УГЛЕГЛАЗАЯ МГЛА
Луч – златая игла на углу. Из угла
углеглазая мгла за углами легла.
И из лона назло за излом уползло
узловатым козлом узколобое зло.
* * *
Для встречи с вурдалаком
намазал морду лаком,
а то бы больно лаком
я был бы вурдалакам.
НЕ БУДЬ ДОБРА
Не будь добра до брака,
но в браке, будь добра,
добудь под брагу рака
да против мрака бра.
* * *
«Молебен мобилен. Ломи, молибден!» –
под блюда не мы ли долбили...
А кто не добыл, или, там, не добдел,
те, блин, обалдели, дебилы!
* * *
* * *
Цаца Тата чатится.
Тате кстати танцы-то.
То-то Тата тащится
от цитаты Та́цита!
* * *
Кумиру строю капище.
А как ещё мне быть!
Мне быт подносит кукиши –
чем скуку шевелить?
Велит моё кумирище
«Корми ещё да пой!..»
Поймите же, товарищи,
коварный он какой!
* * *
Плотник провёл предпоследний распил
и сам с собою поллитру распил.
А землемер предпоследний раздел
сделал и юную деву раздел.
Рифмы не тонут – айда на рекý!..
Что получилось – стихом нареку.
Кончу стишок, гонорар получу
и – в синеву полечу по лучу.
В эту и вас я игру вовлеку!
Радуйтесь дедушке Воловику!
ХОЧУ ПОВЕСИТЬСЯ!
ЩЕЛЬ ПЕЩЕРЫ
Щель пещеры в шалом шелесте:
листьев шепчущий уют...
Человеческие челюсти
человечину жуют.
В час вечерний за пещерою
хорошо хрустеть хрящом,
на потрескавшемся черепе
примостившись нагишом.
Чтобы тени шевелящиеся,
как щупальцы, ища,
настигали настоящее,
шумом прошлого шурша...
К МОЕМУ СТИШКУ
Домашний маленький поэтик
стишком закапал весь паркет.
О скройся, отправлений этих
исподний и срамной секрет!
Тебе не реять на кресте
не на костре искриться гордом
Ты будешь скомкан и разодран
Или повешен. На гвозде.
В сортире.
* * *
Вы возвращае-те́сь
с концерта.
А у меня – герпе́с
в конце рта...
КОЗЬМЕ П.
На службу ль тороплюсь,
иль еду ли домой –
мне хочется спросить
себя в своей тетрадке:
– Козьма, невыносимый пращур мой!
Зачем твои власы подъяты в беспорядке?
РАДИ РОДИНЫ
Ради Родины любимой
жизнь бросаю на весы я.
Патриот! Не целься мимо.
Бей меня! Спасай Россию!
* * *
Сопоставленье мира с мифом
о мире – требует ума,
как мне одна сказала фифа,
довольно глупая сама.
ИЗ ЖИЗНИ НАСЕКОМЫХ
Бездельница муха летает не так,
как ветреница стрекоза.
Пчела помечает цветочек и злак,
и зла как собака оса.
* * *
Взял меч тать,
стал мечтать...
– Меч же: вот!
Меть в живот!
ВДОХНОВЕНИЕ
Когда слова, их сочетания и рифмы...
когда забор разновысоких звуков...
когда сквозь мрамор – силуэт изваянья...
Тогда единогласно говорим мы,
поохав перед этим и поухав,
– Ребята! Да ведь это – вдохновенье! –
и ну – творить: бряцать, плясать и красить...
* * *
Есть время сочинять стишки
и время их читать,
и время их записывать
в специальную тетрадь.
А если нету времени
(из этих трёх любого),
тогда займитесь пением
и тряпочным футболом.
* * *
Заводной кордебалет
крутит в пику терпсихорам
фуэте и антраша
в виртуозном па-де-де.
Но я не выскажу завет,
в соответствии с которым
продуцирует душа
строчки, строфы и т.д.
А ведь правила-то есть,
даже, может быть, законы,
по которым сходит звук
в паре с буквою с небес.
А потом в один присест
исторгает кайф искомый,
душу пробует на зуб
или, может быть, на вес.
ХРЕН ИЗ СЕЛА
Старый хрен из села Шереметьево,
не похожий на юного Вертера,
раз (жене в наказанье)
совершил обрезанье.
А она – ни хрена не заметила.
* * *
Ручка-иностранка тонкая – остра,
кроткого таланта прыткая сестра.
Водит, вроде, носом в разные бока,
и, напоминая рыбу-осетра,
самовыраженья – на строке листка –
как бы ищет способ (не нашла пока).
КУЗОВ ЗВУКОВ
ПОЛИТИЧЕСКОЕ
Шагнул. Мыском задел за выбоину.
И сразу – мысль об ортодоксах:
«Что Новодворская – Шандыбыну?..
И что Шандыбин – Новодворской?..»
К***
Я УТЕШУСЬ
КОНИЧЕСКИЕ СЕЧЕНИЯ
* * *
От ума я без ума: ум – такая умница!
Все равно ученье – тьма, хоть оно и свет.
С теоремою Ферма пусть ферматик сунется.
Ты скажи ему сама, прав он или нет.
В ЭТОТ ГАЗОВЫЙ БАЛЛОН ВХОДИТ БАЗОВЫЙ ГАЛЛОН
Я НАПРОТИВ
Долго кратковременный
собирался дождь
Ты была беременной.
Я, напротив, тощ...
О ШОПИНГЕ, О БИЗНЕСЕ, О СЕКСЕ
БАЛАГУР
Она ругала всех гуртом,
А он был балагур.
Она сказала: «Вот дурдом!»
А он сказал : «Дом дур».
КУКИ-НАК!
Все кричали: «Куки-нак!
Открывай второй ГУЛАГ!»
* * *
Условный человечек
на зебре перехода
идёт и не споткнётся,
идёт, хотя стоит.
Неоновые свечи
с заката до восхода
пере-ходо-проходцам
поставлены на вид.
ПОЛИЛИ ЛИ?
Полили ли лилии, пилили ли липы,
пуляли ль по линии палеолита,
по пеплу ли плакали, плова ль алкали –
поплыли на плюс, а на полюс попали...
ГРАФИН И ГРАФИНЯ
* * *
Мы с тобой не встретимся – не мечтай –
как с зелёным змием зелёный чай...
БЫЛ В ИНДИИ
Был в Индии. Повсюду позолота-с.
Смешней всего, однако, поза «лотос».
Они там скрестят ноги, а подмётки
нарочно разворачивают вверх.
Ух, эти йоги там настолько вёртки –
Тьфу! – перед ними белый человек!
Короче, я от Индии в восторге.
Жаль, не видал я только ихних оргий...
ХВАТЬ!
Старичок, как услышал об алии,
сразу – хвать себя за гениталии!
– Даже Родины ради
не отдам я ни пяди!
Лучше буду целей, хоть и далее!
КОЧЕРГА И СВЕЧКА
НЕБОЖИТЕЛИ
Если в двери позвонят, отворю без гнева.
Даже «Кто там?» не спрошу, не насторожён.
– Вы ошиблись, господа, тут – восьмое небо.
Небожители живут ниже этажом.
САМ У РАИ
Пришли из замка
самураи.
– А где же сам-то?
– Сам? – у Раи.
* * *
Не то чтобы я раньше всё умел
но я – хотел. Но я имел идею.
Теперь мне быт с болезнями взамен.
Сегодня – ничего я не умею.
Раскатана не дура, но – губа
(а лучше б дура хоть наполовину!)
Игра – плоха.
А мина – хоть куда.
Пехота хрен проскочит эту мину.
ЛЕТНЕЕ
То, чего хочу я очень,
мне, однако, не дано.
Знал бы прикуп – жил бы в Сочи,
кушал фрукты, пил вино...
И, блондинку за блондинкой
соблазняя на пляжу,
не ручной бы был, а дикий,
вот, чего я вам скажу.
ПОХМЕЛЬНОЕ
СТИХОСЛОЖЕНИЕ – ФИГНЯ
Стихосложение – фигня, а проза – трали-вали...
Вообще, какого вы рожна и, так сказать, хрена!
В Союз писателей меня по блату записали.
Там секретарша есть одна, Аршалуисовна.
Мои штрихи, форшлаги, па – всё плоское, земное.
Но жизнь – качель: то ввысь, то вниз – хоть смейся или плачь...
Моя поэзия глупа – так нужно, я не ною...
А я зато – постмодернист, цитатчик и хохмач!
Поэт – связующая нить между богов и быдол.
Несу поэзии примат, да я и сам примат...
Ну, дык чево вам сочинить? Могу – тосты на выбор.
Вы не смотрите то что мат, а где теперь не мат!..
ШПИОН
ДРАМА В ПЛАНЕТАРИИ
Однажды пролетарий
прорвался в планетарий.
Зашёл, а в планетарии
Одни гуманитарии…
* * *
Съеден сном объект объятий:
вон объедки на кровати.
НЕПАРНЫЙ ШЕЛКОПРЯД
Укусил шелкопряд шелкопрядку
за ея уязвимую пятку.
Хулиганил напрасно ты, парень,
вот теперь и остался непарен.
РЫБКА
Если вынута рыбка
из пруда без труда,
значит, это не рыбка,
а – ерунда!
Я БЫ СТАЛ ЗНАМЕНИТ...
О ПРЕКРАСНОМ
Красавица в каракуле
красивыми ногами
идёт по эскалатору
красивыми шагами.
Красивая фигура,
летящая почти...
И смотрят в счёт-фактуру
красивые очки.
СМЕРТЬ ПОЭТА
…но пустым вопреки разговорам
он погиб, хоть и вечно живёт.
Инвалид оказался проворен
и влепил ему пулю в живот.
ВОСПОМИНАНИЕ-86
ЧЕГО ТЕБЕ, СОБСТВЕННО, НАДО?
Не разума же и не мудрости ждать,
не мысли глубокой же – не-‘а! –
посредством софизмов и ласки в кровать
кладёт человек человека.
И розовым цветом цветёт мумиё,
и гимном гремит канонада.
О чём ты клокочешь, либидо моё?
Чего тебе, собственно, надо?
БУБНЫ И ДРУГИЕ МАСТИ ЛУНЫ
Окольцована Вселенная-птица – кем?
Небо – ночи чучело ли, луг ли Луны?
И Луна – не колобка ли литой манекен?..
Цопнуто кольцо-то! – Нибелунгами ли?
Бурные валькирии, трилистники треф,
мастеру Вальпургию бубнили хор.
Червлёными пиками в лунный серп
це́лили, метафоры метали c гор.
Эллипсы-параболы, скринсейверы-псы,
сторожите жителей – пасынков лун,
когда масти лунной на выпасы
шествует животных седой табун.
Бубном потрясающий, пикой востр,
карлик где-то канул в конце Луны.
Средь трефовых клеверов или роз
спят сухими червами – валуны.
МОЯ ЖИЗНЬ
Моя жизнь течёт, как вода из горячего крана
в диких странах,
где счётчиков нет на горячую воду.
Существо, неизвестное ей,
моет кисточку изредка, бреясь.
Эти всплески – события в токе воды
и в течении жизни.
В остальное же время – задаром течёт
в безысходные чёрные люки.
ЛИМОНАД ЛУНЫ
Нагляжусь из окна
на луны невалютный лимон
и – на волю: скрепя аппетит,
посетить общепит.
Я – банкрот.
Все мои сбереженья потратила моль –
нафталином колоться,
колёса клоповника пить.
Извините, Полковник,
я шлю Вам письмо за письмом,
настоящий, но старший
и старый, как хрен, лейтенант.
И не тянет запас
из кармана на жизненный склон
ни копья,
только пью невалютной луны лимонад.
ОСТАТОК ОТПУСКА
ВСЁ РАВНО!
– Баб, вино и шаурму!
Всё равно я ща умру…
ХВАЛА ПРОГРЕССУ
КАТЕТ И КАТЕТЕР
СТИХИ С ПОДВОХОМ
Печальный август лето прекратит,
Окрасит златом старческим листву.
Давай о нём забудем – без обид,
В конце концов, пока мы наплаву…
О лето, как ты коротко! Как жизнь…
Хорошее, зелёное, вернись!
* * *
Забыв про повеленья разума,
что непрактичностью корил,
Душа действительно обязана
лететь, не покладая крыл.
Я не кажусь себе всезнающим,
но стать им, видимо, спешу.
Душа моя, повесь мне на уши
свою душевную лапшу!
АВТОЭПИТАФИЯ
Слаб духом, хоть обилен телом –
слезой, прохожий, истеки! –
душою – девушек хотел он,
но телом – сочинял стихи.
Я ПОДЖИДАЮ
ИСЛАМ
Ислам воинственнен, нам говорят.
У них Алькаида, у них джихад.
И шариат у них, и бог Аллах.
Бен Ладен яростный всем нам на страх...
Ислам пленителен, нам говорят.
У них кебаб (люля), лукум (рахат).
Бредёт к Муха́ммеду пешком гора,
и открывается порой чадра...
Как быть? – я сам себя рву попалам.
Какой-то двойственный у них ислам.
Любить, бояться ль я его должон?
И хорошо ли, что там много жён?..
* * *
Дурная даёт голова или нет? –
меня вопрошал один лысый брюнет.
Даёт, но – угля, – отвечает шатен,
такой же плешивый, похож на колен.
* * *
Не в свои усевшись сани
и в тарелке не в своей
я погибну под лесами
недостроенных курей.
НАШ ЦАРЬГРАД
Что̀ напрасно мечтать о Босфоре!
Лучше двинем эскадру в поход.
Переплыли из мрамора море,
и Босфор с Дарданеллами – вот!
И в пронзительных сполохах молний
некий Час, именуемый Че,
нам мечту о Босфоре исполнит
на гобое в скрипучем ключе.
А уж кто на эскадре притопал,
в Дарданнелах купаться горазд,
тот получит и Константинополь,
наш исконный и вечный Царьград.
ИВАН И ДЖОН
Голсуорси был Иван,
и Тургенев тоже Джон.
Хоть они из разных стран,
каждый был из них прожжён
в негасимом мастерстве
и в сюжетах мастаки,
хоть в Лондо́не, хоть в Москве –
первой классики руки.
В продолженье лет и зим
мы за это помним их.
И читаем их, и чтим,
и даже посвящаем стих.
ПУТИ-РАЗМЕРЫ
Сменил анапест Петербурга
на лёгкий питерский хорей,
и на пеон под третьим номером,
к примеру, Комарово.
На ямб Москвы, на Серпухова дактиль.
А вот второй пеон – Иваново...
И амфибрахий захолустного Урюпинска...
Березники – пеон четвёртый...
И первый, наконец, нагнал у Кемерово.
А там, через совсем далёкие верлибры
Ерофея Павловича,
глядишь, и снова на анапест перешёл.
Но – Колымы...
Я МОЛОД ДУШОЙ
Душой я не то что молод,
а просто зелен.
Ей всё бы крутить любовь
по чужим постелям.
Ей всё б от мужей
хорониться виновной мышью,
лелея во рту
цветные четверостишья.
Ей трижды плевать
на расчёты, долги и башли.
Добыть бы слоновой кости,
составить башню –
крутые ступени, в окне витражи,
на флагштоке знамя...
Но с телом-то делать – что?
С животом?..
С зубами?..
АССАМБЛЕЯ
ПЬЯНСТВУ – БОЙ!
Говорила Вите я:
– Брось, Вить, пить:
Минсоцздравразвития –
пить не велить!
ДО ИНДА
Инда до Инда, дундя, дойду я.
Там – и до дна: я одна да Дуня.
Дуня, динама, до дна не дойдя,
дунет, зануда, да сдохнет, дудя.
БРАТСКАЯ ДРУЖБА
Братская дружба
крепка и нерушима.
Кто кому сторож?
ЕЩЁ О НЕЙ ЖЕ
Допустим, Ромул
повстречал бы Каина.
Победил бы – кто?..
Александр Воловик: ЦАЦА ТАТА.