Александр ШурскийШорохи тьмы2013Железно-подорожник На этой забытой железной дороге, Где рельсы уперлись в увядший тупик, Где шорох ночной обивает пороги, И листья кружатся в заставшей тревоге, Я слышу то шепот, то слезы, то крик. Там, кажется, были какие-то эльфы, Мохнатые пни доживали свой век И сыпались, сыпались прямо в прорехи Истертые шпалы. Я чувствовал вехи, Щадящие времени медленный бег. И стрелочник грустный холодной рукою Касался вагонов и что-то шептал. Стучал по колесам, и звал за собою Туда где кончается путь. Он построил Вдали от перрона ненужный вокзал. И ждал объявлений о третьих платформах, Четвертых путях, направлениях, но… Лишь рельсы в подтеках и рыжих погонах Молчали в ответ. Никаких перегонов Не будет. Закончилось это кино Киношник ушел и смотал свои ленты. Забытая будка сыра и пуста, Разбитый фонарь и квиток за аренду, Измятая простынь полночного бреда И саван истлевший. Усни, ты устал… Приляг на траву и под запах сирени Пропитки для шпал и вагонов пустых Езжай на рассвет. Впереди чьи-то тени Идут за тобой и тебя скоро сменят, Поспи, ты устал. И прости нас, живых… Наверх Шоссе-в-никуда Простите, это место несвободно? Ах занято. А впрочем, постою Сейчас сидеть в автобусах немодно Куда приятней выстоять в строю И в поручень вцепившись злой рукою Трястись по бездорожью. Что за жуть И почему я слышу - кто-то воет И в окнах то ли дождь, а то ли муть И что это за странные ухабы Деревья, то ли сосны, то ли граб Я вижу в этом транспорте не рады Всем тем, кто совершает променад К ближайшему киоску за водою Живою из холодных родников. Того глядишь и сам вот так завою Водителю на ухо. Он готов Свернуть в какой-то тихий переулок Меж этих двух раскидистых берез А я смотрю, и кажется мне гулок Не прозвучавший в воздухе вопрос - А собственно куда же все мы едем На этом пережитке старины И где мои часы? И где Медведев И неужели рельсы не нужны Трамваю. Впрочем это был автобус Но кажется неважно. Вдалеке Виднеется Земли нелепый глобус Ах вот оно. Уходим. Налегке… Наверх Рассказывать о прошлых временах... Рассказывать о прошлых временах С улыбкой добродушного лукавства Прилично старости. У нас же не зачах Росток цинизма, опытного яда Порой достаточно и пристально взгляда Чтобы болезнь назвать и выписать лекарство... А посему не верится совсем Что можно оставаться добродушным И избегать вполне избитых тем, Не думать о возможности уйти С безумно надоевшего пути И закрывать от правды крепко уши. Наверх Бесшумное мордобитие Беспечность кроликов заведомо известна... Над серебром дрожит влекущий мех... И лапкою откидывает крышку. На циферблате ровно без пяти Четырнадцать полпятого сто сорок. А пунктуальность? Разве не в чести Прибытие секундой позже - "ганьба"*! На происки безумцев - нет, увы, И рад бы только Хронос подгоняет... По чашкам! Чай разлить и ждать отлива... А может быть прилива? Джа же мой, Какие привередливые гуси - Синицы просветят вас и грибы... Кто мельче стать, а кто напротив ввысь! И для чего? Бежать тропинкой сада Для игр безумных? Розы! Этот цвет Вам не к лицу! Немедленно исправьтесь! И хватит грызть посуду - впереди Процесс! Безумие немного запоздало - Апрель уже... И следует забыть Кто и зачем расстроил преферанс. * - позор (бел.) Наверх Arbitrum liberum Гроздья. Виноград по старым стенам. Дикий, измельчал. И до поры, Плод его в беспамятстве изведан. Мечутся предсказанные беды. Я один. В сиянии раскрыв Крылья из промокшего картона Поднимаюсь. Пропасти влекут Но не вверх. Напрасны эти стоны – В похоти безудержной утонут Нужные слова. И этот прут Расцветет. Но только не сегодня, - Прошлое как столп. А на плечах Нелегко носить. Я им не ровня – Но от врат, увы, опять прогонят Пламенным мечом. Цветок зачах, И садовник спит. Заснул надолго, Хоть кричи, хоть плачь. Рассвет грядет И вдали опять играют волны Знаешь, там у них такая мода Море вспоминать. А я не в счет… Наверх Quam minimum credula… Причудливых сплетений избегаю, Источников запутанных затей Текущих из-под врат закрытых рая. И ты, вот так же, медленно растаешь Как этот миф. Зови меня скорей – Неистово шепчи мне: «Carpe diem», И острыми локтями бейся в грудь. Буди меня от сна. Слова другие Ищи. А призраков из пыли Дыханием развей и в добрый путь… Восстанем мы из сора и бумаги Из пошлой и наивной суеты, Наверное… Гораций, выпьем браги, Ведь в зарослях чаятся злые варги… А где же свет? О, Брут, не верю – это ты?!... Наверх Дню космонавтики посвящается… «Анафема! Да будет отлучен!» Толпа надрывно в уши прокричала И вереск полыхнул со всех сторон… Веленьем судеб смерти сопричтен, Стоял он у столба, как у причала… И слышалось сквозь выкрики толпы На грани - то ли шепот, то ли ветер. На фоне этой странной суеты, Какой-то звук. Прислушайся и ты И непременно он тебе ответит: «Отчалить бы, уплыть за край земель, Нестись навстречу солнца колеснице, И как чумы бежать молвы людей! Будь проклят этот солнечный апрель И ненависть, застывшая в глазницах!» А после у горящего костра, На подступах где вереск дотлевает, Вороны толковали до утра, Что в мире полном боли и утрат Тепла весной все больше не хватает… Наверх Убаюкай меня перестуком колес… Убаюкай меня перестуком колес, Обмани, что в последнем вагоне Крошки есть от опавших до времени звезд И остатки луны на перроне. Обещай, что стоят на последнем пути В тупике, на примерзших колесах Пять цистерн пожелтевших во тьме конфетти А на дне – ворох пыльных вопросов. И пускай нам несут неразбавленный чай, В подстаканниках желтых расцветок. Ты на ушко шепни и уйди невзначай Я усну. А проснусь только летом… Пусть разбудит тихонько седой проводник И коснувшись кокарды рукою Тихо скажет: «Приятель, на вечном в пути, Пересадка». И пледом накроет… Убаюкай меня перестуком колес, Я ведь знаю - в последнем вагоне Не осталось ни крошек от выпавших звезд, Ни остатков луны на перроне… Наверх Код для вставки анонса в Ваш блог
|
|||||
Александр Шурский: Шорохи тьмы.