***
Предновогодняя с выходом
Выходит все впустую и зазря.
В открытой черной ране декабря
сипит оркестр и выдувает медь.
И музыке не велено шуметь.
Выходит срок,
румянец сходит с лиц.
Лауреат, войдя в короткий лист,
выходит в люди, а затем в тираж.
(Лауреату нечего терять.)
Выходит-входит, словно хвост осла
в пустой горшок, пустое слово СЛА.
В кромешном вакууме сдулся слог.
А музыке вообще не надо слов.
Куранты бьют с оттяжкою. Вот-вот
из нор полезет морлочий народ.
И музыка кривит усталый рот.
.................
Выходит подрабинек молодой,
из заточенья - снова молодой.
такой веселый, вечно молодой.
Выходит гой в пальто, заморский гость.
И музыка жует прокисший гвоздь.
Выходят из пазов и из щелей,
вы-дав-ли-ва-ют-ся, как рыбий клей,
сестренки Школота и Гопота.
И музыка играет гопака.
Выходит Ференц, а за ним и Лист,
улыбчив, перепончат, мускулист.
Дитя любви, ребенок-аутист,
в сыром тряпье колотится в углу.
И музыка – ебалом по столу.
Выходит из нарыва желтый гной.
Выходит из подруги надувной
тяжелая резиновая вонь.
И Дух Святой в сердцах выходит вон.
Выходит в белом Веничка-отброс
и кто-то в белом венчике из роз.
А музыка шмаляет в полный рост.
А музыка шмаляет в полный рост:
[i]“И Новый год, что вот-вот настанет,
исполнит вдруг мечту твою.
Если снежинка не растает,
в ладони мертвой не растает,
не сцы, товарищ, дважды не убьют”.[/i]
(Далее - по-китайски. Часть текста утрачена.)
.................
.................
.................
.................
Пи Эс. Выходит, что теперь и ты
постиг великий принцип пустоты.
Твой личный газенваген
Не коси, товарищ, выдавленным глазом.
Не свисти, товарищ, порванной губой.
Подыхать - так с музыкой, да еще под газом.
Личный газенваген едет за тобой.
Личный газенваген – хитрая машинка.
Он в кошмарах липких снится по ночам
всяким там изгоям, разным, бля, меньшинствам,
жидомарсианам и другим хачам.
Ну а нам-то хуле, мы же из народу,
из родной канавы, от кривой сохи.
Вспомним мы пехоту, перегар и рвоту,
выпьем и прочтем Сережкины стихи.
Мы еще дадим говна, уголька и газа,
мы еще послужим Родине-стране,
что стоит, качаясь, пьяная зараза,
в православном ветхом шушуне.
За любовь и веру! Удаль и отвагу!
Навернем пельмешков, и опять в забой.
…А за нами едет личный газенваген,
Черная машина с жестяной трубой.
Баллада о русском шансоне
***
Жан-Батисту Мольеру в обед четыреста лет.
Жан-Батист Мольер стар и сед.
А там, где не сед – просто лыс
господин Мольер Жан-Батист.
Ах, Мольер, ах, Батист, ты совсем облез, а ведь когда-то написал четыреста пьес.
Господин Мольер отвечает: «Я ебал вас всех по нотам.
Я устал от пьес, устал от премьер.
Я Жан, я Батист, я Мольер».
(............дзззззззззз..дззз...дзззззззз...........)
«Кто там?».
Это Жан-Поль Кокто, председатель жилищного кооператива,
заскочил на рюмку аперитива.
Говорит Мольеру: «Слышь, Мольер, здесь вроде все свои,
так что я скажу тебе прямо, Батист: живешь ты хуже свиньи,
даже взглянуть на тебя противно,
гребаный ты Жан,
мохнорылый бес,
драматург ссученный.
К завтрему - справочку мне в контору о составе семьи.
Потому что по информации,
полученной от кой-кого из сознательных горожан,
Ты женат на собственной дочери».
Жан-Батист Мольер хмурится и молчит,
затем, единого дурного слова без, подвергает Жана-Поля Кокто дефенестрации,
а наутро идет в собес,
занимает живую очередь.
Незима
***
Под височной кожей голубой,
словно паучок в аптечной склянке,
в каждом мальчике томится ангел.
Отпустите ангела домой.
Отпустите ангела домой,
напоите горьким сонным зельем,
после - закопайте глубже в землю,
только чтобы в небо головой.
Словно в клетке, легкой и простой,
сделанной из лепестков шалфея,
в каждой девочке скучает фея,
запертая ласковой рукой.
Ласковой отеческой рукой
отоприте золотую дверцу,
вырвите из слабой грудки сердце.
Съешьте сердце. И придет покой.
Бесы говорят
Смотри смотри смотри на мир который умер
а если даже нет то здорово смердит
плохие сны в Твоем раскрашенном bedroom’е
плохие сны смотри смотри смотри смотри.
фасованный пластит картонные конторы
остаться в стороне остаться в стороне
от этих жирных мест мы сами тот который
и тот который на и тот который не.
вот дерево стоит и простирает длани
вот человек дотла сгоревший изнутри
плохие сны в Твоем задроченном бедламе
плохие сны хотя б сквозь пальцы но смотри.
смотри смотри как целки маршируют topless
и дни стоят кругом с лопатами в руках
а всё что есть у нас оскаленная доблесть
не разлюбить врага не разлюбить врага.
Тебе ж припомним и пустые шашни с небом
и свежие гробы в горячих липких снах
и кровь присыпанную марганцем и снегом
весь этот добрый snuff весь этот добрый snuff.
за окнами генварь за окнами светает
заколоти врата заколоти врата
мы сами тот пиздец который наступает
на всех Твоих невидимых фронтах.
Ритуал очищения охотника
Декапитация по-русски
Азбука Брайля
Рождество в аду
не знаю когда это будет
в стране победивших берез
без плача отпразднуют люди
Твое деньрожденье Христос.
в домах соберутся под вечер
закусят помянут икнут
пять тысяч рождественских свечек
в рождественский тортик воткнут.
начнут изумляться и ахать
о вере триндеть и о зле
и в полночь узрят патриарха
на белом прекрасном осле.
Тебе и не думалось даже
в запале последних минут
каким Тебя жиром измажут
какой хуеты наплетут.
А в небе не звездочка светит
рождественский пляшет салют
и снова жестокие дети
подставят Тебя и сольют.
Алексей Сомов: Рождество в аду.