* * *
Идёшь
по глухому проулку к подруге
Прохожий
сутулый невзрачный
с авоськой гнилой картошки
хватает внезапно
тебя за рукав
видимо дико устав
от роли простого прохожего.
Зрачки змеиные.
Оцепенение.
Пока силишься
осознать
а в чём, собственно?
он уже в твоей голове
ты никогда не забудешь его
так и будешь сутуло стоять
в глухоте проулка
с авоськой гнилой картошки.
Станешь вести наблюдение
чтобы однажды
схватить за рукав.
В метро
на самом краю платформы
подойдёшь вплотную
вдруг некто
спросит который час
обернёшься
его и след простыл
только звук
закрывающихся дверей
с холодной констатацией
диспетчера.
Наконец
проходимец уедет работать в Москву
по твоей престижной специальности.
Остановишься в парке
ощущая невыносимое
жжение в груди
зуд распухших дёсен
удушающую жажду.
Но вот
идёт кто-то
в белой кепочке
улыбаясь вечеру…
* * *
Мы исчезаем,
и это приятно.
Секунд бриллианты не растерять бы
в неге.
Вчера только плотными были
чашка, дисплей,
телефоны, счета.
Сегодня –
стоит на сырой остановке
редактор "Известий",
настолько в себе
неоднозначен,
что полупрозрачным
становится как запотевший графин.
Через хрусталь магазин проступает,
скамейки, аллея линеечкой,
где,
бросив скейтборд исчезать у бордюра,
писает солнечный мальчик в кустах.
Наука сердечка ещё не коснулась
его,
и очёчки ждут в оптике.
Жаль,
факты подобные вряд ли изменят
состав,
траекторию жёлтой струи,
форму немыслимых перетеканий.
Подросток сияющий –
станет судьёй,
к исчезновению приговорившим
нашу дискуссию в летнем кафе.
Простишься,
пойдёшь к остановке.
Троллейбус
пломбиром растает,
не смея открыть
двери девице,
увидевшей чудо,
которой доступен другой интернет,
где человеки,
поэты,
а также
другие светящиеся существа –
как бригантины,
фрегаты и шхуны,
песней влекомые –
в бездну плывут.
"Так будьте здоровы,
плывите как надо!"
Ты в потной ладошке сожми карамель
мятной весёлой доктрины,
и фантик
изящности переживания,
что
мы исчезаем.
Не больно.
Не страшно.
Вот еле доносится –
слышишь, салют?
Там –
нам готовятся яства и залы,
Что ж – исчезаем.
Наверное, ждут.
* * *
Каждое утро
пять раз в неделю
он внучку ведёт в детский сад.
Потребности –
ведут меня к проруби работы
формата "А4"
утопить
утопить.
Вечером я всё равно выныриваю
возвращаюсь шорохом дворов
сталкиваюсь с одиночеством
он запивает его коробочным кефиром
он одет как одеваются пациенты
домов скорби
бормочет себе под нос
тихое помешательство.
Так продолжается года три
в пору начать здороваться.
Но почему так стыдно
просто взять и сказать!
Мы не знакомы…
да и мало ли что…
да ещё этот запах тухлой рыбы!
Отвожу глаза.
Он тоже старается меня не замечать
стыдясь за мой стыд
глядя на склизкий асфальт
отражающий облака.
А внучка всегда
улыбается мне по утрам
сжимая в руке шоколадный батончик.
Завтра – суббота
но я всё равно буду думать о них.
КОМНАТА
Предметы сдвинулись с назначенных им мест
подёрнулась тончайшей плёнкой их природа
от лунной фары луч скользнувший в прелый двор
и тут же снявший копию с узора занавески
застыл у комплекса щербатых стеллажей
подоконник и тень подоконника
обратились в морской горизонт
в золотую каёмку берега.
Как только глаз усвоил
механику метаморфоз
то стали они сами по себе
проистекать как будто
расцветали лотосы
на следах оставленных Буддой
и обыденным стало слияние
секунд с историей.
Как сквозь аквариум струился мягкий свет
мембрана пела от малейших колебаний
так вечер проходил через меня
подобно серии сквозных ясно-видений
моей стопой к примеру мог бы быть
в потоке гула утонувший переулок
а позвоночником – хребет гудронных крыш
с ансамблем звёзд на пагоде Востока.
Ни бас ни скрип ни стеклота дверей
морскою рябью отозвавшаяся в мозге
не могли отделить меня
от настигнувшей густоты.
И вот нашёл я верный способ сам
когда нащупал в кармане джинс
фото калифорнийской порно-актрисы
уже явленное экраном не погашенного монитора.
Боже, сколько раз менялся
фасон её иллюзорного платья
представляемого ради того чтобы снять
запечатлеть рельеф шёлковых складок
так играла со мной ещё не состоявшаяся
память
и я только у стола догнал
разоблачённого зеркалом парня с прыщавой щекой
и каким-то своим взглядом на синеву дыма
льнущего к портьере
к измочаленной клавиатуре.
Древним ящером, египетской кошкой
лениво вытягивалась изгибалась
жизнью мотылька
обрывалась строка
истекая мёдом смысла из невидимых пор
и тогда
появлялась в ночном июльском лесу
где ты так долго блуждаешь с фонариком
подвижная тень будущих слов.
(Знаю
это счастье
лучшее
что есть на земле)
* * *
– Кто хочет мира –
заблаговременно
подготовился к войне.
Кто заглядывает в бездну –
давно привык
к её необъятным зрачкам
в зеркале.
Они просто устали ждать
а шоу всё продолжается.
Рейтинг проекта
ниже плинтуса.
Пора
прикрывать лавочку.
Таковы были последние
показания Дьявола
данные следователю
Дознания.
И дело передали в Суд.
Павел Финогенов: Прохожий.