А было ли то, что было?
Узелки реальности
Прошли старым детским двором, вышли к горбатому мосту, и, перейдя через серую, незамёрзшую, мутную реку, двинулись лесопарком. Двое одноклассников были поддаты, оживлены, жестикулировали; третий – трезвый – тоже был в приподнятом новогоднем настроении. Лабрадор одного из них бежал впереди… Снег скрипел, дома маслянисто мерцали окошками за массой деревьев, с задеваемых веток сыпалось розовое серебро…
- Я кого только не снимал – разве что политиков не доводилось! – говорил один.
- А я всё никак аппарат не куплю – любительски, не профессионально, конечно, хотел пощёлкать…
Третий, закуривая бессчётную сигарету, глядел, как в сизые петельки дыма попадают узелки реальности.
Дома то приближались, то удалялись; и река, незримо темнея рядом, стягивала к себе их случайный, осмысленный путь…
Как-то незаметно...
Хотел казаться взрослее, опытней… - А не выпить ли нам пива? – предлагал, купив две бутылки, картинно разводя руками, закатывая зачем-то глаза. Хотел казаться опытней – новопоступивший на службу, где парни и девицы были взрослей, развязней (СССР. Финал. Пива, между прочим, не достать). – Идём с ним, - рассказывал, презирая себя, - и вдруг он, дороги мы не знаем, подскакивает к паре на скамейке, а они сидят так интимно, интимно, и спрашивает…Умора…они аж отшатнулись…
Странен ли был? Нелеп? Как-то незаметно стал своим…
Как-то незаметно прошла жизнь – быстрая, как новогодние праздники…
Какая милая у нас собачка!
Маленькая, рыжая собачка, которую берут на дачу, очевидно хлопочет, нервничает. Острой лисьей мордочкой тыкается в сумки, будто проверяя – всё ли взяли, подбегает к коту, что-то шепчет ему на ухо, точно это: Остаёшься за хозяина, гляди тут… Так умильно суетится – маленькая, рыжая, чудесная – что хозяева в бессчётный раз всплескивают руками: Какая милая у нас собачка!
С весёлою свирепостью во взоре
Если доживут
Рассматривали фарфоровые старинные фигурки – двое: пожилые, краснолицые, в чём-то похожие… - Я такую, гляди, взял у спекулянта в Кемерово – помнишь? – Нет, твой гусар немножко иной…
Он – человек, какого ещё называли молодым – стоял около, потом прошёл за ними немного по свежему снегу, оставив уже павильон.
Часто гуляли с приятелем, оба любили коллекционированье, и подумал вдруг – если доживут, будут похожи на этих, на этих…
Свежий снег блестел ожиданием смерти.
Ну-ка!
Ну-ка, сдёрни покров, на котором даны дома, дворы, деревья, котельные, люди, собаки, вороны – и обнажится потаённая суть всего, тайные и мощные механизмы жизни; где колесатые шестерёнки точно и безжалостно отсчитывают предназначенное, но лазоревые поля смысла, нежно сияя, объясняют всё-всё…
Никогда не сдёрнуть, не жди…
К столетью Первой мировой