1
2
3
4
Внезапно началась метель.
Он пересел за фортепьяно.
Какой неправильный апрель.
Какой, однако, окаянный.
Под вечер слепнет правый глаз.
Часы кукушкой долбят в ухо.
От ссылки не спасает нас
Величие ума и духа.
Ну то же, бывший ловелас,
Давно остыла в плошке каша.
Должно быть завтра, в этот час,
Приедет старый однокашник.
Четвертый день перекладных
Не может выбить толстый Дельвиг.
"Не хочет на своих двоих...
Ох, разленился же бездельник...
Приедет - мы напьемся в хлам,
Припомним старые обиды,
Ну а наутро - по рукам,
И... только я его и видел.
Он - в Петербург и я бы с ним
Залез в кибитку, но не буду.
Запрещено."Ах, сукин сын,
Ты написал такое чудо..."
Я передам ему клавир.
Пусть похлопочет за изгоя..."
Он начертал "В.А.Шекспир.
Концерт для флейты и гобоя."
Потом, зажав подмышкой плед
Смахнул черновики с постели...
Сегодня - ровно восемь лет...
И в параллельности метели...
5
Жара.
И стройный Колизей
Раскинул крылья над Сарбонной.
«Все меньше искренних друзей.
Все больше каверзных законов.
Приход, конечно невелик.
Студенты – разве это паства?
А я почти уже старик,
Сутулый и совсем несчастный.
И мне почти что наплевать
На все мирские развлеченья.
Не знать – спокойнее, чем знать,
И "знать" приводит к раздраженью.
Я столько лет уже молчу,
И лишь киваю виновато.
А были склонности к мечу,
И к обращению в солдаты.
Я может смог бы там найти
Свое призвание и веру.
Когда б не встретил на пути
Архиепископа Мольера,
Который дал юнцу совет,
Как сделать мир чуть-чуть добрее.
Тому уже семнадцать лет
Он упокоен в мавзолее.
И если внутрь направить взгляд,
То не поймешь – чего же ради…»
А люди кланялись: «Виват,
Прелат Винченцо Гарибальди".
Да. В мире нет таких дорог,
Которых мы не проходили.
А в параллельности итог…
Жара, суббота, пахнет пылью...
6
Летел, кружась, осенний лист,
Снижался раненою птицей.
Жизнь протекала, длилась жизнь
Шуршащей суетой столицы.
Он шел, сутулясь на ходу,
Чуть приволакивая ногу.
Плескались лебеди в пруду.
Спускался вечер понемногу.
Она сидела у окна
И перелистывала книжку.
О чем же думала она?
О том, что хроменький мальчишка,
Пожалуй, истинный поэт
И может многого добиться.
Пройдет еще десяток лет
И он, увы, остепинится
И будет истово служить.
Работа, дом, трактир, работа...
И верить в то, что стоит жить,
Для преферанса по субботам.
Да и она, утратив лоск,
Стянув назад потуже пряди,
Потянет весь семейный воз
Спокойствия и счастья ради.
Детей растить. Варить обед.
Сверять счета. Читать, но редко.
Он был задумчивый поэт.
Она - жеманная кокетка.
И как-нибудь, на склоне лет,
Они все вспомнят.Станет грустно.
Он был задумчивый кокет.
Она поклонница искусства.
Но этим вечером, вдвоем,
Они забудутся в объятьях.
Обычный деревянный дом,
Бабуля дремлет на полатях,
Две репродукции картин,
Гуляет кошка по карнизу.
Прохожий хмурый господин
Пробормотал:"Бедняжка Лиза".
Потом достал большой платок
И вытер потные ладони.
Всему свой век. Всему свой срок.
И в параллельности спокойно.
7
«Матфей ведь никогда не воскресал...» -
Так начал речь социалист Распутин,
Когда-то светский земский комиссар,
А ныне вольнодумец и распутник.
Создатель многочисленных кружков
И вдохновитель «Партии Рабочих»,
Чьим лозунгом «Свобода без оков»
Был вышит воротник его сорочки.
Сегодня за обеденным столом
Собрались активисты «Москвошвея»,
Что бы кружковцам объяснить потом
Историю распятия Матфея.
Прищурив в потолок горящий глаз,
Распутин говорил: « Да глупость это.
На самом деле не волнует нас
Предательство Иссы из Назарета.
Он получил свои семнадцать су
И далее, прожив две трети века,
Имел три лавки, ковырял в носу,
И умер благородным человеком.
Но у церковных не хватает сил
Признать, что все догматы власти ради…»
Внук дворника, Иосиф Джугашвил
Старательно записывал в тетради.
Задумчиво курила Женя Санд –
Работница второй мануфактуры.
Разглядывал сквозь окна палисад
Потомственный лекальщик Троекуров.
Хозяин дома, молодой амбал
Проворно хлопотал у самовара.
Листала замусоленный журнал
Его жена Волконская Варвара.
«Да это государство точно хлев»-
Сказал и покосился воровато
Худой студент по прозвищу Азеф,
В миру же просто Алексей Зубатов.
Помедлив, расставались у ворот,
Ну а напротив, у лабаза, справа,
Филёр Гриневич кушал бутерброд…
Сегодня в параллельности облава….
8
Оркестр играл фальшиво "Марсельезу"
А лучше бы сыграли "Дивный Сон".
Дремал в пустой пролетке у подъезда
Седой лакей грузин Виссарион.
Парк Фонтенбло оделся по погоде,
Заполнив воздух запахом цветов.
Сегодня день рождения Володи.
Они договорились в пять часов.
Уже почти без четерти и Фанни
Оглядываясь, комкала платок.
Горел, в согретом пальцами стакане,
На дне закатом земляничный сок.
Напротив, развернув свою газету,
Конторщик Берг внимательно читал
О том что в доме КОрсакова,в среду,
На Разгуляе будет карнавал,
О том,что в моду вновь вошли кальяны,
И то,что на помолвку в ресторан
Вас ждут ротмистр охранки В.Ульянов
И баронесса Фанни фон Каплан.
В пять двадцать пять, поправив вуалетку,
Она решила, что пора домой.
Через неделю здесь начнется лето,
А нынче в параллельности покой.
9
Притулился хуторок
У лесной опушки.
Две коровки, петушок,
Курочки пеструшки.
Бабка старая с клюкой,
Да вдовица дочка,
Да пацан, смешной такой,
Четырех годочков.
Ах, как брызнуло с небес
Каменным потоком.
В сей же час дремучий лес
Врозь помчался скоком.
Заплясали валуны,
Загудели ветры.
Не беды и не войны.
Говорят – комета,
Или там метеорит…
Мне ж какого ляда…
До сих пор рука болит.
Жиром смазать надо.
Руку я себе ожог
Помогая нашим.
Бабку вытащили в срок
Молодицу так же.
Не успели лишь мальца.
Задохнулся , чаю…
Дотянули до крыльца,
Но не откачали.
На кресте Иван-кузнец
Сделал надпись грубо.
«Здесь покоится малец
Арик Шикельгрубер».
Шли невесело домой
С дальнего погоста.
В параллельности такой
Жить совсем непросто…
10
Все стало так, как ты предпологала.
Я сам себе присвоил этот крест.
"В начале было слово" - ты сказала,
Ну а в начале был обычный жест.
По белой жести островерхой кровли
Прошелся дождь стекая на карниз.
Сначала было очень много крови,
И жесты... жесты... жесты
пальцем вниз.
Но это - до восстания плебеев,
До взятия столицы, до чумы,
До казни архиарха Птоломея
В центральной академии страны.
И вот я император, ну и что же?
Весь день заботы, три часа на сон.
Мой верный меч давно пылится ножнах
Мой друг Катулл в монахи обращен.
Сейчас бы снова выйти на арену,
Босой стопой почувствовать песок..
За все мы платим истинную цену -
Ты далеко и я так одинок.
В той жизни было очень много риска
Но был и наш прервавшийся роман....
Он надписал конверт "Сартак Ассизский
Пресветлый Император Флистимян"
Позвал гонца и повелел отправить
Письмо в Париж, Мари Антуанетт.
Его через мгновение отравят,
А ныне в параллельности обед...
11
12
13
Выстрел по низко летящей цели из гранатомета "муха"
Приводил в изумление лесников из соседней области.
Придерживая борзую, счетовод Дмитрий Сергеевич сказал:"Сегодня непруха".
А комендант Василь Василич, собирая гранаты, что-то нудил о подлости.
Семен Яковлевич персональный пенсионер, хлопал себя по бокам, смеялся и выражался грязно.
Сергей Митрофанович, директор школы, снимал со штормовки пылинки и кривился на каждом слове.
"А может быть завтра"? - с надеждой, отдуваясь спросил тучный отец Афанасий.
"Завтра - так завтра"- ответил Николай Алексеевич, зампред горкома.
И все потянулись к костру, напрасно сдерживая утреннюю зевоту.
Достали колбаску, огурчики, два литра "Посольской", пластиковые стаканы.
В параллельности выстрел по низко летящей цели из гранатомета
Превращает глупый сюжет в абсурдное подобие настоящего балагана.
14
15
Наглецы не имут срама.
И, сомнения поправ,
Приглашал на танец даму
Знаменитый костоправ.
Сам чернявый, но не очень.
Фрак и кремовый жилет.
И в кармашке, на цепочке,
Позолоченный брегет.
Напомаженная челка,
Романтический загар,
Ровным клином эспаньолка -
Право, истинный корсар.
Он учился в Гетельберге.
Он умен не по годам.
И теперь на невском бреге
На балу смущает дам.
Полночь. Люстра оплывает,
Ветерком струится вальс.
"Ах, позвольте, дорогая,
Пригласить на танец вас?"
Положительный мужчина.
Кружит голову мотив.
Кавалер танцует чинно,
Правой нежно обхватив.
"Ах, позвольте мне признаться,
Я давно смотрю на вас.
Ну зачем же так стесняться?
Я не фат, не ловелас....."
Разъежались после бала.
И в карете, в темноте,
Дама свято обещала
Костоправу тет-а-тет.
Завершает утро игры.
Параллельность. Гладь, да тишь.
Спит "корсар" - мошенник Гликберг,
По прозванию "Черныш."
16
«Мир разделен по уровню плеча»
На рудимент и стойкость атавизма».
Так думал, усмехаясь невзначай,
Апологет Марксизма-Дуализма.
Создатель социальных величин,
И проповедник сохраненья девства,
Он обожал хорошеньких мужчин,
Но отрицал возможность ню-эстетства.
Курчавый ангел, демон и вахлак
И критик «молодой литературы»,
Он взятки брал щенками просто так,
Что б поддержать традиции культуры.
Любил мадеру и Российский Гимн,
Рассказывал серьезно анекдоты,
А те, что дискутировали с ним,
Лишались, в лучшем случае, работы.
И вот сейчас в салоне у Арно -
Секретаря правительства Компроса -
Он, наливая белое вино,
Соотносил реальность и доносы.
Под пальмой перекидывались в вист.
Профессор Ивнев проиграл немало.
Сдавал Каменский, старый карьерист,
Министр социальных идеалов.
По образу жеманных англичан
Глотали стойко самогон с сиропом.
У бара внук Аниты фон Каплан
Беседовал с подругой Риббентропа.
Министр счастья, младший Корбюзье,
Скучал с бокалом бренди за колонной
На всех давно заведены досье.
Для всех давно придуманы законы.
Ведь параллельность, это тоже жизнь,
И он сегодня в ней один их первых -
Сергей Есесин, бывший модернист,
Координатор Трибунала Веры.
Комментарии к циклу *Параллельность*
Игорь Миненков: Параллельность.