Вы всюду встретите в глазах у речки сонной...
Вы всюду встретите в глазах у речки сонной
Два мира - мир действительный и отражённый.
Так царствуют в душе два мира у меня:
Один - в тиши ночей, другой - при свете дня.
В душе, как в зеркале, две голубые чаши,
Два неба встретились, одно другого краше.
И то мне дорого, и это мило мне,
Обоим радуясь, я жизни рад вдвойне.
И так, из двух миров, стеснённых у границы,
В глаза мне ласково родные смотрят лица,
Все ищут близости, и часто трудно знать,
Которым предпочтение отдать.
Мир осязаемый и мир незримый...
Мир осязаемый и мир незримый,
Кто скажет, что они соизмеримы?!
Они в глазах у смертных почему-то
Не могут рядом жить одной минуты.
Виновники войны междоусобной,
Природою воде и льду подобны.
Тут нет ни компромисса, ни средины:
Чтоб жить воде, погибнуть надо льдине.
Вот почему, мой друг, земному глазу
Нельзя увидеть оба мира сразу,
Как под полуденными небесами
Нам не увидеть звезд вечерних с вами.
Отягощённые тщетой земною,
Направим парус к берегу со мною,
Где в тихой гавани, стряхнув усталость,
Передохнём для новых странствий малость.
Как дети двух миров, друзья обоим,
К ним чувство благодарности удвоим,
Неладно, если б кто на свете белом
Был одиноким и осиротелым.
Теперь, как будто, кое-что понятно...
Теперь, как будто, кое-что понятно
Из дел твоих, творимых в тишине,
Когда рассмотришь на пути обратном
Всю мудрость знаков, явленных на мне.
Слепой ли случай, сердце ли подскажет?
Я знаю – мысль и шаг малейший мой,
Как новый штрих неизгладимо ляжет
На путь, давно начертанный Тобой.
Был день такой - ошибку совершая,
Сухим не думал выйти из воды,
И вот от древа глупости вкушаю
Высоких знаний сладкие плоды.
Глухой порыв, слепые увлеченья,
Угар любви и горькое «Прости" –
Все это суть единой цепи звенья,
Твоей заботы знаки на пути.
На всем Твоя десница! – Будь иначе:
Бразды доверя ветру и уму,
Ни в чем, ни в чем не видеть мне удачи,
Как и покоя сердцу моему.
Без Тебя, как пылинка, я был бы ничтожен и мал...
Без Тебя, как пылинка, я был бы ничтожен и мал,
Что бы в жизни я смыслил? В законах Твоих понимал?
Как бы мог нерождённый, о счастье лелеять мечту?
О возвышенном грезить, Твою предвкушать красоту?
Точно камень в ущелье, вдали от проезжих дорог,
До скончания мира я в бездне от стужи бы дрог,
Без хозяина даже и мощного грифа крыло
Из бездушного лона извлечь бы меня не могло.
Это Ты – кто ж иначе! И мне ли не помнить о том!–
Дал зародышу крылья, чтоб к небу подняться потом.
Верный отчему зову, черчу я над бездной круги,
Невозможное будет! Только Ты, только Ты помоги!
Если я ещё мыслю и дожил до этого дня,
Значит, что Ты ещё любишь, что Ты ещё помнишь меня.
Стоит зодчему в небе забыться на миг за трудом,
Я немедленно рухну, как лишённый фундамента дом.
В небе, снега белее, Твой высится вечный престол…
Загадочна природа человечья...
Загадочна природа человечья.
Я весь двойной. Так пишут на роду.
Боюсь – как тело – малого увечья,
Сам на заклание – как дух иду.
Как телу – вниз с высокого балкона
Без дрожи ни за что мне не взглянуть,
Как дух – парю над пропастью бездонной,
Бесстрашно к солнцу направляя путь.
Как тело – так крепки земли объятья –
Не сделаю и шага в высоту,
Как дух – по вертикали мог шагать я
До самых глав, к соборному кресту.
Всё плоть страшит и мучит ежечасно.
Ничто не страшно духу моему.
Всё потому, что смерти плоть подвластна,
Мой дух – бессмертный гений – ничему.
Карма
Кто скрывается там, в полусвете?
То не недруги и не друзья.
Это ты – порожденье столетий –
Госпожа и подруга моя.
Мне не скрыться от зоркого взгляда,
Как ни бился, ни путал следы,
Твоего вечно юного сада
Неизбежно вкушаю плоды.
Ты мое стародавнее чадо.
Что тут ныть, искупая вину.
Расправляйся и милуй, где надо –
Сам я сеял, поэтому жну.
От тебя и просчет, и удача.
Ты велишь – я терплю и молчу.
Но на завтра все будет иначе –
Будет так, как того захочу.
Когда один, в молчаньи ночи лунной...
Когда один, в молчаньи ночи лунной,
Бредешь заглохшим садом в поздний час,
О, сколько грусти в сердце будят струны,
И звук рояля так волнует вас!
Единым махом в царство грёз уносит
Вас от земли волшебная ладья,
И тут не знаешь сам, чего же просит,
О чём грустит, что ждёт душа твоя?
И тягостно и вместе с тем отрадно
В молчаньи сладкой болью изнывать!
И хочется кого-то видеть жадно,
Кому-то что-то грустное сказать.
Каких лишь только грёз в душе не встанет,
Чего на ум и сердце не придёт!
Всё это сердце нежной грустью ранит
И тайно в душу сладкий яд прольёт.
Всё, что когда-то грезилось и снилось,
Всё, что вчера покоилось на дне,
Чего-то сердцу высказать просилось,
Чего постичь не в силах будет мне.
Кто объяснит, поймёт и кто опишет,
Что происходит с вами и со мной,
Когда вдруг ухо чуткое заслышит
Напевный звук рояля под луной?
Больше нет мелодий в клавесине...
Больше нет мелодий в клавесине.
Поспешим открыть окошко в сад,
Где простер уж крылья вечер синий,
Как тогда, пятнадцать лет назад.
Сладко льнёт к подушке день усталый,
Лишь в лазури, что не знает сна,
Вновь с лица срывает покрывало
Нежных дум наперсница - Луна.
А за горизонтом, там, далече,
В высоте, крестясь и не спеша,
Кое-где уж ставит Спасу свечи
Грузом лет согбённая душа.
Эта ширь!.. Её не смеришь взглядом!
Краткий миг – и эта глубь без дна,
Как по мановенью будет разом
Миллионом люстр озарена.
Свят тот час и место это свято,
Эта бездна вечно добрых глаз,
Где на веки вечные когда-то
Ты, любовь, соединила нас.
Прощальный привет
Что тебе скажу я на прощанье? –
До свиданья, только до свиданья!
Чувства, что сроднили наши души,
Их ни смерть, ни время не разрушит.
Даже ярость летних бурь не в силе
Сдвинуть камень на твоей могиле…
Пусть он праху служит верным стражем,
Мы же спать не ляжем, спать не ляжем!
Измеряя сотни жизней взглядом,
Выступим мы в путь, как прежде, рядом.
Рыбе – море, солончак – верблюду,
Мы ж проникнем всюду, всюду, всюду!
Ни разливы рек, ни расстоянья
Не лишат нас радости свиданья.
За сто миль, здесь, рядом – коль не ближе –
Я тебя увижу! Я увижу!
Она не придёт
Всё также вечер тих и запад ал...
Всё также вечер тих и запад ал,
Всё также, полный смысла и значенья,
Природа свой справляет карнавал,
И слышен вздох реки и трав цветенье.
Всё будто то–ж, но я уже не тот.
На рамена, согбённые утратой,
Надежды луч уже не упадёт,
А он светил и радовал когда-то.
Вот место, где я знал лишь скорбь одну,
Когда, утратив мачту и ветрило,
Я, охмелев от горя, шел ко дну,
Ты страннику улыбку подарила.
Чреватый болью, незабвенный час!
И нам еще не вымолить такого.
Нас случай свел и тут же рознял нас,
Не дав о чувствах вымолвить ни слова.
Смахнув слезу – печальных дней итог, –
Смотрю во след утраченному раю.
Твои слова – другие мне не впрок –
Как чётки, в памяти перебираю.
Ты не смотрела мне в глаза упорно...
Ты не смотрела мне в глаза упорно,
Чтоб бросить в сердце пылкой страсти зёрна,
Под звуки струн, как прочие бывало,
Романсов под луной не распевала.
Перед горячим юношеским оком
Не выставляла ножку ненароком,
На свет не выставляла для показа
Ни грации, ни форм своих ни разу.
Не поднимала скакуна на дыбы,
Чем восхищаться юноши могли бы.
Нет, не в твоём характере то было,
Ты лишь ждала, страдала и любила.
Всё в прошлом! Всё! Но ты, как сад в пустыне,
Тут, в этом сердце царствуешь доныне.
Простая, нежная – хоть и не пела –
Ты, как стрела в душе моей засела.
Нет тебя. И мне на свете белом...
Нет тебя. И мне на свете белом
Светлого не видеть больше дня.
В доме и в саду осиротелом
Ничего не радует меня.
Где вчера от счастья сердце пело, –
Будто тёмная нависла мгла,
У ромашек, яблонь, вишни спелой
Ты и вкус, и запах отняла.
Сердце пусто, ум в потёмках бродит –
Грозный шквал промчался надо мной,
Что над нежной нивою проходит
Вдруг с пожаром, градом и войной.
Василек
Твой отчий дом – густая рожь,
В нем, как в заброшенной мечети,
Ты так родишься и живешь,
Как будто нет тебя на свете.
Во ржи, как в роще под кустом,
Ты голубем порхаешь сизым,
Чтоб грустной осенью, потом,
Прощальным нас сразить сюрпризом.
Ты редкий гость в дому у нас,
В хрустальной вазе для показу,
Твоих, как небо синих, глаз
Я не встречал еще ни разу.
Зато каких сердечных мук
Взгляд на тебя единый стоит!
Он обострит любой недуг,
Любую боль души удвоит.
Я прикрываю неспроста
Перед тобою окна, двери:
Твои вещают мне уста
Лишь об утрате и потере.
Сыну
Входите, затаив дыханье...
Входите, затаив дыханье,
В тот храм, где ландыш каждый год
Под знаком грусти и молчанья
Апреля празднует приход.
Ты молишь небо о свиданьи,
Стоишь, как нищий, у ворот.
Невинных уст благоуханье
Его вам в дар преподнесет.
Спеши расцеловать ланиты
Цветка в сиреневом саду!
Так мило, просто и открыто
К нам небо сходит раз в году.
Пред вами небо. Так входи же.
Вам не сыскать дороги ближе.
Золотая осень
Там, где пел апрель и ландыш цвёл,
Грусть и ясность - осени приметы.
Как на пытку плоть свою привёл
На задворки сад полураздетый.
Бронза с жёлтой медью пополам
В шевелюре тополя и клёна.
Осень шарит в парке по углам
В поисках листвы ещё зелёной.
У старушки дела полон рот:
Мир велик, а ночь не за горами.
Так она приходит каждый год
Погрустить о светлом прошлом с нами.
Пышный юг от счастья изнемог.
Нам на радость с новыми плодами
Осень свой лазоревый платок
В воздухе раскинула над нами.
Солнце множит ласки с каждым днём.
Синь и блеск, невиданный доселе.
Точно мать, в экстазе неземном,
Первенца качает в колыбели.
Грусть и ясность в сердце и вокруг.
Дни и ночи точно по заказу.
Столько ласк из материнских рук
Я не получал еще ни разу.
Волга
Давно о вас мечтал и грезил я не раз,
В пыли морозных вьюг, в снегах зимы холодной.
И вот же, наконец, теперь я вижу вас,
Вас, воды каспия и Волги многоводной.
Тут все к сбе влечет и все пленяет взор:
Твой ледяной покров и вешних вод разливы,
Простор твоих морей, синь жигулевских гор,
Ширь дельты, ериков причудливых извивы.
Навстречу, что ни шаг, все новый вид встает:
Пески, прибрежный лес, глубоким сном объятый,
Зеленый шелк равнин, лазурь спокойных вод,
Высокий вал морей, зеленый и косматый.
Мосты, что медленно плывут над головой,
Канал и тесный шлюз волнуют нас не мало,
Поклоны бакенов, сирены зычный вой,
Вид трогательных встреч на сходнях у вокзала.
А там, где в камышах не сыщешь днем дорог,
Рыбак бросает сеть, царит кабан сердитый,
Где твой живой нектар священный пьет цветок,
Гнездится птицы тьма никем давно не битой.
Когда раскинет ночь свой голубой покров
На гибкий профиль твой, луною озаренный,
Философ и простак всю ночь мечтать готов,
И затихает ум, Тиран неугомонный.
Тьма барок и судов, баркас и теплоход
И вкривь, и вкось всю грудь твою избороздили.
Беляны тяжкий груз, баржа и длинный плот -
Все по плечу твоей гигантской силе.
Ни вьюга, ни мороз и не полдневный зной
Вовек твоих глубин заветных не коснется:
В тисках бетонных плит иль кровли ледяной,
Твой неумолчный пульс все также ровно бьется.
Не мало у твоих высоких берегов
Дум передумано и песен разных спето,
Обласкано друзей, загублено врагов,
Затеряно следов нужды полураздетой.
Свои лета в секрете держишь ты,
Не знаешь не морщин, что портят наши лица,
Перед лицом твоей бессмертной красоты
Как величать тебя: старушкой иль девицей?
Глубокой древности твой путь скрывает мгла
И в дни, когда нас и не было в помине,
Ты с севера на юг все также путь вела,
Такая ж юная и бодрая, как ныне.
Века пройдут, и наш давно исчезнет след,
На смену новым дням новейший век настанет,
Но мощь твоя и там все ж не иссякнет, нет,
И красота твоя, конечно, не увянет.
На лоне Каспия, без отдыха и сна,
Несешь ты дань свою с учтивостью примерной.
И все ж всегда в долгу и целый век должна
Нести крест матери и долг подруги верной.
В твоем спокойствии потомству, может быть,
Нет лучше образца, идеал для подражанья.
Кто мог бы описать, достойно оценить
Твои, венка достойные, деянья.
Белая ночь
Опять, как ангел белокрылый,
Ночь наклонилася к окну.
Опять земли жилец унылый
Я до рассвета не усну.
Опять чредою бесконечной
Мечты и думы побегут,
Любви и юности беспечной
Отрадный вспомнится приют.
И грустно станет поневоле,
Когда вдали за тьмой и мглой,
Рыдая, пронесутся в поле
Аккорды песни удалой.
Евдоким Чудин: Самое заветное.