Маленькие стансы
От лица совы Жоса де Мея
Никите Х.
Не уверена, но думаю, видишь меня совой:
я, действительно, так же кругла, как и она,
и так же могу часами как часовой
сидеть и стеречь окоем твоего окна,
а ты - конечно же - Человек Колпака:
ты так же умен, ты пытаешься разгадать
загадку куба, который ты держишь в руках.
Жаль, я не ломаный куб, и мне в жизни не стать
ни одним из немыслимых тел, столь ценимых тобой.
Я стандартный набор: жилы, косточки, мясо, перо,
и должна быть вполне довольна такой судьбой.
Я - сова,
я пуста,
я глупа,
я кругла,
я - зеро.
Кролев Град
Нике
Когда бы не был ты как чернокнижник
с седою бородою и с глазами
чернее тьмы египетской безлунной,
когда бы не имел так много власти
над разумом, водою и часами,
которые танцуют, будто мыши,
под гамельнскую дудочку твою,
когда бы не янтарные драконы,
что пахнут крематорием и рыбой
и помнят, как сжигали синагоги,
и все бормочут что-то про масонов,
когда бы я могла уехать в старый,
глухой, маразматичный баден-баден
и там лежать веками на песке
стеклянной беззаботною улиткой...
Но ты так горделив и так порочен,
и так силен в змеиных древних чарах,
что остается только выпевать
ртом непослушным: "О, мое безумье,
мое отребье, зверь с лицом ребенка,
Агасфер мой несчастный, Кенигсберг мой,
люблю-люблю-сто тысяч раз люблю."
Магдалина
Под мандолину
Не шлите в монастырь меня, мой Сир.
Мой ангел там совсем сойдет с ума
И станет злее тигра, пуще беса.
Во что я превращусь тогда сама?
В худую мышь? В заплесневелый сыр?
Он станет злее тигра, пуще беса,
И станет навещать монашек в кельях,
И раскрывать бутоны белой кожи.
Он днями будет шастать в подземельях
И путать вечерами звуки мессы.
Раскроются бутоны белой кожи.
И будут источать совсем не ладан.
Боюсь, вcе библии пропахнут серой.
Ваш лекарь прав, со мной давно неладно,
Но слать меня к монашкам, Сир, негоже.
Представьте, библии пропахнут серой,
Иль дохлой рыбой, что, поверьте, гаже.
Не шлите в монастырь меня, мой Сир.
Ваш Бог без Вас, меня, мой Сир, накажет,
Состарив прежде времени Мегерой.
Не отправляйте в монастырь, мой Сир...
Seeliebe (fur Liz)
«.....только поцелуи
Мохнатые, как маленькие пчелы...»
...lieb dich immer noch...
Легкая, с узкой косточкой, с лепкой античных рук,
Чудный ребенок чаек и местных ницц,
В низком небе над нами расходится времени круг,
Размечая границы прошлого крыльями птиц.
Будь я редкостный мачо, небрежный, как греческий бог,
Я бы брал тебя так, как море берет песок:
Дюйм за дюймом, от завитков на шее до стройных ног,
Нехотя отдавал бы солнцу, целуя в висок.
Будь я женщиной, спелою топлесс с сигарой крутой,
Умирающей в ломке без дозы богатых самцов,
Я бы, уязвленная эллинской красотой,
Положила под нож хирурга свое лицо.
Будь я ракушкой, известковой основой основ,
Лабиринтом, в котором бродит Зевесов бык,
Я бы грезил лишь о тебе в самом древнем из вещих снов,
Где есть лавры, Эллада и ломкий ласточек крик.
Я же, Liebchen, не пляжный бронзовый бог и не блядь,
И никак не обломок Гомеровых кораблей.
Я умею лишь самую малость: не спать, составлять
Карту тела, теряясь там, где влажней и теплей.
Оксана Кузьмина: Любви блики.