Мария Чепурина: Ореховые торты.
Трогательная сентиментальщина, уютно согретая подружеским одеялом, наверное никогда не переведется в беллетристском пространстве. Хороший материал для последних страничек женского журнала. Жизненненько, банальненько, ну все как полагается в рамках жанра! Любителям-специфистам должно понравиться.
Редактор отдела прозы,
Елена Кутинова
|
Ореховые торты
– Не умрёшь, – сказала я.
– Умру, – повторила Кристина.
Мы были на кухне. Она плакала, а я мыла посуду.
– А почему тебе не грустно? Я думала, ты огорчишься. Вы же друзья.
Не дождавшись ответа, Кристина вздохнула и принялась печально и как-то виновато водить своими по-детски крошечными пальчиками с фиолетовым маникюром по моему столу. Лицо у неё бледно, голос тоненький, фигурка худая, так что при определении возраста на глаз обычно ошибаются лет на пять-семь; более проницательные, чем остальные люди, видят её на два-три года моложе, чем есть. А ещё Кристина, наверное, очень слаба. Так выглядит. Поэтому когда она приходит в девять или одиннадцать часов вечера, я делаю приятное лицо, мою руки от рыбной чешуи, выключаю лишние приборы, даже если в них транслируют латинский телесериал, и сажусь с Кристиной на диван, обнимаю её, позволяю рассказать, что случилось, а потом уверяю, что всё будет хорошо. Просто мне будет жаль, если она сопьётся или прыгнет вниз головой с крыши.
Вот так и сегодня.
Кристина появилась на пороге, как всегда, так робко, так боязливо, по обычаю спросив сначала, не занята ли я, не собираюсь ли спать и как вообще себя чувствую. Я всегда – нормально. У меня всегда всё хорошо.
А Кристина – плохо.
– Представляешь, – сказала она, – Володя уезжает в Питер. Насовсем. Через неделю.
Ну, ясно. Ни одна наша беседа не проходит без упоминания Володи. Володя – ангел, Володя – принц, Володя – это, разумеется, единственная и настоящая любовь в жизни Кристины. Не знаю ли я, как у него дела? Не вспоминал ли он о ней при мне? Он хочет сбрить усы? Ах, превосходно, без них Володя будет ещё краше! Он передумал? Чудесно, он милее ей с усами.
Как бы там ни было, для Кристины, конечно, важнее, чтобы Володя был счастлив. Теперь для его счастья понадобилось сменить местожительство на другой город.
– Не знаю, как без него жить... Умру, наверно...
Я выключила воду, вытерла руки, накрыла на стол и села напротив Кристины. Её слёзы капали в кофе, превращая его в солёное творение чьей-то экзотической кухни.
–Знаю, знаю, вы все смотрите на это как на глупость, как на болезнь, как на игру... Мне всё равно, кто что думает. Но ты-то, ты ведь веришь же мне, что это всё по настоящему?
Я взяла Кристину за руку.
– Знаешь, когда мы рядом... я как будто лечу. Мне так свободно, уютно, легко, словно я зашла с улицы, с дождя к себе домой... Понимаешь? Это банально, ужасно банально звучит... но... раньше я думала, что выражение «будто знаешь его всю жизнь» – какая-то выдумка, игра слов; а теперь и вправду чувствую... Ну как это скажешь... Просто видишь... его никто не любил и не будет любить так, как я, это точно. И я не смогу относиться вот так же к другому. Вот это пугает.
Кристина всхлипывала, тёрла распухшие глаза, но, памятуя о том, что всегда должна выглядеть приятно, старалась сквозь слёзы улыбаться.
– Наверно, это плохо, что я призналась первая. Ну, то есть... что вообще призналась. Ты тоже думаешь, это отпугивает мужчин, да? – Она печально, но с надеждой посмотрела на меня. – Да... Но, видишь, это было нужно... Это было нужно, потому что иногда он делает мне больно. Это так странно и... как-то безумно, что ли... Но всё, что он говорит, даже самые глупости, даже незначительные вещи – всё словно застревает во мне. Как осколки снарядов. Я могу его цитировать. И я верю ему. Володе. То есть, видишь, когда он что-то говорит, может быть, мне и покажется, что это не так... Но потом... Понимаешь, потому, рано или поздно, я всё равно вижу!
– Что видишь?
– Что он не ошибся.
– Что ж, он всегда прав?
– Выходит, так, – Кристина засмеялась, как она это обычно делает: тоненько и как-то угрожающе-загадочно. – Но ты не обращай внимания. Все говорят, что я того... Может, так и есть... Знаешь, временами, я его просто ненавижу! А временами боюсь.
– Нормальное дело, – сказала я, как обычно, в духе своей склонности всё принижать и охлаждать.
Тем временем, Кристина, пропустив это суждение мимо ушей, твердила о том, что ей просто необходимо было признаться в любви Владимиру – нет, не затем, чтоб добиться взаимности, об этом она не смеет думать, – просто для того, чтоб он понял, сколь чувствительна дама ко всем его словам и стал, быть может, немного мягче, предупредительнее, осторожнее.
– Господи, да что я говорю, как мне не стыдно!? Что я несу!? Володя всегда, всегда был очень ласковым, очень галантным. Иначе б я его не полюбила.
Она немного отпила из чашки.
– Скажешь, когда я тебе сильно надоем?
– Скажу.
Кристина улыбнулась:
– Знаешь, я тебе завидую. Так, по-хорошему. Ты такая рассудительная, такая... хладнокровная, что ли... А я... Эх! Ты знаешь, я ведь каждый день, каждый день о нём думаю! Вот так. Как в шутке про белого медведя. Случается, что вечером, укладываясь спать, я говорю себе: «Молодец, сегодня ты ни разу не подумала о Вове, так что можешь позволить себе сейчас это сделать». Когда ночью не спится, вечно лезут всякие мысли. А Володя – он как будто со мной, когда я о нём вспоминаю. Он утешает. Даже если и сам не поставлен об этом в известность.
Господи... Нет, это бред! Не слушай, не слушай меня.... Или звать его вслух по ночам, звать, когда он всё равно не услышит, когда надо обращаться к Богу – нормально?! Скажи! Нормально мысленно бежать к Нему, сидя в зубоврачебном кресле?
– В зубоврачебном кресле нормально абсолютно всё.
За окном уже стемнело. Погода, будто следуя примеру моей подруги, расстроилась. Капли дождя, нервно стучавшие по стёклам и оконным рамам, делали пейзаж схожим с Кристининым лицом. Ветер жестоко теребил деревья, с шумом носил туда-сюда листву и мусор, всегда невесть откуда берущийся во время таких бурь, а нервных барышень утверждал в мыслях о смерти и конце света.
Поскольку в таких условиях отправлять гостью домой среди ночи было бы не вполне этично, и ей в любом случае приходилось ночевать у меня, мы переместились с кухни в большую комнату, чтоб с комфортом продолжить беседу на диване. Я постаралась чуть-чуть утешить страдалицу.
– Ну что ты впрямь, Кристина! Ведь одна же точно не останешься! С твоими-то талантами! М?
– Таланты? Какие у меня таланты, Бог с тобой!
– А что же, – подмигнула я, – приготовление ореховых тортов – не талант, по-твоему?
Кристина слабо улыбнулась и вздохнула:
– Я уже неделю питаюсь китайской лапшой. Не могу готовить, руки опускаются. Ведь я до того, как узнала Володю и колбасу-то резать не умела. А потом... Делаешь что-нибудь для себя или гостей... рецепт новый пробуешь... И думаешь – стану великой поварихой, буду угощать Его... Ну, а теперь чего уж...
– Ну, перестань! А танцы? А стихи?
– Ты же знаешь, кому они посвящены почти все...
– Но Кристина! Ведь это же... Ведь так же нельзя! Хватит! Хватит! Ты же решила забыть его!
Тёплый дрожащий комочек прижался к моей груди, увлажняя поверхность халата и обещая сделать всё для того, чтобы освободиться.
– Ну, вот и ладно. Будет! – Я гладила её по голове, раздумывая, чем бы заменить традиционную фразу про то, что грустить не о чём и скоро всё наладится. – У него кривые ноги. Противные, кривые, волосатые! Чаще вспоминай об этом.
– Знаю, – ответила Кристина, всхлипывая. – Но, если честно, мне они нравятся.
– А зубы – жёлтые.
– И зу-у-у-убы!
Бог ты мой!
– А ещё... ты знаешь... Ведь Он не хочет меня видеть... Ни видеть, ни говорить... Уже десять дней... Он устал от меня!
– Кристин, ну, тут мне ни чем не помочь...
– Знаю. Извини. Не обращай внимания. Вообще...
И тут, в момент, когда Кристина очередной раз порывалась просить не слушать её и выгнать из дома, у меня появилась идея.
Через пару минут мы сидели, выключив свет и повернувшись лицом разные стороны, чтоб не видеть друг друга, не портить эффект, но прижавшись спинами для ощущения общности. И предавались занятию, которое любой нас увидевший, да и мы сами впоследствии не могли квалифицировать иначе как бредовое.
– Привет, Кристин, – сказала я.
– Привет, Володя, – ответила она, то ли смеясь, то ли плача.
– Как дела?
– Реву.
– Что случилось?
– Ты уезжаешь...
– Ох, – вздохнула я. – Ну, я же говорил уже. Так надо.
Быть может, во мне кроется великая актриса. Я люблю превращаться в других людей. Когда долго общаешься, можно научиться здорово копировать.
– Ты такой сильный и прекрасный... Володя, Володя, Володя...
– К Вашим услугам, сударыня!
– Ты обычно говоришь: «Что, солнышко?»
– В самом деле?
– Ну да.
– А так я никогда не говорю?
– Никогда...
– Ну ладно. Что, солнышко?
– Володя... Ты покажешь мне Питер?
– Кристина...
– Знаю, знаю, глупости... Не отвечай! Извини, милый... Мне просто очень-очень больно.
– Я говорил тебе, что так будет.
– Говорил... И прав был, как обычно... Скажи, Володя, я хоть немножко тебе нравлюсь? Ты думал обо мне когда-нибудь?
– Нет.
– Нет?
– Ты же правду хотела.
– Понятно. Не оправдывайся. Это я сама, наверно, виновата, да?
– Кристин...
– Такая безвыходность!
– Ну, перестань. Держись.
– Держусь. Ногами за пол и зубами за воздух. И всё равно не могу.
– Утешать не буду.
– Да пошёл ты! Мне не утешения нужны, мне любовь твоя нужна как воздух, – расплакалась Кристина. – Только я уже привыкла не дышать.
– Ребёнок ты, вот то, – сказала я, почти выйдя из образа.
– Я тебе в постели покажу, кто тут ребёнок!
Вслед за мною она рассмеялась.
– Тебе лучше?
– Кажется... немного...
– Ну, вот и хорошо.
Коль скоро речь зашла о постелях, а собеседница моя более-менее вернулась к жизни, я сочла возможным заметить, что уже за полночь. Как обычно в таких случаях, мы быстро постелили ей на этом же диване, где только что играли в сеанс переселения душ.
– Видишь, – сказала Кристина, устраиваясь. – Я готова даже уже обманывать себя, чтобы быть ближе к Нему.
– Сегодня он тебе приснится.
– Ты... ты такая... Эх, чего бы я без тебя делала!
Я подоткнула ей одеяло.
Потом прошла в свою спальню, вытащила фотографии Володи из альбома, из рамки, из серебряного кулона, порвала их на части и выбросила в форточку. Стопкой положила мусорку его старые письма, открытки и все рецепты ореховых тортов. Добавила к ним несколько дешёвых побрякушек, полученных когда-то от будущего питерца. И книжку – «Как доставить удовольствие мужчине» или что-то в этом роде.
В третьем часу я, наконец, улеглась. И решила – ни за что не буду плакать.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Мария Чепурина: Ореховые торты. Рассказ.
05.08.05 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|