Алексей Сомов: птицы враны, птицы лгаки.
Панки тоже плачут.
Образно-то говоря. Хотя и звучит забавно. Но… Когда Лиене Ласма, рецензируя «пейзаж на гобелене» Алексея Сомова упомянула о том, что автор продолжает быть литературным панком, я улыбнулась. Потому что это было в яблочко. Когда Владимир Захаров в который раз закрепил традицию «идентификации» этого автора как «литературного хулигана» в своей рецензии на «Биостразы», я согласно кивнула головой. Всё вписывалось в некий алгоритм, закономерность, традицию – и продолжения её я, собственно, и ожидала, приступая к прочтению очередного сборника. И что же я вижу? Что этот весёло-хмурый господин начинает со смерти: стих, насколько я понимаю, посвящение, стих к годовщине, стих-боль, стих на «сирени, замешенный с медом», – стих-неожиданность. Возьму на себя смелость заявить, что это – то произведение, которое смело могут читать как почитатели, так и анти-симпатики Сомова. Он того стоит.
Одно произведение «не делает погоды» сборнику, – возразят мне дотошные скептики. Не спорю, господа. Однако настроение – задаёт. Равно как и тему. Поправьте меня, если ошибаюсь, но, наверное, тема вот этой самой С., тем или иным образом присутствующая в других подборках, в данной пошло позволяет отозваться о себе как о пресловутой «красной нити» (фи и огромный пардон автору). «Песнь топора», «внезапно смертное», «предпоследний день П.», «что-то про ад, но не уверен», «маятник», – достаточно одних названий, чтобы прочувствовать настроение (настрой?) всей подборки. И – что характерно – практически каждое из названий отдельных произведений можно было выносить «в верхнюю строку», как и инвариант вот этим неудобно склоняемым «птицам вранам птицам лгакам», которые, как выяснится в ходе прочтения, возносят бледно тело на небеса…
В особенности – «маятник». Ибо данная подборка именно маятником и раскачивается. От смертельного – до детского ( кстати, как вам, применительно к детскости, вот такая вот характеристика:«Дети лучше котов мороженого и конкурса строевой песни / дети страшнее сибирской язвы и бубонной чумы» ?). От народного – до олбанского. Реминисценции, цитаты, звукопись, смешение, всё «фирменное-от-Сомова» присутствует – и раскачивается вместе с маятником. Причём создаётся впечатление, что на сей раз автор действительно «чередует» то, что проще-мягче-привычнее, с, грубо говоря, «здравствуй жопа франкенштейн». И, кажется мне, многие читатели смогут это оценить.
и конечно же
поскольку искусство требует жертв
поначалу будет немножечко зудеть и жечь
будет навсегда немножечко отравлена кровь
так что по ночам в пот и в крик
так что раньше срока загонят в гроб
эти строчки разбегающиеся вкось и вкривь
Потом твою кожу пустят на кошельки
или натянут на абажур
а уж я напишу такие стишки
обязательно напишу
– Строки, строго показанные для «читателя пишущего».
С точки зрения сущностей,
переливающихся вокруг как ртуть
в неизъяснимой тоске и панике,
каждый из нас – немножко памятник
самому себе.
– Строки, по моему скромному мнению, ясно осязаемые каждым живым (думающим) человеком.
Все они, и процитированные, и не процитированные (но как хотелось цитировать!) – словно бы родом из последнего дня вот той самой некой П. И заставляют думать, что панки ¬– ну, пусть не плачут, но зато хоть изредка могут заставить плакать. Когда пребывают в словесном, но явно уставшем аццки от всего-всего состоянии. Правда, чтобы понять, к чему последняя реплика, нужно «доползти» до последнего стихотворения подборки. Как тебе задачка, читатель?
Редактор отдела поэзии,
Маргарита Ротко
|
птицы враны, птицы лгаки
2011Четвертая годовщина (Илье) |песнь топора |внезапно смертное |БПЛА |день зашитых детей |Гиперболоид гарин |Нагльфар (Анне-и-Марии) |предпоследний день П. |БПЛА-2 (графу Хвостову) |*** |*** |что-то про ад, но не уверен |маятник |p. s. ничего-ничего
Четвертая годовщина (Илье)
Смерть пахнет как сирень, замешенная с медом,
а глиняная плоть рассыпчата, ломка.
Ко мне пришел пацан, пришел себе и смотрит
сквозь полумаску Человека-паука.
Он курит в кулачок, с оглядкою, как злостный
прогульщик и бандит – он курит, бог ты мой!
Сквозь зубы сплевывает длинно, будто взрослый
и говорит: бери сирень, пошли домой.
Мой мальчик повзрослел на смерть, четыре года
и невернадцать дней, я все забыл давно.
Теперь он на других широтах и долготах
живет вниз головой, как супермен в кино.
И словно бы не я слепил тебя из праха.
И словно это я четыре года мертв.
И зачерствелый хлеб, и молодая брага,
и волосы воды, и пот, и дикий мед –
все пахнет об одном, легко, тревожно, гнило,
и день в прогале штор некстати рассинел.
Хоть это не забыть: июнь, сухая глина
и смертная сирень. песнь топора
телом бел и горяч
широк в плечах
деревенский палач сын и внук палача
по наследству от предков есть у него
три железных ноги чтоб месить навоз
вместо рук два вдумчивых топора
и меж жвал сканирующий аппарат
эту сказку не стоило и начинать
повторяй ее громко как отченаш
пока ржавыми вилами в бок не ткнут
часто пишется внук а читается кнут
заучи это твердо как дао дэ цзин
часто пишется сын а читается цинк
чтоб броня небес пребыла крепка
нарушается целостность хребта
отделяется лишняя требуха
от костей болтливого дурака
будет красным лаком блестеть земля
погреба - смердеть от гнилого зерна
ни червям сожрать
ни синице склевать
будут золотом полниться рты клоак
будут слезы сухие ронять тополя
пока с ярмонки слышится песнь топора внезапно смертное
На коже до блеска ласками вытертой
мои лучшие стишки
вы
та
ту
и
руй
человечья шкура долговечней бумаги
можно вдавить окурок
елозить губами
пусть запечатлеет въедливая игла
все что я когда-то выдумывал и лгал
и конечно же
поскольку искусство требует жертв
поначалу будет немножечко зудеть и жечь
будет навсегда немножечко отравлена кровь
так что по ночам в пот и в крик
так что раньше срока загонят в гроб
эти строчки разбегающиеся вкось и вкривь
Потом твою кожу пустят на кошельки
или натянут на абажур
а уж я напишу такие стишки
обязательно напишу БПЛА
аппаратик беспонтовый и по сути и на вид
он совсем не беспокоит и ни капли не болит
он похожий на тороид
и еще на астероид
и обратно на болид
вот летает над бетонкой вроде бестии претонкой
без ветрил и без штанов над кирпичкой и зеленкой
всюду где запрещено
сыплет падла забесплатно ядовитое пшено
и как будто бы без толку
а по правде-то шпиен
этот чудо-аппарат ловят хором опера
ФСБ и МЧС поголовно очумев
свищут в поле ищут в гугле средь эвенков и бурят
цыпа-цыпа гули-гули где ты дивный аппарат
ищут в тромбе ищут в пломбе
лезут в жопу всем подряд
и с тоскою говорят
где ты где ты друг небесный протяни свой щуп прелестный
ничего не отвечает
им сферический болид
он без грусти и печали над согбенными плечами
чорным солнушком парит
всюду носицо ликуя
без руля и без преград
хали-гали хули гули
беспилотный и бесплотный
мой летальный аппарат день зашитых детей
Гиперболоид гарин
Гиперболоид гарин
читает журнал грани
всюду блять запах гари
всюду налет грязи
от понаехавшей мрази
спасу нет от поганых
где вы, люди в погонах
всюду бастуют бастарды
битарды взрывают петарды
друг другу лица ломают
Вокруг стоит город тугарин
заложил его князь тугарин
а другой князь тугарин
в ломбард заложил по пьяни
(Но это уже совершенно другая, не менее замечательная история)
Гиперболоид гарин
закрывает журнал, ругаясь
идет, сутулясь, на кухню
и в форточку курит
люди глупее куриц
как сказал александр галич
русскую интеллигенцию
не продашь и не купишь
в тот карман не нагадишь
в котором припрятан кукиш
Как сказал даниил гранин
а может владимир маканин
добру до́лжно быть с кулаками
кликушами, колоколами
камлающими малахаями
и осиновыми колами
(В общем-то, эту сентенцию
каждый желающий может выколоть себе где угодно) Нагльфар (Анне-и-Марии)
предпоследний день П.
Господи, пожалуйста
пожалуйста, Господи
повторяешь, озираясь как Раскольников в хосписе
что после нас
наскальные росписи, радиоактивные россыпи
лужицы сока от съеденного ростбифа
мясные крошки в каменной бороде
скотомогильники, костные залежи
А впрочем, в преддверии пекла нет других дел
кроме как жить недолго и счастливо
разбавлять минералкой вино, не любить джазовой
музыки, предаваться невинным шалостям
и умереть в один день
под байковым одеялом
пепла БПЛА-2 (графу Хвостову)
птицы враны
птицы лгаки
на златом крыльце сидят
как пернатые собаки за периметром следят
ходят строем по объекту делят хладные объедки
ковыряются в зубах подают друг другу знаки
чтобы Боженька мог думать
То и Это
лето
осень
утро
вечер
дюны
полевые злаки
зелень дуба
……………………………………………
дунет ветер стрельнет ветка ровно сдуру гавкнет эхо
выйдет Боже из себя позовет своих собак
прячься в норы
шкерься в дупла
имя-отчество не спросят просто так с говном съедят
пооткручивают гайки вынут кальций из костей
рассосутся шрамы-спайки здравствуй жопа франкенштейн
ржаву душу цоп за уши
бледно тело за бока
птицы враны птицы лгаки вознесут на облака ***
Сидит бес на бережочке, подобрав ножки.
Сопли пережевывает, на песке рисует кружочки.
Сильно переживает, между прочим,
будучи разлюблен и брошен коварным Фаустом.
Как теперь жить с этим фактом?
Плохо ему и холодно,
тошно и скушно,
и обратно тошно,
как голосу без хора, как запятой без точки,
как голому без шкуры,
как полюсу без шхуны.
Бес пишет на песке по-немецки:
«Фауст, вернись, пожалуйста»,
тут же стирает.
Рисует сердечки,
на глазах стареет.
Маленький, надутый, неместный,
совсем то есть нездешний.
Очень все это жалостно. ***
Горестна и тяжка жизнь человека, бросившего КУРИТЬ.
Засыпает и просыпается он с мыслью о КУРИТЬ.
Рот наполняется радиоактивной слюной, когда кто-то рядом КУРИТЬ.
Человек идет по улице – девушки отворачиваются от того, кто не делает КУРИТЬ.
Кондукторы громко плюют в лицо человеку, который бросил КУРИТЬ.
Голуби атакуют со всех сторон и бьют по щекам крыльями, мстя за то, что ты больше не КУРИТЬ.
Человек истончается, превращается в функцию дыма, в воспоминание о КУРИТЬ.
В голове его все чаще вспыхивают огненным капслоком буквы К, У, Р, И, Т, Ь.
Тогда он шарит по карманам в надежде, что там осталось немного КУРИТЬ.
Как бы со стороны, с интересом наблюдает за собой, обнаружив на кухне несколько коричневых крошек КУРИТЬ.
В конце концов человек, насрав на самоуважение, идет покупать КУРИТЬ.
Но тут оказывается, что за это время был принят закон, запрещающий КУРИТЬ.
То есть вы не поняли, вообще запрещающий КУРИТЬ.
Табак, наркотики, ароматные смеси, петрушку, толченый голубиный помет и перья, все, что можно КУРИТЬ.
Человек, полный решимости погубить свою душу, находит того, кто нелегально банчит КУРИТЬ.
Занимает деньги у друзей, закладывает квартиру, запродает свой скелет, только бы хватило на очередную дозу КУРИТЬ.
Маленький пакетик со смесью неизвестного происхождения,
которую можно К, можно У, можно Р, можно И, можно Т, можно Ь.
Человек истончается,
превращается в наслаждение,
в чистую функцию дыма,
вечное предвкушение КУРИТЬ и воспоминание о КУРИТЬ,
огненные буквы на изнанке век
(ученическим почерком дьявола)
К,
У,
Р,
И,
Т,
Ь что-то про ад, но не уверен
если мы здесь одни
это не значит что одиноки
медленные огни
медленно жрут волоса и ногти
ты и не видишь как
день оплывает дешевым воском
мрут светляки в зрачках
стачиваются резцы о воздух
кожа спадет отгнив
черный язык пустоту оближет
медленные огни
медленные огни все ближе
глиняный не скорбит
идол по головам отбитым
солнца сойдут с орбит
медленные огни обнимут
однажды маятник
p. s. ничего-ничего
…отдохнем в аду
в ожидании конца Кали-юги,
будем раз в году отжигать на юге
(в тамошних краях, как общеизвестно,
чем дальше к югу, тем веселее местность,
приветливее туземцы, мягче климат).
А если воспоминания вдруг нахлынут,
это ничего. Следи перемещения юрких
тварей в высокой траве,
замедленный танец метелок юкки,
вбивай поздравления с днем нерожденья в окошко аськи
таким же как ты,
бессловесным,
уставшим
аццки.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Алексей Сомов: птицы враны, птицы лгаки. Сборник стихов.
Плачут ли панки, или Стихи родом из предпоследнего дня П.
08.07.11 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|