Артем Филимонов: Вещь.
Сборник произведений Артёма Филимонова «Вещь» вряд ли писался как нечто концептуально взаимосвязанное, но, тем не менее, при всех отличительных особенностях филимоновской прозы и поэзии (см. ранее опубликованные произведения), он предполагает также некую свою внутреннюю идею. Я уже писал, что в своих произведениях Артём почти никогда не имеет в виду непосредственно то, что он пишет (тем более, что результат опытов автора явно близок к сюрреалистической прозе). Создаваемый Филимоновым мир – это имитация, которая отрабатывает те или иные аспекты реальности, чтобы проверить их на наличие скрытого смысла. Сборник «Вещь» в этом плане более, чем характерен, так как, ко всему прочему, он ещё и представляет всех обитателей имитационного пространства безропотными объектами воздействия – будь то механический инженер Рукавицын («Вещь»), профессор Пирогов («Смерть профессора Пирогова»), мальчик из рассказа «Дракула» или Деревяногов, «служивший лестницей» («Лестница»). Иными словами, в данном сборнике отрабатываются явления предметного мира – а к нему, несмотря на наличие сознания, мы тоже имеем непосредственное отношение.
Вызывают восхищение отдельные художественные аспекты прозы Филимонова; особенно, это касается рассказа «Смерть профессора Пирогова». Вот как Артём описывает схождение с ума: «Сначала от штанов стала отрываться пуговица. Он пришивал её обратно, но пуговица всё равно отрывалась, явно стремясь к автономности и обретая её время от времени в труднодоступных местах. Он находил её, клал в рот и тщательно обсасывал, потом выплёвывал в руку и нежно разглядывал, трогая пальцем. Пуговица молча блестела, и он пришивал её обратно к брюкам». Далее: «Он пытался приручить птиц, высыпая на подоконник пластмассовый детский конструктор. Поначалу птицы просто клевали его, думая, что это еда, а потом стали собирать из него разные вещи. Первый раз они собрали самолёт, потом, подумав, переделали его в дом и, наконец, сделали грузовик, не оставив ни одной лишней детали. Пирогов сам наблюдал за ними, притаившись у окна. Он заметно изменился, так как перестал следить за собой и на работу стал ходить редко. Тело ветшало, и разум оставлял его. Он понимал, что ничего больше не будет, и пуговица с треском отлетала от его штанов, катясь в укромное место, чтобы забыться в пыли, и ласковая рука тянулась к ней и засовывала её в рот. Птицы улетели. Их сменили другие, которые не умели обращаться с конструктором…».
Редактор отдела критики и публицистики,
Алексей Караковский
|