Чешуя дракона
Дракон. Ну давай же.
Искатель счастья. Что?
Дракон. Оседлай меня, и…
Искатель счастья. И что же будет?..
Дракон. Мы помчимся за счастьем. О, не помчимся даже – полетим. Видишь, какие у меня крылья?
Искатель счастья. Ты серьёзно?
Дракон. Серьёзней некуда. На ком же ещё летать, как не на мне? И – с кем же ещё искать счастья? Особенно для всех. Ты ведь ищешь для всех?
Искатель счастья. Ну да, конечно…
Дракон. Вот. Раз для всех – то я самый подходящий для этого дела дракон. Тебе ведь для себя счастья не нужно?
Искатель счастья. Разве что чуть-чуть…
Дракон. И своё чуть-чуть ты получишь.
Искатель счастья стоит и глядит на дракона, встретившегося на пути.
Он стоит и думает.
Ведь драконов, думает он, раньше убивали в сраженьях, и сраженья эти были сложны, а теперь… что получается? Сам дракон предлагает прокатиться на нём, - да ещё и за всеобщим счастьем?
Ужели это возможно?
Дракон. Возможно, возможно. Что же тут думать? Видишь же – какой я милый, симпатичный дракон.
Искатель счастья видит.
Действительно, дракон, хоть и велик, достаточно мил – он не плюётся пламенем, с клыков его не капает яд, да и не клыки это как будто вовсе – а вполне аккуратные, не очень острые, правда весьма большие, зубы. И хоть и блещет драконова чешуя – но блеск её серебряно красив, и даже отливает подлинным золотом.
Дракон. А и не сомневайся. Чешуя у меня местами серебряная, а местами золотая. И металлы подлинные, высокой пробы. Видишь, как сверкают чешуйки? Понимаешь теперь – мне ничего не надо для себя. Только счастье для всех. И… о чём же ты ещё думаешь?
Искатель счастья. А ты знаешь, где его искать?
Дракон. Счастье-то? Тоже проблема… пролетим лабиринтами библиотек, и втянем в себя мудрость свитков, папирусов, палимпсестов, книг, потом уже опылим этой мудростью реальность…
Искатель счастья. То есть явь?
Дракон. Ага.
Искатель счастья. Не забудь – в ней множество ям.
Дракон. А мы на них мудростью. Вот их и затянет.
Искатель счастья. А потом?
Дракон. Потом? Потом понятно что… Промчимся алхимическими лабораториями, найдём философский камень, и вперёд…
Искатель счастья. То есть?
Дракон. Облучим всех мудрой игрою философского камня, и все будут счастливы.
Искатель счастья. Так просто?
Дракон. А чего же тут хитрого?
В самом деле, думает искатель счастья, ведь я прошёл многими дорогами, и из каких только ям не выбирался, я плыл морями, чья глубина не поддаётся исчислению, я искал и там, и тут, и в конце концов, опыт же должен сложиться в результат?
Дракон. Конечно, должен. Гляди, как я умею улыбаться.
И он улыбается.
Улыбка его сияет.
Она великолепна, думает искатель.
Дракон. Видишь? Разве лживый дракон мог бы так чисто, честно, ясно улыбаться?
И улыбнувшийся в ответ искатель вскакивает на дракона.
Он не понимает, что происходит.
Как и почему всё лучшее, жившее в его душе в один момент вытягивается, испаряется, превращается в ничто, как грубость, подлость, низость – и всё, от чего он так стремился избавиться – становятся его подлинным содержанием, и липким гноем вытесняют из души самую душу… И уж совсем никак искатель счастья не смог бы объяснить, почему он стал одной из чешуек в панцире чудовищного, брызгающего пламенем, роняющего яд с клыков, ужасномордого дракона.
Дракон сыто облизывается и улыбается – на этот раз своею подлинной, жуткой улыбкой.
-Ещё бы, - говорит он, - моя чешуя не была такой шикарной. Она ведь состоит из таких хороших людей. И все были искателями счастья. Всеобщего.
Смех его резок.
В пространстве парят другие драконы – столь же уродливые и со столь же прекрасной чешуёю.
Один из них опускается ниже, ниже…
-Как у тебя?
-Да, нормально, - сыто отвечает собеседник последнего искателя счастья. – Кажется, последнего превратил в свою чешуйку.
-Ну, не поддавайся иллюзиям, - отвечает первый. – Этот народ никогда не кончается.
И, брызжа пламенем, но при этом разговаривая о своём, драконьем счастье, плывут они в синеве небесной, омрачая её маревом злобы, алчности, цинизма…
И был ли выход?
Фотограф и его фотографии
Клиент. Какая-то…несколько странная фотография…
Фотограф. Находите?
Фотостудия.
На стенах – чёрно-белые портреты, и пейзажи, чья замысловатость отдаёт готикой.
Фотограф рассматривает фотографию.
Клиент. Тут я скорее женщина.
Фотограф морщит лоб.
Фотограф. Действительно. Как-то странно. Ведь я снимал вас.
Клиент. Мне и самому кажется странным. Видите ли, я не собираюсь скандалить, просто хочу понять.
Фотограф. Третий случай уже у меня. Когда я снимаю кого-то, выходит… некто другой. В данном случае – другая.
Вертит снимок. Подносит его к глазам.
Фотограф. Действительно женщина. Как так могло получиться?
Клиент (оглядывая пейзажи). А что за пейзажи странные такие?
Фотограф. Эти? Это я фотографировал сны.
Клиент. Как так?
Фотограф смеётся:
-Ну, шутка, шутка… Я снимал различные места нашего города, а получалось… Ну в общем, что получалось.
Клиент подходит ближе.
На снимке расселина, ущелье, из которого вверх лентой идут дома – невиданных форм, все удлинённые.
На другом – лестницы, парящие над бездной, лестницы, нигде и никак не закреплённые.
На третьем собор, мощно рвущийся в пласты неба; собор, сквозь который прорастают ветвистые деревья с листвой, частично ободранной осенью.
Клиент. Да. Странно, правда. Фотографию оставлю себе. Но, знаете, перефотографироваться у вас мне совершенно не хочется.
Фотограф. Понимаю.
Клиент уходит.
У двери он задерживается на несколько секунд, будто думая, не оглянуться ли, но потом решительно выходит на улицу.
Звякает колокольчик.
Фотограф глядит на собственные фотографии.
Вслух: Необъяснимо.
За спиной слышится: Кхе-кхе.
Фотограф вздрагивает, оборачивается…
Сухонький старичок в странной мантии и старинных очках сидит в кресле.
-Ну почему необъяснимо?
-Кто вы? И когда вы вошли?
-Вошёл? Ну, скажем, только что. А кто? Ну… тот, кто объясняет.
-Объясняет что?
-В частности этот случай.
-И?
Насчёт внешности людей… Бывает, знаете ли, такая алхимическая игра сути, при которой обычная действительность отступает, давая место реальности, о которой мы мало ведаем. Вы сняли прошлые воплощения этих людей.
-Такое возможно?
-Странное дело – видели результат, а спрашиваете.
-А…
-Ну а пейзажи – это прошлое, наслоившееся на будущее.
-И вы…
-Я просто алхимик. Бывает, выходите на улицу, а реальность там тормознулась… или умчалась вперёд – на пару веков, скажем. Кхе-кхе…
-Не морочьте мне голову. Вы хотите сняться?
-Сняться? Но я получусь у вас в виде средневекового палача. Или с лицом человека 23 столетья.
-А давайте попробуем?
-Нет, уж лучше я вернусь в своё фото.
Старичок встаёт, полы его мантии волочатся за ним.
Сделав несколько шагов, он поворачивается к фотографу:
-Бывает, что и манекены оживают, и гробы приносят в дом, где никто не умер. Так что…
Совершенно спокойно, будто это и впрямь обыденность, он подходит в одной из фотографий, и по сияющей, серебристой, невесть откуда взявшейся лестнице поднимается внутрь.
Фотограф глядит на фотографию, где не было никакого старичка, - в которую тот вошёл, и исчез в ней, растворился, слился с замысловатым фоном.
Фотограф:
Главное, никому не рассказывать. Впрочем, как тут не рассказывать? Приходят же, сниматься будут…
Он глядит в окно.
Улица совершенно обыкновенна – не считая того, что мимо дома проходит давешний старичок. Правда, в современной одежде.
-Спокойно, - говорит себе фотограф, - мало ли похожих лиц.
И он возвращается к своим работам.
А что ему ещё делать?
-Не сходить же с ума! – лукаво улыбается старичок – оборачиваясь, и исчезая в пространстве.
Крохотный человеек
Кунши
Кунши – пушистые, кругленькие, забавные – живут, где им хочется.
Хочется под землёй – значит, строят лабиринты, и роют норы.
Старший Кунш говори:
-Неважно, где жить, главное – как.
В прошлый раз им пожелалось жить в воздухе, это оказалось несколько сложнее, чем под землёй, но всё равно – возможно.
Есть специальные Кунши строители, и любая задача разрешима для них.
Даже построение норок в воздухе.
Норки получаются довольно справные, так, что пролетающие птицы удивляются даже – кто это тут поработал?
Кунши высовываются из норок и приветственно машут пушистыми лапками.
В норках они пьют чай из заранее заготовленных, насушенных трав и разгадывают кроссворды.
Кроссворды они очень любят гадать.
Особенно те, которые разгадать невозможно.
-Какой же смысл возиться с кроссвордами, какие можно разгадать, - говорят они. – Интересны только не разгадываемые кроссворды.
И вот они гадают их, наслаждаясь процессом.
Старший Кунш возгласил:
-Не стоит ли нам теперь попробовать жить под водою?
Попробовали.
Вода плавно обтекала шёрстку, и Кунши наслаждались существованием между рыб.
-А вы кто вообще такие? – спрашивал усатый сом.
-Мы – Кунши.
-Кто-кто?
Кунши. Особый такой народец.
И вот они плавали, прятались под корягами, зарывались в песочек, и потом вышли на берег и слегка загрустили.
-Под землёй мы жили, - сообщил старший Кунш, - в воздухе тоже, под водой… Больше негде…
И все Кунши сидели грустные-грустные.
И тут старший воскликнул:
-Не всё равно где? Главное жить.
И прочие Кунши развеселились.
Действительно: главное – жить.
Царь Горох
Сон волшебника рождает интересные страны
Александр Балтин: Чешуя дракона.