Татьяна Никитина: Соприкосновение.
Авторский комментарий: Соприкосновение - это попытка дотронуться до того, что не осязаемо. Музыка, те неуловимые промежутки между предметами, которые художник наполняет пространством, стараясь их не нарушить, потому что иначе все рассыпется. Прошлое: история, детские фантазии, первая любовь.
Да, на всякий случай: Гвен Хранитель леса и Астрель - персонажи сказки С.Прокофьевой "Астрель и Хранитель леса". В сказке-то, конечно, все не так печально кончилось :)
Этот цикл по настроению напоминает эпизоды сказок. Сам автор, как видно и его собственной рецензии, определяет эти стихи именно так. В них и вполне осязаемое детство, и ещё более осязаемая любовь (это, кстати, отражено в названии цикла), и в финале - снова детство, переосмысленное в позиции взрослого. Местами, правда, не обходится без пафоса:
...томящей боли, что веткой хлещет по лицам
или:
...ждущих сладостной влаги, бальзама и масла на раны
И, тем не менее, язык и размер, которым написаны эти стихотворения, создаёт какую-то очень доверительную атмосферу, в которой и рождается сказка.
Редактор отдела поэзии,
Родион Вереск
|
Соприкосновение
2011Соприкосновение |Рисовать. Сестре Даше |Зимний почтовый |Слушая |*** |Гвен, Хранитель леса
Соприкосновение
…Соприкосновение все же возможно.
Через кору деревьев, сырую землю, камень,
воду в стакане или чужую кожу —
любую преграду, возникшую между нами.
Искрой импульса, бегущего по нейронам
от обожженных пальцев к мозгу и обратно,
общими звуками речи, последним стоном,
который стены еще повторят многократно,
связаны — памятью или мечтой напиться
мертвой воды из того же потока, отведать
томящей боли, что веткой хлещет по лицам
неосторожно идущих за нами следом.
Замирать от удара нежности, захлебнувшись вдохом,
ветром, который под сильным дождем полощет
внешнюю сторону. Опять собирать по крохам,
вспоминать по запаху, узнавать на ощупь,
перебирая слова, вышедшие из обращенья,
повторяя названия рек, изменивших русло,
искать соединения или хотя бы тени
близости, но, коснувшись, понять, что под ладонью пусто.
И над источником горькой томиться жаждой,
путаться и мешать несоленую правду с ложью,
не находя, терять и понимать каждый
раз: соприкосновение все же возможно.
Рисовать. Сестре Даше
Рисовать промежутки сангиной, горячим углем,
не нарушить ничем нежный контур предметов ранимых –
лишь ладонью коснуться, погладить шершавый излом,
опалить красноватую гулкую глину
на округлых боках легким рубчиком, быстрым тавром –
четкой меткой хозяйской у тонкого горла кувшина.
Благовонный елей побежит из-под сорванных пломб –
золотое пространство, прозрачно текущее мимо
неумелых сосудов, раскрывших усталые рты,
ждущих сладостной влаги, бальзама и масла на раны,
мягких кисточек – пчел, опыляющих эти цветы
и влагающих душу в лишенные жизни грани.
И спокойно до спящего царства дотронешься ты,
чтобы с ним поделиться дыханьем.
Зимний почтовый
Как раз нам в угоду на тысячи километров
распласталась пустыня тонкой хрустальной бумаги.
Ждут под окнами писем сильные ветры
зимние — почтовые голуби, преисполненные отваги.
Угольный карандаш Контэ вибрирует на вержерах,
понтюзо превращаются в мосты изящной работы:
решаешь пространство листа, руша барьеры,
прорывая белую плоскость винтом самолета,
прерывая тугое безмолвие простыми словами,
ласковыми звездами, утонувшими в старом колодце,
звезды нужно достать из ведерка губами,
не позволить упасть на землю, не дать расколоться
или хранить обрывки металла во фланелевом сердце —
самолет, ясной тверди залитый волною,
прикрываю ладонью от легкой временной смерти
светлячка, не открытый еще учеными астероид.
Просто слово умелое ставит силки и сети,
заполняет собой недоступное даже мысли
пространство, растянувшееся на тысячи световых столетий
нам в угоду, — писать бесконечные нежные письма.
Слушая
Хрустальный, каменный, стройный,
тонкая льдинка во рту
не тает, и стебли растут
и тянутся вверх, к изголовью,
прохладные чашечки губ
открыв. Замерла, стерегу
их трепетный рост беспокойный,
и белые капельки крови
секундною струйкой бегут
по капиллярам мелодий.
Ты зажимаешь кулак,
и призрачный шар из стекла
прозрачная флейта выводит.
И лепет под пальцами слаб —
часами жемчужными ходят
росистые листья триоди,
два хрупких и звонких крыла,
створки ракушки, и соли
упавшие звезды, и нот
на лбу проступающий пот
от сладкой пронзительной боли.
И тянется к небу, растет,
от ветра вздыхает: «Soli
Deo gloria», — колокольчик,
в сердце таящий мед.
***
Или прозрачный рисунок на запотевшем стекле —
легких пальцев твоих исчезающий быстро след,
незакрытая книга, еще хранящий твое тепло
стул, и тонкая вязь витиеватых слов —
испещренный кудрявыми буквами черновик,
самолетиком пущенный, не знаю откуда, ловить.
И поймала, и развернула, и там, внутри
Что-то вспыхнуло, полыхнуло — бумага так ярко горит!
И цветок, невидимый для посторонних глаз,
прижимала к сердцу, пока не прожег, не погас.
И теперь южный ветер смёл временнЫе слои,
и нащупала снова живые зарубки твои.
Гвен, Хранитель леса
Гвен — это звон топора о дерево, стрекот щепок,
легкий гул и гудение серебряных мошек,
и в резных башнях пичужек веселый щебет,
и в карманах твоих немного душистых крошек.
Нежно птицы звенят, окликая тебя с веток,
и ручей поет, омывая витые корни,
и ложится вечерняя тень на залитую светом
лужайку, на дом твой, высокий, цветной, узорный.
И едва коснулся твоей щеки прозрачной рукою
синих сумерек влажный и трепетный выдох —
будто кто-то ласково поздоровался, Гвен, с тобою.
Ты вздрогнул, ты удивился, хоть и не подал вида.
Ты пошел искать в траве, в кустах и во мху кудрявом,
кто шептал, кто манил, кто следы оставил?
Или это вечерний сумрак, живой, лукавый,
затеял с тобой игру, да играл без правил?
Это просто, по камушкам пестрым, пробегая, вода журчала —
прикоснуться, глотнуть, но надолго в руках не удержишь.
Камышовые копья, осоки высокой кинжалы —
почему ты подумал, что это волосы девушки?
Ты куда побежал, наивный, смешной мальчишка?
Будто платье мелькнуло за старой сердитой елью.
быстрый ветер тряхнул сосну, и запрыгали шишки.
Почему ты решил, что это шаги зашумели?
Вот и ночь. При луне твой лес превратился в замок,
в лабиринт, из которого не выходят живыми.
Ты бродил, ты плутал за виденьем, тенью, туманом,
без конца повторяя одно родниковое имя.
И наступит рассвет, и рассеет твое наважденье.
Упадешь в траву и уснешь, не достигнув цели.
Не поймать руками сиреневый запах весенний.
Видишь, не было никогда. И не будет Астрели.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Татьяна Никитина: Соприкосновение. Сборник стихов.
Сказки, осмысленные заново взрослым, сложившимся поэтом. Так и напрашиваются "сказочные" иллюстрации.
10.04.11 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|