Анна Сазонова: обратно.
Для того, чтобы сбить со стихотворной шхуны «Победа» две первые буквы, нужно всего- ничего: собрать привычные, затёртые образы, поднадоевшие вечные категории, балансирующие на грани фола, то бишь, штампа. Для того, чтобы поразить воображение читателя и прикрепить заветные буквы обратно, нужно немного большим – собрать аналогичный утиль и старательно вывернуть его наизнанку. Или хотя бы легонько свернуть словам шеи. Именно эти действия и проделала Анна Сазонова. Каркающие вороны и растекающаяся по тёмной комнате змея, сигареты и теленовости, любовь и фальшь, разрезание артерий и разбивание зеркал, самоубийцы и ангелы, клоуны и шлюхи, да ещё я- и мы-центризм в придачу… Не нравится? А теперь представьте, что змеи губят за «несколько секунд свободной совести», что сигареты расположились на фоне двух окон за окнами, что любовь – живая особь, которую пора, пардон, трахнуть, да ещё скальп сорвать вдобавок, что у ангелов «в мозгах пируют черви», что фальшь можно и нужно выпарить… Добавьте к этому «голодные кресла» партера и «аншлаг пустующих мест», «время пронзить скользящее время» и фазы превращения червя в змейку и бабочку… «Выпендривается», – заявит голос высокопарный. «Чернушничает», – возразит голос лиричный. «Полюбопытствуем», – подытожит голос заинтересованный – заинтересованный, уточню, в литературе, во-первых, и в балансировании чёрного и белого – во вторых.
А чёрное и белое сливаются тут прелюбопытно. Если первый текст задаёт всё же тёплый (даже несмотря на трупные тени) настрой вымытым телом, которое пахнет «счастьицем» и приятной оккупацией стола кофе, Гёте и Пушкиным, то последующие произведения приплюсуют к тоскующей нежности упадничество и агрессию, червей и прочих паразитов, агрессию и порно – если, конечно, можно назвать упадническую эротику в тёмных тонах – порно. Если эдакий «нуар» вас страшит – простите, вам не сюда. Если же вы попросту являетесь носителем предубеждении, попробуйте заглянуть под корни – и вы увидите беспокойного ЛГ, который тянется к чистому и высокому – а оно попросту не дотягивает… Примеров сему – множество, но для самых недоверчивых хочется показать ярчайшие из них:
Если у самоубийц
недостаёт обойм,
и на чистейшей из правд
морщится трещинка лжи,
если в любую любовь
встроен лукавый сбой,
правда, дело не в том,
сколько я буду жить?
или же
Тогда мы прятали тайну под камень и вновь
Спорили – как найти хоть чуть-чуть глупой истины: ложь
Всюду. И мы решили тела
свои
камню отдать.
Смотришь на камень. Будто теплеет взгляд.
Для окончательного потепления взгляда читательского нужно было бы добавить красивые слова об извечной эстетизации зла в литературе или подобном «вздоре», об интеллектуальности подборки, проступающей сквозь тонкий налёт «грязи», о хорошей технике, интересным рифмам и небанальным схемам рифмовки, но искушать и убеждать слишком уж дьявольская работа. Лучше уж доверить её ангелам Анны Сазоновой. Я уверена: они справятся.
Редактор отдела поэзии,
Маргарита Ротко
|
обратно
2010возвращается |двое |иллюзионист |сбой |порно |по виски |мои ангелы |прятки |камень
возвращается
Белый
ластится к стенам небритым,
те равнодушны.
Тусклого света немного,
грязной подушкой
небо, а в кухне краснеют
датчики:
пел и
плыл в телевизоре мальчик –
выключен. Скучно.
Стол оккупирован: кофе,
Гёте и Пушкин,
Голые локти, ладони,
пальчики.
Числа
бешеных похолоданий
и потеплений
стёрты. Секунды в пространстве
льются степенно.
Вымыто тело и пахнет
счастьицем.
Чисто,
нет ни остатков беды, ни
трупных теней, и
только лицо, словно датчик,
мутно темнеет
вновь загорается, возвра-
щается.
двое
иллюзионист
Клоун
с белым лицом
и флюоресцентной слезой
смотрит
нежно в партер.
Голодные кресла молчат.
Пусто.
Нынче аншлаг
пустующих мест. Не сезон
шоу.
Время пронзить
скользящее время. Лучам
тёплым
выжечь налёт
облезших покровов людей
(плёнка пережитых
предчувствий –
заляпан партер ими)
кресла – нет! целиком
театр растворить;
блёклый день
в отпуск выгнать быстрей,
а ночи порезать артерии,
время
бить зеркала, и тех, что не любят зеркал,
смейся – пусть побегут вслед за безногой мечтой,
время трахнуть любовь, избить и содрать с неё скальп,
время
выпарить фальшь,
оставив сухое ничто.
сбой
Дело вовсе не в том,
сколько я буду жить,
сколько я буду пить,
сколько я буду жрать,
если сквозь каждый тон
четвертитон визжит,
и на любой такт
ставит чёрт копирайт,
если в индиго небес
режет художник беж,
будто поставил цель
сердце моё сквозь глаз
вынуть, и рвёт горизонт,
как последний рубеж,
где разверзается сон,
и разума гаснет власть.
Если у самоубийц
недостаёт обойм,
и на чистейшей из правд
морщится трещинка лжи,
если в любую любовь
встроен лукавый сбой,
правда, дело не в том,
сколько я буду жить?
порно
Червячок влечения просачивается через светло-зелёную радужку
наружу. Он будто силиконовый, лицемер! облизнувши щёку,
по шее спускается к груди, скользит, не задевая, но рядышком
с соском, к животу и ныряет под юбку, минуя защёлку.
Ткань, натянутая, как нервы, вспучивается, горбится, топорщится:
червячок исследует (тщательно лишь бёдра, колени – мельком).
Тело дрожит от исследований как ива в весенней рощице.
Червячок выныривает из темноты, обратившись зелёной змейкой.
Змейка, причудливо извиваясь, переползает с атласной туфельки
на высокий ботинок, проникает под джинсы, струится выше,
внимательно ощупывая мурашки, учитывает невесомые трусики,
белоснежную бархатную грудь и щёки краснее вишни.
Змейка целует губы, побелевшие, сжатые чопорно,
превратившись в бабочку, взлетает и замирает у виска на минутку,
вытягивает из глаз голубое, оставляя их убийственно чёрными
и вспыхивает апокалиптически ярко, сжигая остатки рассудка.
по виски
восьмилапый крепко держится внутри
засадил в кишки мне жало – повтори? –
засадил в кишки... – послушай, хватит!
*
Сзади шепчут чушь о неземной любви,
у бармена жутко недовольный вид,
шлюха нервно оправляет платье.
пальцы ломит будто их грызёт артрит
клещ хохочет в пищеводе – повтори? –
клещ хохочет… – ну же, улыбайся!
*
Стол заставлен, стул затёрт до дыр,
воздух вязок: шёпот, музыка и дым,
свищут скрипки, стонут контрабасы.
зубы отбивают развесёлый ритм
паразит щекочет глотку – повтори? –
паразит… – заткнись! и только пискни!
*
Брюки, бабочка, рубашка. Строгий стиль.
– Повторите, или счёт вам принести?
– Принесите нам ещё по виски.
мои ангелы
прятки
Демон не спрячется – пусть в капюшон укутавшись
ходит по тротуарам, зеленые глазоньки
скромно потупив, мечтая о выжженных пустошах
и созерцая украдкой дворовые лазалки,
пусть он боится прельститься опять лицами,
пусть он надрывно желает рассеяться, раньше, чем
снова придётся нещадно в кого-то вселиться и
мучиться с кем-то, в тысячный раз умираючи –
не убежит. Мало ль на свете раззяв, и на
тысячный раз с кем-то он взглядом сцепится,
втащит на плаху нового горе-хозяина
или заманит в костёр новую смертницу.
камень
Эти глаза так ярко блестят – и не могут лгать.
Правда стекла важнее ветров, глупой правды погод.
Смотришь извне на мёрзнущий луг и хохочешь – смешно!
Там, под стеклом холодное солнце и скользкая гладь
Озера, там осока и мох, заключённые в лёд –
Страшный пришёл апрель с набитой смертями мошной.
Только лишь серый камень льдом не объят.
Камень живой? Ты помнишь, мой ангел? Когда-то давно
Там, под стеклом и розы цвели, и накрапывал дождь.
Очень давно. А после зачем-то пришли холода.
Помнишь. Тогда мы прятали тайну под камень и вновь
Спорили – как найти хоть чуть-чуть глупой истины: ложь
Всюду. И мы решили тела
свои
камню отдать.
Смотришь на камень. Будто теплеет взгляд.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Анна Сазонова: обратно. Сборник стихов.
"У ангелов моих в мозгах пируют черви": хитросплетение чёрного и белого в поэтическом дебюте Анны Сазоновой на ТЗ
09.02.10 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|