Вода без изменений
Весна иссякла?
Но в солнечном сплетении ветвей
ещё остался свет.
Как дети,
что пытаются найти
в ветвях, обвитых сумерками,
немного спелых слив,
мы ищем в нём намёк на то,
что есть дорога
к местам,
таким же древним,
как прошлая весна,
и реки,
где вода без изменений.
Чай летнего вечера
когда к нам заглянет ветер
он сделает нашу одежду
красивой как это слово
и если случится март
ты сможешь
нарисовать его
окунув свои старые кисти
в акварель прозрачного дня
и если ты пожелаешь
я подумаю будто влюблен
и целую вечность смотрю
как в сиреневой зале
кто-то невидимый глазу
разливает по чашкам чай
тихого летнего вечера
а если меня приведут
к воде предпоследней реки
отражающей строгие башни
мне откроется кто виноват
в том что этого нет
у тебя
Пражское новогоднее
Теперь у нас есть настоящий снег.
Слегка размазаны по стенам окна,
и соль морозов на стекле столь плотно,
что мы не видим сотен человек
в метелях переулков и дворов,
где фонари как будто между прочим
роняют мандариновую горечь
на губы опоздавших на метро.
А те так часто смотрят на часы -
размытые метелью силуэты
тех, кто ни с кем не подружился с лета,
застыли в ожидании весны.
Но дни их ожидания легки,
ведь мостовая в новогодней Праге
все так же ждет, в подарочной бумаге
храня их прошлогодние шаги.
Шагами ночи
Скрипят под шагами ночи
скорлупки дней.
Я как всегда в одиночку
ползу за ней,
о скорлупу режу пальцы.
Кто ждет меня?
Кто может ждать и дождаться?
Только одна.
А ночь все шагает, ни слова
не говоря,
по лицам и душам. И снова
весь мир не зря,
и жизнь вновь проста до жути
в моей руке,
и вкус её зимней ртути
на языке;
по стеклам капли сползают:
что там, внизу?
Стекло - как вечность, я знаю.
Но я ползу.
Из писем к Ф. Эмм
Скоро шаль обнимет твои плечи
и зеленой яблочной свечой
догорит отпущенный нам вечер.
Я в какой-то книге все это прочел.
Соль на блюдце. Мало, мало в сердце...
Разве это наш с тобой пароль?
Кто предательской рукой единоверца
подсыпает в наше блюдце соль?
Поколение потерянных и мертвых
все чего-то постоянно ждет,
в жизнь без смерти верящее твердо,
примеряет граффити на лед
серебра, оставшегося вечным,
сохранившего след тысяч голосов.
Это правда - то, что время лечит,
делая все реже звук шагов.
Граффити моих единоверцев
без остатка канут в серебро.
Пусто блюдце. Только соль на сердце.
Серебро печально и старо.
Снег сметает с асфальта шаги
Снег сметает с асфальта шаги.
Чьи они?
Кто ответит мне?
Уж не тот ли, кто каждый вечер
зажигает в городе медь?
Жизнь, вспорхнув, как пылинка, с ладони,
черной пулей уйдет в молоко
и утонет в нем.
Нелегко
подставлять глаза снегу
и дышать на пятницкий лед.
Я готов. Чтобы помнить об этом -
все идет.
Переулки, проспекты, окна
разгоревшейся медью Москвы
точно так же, как прежде, проходят.
Где же в этом движении мы?
Я устал.
Опереться взглядом
на расплавленный солью снег.
И когда я успел так состариться?
Ей уже не 16 лет.
Арик Смитти: Вода без изменений.