Что бы это ни значило
время рвётся бумагой под пальцами, как черновик
это то, чего ты никогда не узнаешь из книг
вроде, всё как всегда, только грустно, и кофе остыл
слишком много подтекста - на текст не хватило чернил
мы серийные самоубийцы, слепые щенки
эта осень для нас начинается с красной строки
это красный цветок распускается в недрах души
ты во мне междустрочно, подкожно - дыши же, дыши
что бы это ни значило, будь, оставайся, держись
просто мы не из тех, кто бывает на целую жизнь
закричать бы сейчас, только в горле стоит тишиной:
яхочубытьстобой
я хочу быть с тобой
я
хочу
быть
с тобой
Чайное
он пишет: "я жду тебя дома. я ставлю чайник," -
и воздух ей тесен, как старый худой пиджак.
на улице ветер. над городом крики чаек.
она и не помнит, когда всё пошло не так.
он пишет: "я жду тебя. это почти как жажда".
она отвечает невнятное "не скучай",
но ей неспокойно. ей кажется, что однажды
он вырвет ей сердце и выжмет лимоном в чай.
ведь мама всегда говорила - так не бывает,
чтоб долго и счастливо и в один день. финал -
вернёшься с работы, а он тебя не узнает.
а может быть, даже и лучше, чтоб не узнал.
он пишет: "я жду тебя дома".
осенний город
холодным дождём прибивает к асфальту пыль.
на улице ветер. она поднимает ворот.
ей надо успеть, пока чай ещё не остыл.
Неж, но...
Эта зима, бумажная, как журавлик,
Складывается из тёмных окон в домах,
Из писем, которые я тебе не отправлю,
Из капель дождя, замерзающих на щеках.
И ты так прекрасен, что от бесконечных танцев
Мокрого снега, от наших коротких встреч,
От моих тёплых плеч и холодных пальцев,
От писем с пометкой "после прочтения сжечь"
И от меня -
мне нужно тебя беречь.
Русальное
Запретивший входить дважды в реку одну
Ничего не сказал про море,
И, не помня, как плыть, ты шагаешь по дну,
Будто с памятью можно спорить.
Возвращается всё - лишь в тебе же самой
Слишком явные перемены:
Тот, кто больше не может дышать под водой,
Обречён превратиться в пену.
Комната с видом на закат
время лечит, всё прошлое - несколько строк
и гербарный цветок.
пустяки, сувениры.
только в сердце теперь есть пустой уголок,
даже комната - три на четыре.
я её не сдаю.
и вопрос не в цене.
да желающих, к слову, не так уж и много:
говорят, ночью призраки бродят по ней,
говорят, обстановка убога.
свято место пустует - и так день за днём.
и не скажешь, что здесь тоже жили когда-то.
нет, в груди не дыра, а оконный проём,
чтоб ты мог любоваться закатом.
Плавники
биться рыбой, волнами выброшенной на сушу.
обесточенный воздух ловить пересохшим ртом.
я тебя из себя выдыхаю протяжным "оммм..."
только море голодным прибоем мой голос глушит.
это чувство звенит слаще дюжин индийских браслетов
на запястьях женщин, живущих в моей груди.
всё, что мне остаётся - беззвучно просить: веди.
мы с тобой не утонем, я обещаю это.
ощущай, как реальности тонкие нити рвутся,
как в тебе возникают и гибнут материки...
и когда вместо крыльев прорежутся плавники,
я надеюсь, что мы не сумеем не задохнуться.
Опавшие звёзды
что сказать, Умбертин, жизнь похожа на небылицу
но порой так тоскливо, что сдавливает виски.
я брожу по ночам (без тебя очень плохо спится),
собираю опавшие звёзды на ночники.
иногда я пытаюсь читать, но их слабой искры
хватит только на пару страниц, да и то - вопрос.
оттого-то теперь моя комната слишком быстро
превращается в кладбище перегоревших звёзд.
мне их жаль, ну и что, что теперь это просто камни.
им, как людям, наверное, сложно светить поврозь.
знаешь, в каждой упавшей звезде миллион желаний.
Умбертин, как ты думаешь, а хоть одно - сбылось?
Лучшая осень
Мы стоим - васильками во ржи - у остывшей реки,
Я держу тебя за руку. В волнах полощется ветер.
Говорю: хорошо, что мы есть. Мысли странно легки.
Посмотри, говорю, это лучшая осень на свете.
Поднимаешь глаза - рассекает небесную гладь
Белоснежное облако, плавно и неторопливо
Словно парус. Сентябрь так сладок, что не передать -
Как плоды иггдрасиля.
Ну, или садовые сливы.
Жизнь продолжается
жизнь продолжается, хочешь ты этого или нет,
даже когда нет ни денег, ни сигарет
и не хватает смелости на билет
до какой-нибудь Вологды, чтобы туда сбежать.
даже когда ты включаешь на кухне свет,
говоришь себе: "жизнь продолжается," - и идёшь готовить обед
на двоих.
хоть и знаешь, что некого больше ждать.
Ольга Булычева: Hidalgo.