Евгения УльянкинаГлобальное потепление2014*** Здравствуй. Только бы видеть, что ты живёшь и что ты такой, что при виде тебя протоны свой замедляют шаг, что ты не ныряешь в прошлое и геройствуешь день ото дня, и всё так же бездонна твоя душа. Быть бы — как ты. Настоящей. Быть бы зачем-нибудь, словно кому-то меня очень надо в ударной дозе. Быть бы сейчас — иначе, вывернуть кожу и вдруг созреть рядом с твоей совершенной гроздью. Знал бы ты, как тебя много, ты б весь исчез. И закончится мир, потеряв вседержащую твою сеть. Ты бы мог быть богом, а может, ты он и есть. Только бы мне не посметь не любить тебя. Только бы не посметь. Наверх Биография гриба Что-то растёт внутри – наверное, гриб, древесный, мягкий, невкусный гриб, который впитает тебя, как губка, взорвётся и углями догорит, лёгкие не легки, воздух сбивается в угольки, пустота попряталась в уголки, и грибницы кружево в клетке показывает коготки, грузной лавиной с плеч стекает наркоз, возвращается речь, не время – безвременье лечит, и боль – только признак жизни, а не Дамоклов меч, вдох – ядовитый дым ударной волны, и кожа – лишь кружево мелких дыр, я гриб, я впитаю тебя, как губка, вырасту и принесу плоды. Наверх Глобальное потепление Наверх Москва — Петербург Здесь воздух взрезает горло, сдирает кожу — такой уж город, Москва встречает нас на перроне, бранясь и пряча рога и хвост. Протянем руки, но спрячем лица: на них крупицы дождя из столицы, где пропуск удара волшебной мышцы — что твой разведённый Дворцовый мост. И здесь, может статься, возможно счастье, но следующая станция — не Петроградская, а какой-нибудь вовсе Охотный ряд, и река забыла, что значит течь, и слова мы берём из звериной речи, и не дом тебе здесь, а лишь место встречи, и то — Арбат. Здесь можно любить — украдкой, не без оглядки, зализывать ранки от вечных взглядов Большого Брата, который смотрит из каждых глаз. И нам бы смелости небывалой, да кто нам дал бы её, кто дал бы, чтоб нам не встретиться на вокзале в последний раз. Наверх Долго и счастливо …и кто слушал, наверное, молодец. Только жили они — ну, не то чтоб долго. И не счастливо, да. Их дракон был — город, и друг другу они были тёмный лес. Огнедышащий труп поостыл, облез, только этот — из фениксовой породы: он воскреснет — они ни на что не годны, вот тогда-то, стало быть, им конец. Пережить бы зимний полураспад, потихоньку, ощупью, наугад друг из друга выцепить по ледышке. …а в другом «долго-счастливо» всё прошло, и дракон — добрый друг. Так бывает, что в одиночку лёгкие легче дышат. Наверх Воскресение Грустный безжалостный крест ты засыпаешь, раскинув руки ты умираешь, раскинув руки и падаешь падаешь круг за кругом. Наутро — воскрес. Воскресение. Ругань в метро, понедельник, а ты — воскрес! Если в мире есть ещё чудеса, то вот это — чудо. Помнишь, один бородач пострадал за всех? Он любил весь мир и скончался в муках, а нам… Нам жизнь бы вытерпеть выстоять друг за друга, один за единственного — на смерть, а за смертью — утро и круг за кругом и я засыпаю, раскинув руки и ты засыпаешь, раскинув руки и воскресение и мы не верим, что мы здесь. Наверх *** Моя нежность к тебе — звезда. Голубой гигант. Я ей сердце и корень. Мы вместе ходим там же, где ты, и тают асфальт и снег, и рвётся бумажное небо, когда мы вздыхаем с ней одноврéменно или одновремéнно. Но ещё один вздох — и сверхновая, и тепло на тысячу чёрных дыр. Обними меня наконец. Покрепче. Побереги этот мир. Наверх *** Королевский весенний траур — как покрывало, как саван, как гроб. Как тебя мне мало, и как мне много моей любви. Деревянный робот давно сгорел, и смешался пепел его со снегом, и вырос, вырвался и взорвался ядерный гриб. …и остался спасительный дождь, чтобы смыть ошмётки драконьих крыльев, разодранных взрывом, и лёд, и пепел, и снег. И прошлое солнце высушит в пыль. Сбросим траур. Драконы мертвы. Мы воскреснем — продрогшими, но воскреснем. С весной внутри. Наверх Memento mori «Memento mori, memento mori», — мне шепчут сзади, из-за спины. Мы в колеснице, в венках лавровых, мы победили, мы взяли город и в этот голос не верим мы. Memento mori. Плати покоем за счастье знать, что ты не один. И ты, костлявая, знай: нас двое, нас только вместе, нас только с боем, а по отдельности — не хотим. Memento mori! — раскаты грома. Но мы-то знаем, потоп — потом. У нас тут вроде любовь до гроба, и впереди не одна дорога виляет преданно нам хвостом. А в небе… в небе мы видим Бога. Он улыбается нам Чеширским таким котом. Наверх Код для вставки анонса в Ваш блог
| |||||
Евгения Ульянкина: Глобальное потепление.