Ураган
Буря молниями жгла электросети,
гром гремел, свирепствовал циклон.
Ураганный мающийся ветер
об асфальт раскалывал стекло.
Отрывал молоденькие листья,
отнимал от мамкиных ветвей.
Не позволив жизнью насладиться,
гнал по новорожденной траве.
Не услышал, следуя Эриде,
лепестков младенческий испуг.
Уносил с собою, не увидев,
материнских, рвущихся к ним рук.
Под давленьем бури напряженья
стал убийцей, не желая зла.
Но, утихнув, не снискал прощенья
среди трупов листьев и стекла.
Философия последнего холода
Февраль конвульсирует
в марте, прерывисто дышит.
Минуя живые скелеты
по-прежнему спящей природы,
спускается медленно небо,
закрывшее звёзды и крыши
размолотой манкой и шалью,
нестиранной многие годы.
Не в силах укрыться
от сильного ветра ни шапкой,
ни воротом куртки,
в условиях зимних, пусть тёплой,
весной же почти бесполезной...
несёшься до первой же лавки.
Пряча от холода руки,
в перчатках находишь некрополь.
Не можешь осилить
сносимый вчера еще минус,
а лужи, покрытые плёнкой
морщинистой полиэтилена
теперь переносятся хуже —
борьбу с охлажденьем отринув,
уже не справляется сердце
с задачею теплообмена.
Улетели ласточки
Улетели ласточки на юг,
до весны не будут рваться в путь.
Не согреть своих замёрзших рук,
я прошу, шахтёр, угля добудь.
С небесами в сумерки падём,
нас с травой исохшей бросят в печь.
Листья изувечены дождём —
дровосек, дровами обеспечь.
Волны бьются сталью о гранит,
и печаль прокралась вором в кров.
Душу воздух влажный холодит —
хвороста, вязальщик, заготовь.
Мартовская депрессия
Сосулька упала с крыши,
убила надежду на завтра.
Она слишком долго стучала,
а я открывала.
Её я уже не ждала,
думала — бомж канючит на завтрак.
Но визг домофона достал,
и я всё-таки встала.
Лишь дверь распахнув, обмерла,
увидев её бездыханной.
Мечты, не сбываясь, сочились
из тела, сливались
с дождями бездушного дня.
Жвачкой со вкусом банана
хотелось уже поперхнуться —
сугробы достали.
Надежда на послезавтра
слегка отрезвила, отсрочив
желание в жизнь претворить,
или в смерть, эту лажу.
Но мне, если честно, трудно
поверить, что небо захочет
её допустить, оправдать —
не убьёт её дважды.
Ах, если бы жил ты чуть ближе,
чем злая соседка разлука,
возможно, надежда бы, выжив,
пустила вновь корни
куда-то поглубже, чем в воздух...
Стрельнуть, может, просто из лука,
забыв про надежду, смирившись
с лягушкой покорно?
Обратный отсчет
Против природы
Против природы, весеннее солнце
двух не сотрет отпечатков в снегу,
и это силу дает бороться
с тем, с чем думала — не могу.
Часто простые слова «как ты»
звучат нужнее, чем «я люблю».
Близостью, что не требует траты,
сердце, отдавшее все, исцелю.
Солнце, чей гелий не знает счислений,
против природы, переживет
рожденье и смерть звездных скоплений,
от взрывов которых стонал небосвод.
Раны зашью, продернув в иголку
жизни нить дружбы, тончайшим швом.
Сколько катушек без всякого толку
в попытке с кем-то связаться ушло.
Против природы, какая-то мелочь,
когда вложили в нее тепло,
станет оружием, бьющим смело
во все, что нам причиняет зло.
Анна Михайлова: Плач по Деметре.