Декабрьские вариации
Снегом сыплется тишина
На дремотное постоянство,
Что покоем легло в пространство,
И колышется на волнах
Бесконечных воспоминаний…
А мороза шершавый шар
С неба катится не спеша
В лес, под лунными валунами.
Звездноглазая темнота,
Тихо кашлянув, посмотрела
На покой, беспокойно белый,
Одинока, грустна, густа.
Было видно, как сонно, странно
Сам в себя уходил декабрь…
Снежнотелая ночь, гибка,
Принимала лесные ванны,
И хотела вина, вина!
Пометелистей, да покрепче!
Но, метелям назло, всё легче
С неба сыпалась тишина…
Счастье и осень
Осень сверкает кленовой слезой,
Стоя в брусничной метели.
Катится с тучи небес колесо
В звонкую струнчатость елей…
Вечеру ветер дарует смычок. –
Пусть непогода сыграет
Льдистых мелодий высокий снежок,
Музыку зимнего края.
Осень, как счастье, сверкает слезой,
Путаясь в тенях и свете,
Птахою малою, птицей большой,
Тем, чего нету на свете.
Осень – продрогших небес воробей,
Робкого счастья синица.
В небо порхай, не робей, не робей!
Счастье – не может присниться!..
Счастье – осенней тоски перламутр,
Гаснущих дней неизбежность,
Жизнь и судьба, что уходят во тьму,
Злобы слепая погрешность.
Каплет кровью день весенний…
Что-то как-то…
Что-то как-то не очень весело
В этом сумраке января.
Все берёзы тоску развесили
Цветом тусклого янтаря.
Что-то как-то не очень верится
В то, что будет, и в то, что прошло.
Одинокое смотрит деревце
На меня сквозь времён стекло.
Времена мои потускневшие…
Ну а деревцу – всё равно!
И послал бы весь мир я к лешему,
Да не можется: не дано!..
Одинокая злая молодость
Наточила на старость нож.
Не скопил я ни меди, ни золота.
И ни сЕребра… ну так что ж!..
Ну и пусть!..
Небеса суровые
В эту зиму. И снег большой.
Будьте счастливы, будьте здоровые
Люди, благостные душой!
Наливаются ярыми соками
Вены вьюжные злой зимы.
И снега белизной высокою
С горней падают полутьмы.
И скрипит, и скрипит безвременье,
А продрогшие времена
Обеднели навек прозреньями,
Позабыли все имена.
И простор надо мной качается,
Остужая моё чело.
Всё кончается.
Все кончаются.
…Не кончается ничего!
Короткие фразы
Уставшие веки.
Уснувшие реки.
Зима.
Погибшая память.
Стена между нами .
И тьма…
Дырявится вечер
Морозной картечью
Везде.
И так одиноко
На небе высоком
Звезде…
А в полдень два луча…
А в полдень два луча на хрустале скрестились.
И тучей проворчал за тюлем дальний лес.
И солнечные силы по комнате бродили,
И запах летней влаги долетал с небес.
И тишина, запамятав свои аккорды,
Играла грозовой стотысячный июль.
От ветра осмелев, танцуя лихо, гордо -
Метался по окну просолнеченный тюль.
И ты смеялась слёзно. Небо грохотало.
Я помнил этот миг и час, и день, и год,
Когда в очах твоих навек отхохотала
Святая молодость...
Грозою небосвод
Наполнился, как чаша с закипевшим чаем.
Но пить его пришлось, увы, не нам, не нам!..
...Я всё простил, забыл... не помню... не скучаю...
И тихо говорю: спасибо временам.
Город. Сумерки. Закат
Времена и расстоянья.
Бытие-небытие.
Встреча. Близость. Расставанье.
Колкой правды острие.
Бесконечное – мгновенно.
А мгновенье – навсегда!
Остывают серой тенью
Отпылавшие года.
Ты идешь? нет, ты уходишь…
Кто ты? Где ты? Нет тебя…
За окошком осень вроде –
Сиротливость ноября.
За окошком парк, аллея.
Город. Сумерки. Закат.
Ни о чём не сожалею:
Виноват… не виноват…
Тишину сжигают звуки,
И в сожжённой тишине
Обращаются разлуки
Пеплом памяти во мне.
Этот пепел я рассею
По вселенной ноября,
Проливая на аллею
Небо цвета янтаря.
Когда близка апрельская капель…
Когда близка апрельская капель,
Всё выше ноты альта светлой грусти,
Всё крепче ожиданий пенный хмель,
Загадочней окраин захолустье.
Ангиной времена воспалены.
Скрипит калитка, спавшая всю зиму…
По солнечным полянам бродят сны.
И прошлое совсем невыносимо.
Улыбкой неба ласково смущён,
Зажмурился от солнечного счастья
Прозрачный лес, ещё раз обречён
На птичьи переливчатые страсти.
Но всё же нет… чего-то всё же нет…
Чего-то... а, быть может, и кого-то –
Там, где сменяет тени яркий свет,
Где зимняя разбужена дремота.
И мир сжимает сердце до тоски,
До хруста чувств, до хруста и до грусти.
И крошатся на колкие куски
В тяжёлый лёд закованные чувства.
Одинокая старость
Ты чуешь, как, сжимая времена,
Ползёт по венам к сердцу злая старость!
Какими бедами напоена
Ничем не обратимая усталость!..
И старый стол, и серый шкаф, и мрак –
Вот маркеры неспешного уюта.
Устроен дольний мир совсем не так,
Как хочешь ты, как хочется кому-то…
И мутной паутиной пустоты
Опутано грядущее, а в прошлом
Не видно ни одной живой мечты,
От настоящего так трудно, тошно!
Пускает злобно щупальца свои
Чернильный спрут голодных одиночеств,
И плющатся волшебные слои,
Где доброта, любовь, и честь, и почесть…
И серый леденящий дождь потерь
С твоих обочин смоет страсть и радость…
Скрипит, скрипит ржавеющая дверь
В соцветие блестящих детством радуг.
И скоро затворится навсегда!
Померкнет всё, и спрут в момент ослабнет.
Другие доживут свои года –
Почти как ты – бессмысленно, бесславно…
И сноп лучей, и контур тени…
И ни криво, ни ровно…
Ворожея, ворожея…
Остриями спящих ножниц режет пасмурные ткани,
Обрывая швы кривые, ворожея, ворожея…
И дрожит звездою тусклой бытие на дне стакана,
Ускоряется планида, на опасном вираже я!..
Ворожея тихой жизни! Не спеши! Не торопись ты!
Разрезая злые ткани, не серчай, не суетись!..
За окошком день осенний, за окошком день неистов.
Бледным бликом ускользает по листве опавшей мысль.
На кристалле беспокойства возгораются все грани
Алым цветом, ярким светом, и мерцают, и горят –
Так, что Позднее, встречаясь с бесконечно малым Ранним,
Разговаривает злобно, громко, обо всём подряд.
Ворожея, ворожея, вот и кончились все ткани!
Что же будет? Как же будет? Отчего ты не грустишь?..
Угасает пламя чувства и звезда в моём стакане.
Тихо в воздухе осеннем, но коварна эта тишь!
Стихотворною строкою…
Корабли вечерних улиц
Проплывают в бухты ночи.
Отражения проснулись.
После сна им тяжко очень.
Амальгама беспокойства,
Будто бабочка, трепещет,
Непонятная, как космос,
Как туман, густой, зловещий.
Шевелит еловой бровью
Опрокинутая в вечность
Ночь,
живущая бескровно,
Тихо и бесчеловечно.
И плывут из ниоткуда
То ли буквы, то ли числа,
Так похожие на чудо,
Без какого-либо смысла.
И молчат во тьме глаголы,
Упреждая вектор действий,
И звенит звездою голос
Оживающего детства.
Чем ослепительней блеск…
Мыслей тропический лес
Вырос на пепле ума...
Чем ослепительней блеск,
Тем бесконечнее тьма.
Мыслей тропический лес
Вырос, а в нём муравьи
Жалят с восторгом и без
Труп ещё тёплой любви.
Катится яблоком день
В жёлобе ровных времён.
Мыслей невнятная тень
Падает в плоскость имён
Тех, кто ещё не в земле,
Втоптаны в пепел ума...
Чем ослепительней блеск –
Тем безнадёжнее тьма!
Чувства – буквы алфавита…
Чувства – буквы алфавита.
Строчки – тайнопись сердец.
Dolce Vita! Dolce Vita!
Нетускнеющий венец!
Ожидаемая всеми,
Освети мой тихий стих.
Закольцованное время –
В измерениях, каких?
Событийными кругами,
Как вернуться мне туда,
Где разучивают гаммы
Красота и простота,
Где сквозь поры вязких правил
Доброты течёт вино,
И где темени убавил
Тот, с которым так темно?
Мысли – графики, таблицы…
Dolce Vita! для чего:
Злые сумрачные лица
И тревоги существо?
Мартовское
Свет берёз в окно струится,
Свет берёз и свет осин…
Дни крылатые, как птицы.
Пламень марта негасим!
Окуни в закаты сердце,
В ночи – душу окуни.
Колыханий вешних герцы
Ощути:
везде они!
В гулком мареве закатном,
В слёзной утренней тиши –
Ты почувствуешь: обратно
Нет дороги для души!
Только робкие мгновенья,
Прячась в облаке берёз,
Как времён счастливых звенья,
Призадуматься всерьёз
Над былым тебя заставят
И вернут тебя туда,
Где в мечтах о счастье, славе
Протекли твои года.
Те мгновения растают,
Веру в прошлое губя.
Но деньков апрельских стая
На крыло возьмёт тебя…
В истории общих историй…
Это…
В раскалённой чувственной печи
Едет колесо…
Едет колесо небес по дороге звёздной.
И визжит на виражах тормозом луны.
Озирается в ночи шаркающий воздух.
Просыпаются в лесу страха валуны.
Ускоряясь, колесо тучами дымится.
Пар исходит от него смехом снов лесных.
Ускоренье колеса тонкое, как спица,
Как игольчатая злость северной весны.
Вдоль дороги города дремлющих галактик.
А под нею густота суетной Земли,
Где бликует добротой детства липкий фантик,
Где бумажные плывут в лужах корабли…
По асфальту звёздных трасс, гравию квазаров
Мчится, мчится колесо, набирая темп…
Обрываются в лесах струны на гитарах.
Обращаются леса флейтами затем.
Судьба и клоун
Моя судьба в руках у клоуна,
Который сцену позабыл.
Помята им, слегка поломана…
Судьба поломанной судьбы –
Валяться в чёрном пыльном ящике,
Что за кулисами стоит
И видеть шарики горящие
В руках факировых обид…
А клоун сам давно состарился
И ловкость в прошлом потерял.
Судьбу мою –
мою страдалицу
Пустил в расходный материал:
Он вынул, бедную, из ящика,
Её старьёвщику продал,
И на копеечки звенящие
Купил души моей кристалл.
Душа не старится, не портится,
Легка и вечно молода.
Он с ней кривляется и корчится
Теперь на сцене без труда!..
За волной волна…
Сонет
Творителем пришёл и растворился в дымке
Крутящихся огней недетской суеты.
Роса его души – весенние цветы.
Краса его чудес – две тёплые дождинки...
В других мирах везде гуляют невидимки.
Он был одним из них, но дух его остыл.
Вернулся он сюда, где звёзды и кресты
Слились в одной тоске - в едином поединке!
Сверкают времена в пустых его глазах,
Бессмертие – в устах, в руках его – лоза,
Где спелый виноград космического бреда!
И хлещут по щекам хвосты его комет,
Что выдуманы им, которых нынче нет,
Но мыслями о них весна его согрета.
Осень – битое стекло…
Осень – битое стекло.
Давнего хрусталь.
В небе тихое тепло
Растопляет даль.
В небе – мутное ничто,
И вокруг – никто.
Буреломных вёрст на сто –
Заячий простор.
Щелочная тишина –
Сзади, впереди –
Растворяет времена
У меня в груди…
Опрокину я стакан
Грусти сентября:
Заискрится в облаках
Тусклая заря.
В чёрном зареве лесов,
Будто детский сон,
Потеряю я кольцо
Золотых времён.
Но светлее тёплых слов
Прошлые года.
Осень – битое стекло.
Это навсегда!
Будто сон
Расставанье – птица в клетке…
Расставанье – птица в клетке.
Встреча – птица в небесах.
Хлещут солнечные ветки
По лицу в густых лесах.
Бесконечностью мохнатой
Шевелится темнота.
Распадающийся атом –
Ожиданья пустота…
Я иду в кольце пространства,
Размыкая времена.
Заколдованное царство!
Колдовская сторона!
Жасминовая соната
Фаэтоны солнечных лучей,
Золото воздушных лёгких ситцев
Наиграла мне виолончель –
Майская жасминовая птица.
Родников знобящий переплеск,
Влажных трав скупая осторожность –
Это блеск, весенней грани блеск,
Лепесткового пути возможность
В край свечей в подсвечниках лесов,
В тихий тон звучащей майской ночи,
Где глядит бессмертье оком сов
В голубые ямы одиночеств.
Но сыграет утренний скрипач
Яркую мелодию рассвета,
И опять румян, пунцов, горяч
День примчится в колеснице света.
И легко дыхание коней.
И смеётся облачный возница
В фаэтоне утренних лучей,
В золоте воздушных лёгких ситцев.
Второму пламени
На ускорителях судеб
Летают кварки ожиданий.
А ты, в рядах тревог, везде
Отождествляешь силу с тайной!
И как бы ни было тебе
Печально, радостно, спокойно –
Твой клон играет на трубе
Легко, но очень произвольно.
И, синкопируя любовь,
Так издевательски фальшивит,
Что удивляюсь, как тобой
Полмира счастливы и живы!
Но не сойтись твоим рядам
И жить совсем не долго кваркам.
И я копейки не отдам,
Чтобы гореть с тобою ярко!
Алексей Борычев: Жасминовая соната.