Hirurgia vitae
Под ножом расползаются мышцы,..
вздрагивая и сокращаясь,..
дёргаясь и трепеща,..
с режущей сталью встречаясь.
Под судьбой разрезаются мысли,
Вздрагивая и сокращаясь,
Дёргаясь и трепеща,
От любви и вражды отучаясь,
В голове больше не помещаясь,
От немыслимой боли крича,
С режущей
Жизнью
Встречаясь.
Ковчег
Ковчег
Вот потоп.
А ковчег - это ты...
Если кто-нибудь
Хочет сказать: “Человек”, -
Чтобы в рифму, -
То что же он скажет
Этим словом, увы, отвлечённым?..
Ты ковчег.
И на волнах потопа
Колыхаешься мерно...
Без-мерно
Пространство бурлящей воды,
Сквозь которую дна
Уж не видно...
Мы опять игнорируем рифму:
Она -
Не нужна.
Потому что не может помочь
Течь в душе устранить...
Ведь душа это...
Ночь?..
Нет, не ночь - это трюм!
Ну а в трюме - известно, -
По паре
Всех злодейств и безумий,
И более-
Менее
Праведных свойств...
Эти пары ведь мы обязались
Обязательно взять на довольствие.
И теперь так бездарно попали,
Что испытываем
Удовольствие,
От того, - как же нас обманули,
Беспощадно оставив на свете,
Наши Боги - родители эти, -
Рифма только поможет ругаться:
Хоть ругаться, - а в рифму, -
И сети
Мы бросаем в бесплодные волны,
И надеемся выловить
Что-то,
Что не явится нашим продуктом...
Вон он плавает рядом в избытке.
Разновидностью счастья
И пытки -
Пытки счастьем
Огромным
И жутким.
Дутым счастьем,
Обманутым счастьем...
Как оно разлагается видишь?
Как оно раздувается медленно
На глазах у несчастных ковчегов,
Потревоженных этим видением,
Испугавшихся, что пассажиры
Могут их изнутри подточить,..
И сожрать!
Как сжирают микробы
Ошалелое, жирное
Счастье.
Ай - ай - ай!..
Мы плывём боязливо,
Осторожно качаясь на волнах:
Нет, никак не цепляются сети -
Вместо лотов мы бросили сети...
Бесполезные, мелкие сети
Не цепляют за дно,
Не цепляют.
Нет здесь дна...
Нет нам сна...
Если только не снятся нам эти
Бесконечные чёрные волны,
Наши сны,
И в пространстве движенье,
И обманчивый крен горизонта...
Как кривая усмешка того,
Кто заранее нас посылал
На... и рифма безжалостна -
На...
Окончательное пораженье.
Большой красный помидор, разрезанный пополам (натюрморт)
Тает крупная соль
и становится сладко-прозрачной
вянет зелень
однако ещё не успела завянуть
крошки хлеба лежат на столе
неподвижно
свежо
и невзрачно
отдыхающий солнечный блик от окна
осторожен
в любую минуту готовый
отпрянуть.
Капает сок с помидора
ничем
не нарушая беззвучность
мокрый нож на столе отдыхает
от дел кровожадных
я стою
не дыша
забывая себя
да и голода
злую докучность
и никак не могу
наконец-то решиться
и разрушить
волшебный покой
откусив помидор
словно варвар
трусливо
и жадно...
***
Самые любимые призраки
Вы знаете, оказалось, что призраки –
Довольно хитрая штука.
И они обитают
На поверхности многих планет.
И неважно, признаёт их
Или отвергает наука.
То, что есть
Очень любит казаться тем,
Чего нет.
Судите сами:
Ведь оказалось, что счастье
И на самом деле возможно,
Несмотря на присутствие в небе
Сразу трёх хвостатых комет.
И пусть даже нам кажется,
Что слишком оно осторожно.
То, что есть
Очень любит прикидываться,
Будто его нет.
Ведь теперь оказалось, что даже любовь
Существует на самом деле.
И зря мы так хохотали
Над наивностью глупых Джульетт.
Потому что именно мы
Потерпели фиаско в постели…
То, что есть
Безжалостно к тому
Чего нет.
И мы видим, что даже бессмертие
Не выделяется из общего фона.
Оно оказалось возможно
Сейчас, а не через сотни лет:
Посмотрите на Фредди Меркьюри
Из видео-магнитофона…
А теперь ответьте: он есть?
Или его нет?..
Мясо...
Учителя беседуют о Борхесе
Учителя беседуют о Борхесе.
А больше им и не о чем беседовать...
Ведь не ругать же клятое правительство,
и цены непомерные,
и прочие
сомнительного качества достоинства
их жизни.
Не обсуждать же всякие товары,..
и где они дешевле продаются,..
а где - ещё дешевле...
Всё равно -
не хватит денег.
И не хватит их опять...
О, Боже! Ни на что не хватит денег!
Так может им беседовать о жёнах?
(мужьях...) - ненужное зачеркивать
настолько жирно,
насколько вы друг-другу не нужны...
Перебирать по памяти рецепты
приготовления чудесных блюд,
которых очевидно не попробовал
глухой библиотекарь из Айреса...
И уж конечно вовсе не о том,
как бешено несутся дни...
И даже годы...
И дети ужасающе растут,
своим взрослением неожиданно пугая...
И погружая
в неизведанные бездны
бесплодных,
безнадёжных
размышлений
о том, как мы...
Да что тут говорить...
Как раз об этом говорить нельзя.
И даже неприлично:
разве можно
верёвку без конца упоминать
там, где... Ну вам известно где...
Не надо разговаривать “о прошлом”...
Перебивать друг-друга, вспоминая,
да торопясь,
да брызгая слюной,..
ведь кажется, что это интересно.
смешно
и очень поучительно.
Смешно...
Не нужно пересказывать сюжет
животрепещущего телесериала,
который тем мучительно любим,
что вносит видимость сюжета
в нашу жизнь...
И придавая ей
подобье смысла -
Латин-американского.
Единственного из доступных смыслов.
И можно оправдаться,
что даже этот Борхес был
всего лишь навсего
презреннейший “латинос”:
седой, носатый, аргентинский жид...
Который почему-то нам остался
единственною темой для бесед.
И потому -
с утра
учителя,
аж запершись в учительской на ключ,
азартно,
друг-друга торопясь перекричать,
беседуют.
Беседуют о Борхесе.
И напряжённо ждут
звонка.
Человек Эпохи Вырождения
Матери
Ну как, ты уже разрешила от бремени чрево?
Если мальчик,
то пусть этот мальчик
на папу не будет похож.
Если девочка,..
девочке надобно делаться Евой.
А иначе зачем и рождаться,
продолжая рождением ложь.
Ложь всегда продолжается,
стоит ей только начаться.
И единственный способ
её прекратить и унять -
это стать той чертой,
от которой столетья начнут
отмечаться...
Только так мы и можем
бремя лжи
с нашей матери
снять.
Василиск
Василиск.
Он кричит петухом
И бежит по воде.
Каких же ещё
Недостаёт описаний,
Чтобы ты наконец осознал
И представил себе ощутимо
Его тихо сокрытую мощь,
Его грацию и изуверство,
Его тускло мерцающий взгляд,
Превращающий в мёртвое смертных.
А бессмертным дающий надежду
Бесконечно сидеть у камина,..
И курить свою длинную трубку,..
И читать свою толстую книгу,..
И внимать ричеркару рояля,..
И поглаживать древней рукою
На коленях лежащего тихо,
Под себя подобравшего лапы
Василиска - домашнего зверя,
Что зачем-то кричит петухом
Неужто...
Холодный ветер
в каменных оградах
сквозит и еле
слышно шелестит.
Неужто ты, любимая, не рада,
что время
приближается к шести?
Ведь в этот час
над ветреной рекою
взлетают стаи
бешеных ворон.
Неужто им не хочется покою
среди покойных
тополиных крон?
Ведь тополя
сегодня обкорнают,
река замерзнет,
птицы улетят…
Неужто мы состарились, родная,
узор взаимной нежности
плетя.
***
Смертельность
бешено живущих насекомых
передаётся мне
чрез непосредственное наблюденье их
казалось бы неупорядоченной жизни...
Смерть
всему порядок придаёт
и смысл...
Округ Йокнопатофа
Кризис середины жизни
Вот это – кризис
середины жизни.
А вот и мы
у кризиса на мушке:
способны радоваться
всякой дешевизне
и убедить жену,
как повезло ей с мужем…
Вот это – базис
всяческой надстройки.
А это мы
у базиса на брюхе:
брюзжим геройски
(или геморройски),
к несчастью – слепы,
а к ученью – глухи.
Вот это – прозак.
Он – «таблетка счастья»!
А это мы –
у прозака под мухой
испытываем гордость от участия
в занятьях онанизмом
и наукой.
Вот это ужас
ожиданья смерти.
А это мы
от ужаса в экстазе,
когда над наших страхов круговертью
взошла Луна
в своей
последней фазе.
...Мой дом утопает в залежах фотографий...
Мой дом
утопает в залежах
фотографий.
На них я выгляжу
вполне ещё молодцом:
видно, как выстрелы вспышки
поражают
(пока ещё только) кафель.
Но требуется большая выдержка
(и глубина резкости)
чтоб раз за разом рассматривать
своё фото-лицо.
Потому что
можно увидеть
постоянно стареющий профиль,
и фас,
где немного волос,
чуть побольше - ума...
При определённом взгляде
это ведёт к катастрофе
при другом же -
к скоплению фотобумаг.
Тоже катастрофическому,
если к словам придираться
с пристрастием.
Но беспристрастные линзы
(по крайней мере, так о них говорят)
никому ещё не помешали
предаваться убийственной страсти:
воскрешать себя заживо,..
тешась знакомой иллюзией,
будто бы фотографии, -
в отличие от рукописей, -
всё-таки не горят...
Обнадёживающее многоголосие ночи (Льюису Кэрроллу)
Прустак, блукатый как толочь
Пострыгнулся в кусты.
А надо мной висела ночь
У Млечной борозды.
И зависландился стагун
Вугридлый м бражной.
И небосвод - обитель лун
Заполнился луной.
Пускай ослажный пробублёп
Другает и слущит,
Пока туман на травы лёг,
Пока костёр трещит,
Вручи свой дух ночной звезде
И ты услышишь как
Златыхнет врох на люмизде...
И это добрый знак.
Кто убийца? (Детектиптих)
Когда предпочитаешь детективы
время
протекает незаметно
от завтрака
до ужина.
Когда-то
были
у меня другие книги.
Но их распродал я
не сразу
постепенно
как постепенно и наскучили они
как может всё наскучить:
дом, жена
и даже дети
в их однообразном
стремлении стать взрослыми.
Ну что же
я могу считать
что как детей
достигших совершеннолетия
я книги выпустил из дома.
Но теперь
как всякого отца, меня тревожит
в какие руки книги попадут?
И будет ли им так же хорошо
как было у меня,..
Пока не наступили
те самые, ужаснейшие дни
которые мне жизнь перевернули.
...Когда я в первый раз
взял в руки
(случайно и со смехом)
детектив...
И просидел до девяти утра
листая лихорадочно страницы.
Безумец!
Мне бы выколоть глаза!
Чтоб никогда уже не разобрать ни буквы...
А я, опять смеясь
и следующую ночь
не думая о сне
пытался угадать
неведомого, ловкого убийцу
который так изящно всё подстроил
что с той поры
от завтрака до ужина
мгновенно стало время пролетать
в сладчайшем предвкушении минуты
когда уснёт семья
затихнет дом
и в тишине ночной
в уединеньи
я погружусь в роскошные миры
безудержного острого сюжета.
Нет, сдался я не сразу.
А пробовал
я пробовал вернуться:
я сам себе пытался доказать
что детективы Достоевского и Грина
гораздо увлекательней
что друг-Набоков - изощрённей
а Апдайк -
большой словарь американской жизни...
Но увы...
Мне было просто скучно их читать.
И разум перескакивал абзацы
к которым прежде
захотелось бы вернуться
и сладким шёпотом слова произнести
смакуя их на вкус
лаская языком
и мягкими губами
однолюба...
Всё было тщетно.
И тогда я вдруг
почувствовал
что книги
презирают
меня...
Как своего отца
с тяжёлым сердцем презирает сын
вдруг обнаруживший
что тот - довольно глуп.
Сперва не веря
но
всё чаще - убеждаясь
и укрепляясь
в своём немом презрении к отцу...
Я мог бы их убить.
Но ведь убийство
только осложняет
убийце жизнь.
И я решил иначе
гораздо круче
завернуть сюжет:
Продать!
Притом не сразу - постепенно.
Чтоб среди большего числа людей
могли мои питомцы разойтись
неся в себе
своё презрение
и злобу...
И постепенно
тысячи людей
заметят наконец
что их надули.
Что книги ни во что не ставят их.
И даже насмехаются над ними.
Презрительно смеются с высоты
своих высокомерных книжных полок.
И вот тогда оно произойдёт!
Великое и страшное убийство!
И будут обезумевшие люди
швырять в окно
и жечь! и жечь!
и жечь!
десятки
сотни миллионов книг.
И будут, чёрные от копоти и гари
смотреть, не веря собственному счастью
на корчи убиваемых врагов.
Но счастья этого придётся подождать.
Ну что ж - мне ждать легко:
...когда предпочитаешь детективы
то время протекает незаметно...
Три сестры (медицинские)
Подключение
удаленного доступа
с помощью модемного соединения
превращает сестринский пост
в средоточие братского единения
со всеми мед-сёстрами в мире,
неважно где они в данный момент находятся:
в полутёмном кафе, у постели больного,
в собственной постели у себя на квартире,
или пред образом Богородицы,
преклонивши колена
готовятся произнести моление…
- …А у этого больного ужасно капризная вена…
- …А в этом кафе (оказывается)
тоже происходит боление.
Только здесь они за «Спартак» болеют,
а таблеткам предпочитают
светлое чешское пиво…
- …А этот больной ещё сегодня… умрёт
(чуть не вырвалось «околеет»):
его кардиологическая кардиограмма
выглядит совсем некрасиво.
Это даже мне (как ежу) понятно,
и уж тем более должно быть ясно
врачу – приставале и остолопу…
- …Я боюсь, что моя молитва
прозвучала слишком невнятно,
чтобы хоть кто-нибудь её расслышал
среди воплей всея Европы,
которые лично мне
кажутся слишком уж преувеличенными:
им-то чего не хватает
с их системой здраво-
охранения?..
- …Футбол закончился.
Сейчас мировые дела обсудят
и займутся личными.
Как же они мне осточертели…
- …А по-скорой за один только час
четыре огнестрельных ранения.
Одно в сердце, три в голову:
эти трое конечно выживут.
Только рожи, если такое бывает,
станут в три раза уродливей…
- …А пивные бочки с шарфами, думают,
что раз мед-сестра,
то обязательно заинтересуется
их паховой грыжей…
- …Как, однако, приятно
с книжкой забраться
в одну из матрасных пролежней,
ноутбук перед носом…
- …А в кафе «инет» круглосуточно…
- …Четырнадцать дюймов давно пора поменять в отделении…
Медицинские сёстры…
Финиш жизненный…
Промежуточный…
Поиск, пусть не счастья, так хотя бы
удалённого соединения.
Мёртвый язык
Виолетта
Никогда я не сумею
написать про Виолетту,
что гуляет на морозе
с пол-второго до пяти,
потому что сатанею
я от приступов мигрени,
потому что я ревную
Виолетту ежедневно
и гуляю где-то рядом
(с пол-второго до пяти),
чтоб увидеть как скучает,
как тоскует Виолетта,
как замёрзший кончик носа
Виолетты - побелел,..
Но опять она вздыхает,
на часы взглянула - хватит.
И, в надежде озираясь,
двадцать раз остановившись,
нарочито тихим шагом
огорчённая бредёт,
по нехоженому снегу
будто просто так петляя,
самой длинною дорогой
возвращается домой.
И сегодня (как во вторник)
я иду за нею следом,
точно так же незаметен
как в пустыне - саксаул;
в двадцати шагах за нею...
в двадцати моих шагах,..
в двадцати шагах, которых
я не сделал в понедельник,
погибая от мороза,
стоя от неё на север
в двадцати её шагах...
На которые конечно
у неё не хватит силы:
ветер - с севера, и вьюга
заметает ног следы,..
те следы,
следы по снегу,
что я должен сделать к югу,
проложение которых
я оставил
до среды...
...После того, как мы выросли...
После того, как мы выросли
нам не хватает глубин,
где идут, задыхаясь от скорости
стаи огромных рыбин.
После того, как мы выросли,
нам не хватает любви,
хоть и не спрячет от смертности
этот смешной атавизм
После того, как мы выросли
нам не хватает смертей,
чтоб посочувствовать чёрствости
наших недобрых детей
После того, как мы выросли,
нам не достигнуть высот
по закону всемирной тяжести,
которому больше трёхсот
лет, а мы так и не выросли,
так и не стали умней…
Странность не спрячешь до старости,
даже женившись на ней.
Поэты решают кроссворды
Виолетта-II
Никогда я не сумею
Написать про Виолетту.
Виолетта - это город
На слиянье трёх дорог.
Чтоб влюбиться в этот город,
В Виолетту едут летом,
Чтоб никто от зимней стужи
В Виолетте не продрог.
Очень трудно человеку
Говорить про Виолетту.
Виолетта - это рыба
Трёх исчезнувших морей.
Это вымершая рыба,
Чьи изящные скелеты
Мы находим при раскопках
Вавилонов и Помпей.
Виолетта - это остров
С неизведанной лагуной,..
Виолетта это месяц
Лунных трёх календарей,..
Виолетта это имя
Беспощадного тайфуна,..
Это - Бог Большой Удачи
Африканских дикарей...
Разве можно в полной мере
Рассказать про Виолетту?..
Виолетта - это море,
И впадают три реки,
Три реки впадают в море,
Наливая море это
Серым цветом глаз любимой
И теплом её руки.
Виолетта - это море...
Высыхающее море...
И стоит на море город
У слиянья трёх дорог...
В этом городе влюблённых
Высыхают слёзы горя...
Написать про Виолетту
Я, увы, опять не смог.
Пушкину
Всё, что случается,
случается навечно.
Но мы придём,
мы выкрутим все свечи
из стосвечовых лампочек Лодыгина,
которые повсюду понатыканы,
чтоб освещать пространство для экстаза:
священный трепет у иконостаса
и крепкий трёп за спинами у мам,
когда раздольно странствовать умам
по безударным и трёхдольным переулкам,
где вздорный смех разносится так гулко,
как невозможно прозвучать на самом деле,
как невозможно быть убитым на дуэли,..
когда от грохота и гула Чёрной речки
не слышно выстрелов.
И все на свете свечки
мы погасили мощным дуновеньем, -
сказалась тренировка: тридцать
дней рожденья
сегодня позади, а это значит,
что тьма кругом.
Ничто не обозначит
кто был тогда убит на самом деле?..
Чья пуля – дура?..
И в чьём та пуля – теле?..
Так темнота и гул реки тревожный
случившееся делает возможным,
возможное – всего лишь вероятным
и умозрительным.
И так тысячекратно,
За кратом – крат,
Снижая напряженье
и пафос: не Евгений он, а Женя!
Представьте, что Татьяна залетела,
так запросто Онегина оженят.
И нет стрельбы, убийства нет, поскольку
К чему стрелять, когда мы дружим семьями:
Танюша, Женечка, ну и Володя с Ольгой…
На днях рождения детей
приходится втыкать всё больше свечек,
и заговорщицки подмигивать друг другу,
как бы говоря:
всё, что случается,
случается навечно.
О значении прилагательных
Ну что?
Будем есть сладкое?
А пить жидкое и горячее?
Слушать при этом негромкое?
И читать интересное?..
Разве не каждому времени - своё действие?
А каждому действию - его обозначение?
Так значит:
Мы будем жить прекрасную…
И умирать отвратительной…
Никакие не стихи...
…Конечно это - никакие не стихи.
Это - расшифровка кардиограммы,
это – безбожником отмоленные грехи,
равные по весу знаменитым
девяти граммам.
Конечно это не рифмы и даже не ритм,
а что-то вроде азбуки Морзе.
Как из ума, я давно выжил из рифм,
подобно простейшим, выживающим
в заполярном морозе.
И это не строфы, а обломки планет,
движущиеся по бесконечным орбитам.
И стихов в этом мусоре, разумеется, нет,
а есть словесный Орбит, где сахар
заменили ксилитом,
Вместо стихов здесь – отдельные звуки,
оркестра, настраивающегося на траурный марш Шопена,
это попытка разговаривать на языке Вуки,
предпринятая заикающимся
Питером Пенном,
даже не пытающимся научиться летать:
слишком уж безвоздушными ему кажутся небеса эти.
А всего-то и надо, что самим воздухом стать,
потому что стихи, как и воздух,
легко не заметить…
Илья Кудинов: HIRURGIA VITAE.