Владимир Караковский: Как я упал с Луны.
Как сказал в одной своей юмореске К. Райкин: «Он уже всё понял в этой жизни. Да и пожил уже. Семнадцать лет… Для лошади возраст вообще смертельный…» Захотелось вдруг вспомнить, о чём это мы пишем (писали, увы!), когда нам было лет этак 17-18. Ну, во-первых, что-то непременно обличали. (Виноваты в этом уроки классической русской литературы – все писатели там обязательно что-то обличали. Так утверждали некоторые наши учителя. И не только учителя русской литературы. И других литератур тоже.) Кроме того, писали мы про поруганные чувства. Или про рок-музыку – до фига писали. Или: что жизнь – барахло. Ещё: про то, сколько и с кем выпили – много и подробно описывали. Про секс – обязательно (хоть и застенчиво, потому что был социализм). Ещё: все бабы – с… дряни. Что ещё? Всё, кажется. Ах, да! Ещё фантастику и стихи.
Что мне нравится в этих миниатюрах, которые Вы сейчас, скорей всего, всё-таки прочитаете: автор относится к себе и к тому, о чём пишет, с иронией. Он не отягощён смешными синдромами юности (список см. выше).
Помнится, у нас на скучных лекциях по какой-нибудь эмбриологии или по цитологии-гистологии некоторые особенно даровитые студенты сочиняли скуки ради такие вот миниатюрки, а после лекций или даже во время оных мы читали всё это и ржали… а потом, значительно позже, обязательно вспоминали и удивлялись: а ведь получались у этих сочинителей и талантливые штучки. Совершенно безыдейные, но – неотразимые. А ещё вспомнилось, как на военных сборах успели мы выпустить пару номеров «Подпольного Еженедельника Для Ефрейторов и Рядовых» (назывался журнал по первым буквам этой расшифровки). Теперь журнал куда-то канул. Хранится у кого-то, должно быть... Мне кажется, В. Караковский в те годы был бы среди таких вот студентов – сочинял бы, отдавал бы друзьям и забывал бы начисто. (Небось, и сейчас пишет на лекциях.) Но теперь у нас есть Интернет. Теперь не дадут забыть.
И ещё мне нравится, что в этих текстах угадываются признаки литературной игры. В спец. терминологии я совсем не спец, поэтому не стану вспоминать всяких там разных «обэриутов» и «серапионовых братьев». Скажу только, что мне всё это по душе. А уважаемые филологи, наверно, найдут более точное определению стилю и объяснят, на кого это похоже, на чьё творчество.
А вдруг это ни на кого не похоже?..
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|
Как я упал с Луны
2004По крышам |Заводной огурец |Виноват, не виноват (сцена о нравах среднего класса) |Сказка для шахматной пешки |Встреча
По крышам
— Приходи быстрей! — взволнованно сказала Полина.
— Ага! — только и успел сказать я спросонья, пытаясь влезть правой ногой в штанину джинсов, и положил трубку.
Часы показывали 03:40. в окне светился месяц – это хорошо, хотя бы буду видеть куда бежать, а то в прошлый раз и небо все в облаках было – почти на ощупь пробирался, да ещё и под дождь попал на обратном пути.
Вспоминая прошлый побег, я уже успел одеться и открыть окно. Комната наполнилась ночной прохладой.
В последний раз посмотрев на часы (03:43), я смело прыгнул в темноту. Благо падать было невысоко, и я удачно приземлился на крышу.
Надо было спешить! Потому, не теряя ни минуты, я начал с грохотом бежать по металлочерепице, распугивая гуляющих кошек. Наверное, если бы я шел медленно – толку было бы столько же, так как, торопясь, я все время поскальзывался на мокрой от росы крыше. А один раз даже упал и скатился вниз, зацепившись одеждой за карниз, правда вскоре куртка не выдержала мой вес и с треском порвалась, но мне опять повезло – следующая крыша была всего лишь на этаж ниже и при том с настоящей глиняной черепицей, на которой поскользнуться крайне сложно. Сначала я сильно расстроился, увидев, что этот дом ни к кому другому не примыкает, но потом заметил на соседнем доме пожарную лестницу, которая уходила этажа на три вверх. До нее, теоретически, можно было допрыгнуть, при чем от глиняной черепицы можно хорошо оттолкнуться. Так что уже через мгновение я висел на лестнице. Однако ржавая лестница, так же как и куртка, не сумела выдержать мой вес и с грохотом полетела вниз. Всё бы могло обернуться довольно плачевно, если бы не тополь, растущий как раз под лестницей. Одним концом лестница застряла в ветвях дерева, а другим упала на крышу какого-то дома. Я, не задумываясь, быстро, на носочках пробежал по ненадежному мостику и продолжил свой путь.
Мне казалось, что дальнейший путь должен быть беспрепятственным, однако, я вскоре убедился в обратном. Не заметив маленькую дырочку в крыше, я провалился в чердак и, видимо, проломив пол чердака, очутился затем в чьей-то комнате, а точнее на диване, а точнее на пульте, который сразу включил телевизор и увеличил громкость до максимума. На экране шла эротика, и комната сразу же наполнилась красным светом. Я услышал стоны, однако они доносились не из телевизора, а из-под меня – оказывается пульт лежал на одеяле, а под одеялом, в свою очередь, находилась какая-то бабушка. Я сразу смекнул, что, наверное, её ребра, так же как и куртка, лестница и пол чердака, не выдержали мой вес, и решил тихонько скрыться, оставшись незамеченным, что мне, собственно, быстро удалось и вскоре, отыскав в подъезде лестницу на крышу, я снова громыхал ногами по черепице, распугивая кошек.
Все флигельные петушки указывали на ту одну, красную крышу, под которой жила Полина. Сердце моё безумно колотилось. И вот, наконец, я осторожно подполз к краю крыши и повис на карнизе. Девятый этаж, внизу в лужах отражается месяц. Осталось только постучать четыре раза ногой в окно. «Так, не волнуйся… как я выгляжу, надо поправить бабочку», — успокаивал я себя.
Когда окно открыли я, продолжая висеть, раскачался и запрыгнул внутрь, правда, при этом стукнувшись затылком об подоконник. В комнате была только Полина – она, нахмурившись, смотрела, как я корчусь на полу и держусь руками за голову. Заметив ее недовольный вид, я сразу же забыл о всякой боли и вскочил с пола, быстро поправил бабочку и выжидающе стал смотреть ей в глаза.
— Хоть бы ботинки чистые надел… видишь, сколько грязи притащил.
Я покраснел, стало стыдно. «Дурак, надо было их на крыше оставить», — думал я, потупившись в грязный пол.
— Так, — сказала Полина, смотря на будильник, — отлично! У нас еще 40 минут есть, ну чего тебе там надо объяснить?
Я взволновался и обрадовано выдернул из кармана тетрадь.
— Вот… там…это, — замялся я, — дискриминант надо по теореме Виета, у меня завтра контрольная по математике, объясни, пожалуйста, а то два получу… сама знаешь какой из меня отличник…
— Да уж…, — задумчиво сказала она, продолжая смотреть на мои грязные ботинки, но затем всё-таки улыбнулась и протянула руку к тетради — давай свою математику, сейчас объясню! Заводной огурец
Несмотря на то, что было уже довольно поздно, я не удержался от своего любимого занятия и пошёл прогуляться в парке хорошим летним вечерком.
Итак, я уже подходил к парку, когда случилось то неожиданное событие, про которое я и решил рассказать вам. Из парка вышли четыре молодых человека, чьи бритые головы при лунном свете выглядели как бильярдные шары (на одной из шаров я разглядел цифру восемь). В народе их называют грубым некрасивым словом: «гопники», чего они явно не заслуживают, так как, на мой взгляд, они — единственные представители человечества, познавшие истинную земную любовь, и потому безумно любящие все существующие в мире организмы — начиная с микробов и заканчивая человеком. «Гопники» сладко смеялись, обсуждая какие сделанные за день добрые дела, но, завидев меня, остановились как вкопанные. Один из них вежливо обратился ко мне:
— Многоуважаемый молодой человек, не сочтете ли вы нужным сбросить с себя груз всех материальных ценностей, ибо в этом мире вполне можно жить без них. Более того, без сих ценностей вам будет гораздо легче! («Эй, пацан, бабки есть?»)
Я вежливо отказался, так как знал, что при отрицательном ответе они начнут отчищать мою грешную душу от материального мира, и не хотел лишать себя удовольствия сделать это самому.
— О, я вижу, Вы решили пройти терапию очищения? Ну что ж, судя по вашему доброму лицу, Вы очень хотите этого? Не так ли? (Эй ты, еврейская рожа, снимай очки!)
Какие они прорицатели! Даже знают мою национальность. Не доказывает ли это очередной раз, что глупцы все те, кто считают гопников (опять это неприятное слово) дураками (еще одно неприятное слово)!
Находясь в предэйфорическом состоянии, я закатил глаза и даже не заметил, как целители окружили меня; один из них нежно приложил к моему лицу тёплый лечебный кулак с блестящим при свете луны кастетом. Я благодарно прилёг на серый асфальт; из носа потекла грешная кровь.
— Да изыди с кровью сей весь грех, всё зло (ненормативная лексика), — молитвенно произносил обладатель кастета.
Остальные уже принялись гладить ногами мое грешное тело.
— Да, да, ещё! – кричал я, находясь в экстазе и с удовольствием вслушиваясь, как под розовыми святыми пятками и дланями целителей хрустят мои гадкие черные кости.
— Да изыди с болью сей вся грусть, вся агрессия человеческая (ненормативная лексика), — продолжал вещать целитель.
Несмотря на то, что я почти ничего не понимал, я чувствовал, как из меня изгоняется дьявольская злоба, копившаяся всю жизнь. Истинная любовь раскрывалась в моем сознании, как молодой неокрепший бутон фиалки на цветущем весеннем поле в предутренней росе (крови). Сначала я истинно полюбил целителей, а потом любовь моя распространилась на всё сущее, находящееся даже на другом континенте, в другой галактике… Блаженная слабость охватила меня. Отдав все силы на исцеление, я погрузился в сон, не дождавшись окончания обряда.
Проснувшись в больнице, я посмотрел в окно, где светило яркое солнце — теперь я тоже его любил. Скрестив пальцы, я блаженно откинулся на освещённую им подушку. В зеркале напротив отражалась моя перебинтованная лысая голова с номером «девять». Успокоившись за судьбу инициации, я успокоился и понял, что полностью очищен от грехов. Теперь я мог сам встать на тропу исцеления других грешников — тех, кто еще не познал истинной любови, а потому живет в несчастье, ненависти и скверне! Виноват, не виноват (сцена о нравах среднего класса)
Сказка для шахматной пешки
Старый-старый конь, качаясь на кресле-качалке и куря старую добрую трубку, решил рассказать молодой пешке одну старую историю, которую конь узнал от своего отца, а отец — от деда…
Ну а пока он будет рассказывать эту нудную бредятину, я вам расскажу другую историю. Только, о чём она, не скажу; сам ещё не знаю. Возможно, про любовь. Хотя уже настолько надоело про любовь рассказывать, что лучше расскажу вам про одного моего знакомого по имени Александр Рубин.
Солнце уже заходило, а Рубин всё ещё не знал, чем ему заняться. Квартира его напоминала нечто среднее между гробом и туалетом: то есть, по форме это был гроб, а по интерьеру — туалет. Маленькое круглое окно, стены, обклеенные цветными фантиками, пол, обложенный шахматной плиткой, стол в виде ладьи, кресло с конями в подлокотниках и мрачная дверца с пешкой — вот всё, что можно было видеть в квартире Рубина. А летом закат всё время выходил на круглое окно, и поэтому комната была непривычно жёлтая.
Рубин, обхватив себя руками, ходил кругами по комнате, наступая только на белые плитки. Если же он случайно наступал на чёрную плитку, то отдёргивал ногу и переставлял её на белую. Эта ходьба ничего не предвещала и не значила, зато хотя бы развлекала. Он зевнул и остановился, пристально смотря на свою ногу. Одна половина ступни была на белом квадрате, а другая — на чёрном. «Вот задача, что же выбрать?», — задумался Рубин, но в этот момент входная дверь нервно заскрипела, и на пороге оказались два человека — давние друзья Рубина Рикошетов и Пирсов.
Пирсов был похож на пьяного клоуна: длинные оранжевые волосы, зачёсанные вертикально вверх, большой красный нос, яркая карнавальная одежда в крапинку и клеточку. Даже зимой он отыскал где-то шубу в красную и жёлтую полоску. На этот раз на нём была широкая, развевающаяся на сквозняке рубаха салатового цвета с красными гвоздиками на рукавах и воротнике и огромные красно-чёрные шорты, которые были ещё шире рубахи и не смогли бы пролезть в дверь, если бы Пирсов предварительно не обрезал бы их с боков.
Рикошетов был полной противоположностью Пирсова. Худой, высокий брюнет, он всегда одевался в строгие тёмные костюмы и из вольностей позволял себе только галстук-бабочку чёрного же цвета, что придавало ему, в своём роде, героически-демонический вид.
Рубин обернулся к двери и подошёл к друзьям, чтобы поздороваться, но тут же упал, споткнувшись о пешку, незаметно стоящую у двери. «Надо будет убрать её», — подумал Рубин, поднимаясь с пола. Пирсов громко шмыгнул носом и махнул рукой к входной двери. В ответ Рубин кивнул, и все трое вышли из комнаты.
При выходе из подъезда Рубин столкнулся с красивой молодой брюнеткой, жившей по соседству. Имя её было Наталья Пикова, но все в городе называли её Пиковая Дама, и не только из-за фамилии. Сама она была похожа на карту: черноволосая, всегда с цветком в руке, и, к тому же, пластиковая. Настолько она всем нравилась, что на празднике ветеранов… а, может быть, и не на празднике ветеранов. В общем, на каком-то празднике ей насильно сделали татуировку на всё лице в виде дамы пик.
— А, Санёк, дай прикурить! — развязно обратилась она к Рубину, слегка покачиваясь на ветру.
Рубин кивнул и вытащил из кармана зажигалку. Пиковая Дама затянулась несколько раз и, вытащив из кармана канистру с бензином, бросила окурок именно туда; после чего, прокрутив канистру несколько раз вокруг своей оси, метнула её в проходящую неподалёку роту плюшевых зайчиков.
Через несколько секунд прогремел взрыв и послышался противный визг умирающих зайчиков.
— Вот вам, мешки с ватой, за то, что прикурить не дали! — злобно прокричала Пиковая Дама, после чего гордо удалилась обратно в подъезд.
Друзья зачарованно смотрели на догорающие тела, но Пирсов, громко шмыгнув носом, пошёл дальше, и все отправились за ним.
Через несколько кварталов Рубин остановился и недоумённо посмотрел на Пирсова: перед ними находился человек, стоящий пятками вперёд. Так друзья были втянуты в длинную очередь, уходившую на другую улицу. Но очередь быстро двигалась, так быстро, что вскоре друзья окончательно исчезли из виду…
…Старый конь начал слегка подхрапывать, потому что, собственно говоря, заснул. Но заснул он не просто так, а потому что не знал конца своей истории, так как его отец на этом месте тоже заснул, и тоже не случайно, а потому, что на этом же самом месте когда-то заснул его дед, и так далее. Немножко подумав, пешка решила последовать их примеру, и тоже легла спать, погасив весь свет. Да и я пойду спать. Спокойной ночи! Встреча
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Владимир Караковский: Как я упал с Луны. Прозаические миниатюры.
10.10.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/sbornik.php(200): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|