***
Есть птичий ад и Cтрашный суд зверей.
Еще играет сирая свирель
как бы во сне,
но слушателей нет,
и сердце не вмещает кровотока.
А ты держись, покуда ярок снег,
зачем тебе другой неближний свет –
зимой в раю счастливая охота.
Держись во имя всех твоих врагов
на ниточках дымящих потрохов,
прихлебывай из браконьерской фляги
за здравие прищуренных богов.
Пока свирель,
полна сама собой,
насвистывает ужас и отбой,
и стаи бронированных волков
заходят за флажки с обоих флангов.
Саше Митрофанову
Может статься, здешняя пустота –
лишь нехватка годной архитектуры.
В городах эта мысль как нигде проста.
Может статься,
наши дневные тюрьмы,
гепатитный этот щемящий свет,
мокрых крыш пиррихии и спондеи –
отголосок, жалкий довесок сверх
тех дворцов, что, от ужаса холодея,
прозреваем на горизонте сна:
там растут, воздушны и аккуратны,
но не нами придуманы, не для нас –
золотые хищные зиккураты.
Впрочем, толку в них, этих снах во сне:
в них вода как кровь, а кровь как сурик.
Но если встать с непокрытой башкой под снег
и смотреть внимательно, чуть прищурясь –
сквозь фонарную рваную бахрому
в городах проступает рисунок бога.
Это ясно тебе как никому,
что совсем неплохо,
пускай немного.
про Любу
Когда я еще собирал марочки в кляссер,
у Любы начали набухать груди.
Между прочим, у первой в нашем шестом «В» классе.
Мальчики ее любили,
зато ненавидели подруги.
А теперь ее сыну лет как нам тогда,
а где его отец – никто не скажет.
Люба пьет местную водку «Тайга»
и царапает ногтем скатерть.
Люба верит в карму и гороскоп
и работает в разделочном цехе.
Нужен ей не сидевший,
не городской,
с руками ласковыми и цепкими.
А приходят какие-то в свитерах с оленями,
приносят с улицы тошный холодок.
Наспех закусывают прошлогодними соленьями,
пацана отправляют играть в общий коридор.
Назавтра Любе к шести утра в цех,
возиться с теплыми скотьими потрохами.
Отчего-то мне кажется,
что Люба состарится и умрет раньше всех,
и поэтому я ни в чем ее не упрекаю.
***
на стогнах многолюдно и мертво
агорафоб глаза подъемлет к небу
сбиваясь с ноты в поисках метро
которого здесь нету
все дело в серебре и чесноке
скажи какому демону обещан
кто грезит о прохладной чистоте
колодцев и бомбоубежищ
пусть города
стооки и псоглавы
безсмысленно фтыкают в пустоту
октябрь уж наступил а им солгали
насчет чего-то там в конце ту ту
останься сенбернаром в сентябре
пляши пылинкой в здешнем дымном свете
(а говорят что мы одни на свете)
бывай
звони
пиши
до новой смерти
все дело в серебре
и серебре
про часики
Прапорщик Айгуль Сатанеева,
делопроизводитель воинской части,
в свободное от службы время сидит в чате,
носит короткую шубку и крохотные часики
на синем ремешке, во сне принимает участие
в постановочном порно, мечтает умереть от счастья,
наяву говорит зеркалу: давай не будем больше встречаться,
пишет записки сама себе,
рвет на мелкие одинаковые части.
Поэт Валентин Убиенных играет в контру по сетке,
мечтает отравить парами ртути соседку,
а также иных прочих эмиссаров тьмы, всех, кто
мешает ему стать главой тоталитарной секты,
эманацией чистой ярости,
воплощением красноглазого Сета.
Воспитательница детского сада Н.
каждое утро ездит на работу в пропахшей мокрой псиной маршрутке,
это ее слегка подзаебало, говоря по-русски.
По мнению Н.,
мир нуждается в перезагрузке,
покуда голые бесхвостые зверьки не довели его до ручки.
Однажды часики на синем ремешке устанут-устанут,
поперхнутся зряшным временем и встанут,
и все люди на земле счастливыми сразу станут.
Вот так:
..............................................
..............................................
..............................................
хопа!
И все.
стихи о малой родине
Когда сгорит гемоглобин
и сердце больше нихт арбайтен
далеким утром голубым
откинусь чинно и опрятно
Скажу я родину любил
гоните родину обратно
Пусть дело набело сошьют
статью и срок надпишут жирно
и малой скоростью сошлют
в сарапул строгого режима
На семь смешных корявых букв
где все из глины или гнили
там я прочел мою судьбу
в разбухшей безымянной книге
там тихий облак на крови
порхает в неподсудной выси
и жесткокрылый угрофинн
в наколках сизых мне явился
вложил неловкие слова
и душу кое-как приделал
Все ближе к милому пределу
не страшно будет истлевать
про Харона
Тот кому сегодня повезло больше не упоротый не злой
он лежит среди зимы притихшей при температуре плюсовой
Мокрый ветер бьется в плясовой при температуре плюсовой
Ангел-гастарбайтер симпатичный
что-то соскребает с мостовой
Тот кому сегодня повезло слышит комариный перезвон
слышит голос извини братишка покажи-ка сука проездной
Ты конешно парень хоть и свой но мое такое ремесло
вас в раю до сблева до оскомы и тебя зачем-то принесло
Тот кому сегодня повезло хочет уцепиться за весло
дать ответку гаду мусарскому но не помнит человечьих слов
……………………………………………
……………………………………………
……………………………………………
Тот кому сегодня повезло
по опушке бродит по лесной
Наверху созвездья незнакомы
Все в раю крапивой поросло
appendix. заговор на порог сна
лисы небесные, совы дневные,
гончие псы из немецкого плюша,
вы, аллигаторы надувные
с круглыми пуговичными глазами -
ныне сбирайтесь в игольчатый терем
сказки послушать,
за смерть побазарить
се заклинаю вас на росомашьем,
дивные демоны скважин замочных
с телом стеклянным –
мухой изыдите (4 раза)
вы же, которые сказаны выше,
варом садовым покрепче замажьте
спилы древесные, щели дверные
будьте со мной воробьиною ночью,
совы дневные,
лисы небесные
Алексей Сомов: Лисы небесные.