Евгений Казачков: Раннее.
Казалось бы, нет ничего особенного в этих рассказах ( на то они и ранние), но удивляет особый ракурс видения мира. Мельчайшие детали в этих рассказах - пожалуй самое важное и интересное. Проскальзывают интересные идеи, но они остаются за кадром - и именно из мелочей складывается картина мира.
Есть здесь стилистические шероховатости, но в целом, довольно гладко написано, не профессионально, нет, больше похоже на любительский снимок, но хорошего качества...
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анна Болкисева
|
Раннее
2004СОТВОРЕНИЕ МИРА |ЭСКАЛАТОР
СОТВОРЕНИЕ МИРА
ЭСКАЛАТОР
Глупо, конечно, всё вышло. Ужасно глупо. Как всегда по-идиотски. Неужели такое могло случиться с кем-то ещё? Нет. Такое - только со мной. А началось с чего? С записки этой дурацкой? Ну, ведь ясно же, что нет. Раньше. Гораздо раньше. Да какая теперь разница? Абсолютно никакой. "У меня сегодня намечается, приходи обязательно". Я ж тогда не понял толком ничего. Здoрово, думаю. Пригласила… Да чего мне врать-то теперь, а? Себя-то зачем обманывать? Да я чуть не лопнул от радости! Меня будто насосом накачали изнутри. Распирало аж всего, на месте усидеть не мог. Я еле сдержался, чтоб не заорать там во всю глотку. Только заскулил тихонечко. Я же совсем такого не ожидал. То есть чего-то я, конечно, ожидал, но только не этого… И правильно, кстати, делал.
Мне ведь стоять рядом с ней и то страшно было: как будто в животе узлом всё завязывается. И несу чушь какую-нибудь. Шучу. Остроумие своё идиотское демонстрирую. Болтает с ней, скажем, Лёха. Непринуждённый такой разговор у них. И тут я мимо прохожу. Якобы случайно, по делам своим. Ну и скажу - якобы ему - что-нибудь эдакое. Я вообще-то и с ним едва знаком… Так вот, если она улыбнётся, то у меня в позвоночнике сразу шарики какие-то кататься начинают - от копчика до затылка и обратно. Сразу всё забываю. Вообще всё. И ноги чужими становятся. Меня в этот момент по спине хлопни, так я, наверно, сразу на пол грохнусь. А ведь я не какой-нибудь там робкий засранец с комплексами. У меня язык хорошо подвешен. Я даже в зеркале себе иногда нравлюсь. И с девушками у меня тоже вроде… Я в школе в драмкружок ходил, чёрт возьми! Я монологи читал в залах, где свет не выключают! Я же тогда любому из них мог в глаза посмотреть не тушуясь - я был сильнее их всех вместе взятых. Абсолютно непрошибаемый был! А c ней на лестнице столкнусь - так всё. Не знаю, куда глаза девать. Ну не могу, и всё тут! Да ещё споткнусь, да ещё из рук что-нибудь выроню. Вечно какой-нибудь хлам в руках таскать приходится. Папки какие-то, листы, барахло разное… Вся штука-то в чём? Она бумажечку пополам сложила и сверху карандашиком своим написала: "Саше". Мол, для Саши записочка. Я как увидел своё имя её почерком написанное, так чуть язык не проглотил. К чёртовой матери. Глупо, конечно, по-детски это всё, но я такую слабость приятную сразу почувствовал. Как если посреди ночи проснуться и снова заснуть. Сладко так. У меня, правда, как-то нехорошо ёкнуло от последней фразы: "Как добраться знаешь". Мол, знаю, где живёт она. Я-то знаю. Но если она и видела, что я пару раз ходил за ней, то не стоит всё же такие темы затрагивать, неудобно как-то… Или это игра такая: "я знаю, что ты знаешь, что я знаю"? А? Это я тогда так подумал. Идиот. Принял как вызов. Мол, слабo мне признаться, или не слабo. Мне-то не слабo! Такие игры по мне. Я играть мастак. Тем более что первый ход сделала о н а. Ха-ха! Первый ход! Как бы я хотел вернуться назад и вправить самому себе мозги.
Целый день места себе не находил. Я, конечно, не шарахался как сумасшедший, но внутри у меня всё ходуном ходило. Вот говорят, душа от страха в пятки уходит. Не знаю. У меня ниже коленок никогда не опускается. А в тот день она вообще между левым плечом и селезёнкой металась, но совсем не от страха, а от какого-то странного волнения, как перед показательным выступлением: оно вроде ничего не решает, но всё равно кажется самым ответственным, и облажаться здесь гораздо позорнее, чем с отчётной программой перед жюри.
Домой сорвался пораньше. Прибежал и сразу причёсываться стал. Кроме шуток: даже ботинки не снял - зашёл в ванную и к зеркалу прилип. Пустил воду, расчёску намочил и стою, улыбаюсь, как дурак. Ещё какую-то дрянь напевать стал. Довольныыый… Залез в душ и надраил себя мочалкой чуть не до крови. Весь распаренный, красный - пою. Холодную пустил и аж завизжал - вот это кайф, чтоб меня! Потом побрился, зубы почистил зачем-то. Пока брился, конечно, порезался - как же без этого? Весь надушился, рубашечку новую одел, все дела. Вышел на кухню, сел на табуретку.
И так мне хорошо вдруг стало, так спокойно. Сидел просто и дышал - глубоко и ровно. Целая чёртова прoпасть легкости, натуральная сила. Сила. Я - танк. Холодный снаружи, горячий внутри. Мощь и спокойствие. Стальной тигр. На улице уже темнеть стало, и снег пошёл. А я света не включал, просто сидел и смотрел в окно. Сидел и слушал, как часы тикают. И дышал. Сидел, смотрел и дышал. За окном фонарь. Хорошо. Потом на часы взглянул - и всё.
Танк подорвался на тикающей мине. Полшестого, полтора часа осталось. Тык в тык - могу и не успеть. Сразу вскочил, стал везде свет врубать, носиться, искать что-то. Всю квартиру перевернул. Что же я искал-то? Не помню, но лежало на самом видном месте, конечно. Ключи что ли? Или кошелёк. Перед выходом вдохнул глубоко - но какой там!.. Без толку всё. Стучит и стучит. Бьётся как сумасшедшее.
На улице оказалось холоднее, чем я предполагал. Гораздо холоднее. Мне до метро недалеко совсем, но я успел основательно задубеть. Ещё вдобавок снег попал за шиворот, и струйки по спине потекли. Щекотно. Шнурок один развязывался постоянно, поскользнулся два раза. Уши от мороза красные. Я не видел, конечно, но точно знал - светятся. Весь - одна сплошная неловкость.
Когда я был маленький, я думал, что час-пик называется так из-за того, что людям ужасно тесно, и они пищат такими тоненькими сдавленными голосками: "пи-пи-пик". Вообще ненавижу метро. Гудёж, духота. Давка эта проклятая. А зимой места раз в пятьдесят меньше становится. Все эти жлобы в пуховиках и бабищи здоровенные. Они, наверно, специально к зиме готовятся, жиры наращивают, а потом навалятся на тебя, помнут всего, устроятся на твоей ноге и говорят: "Молодой человек, поаккуратнее!". Нет. Не так они говорят. Они вот так обычно: "Чё встал-то? Двигай, лось!". В тесноте, правда, бывают приятные моменты… Ну, понимаете… Если стоит рядом кто-нибудь такой… Такая… Ну, совсем близко… Духи, волосы, поезд затормозил, поезд тронулся… Говорят, что это почти извращение. Ещё чуть-чуть - и совсем. Читал я такое где-то. Может, я извращенец? Вряд ли. Я слишком обычный для этого.
Ладно. Долой глупые мысли. К чёрту эти нюни. Да здравствует бодрость духа и станция Динамо! У меня же сегодня великий День, чёрт побери! Новый раунд большой Игры! Я - Царь Горы. Укротитель и Победитель. Хитрый и неуловимый. Трепещите: я уже близко.
Кое-как вытек из вагона, расправил помятые крылья. Ну-с? Где у вас здесь букетики для очаровательных? Так. А для очаровательных, но умных? А для убивающих взглядом? Вот этот. Завернуть. И ленточку. Сколько?! Ничего, не разорюсь.
Ну, думаю, вот оно. Чувствую - надвигается. Я стал дышать городом. Я впускал его в себя, жрал его всеми порами. Было уже совсем не холодно. Я сам стал аккумулятором. Я отапливал мировое пространство, угрожая планете глобальным потеплением и экологической катастрофой. Я даже куртку расстегнул. Уже совсем близко. Вон тот дом, третий подъезд. Ох, как колотится. Не дрейфь, спокойно. А кто там будет-то ещё? Я представил все эти взгляды, ухмылки, разговоры. Брось, говорю себе, ну пришёл приятель на вечеринку, что с того? Я же не теряю ничего. Теряю, теряю… Себя теряю. Да чего уж там, я всё давно потерял. Всего себя, без остатка. Я весь там, весь - одно устремление, один вектор. Я выстрелил сам собою, и если промахнусь, то это будет не просто очередная неудача, а конец всему, никаких тылов у меня не осталось, ничего, буду вечно лететь в этой чёртовой темноте. И никакой я не приятель. Так я думал. Холод на улице собачий, а с меня пот течёт, как будто я только что кочегарил. Разогрелся как АЭС. Очень жарко мне стало. Честное слово, даже как-то ненормально. И вот тут во мне произошло что-то очень важное. Я снова почувствовал себя непрошибаемым. Как тогда, на сцене. Я понял, что уверен в себе как никогда. Нашёл какую-то точку опоры внутри, и стало абсолютно всё равно, кто и как на меня будет глазеть, и кому там чего в голову взбредёт. Будь на мне хоть клоунский колпак и трусы в полосочку - мне плевать, что обо мне подумают какие-то недоумки. Я - автономная станция по производству тепла, самодостаточная единица. И я добьюсь своего. Добьюсь.
Зашёл во двор и у самого подъезда вдруг осёкся: чего-то не хватает. Точно - иду с пустыми руками. Я не о букете, цветы не в счёт, это другое. Нужно что-то ещё. Вина, что ли, бутылку? Вина. Я знал там один магазинчик. Недалеко совсем. Я в нём как-то раз баночку пива купил. Как-то раз… Смешно. Я тогда впервые побывал в этих краях и праздновал свою маленькую победу. "Живёт моя отрада в высоком терему". Вот в этом самом. Я вспомнил, как шёл за ней тогда, как жилки все дрожали. Детский сад, ей-богу. Казаки-разбойники. Значит не зря старался, думаю. "А в терем тот высокий нет хода никому". Оказывается, есть. Ну кто бы мог подумать?! В общем, на душе у меня окончательно распогодилось, я с каждым шагом будто на полметра вверх подлетал. Весь - одно сплошное предвкушение. Впорхнул в магазин, а там, представьте себе, за прилавком та же самая женщина, что и тогда. Таких обычно тётками называют, но она мне чем-то нравилась. Смотрит с таким пониманием. Мне вдруг показалось, что она всё-всё про меня знает, но виду никогда не подаст. Я к ней за это даже какую-то благодарность стал испытывать. Захотелось быть любезным. Здравствуйте, говорю. Улыбается. Сударыня, говорю, бутылочку красного, пожалуйста. На Ваш выбор. О! У Вас прекрасный вкус. Примите же эту скромную плату.
И в тот самый момент, когда эта милейшая женщина доставала сдачу из кассы, зазвучала музыка Баха. Фуга №5 в примитивном исполнении. Тара-рааам тара-ра-ра рааа-рам. Тревожно так. Звуки доносились из моего собственного кармана - звонил мобильник. Кстати, его я и искал перед выходом. Чёртова игрушка. Сотовые телефоны - это настоящая эпидемия, электронная чума. Я вообще считаю, что всех, кто ими пользуется, надо принудительно лечить, а тех, кто продаёт - судить. Да. Но это я сейчас так думаю, а тогда я обрадовался, чуть из штанов не выпрыгнул. Я его совсем недавно купил и всегда искренне радовался, когда мне кто-то звонил. Звонили мне нечасто. Ну, достаю я, в общем, трубку из кармана, алло, говорю. Там сразу в ответ: "Шурик! Я сегодня не смогу дописать, я тебе всё на мыло отправила". Я говорю: "Ты кто?". Искажалось сильно. И треск какой-то. Из трубки: "Что?! А! Это Саша. Спроси какая. То-то же. Просто сегодня сабантуйчик один будет. Ага. Меня позвали. Подруга моя. Спроси какая. Та самая, Шурик… А то я не знаю, почему та самая. Тебе денег не жалко? Минута ещё не вышла? Так что ты сам всё доделай там, ладненько? Ну, она меня очень звала. Да. И по телефону. И лично. Да. Ну, пожалуйста. Ну, я тебя прошу. Я зато в библиотеке сидела. Вот именно. Она мне даже записки посылала. Две. Потому что одна не дошла. Заныкал кто-то… Зачем тебе эти подробности, ты думаешь, я отлыниваю просто? Ну, Шурик… Ну я тебя очень про… Ну вот и славненько. Давай. Пока. До завтра. Все центики уже потратил, наверно… Всё".
Конец вызова. Конец всего.
Только эта чудесная женщина, стоящая за прилавком с деньгами в руке видела, как во время разговора я распадался на части. На маленькие жалкие кусочки. Всё сразу на своих местах оказалось. Мне стало очень холодно и при этом душно. Я провёл рукой по волосам и дёрнул слегка в районе макушки. Потом взял бутылку. Сдачи не надо, говорю. Она вдруг так тепло улыбнулась и говорит: "Всё обойдётся". Конечно, отвечаю, конечно. И тогда я понял, что должен подарить ей цветы. И подарил. Просто протянул букет. Не откажите, говорю, сударыня. Она говорит: "А может…", но я только замотал головой, оставил цветы и вышел на улицу.
Я просто медленно шёл куда-то вниз. Шёл себе и шёл. Сдерживал внутри какую-то кислую, отвратительно едкую, глумливую волну. Плотину поставил. И в голове дурацкая мысль крутилась. "Я ж не Саша. Я - Шурик!". Меня очень раздражал свет, а там везде этих фонарей убогих понатыкали. Так что остановился я только, когда очутился в какой-то тёмной подворотне, под аркой. Прислонился к стене и всё никак не мог отдышаться. Я же вроде не бежал? Снова колотится. И к горлу подступает. У меня совсем не осталось сил бороться с этим потоком помоев в голове. И прорвало: гвозди, осколки, ржавая проволока, её взгляд, дрель в стену, ногтями по асфальту, мои красные уши, эта чёртова записка, какие-то коленки, фонари, идиотизм, я себе противен, я кретин, отвратительный тусклый свет, рожи, рожи, рожи… Я сжал кулаки и вдруг понял, что в левой руке я всё ещё держу бутылку. Я никогда не открывал бутылки так, но у меня не было выбора. Я стал продавливать пробку пальцем внутрь. Чёрт, как неудобно! И пить неудобно. Будто клапан - когда переворачиваешь, закрывается изнутри. У меня появился какой-то азарт. Сначала я успевал сделать глоток только до того, как клапан закрывался, но потом я нашёл положение, в котором тонкая струйка лилась постоянно. Это была моя маленькая победа. Но настроение, конечно, было совершенно гнилое. Какой бред, думаю. Да что ты о себе возомнил, убогий ты человек? Кому ты нужен со своими светящимися ушами и трясущимися жилками?! Кто позарится на твою самонадеянную морду? Куда тебя позовут? Мало ли Шуриков на свете? Проклятый Бах. Хотя если бы она не позвонила, было бы ещё хуже. Да уж. Завалиться туда незваным гостем с цветами и вином - это был бы номер. Здрасьте! Хуже татарина, как говорится… А может, из этого и вышло бы что-нибудь. Чем чёрт не шутит?! А… Поздно уже об этом думать. Выставил бы себя в очередной раз идиотом. Нет уж… Я бросил пустую бутылку в кусты. Всё к лучшему.
В голове было отвратительно тепло и неустойчиво, меня немного покачивало. "Сделало дело кислое вино". Какие-то переулки незнакомые. Что здесь такое у вас происходит? Извините, а вот как мне пройти к метро ближайшему? Нет, у меня всё в порядке. Нет, это не я уронил. Я был без шапки. Всё я прекрасно соображаю. Вон туда и налево до упора? Спасибо большое. Уж дойду как-нибудь сам.
По другой стороне улицы пробежала - кто бы вы думали? - Сашка. С каким-то пакетом огромным. Чтобы она меня не узнала, я сделал вид, что завязываю шнурок и упал. Великий конспиратор. Слава Богу, не заметила… Только этого мне и не хватало. В гости она торопится. Ну и пускай идёт в свои дурацкие гости. "А то я не знаю почему та самая!" Да ну вас всех. Обойдусь. Вот поваляюсь в снегу, и всё пройдёт. Жизнь продолжается, чёрт побери! До чего же всё-таки обидно…
В метро было отчего-то очень уютно. Как будто с головой накрылся одеялом. Меня разморило, я весь растёкся. Недовольный турникет разразился полонезом Агинского. Ещё один пошлый меломан. Пустите! То-то же. Стало бесконечно жалко дежурную по эскалатору. Сидит, бедная, целый день и смотрит, заботится о людях, просит, чтоб уважали друг друга, вели себя аккуратно, несчастных случаев избегали. А на неё даже не взглянет никто, ни заботы, ни уважения не проявит. Одиноко. Посадили её в будку и бумажку приклеили, мол, справок не даёт. Даже здоровьем не поинтересуешься. А она, между прочим, пожилой человек. Захотелось плакать. Но прошло. Улыбаться-то ей не запрещено. Сиди, моя милая, охраняй порядок.
Вот и всё. Домой. Кончается несуразный день. Мысли мрачные. Весь какой-то сутулый. Себя не люблю. Заболею и не буду никуда ходить целую неделю. Или даже две. Уже почти полночь. В вагоне пусто и уныло. Только бомж, милиционер и старушка - и все как один с кислыми минами. И у каждого, наверно, есть причина. Тоска.
Но за две остановки до моей случилось вот что: в вагоне очутилась эдакая развесёлая парочка. Парень высокий - метра под два ростом - и девушка с ним кудрявая, светленькая, маленькая совсем. Всё они что-то смеялись, он её по носу пытался щёлкнуть, она его руки ловила. Беззаботные и шумные. Беспричинно праздничные. Я уж и забыл, что такие вообще бывают. Места свободного было полно, но они не садились. Стояли напротив дверей, рядом со мной. И вышли на моей станции. А я за ними, глотнуть их озоновой бодрости. Стоят на эскалаторе чуть выше меня. Он большой, она маленькая. Он её на руки поднял, переставил на две ступеньки вверх, и лица их оказались на одном уровне. Ну и тут они, понятное дело, стали целоваться. А я смотрю. Прямо взгляд отвести не могу. А девчонка вдруг глаза открыла и на меня глядит. Хитро так прищурилась из-за плеча своего баскетболиста. Глазки блестят, лучиками играют. Поцелуй-улыбка. И её веселье отразилось во мне, как в зеркале, и сделалось мне легко и просто, и будто свежий сквозняк развеял отчаянное вчера. И пообещали мне лампы, перила и ступени новое, загадочное и нескучное, только вверх, только не останавливайся, не оглядывайся и придерживай полы верхней одежды. Даю слово - не подведу. Только уж и вы не обманите снова.
Дома, прежде чем заснуть, я закрыл глаза и - впервые за долгое время - почувствовал, что кручусь и падаю куда-то вниз. И это было приятно, и было в этом что-то настоящее.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Евгений Казачков: Раннее. Сборник рассказов.
16.08.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|