Николай Якимчук: Давид Самойлов: «Я - человек неожиданный!».
Существуют такие люди, которые уходя, оставляют в нашей памяти неизгладимый след. Этот след не исчезает со временем, как след самолета, пролетевшего в чистом небе, а становится все глубже и ближе. Один из таких людей - русский поэт Давид Самойлов, о котором пойдет речь. Здесь автор предлагает нам взглянуть на Поэта Самойлова (да-да, именно Поэта с большой буквы) с совершенно иной плоскости. Маленькие эпизоды из его жизни позволяют нам дополнить штрихи к его многогранной личности. Ведь это поэт нашего времени, а потому многие из этих ситуаций нам близки и понятны, словно он прогуливался где-то совсем рядом, выдумывая остроумные и неожиданные строчки. Такие, которые оставили в нашей памяти неизгладимый след.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Римма Малова (ГЛУБИНА)
|
Давид Самойлов: «Я - человек неожиданный!»
Давид Самойлов был личностью многообразной. Мудрец и гуляка. Острослов и мастер почти научных формулировок. Просветленно, моцартиански смотрящий на мир, но иногда по-ницщеански упадающий духом.
Непостижимым образом все это разнообразие уживалось в одном человеке.
Гармония искала поэта Д. Самойлова и он отвечал ей тем же.
Вот несколько эпизодов, ситуаций, красок, которые, быть может, прибавят кое-что к образу Поэта.
* * *
Помню туманный, словно в акварельных разводах, весенний пярнусский день.
«Туманного марта намечен конец…»
Иду вдоль залива аллеей. И вдруг вижу четкую графику деревьев – они сильно наклонены вправо, от моря – ведь оттуда постоянно дует ветер. И я словно присутствую при рождении четверостишья:
«Деревья прянули от моря,
Как я хочу бежать от горя –
Хочу бежать, но не могу,
Ведь корни держат на бегу».
* * *
Тема ухода… Куда-то хотелось вырваться, быть может, что-то изменить. Теплее всего, роднее было дома, в Пярну, – с женой Галиной Ивановной и детьми – Пашкой и Петей. Но иногда, в порыве настроения…
– Давид Самойлович, но у вас все уже сложилось, утряслось… Поздно менять… Да и по большому счету – зачем?
– Да, да… верно… конечно…
И вдруг с энергией и затаенной силой:
– А – что?! Я – человек неожиданный!
* * *
Мера длины у Д.С. в Пярну была своеобразной: один эйнелауд (по-эстонски означает кафе, подвальчик, где подавали горячительное).
– До вокзала – два эйнелауда, до театра – три. Поэтому предпочитаю… театр.
* * *
Улица Тооминга (Черемуховая), где стоял островерхий дом Самойловых – маленькая, изящная. На одном из домов мемориальная доска: здесь жил скрипач Давид Ойстрах.
– Когда помру, – говорил Давид Самойлович, – переименуют Тооминга в улицу «Двух Давидов». Чтоб никому обидно не было!
* * *
Прогуливаясь поутру, стучал палкой в окно детскому поэту Якову Акиму, который снимал дачу неподалеку:
– Яков, пойдем, выпьем коньЯков!
* * *
Мой друг, замечательный петербургский скульптор Сергей Алипов решил изваять Поэта.
Из записей Самойлова:
«1.03.1987. Алипов, измучив меня позированием, отбыл с моей пластилиновой головой».
Впоследствии Сережа отлил Поэта в бронзе. Замечательная работа. Давид Самойлович ценил Алипова как самостоятельного, самобытного мыслителя. Рождение бронзовой головы приветствовал эпиграммой:
«Зачем лепить каких-то типов?
Лепи меня, Сергей Алипов!».
* * *
Из записей Д. Самойлова:
«20.02.1987. Выехал в Ленинград с Колей Якимчуком.
21.02. Филармония меня не встретила. Поехал к Гореликам. У них и остановился».
В тот раз я сопровождал Д.С. на вечер в Концертный зал у Финляндского вокзала, где обычно и проходили выступления Поэта. В Таллине, до отхода поезда, остановились у славных Белобровцевых.
– Это мои друзья! – торжественно провозгласил Д.С. Вообще, дружество, дружелюбие – это, по-моему, одна из коренных черт Поэта.
Билеты достали только в плацкартный вагон, боковые места. Тусклая лампочка, несвежие казенные матрасы.
Уже почти уснули. Вдруг Давид Самойлович наклоняется ко мне:
– Коля, вон там человек сидит. Не взял постельное белье. Все взяли, а он не взял. Может, у него нет денег? Предложите ему рубль.
И Д.С. сунул мне мятую рублевку…
Утром, на перроне нас никто не встретил (хорошо, что я оказался рядом – Самойлов был беспомощен: видел плоховато). Стоял сильный мороз – что-то около тридцати градусов.
– Вот был бы обратный поезд – развернулся б и уехал! – в сердцах провозгласил Самойлов.
Потом, поостыв, сказал:
– Поедем к моим друзьям! К Гореликам! А Филармония пусть меня ищет!
Долго ждали трамвая – минут сорок. Его не было. Как пророчески написал Поэт, притянув ситуацию:
«Трамваи как официантки,
Когда их ждут, то не идут…»
Замерзли. Поймали машину. Доехали, отогрелись, пришли в себя.
А вечер, на удивление, прошел бодро и интересно.
* * *
Со слов поэта Евгения Рейна:
«Утром вышли погулять. Пярну. Чистый воздух. Жена, Галина Ивановна, категорически предупредила:
– Женя, следите за Давид Самойлычем! Никаких возлияний!
Через некоторое время Д.С. вынул четвертной:
– Женя, гуляем!
– Давид Самойлыч, ну зачем вам пить? – задал риторический вопрос Рейн, памятуя о наказе супруги.
– Как зачем? Чтобы выпить! – мудро изрек Поэт.
* * *
Зимний февральский вечер. Провожаем с физиком Борисом Захарченей Д.С. домой, в Пярну. «Желтый пар петербургской зимы…» слегка клубится.
Самойлов в веселом расположении духа, идя по перрону сквозь метель, громко читает стихи:
«Тяжел уже стал. Никуда не хочу.
Разжечь бы камин, засветить бы свечу
И слушать, и слушать, как ветер ночной
Гудит и гудит над огромной страной.
Люблю я страну. Ее мощной судьбой
Когда-то захваченный, стал я собой.
И с нею я есть. Без нее меня нет.
Я бурей развеян и ветром отпет.
И дерева нет, под которым засну.
И памяти нет, что с собою возьму».
* * *
Как-то, приехав в Ленинград перед Новым годом, Д.С. загремел в больницу. Находилась она где-то в районе Никольского собора (там отпевали Ахматову). Больница была плохонькая, серая, запущенная.
Из записей Д. Самойлова:
«29.12.1988. В больнице. Подозрение на инфаркт. Но его, конечно, нет.
30.12. Галя приходит каждый день. Иногда с детьми. Лежу не без удовольствия – все дела отпали…»
Д.С. не терял присутствия духа, общался с соседями и развлекался сочинением афоризмов, перефразируя Суворова.
Помню два безусловных его шедевра:
«Пилюля – дура, шприц – молодец» и
«Тяжело в лечении – легко в раю».
* * *
Из записей Д. Самойлова:
«4.02.1985. Заезжал Коля Якимчук из Пушкина. Говорит: «Ваши стихи совсем не похожи на статьи». Правда».
Меня тогда поражало, да и сейчас слегка удивляет вот эта разность стилей. Порывистые, энергические, легкие, как бы даже легкомысленные строки стихов и несколько наукообразные, тяжеловатые формулы заметок и статей.
* * *
Последняя большая работа Поэта – в новом жанре. Пьеса. Судьба ее нелегка. Единственный раз она была опубликована мной в альманахе «Петрополь» в 1994 году, уже посмертно. И до сих пор не поставлена ни в одном театре. А пьеса, на мой взгляд, замечательная. Актуальность ее по-прежнему не утеряна, и даже, уверен, возросла.
Вот существенное признание Самойлова: «Почему я написал «Клопова»? Потому что мне ничего больше не хотелось писать. Ни прозы, ни переводов, ни стихов».
Вот начало работы над пьесой.
Из записей Д. Самойлова:
«24 июля 1980 г. Пишу «Клопова», несмотря на дурное самочувствие.
31 июля. Писал «Клопова». У меня вдохновение выражается в желании скорее закончить работу.
6 ноября 1980 г. Вечером читал «Клопова». Козаковы, Лунгины… Лиля Толмачева… – слушали без восторга. Дельные замечания».
Читки «Клопова» ближнему кругу продолжаются и дальше. Много театральных людей. Однако… пьеса не находит серьезного отклика.
«26 апреля 1981 г. Володин (Драматург – Н.Я.) говорил мне лучшие слова о «Клопове». Он не видит недостатков в композиции».
«29 июня 1981 г. Ю. Ким назвал «Клопова» чудной пьесой».
Но воз и ныне там – о постановке речи нет.
5 июля Д.С. с горечью записывает «Мой замысел не понят. Но покупатель всегда прав! Видимо, «К.» надолго обречен на непонимание. Нужен театр!»
Да, Самойлову нужен театр с большой буквы, поэтому не подошла пьеса и журналу «Театр».
Ю. Карякин обещал показать ее Ефремову и Плучеку. Тщетно.
Отверг ее и Товстоногов. «Первый удар по пьесе», – записывает Самойлов.
Спустя четыре года опять проблеск надежды – «Клопов» понравился Эфросу… Но…
Собирался ставить пьесу и русский театр в Таллине. Не склеилось, не сложилось…
…Пару лет назад я ехал в Псков, на театральный фестиваль, ночью с восторгом перечитал пьесу – отдал в Псковский драматический театр. Увы. Молчание. И все же я убежден, что когда-нибудь эта пьеса, глубинное, выношенное произведение Поэта, войдет в золотой фонд русской культуры. Тогда, когда, по словам Самойлова, «устанут от худого и возжелают лучшего».
* * *
И в заключении – посвящение Поэту.
Давиду Самойлову
В эпоху массовой культуры,
где к Пушкину возврата нет,
страдать за точность партитуры…
Так выявляется поэт.
В эпоху мишуры всемирной
строки соленая волна
утешит – музыкой обильной
и горечью – сведет с ума.
Пройдет поэт, надвинув шляпу,
услышав смуту новых волн.
А в жизнь, с которой нету сладу, –
все бьет
прибой
слепых времен.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Николай Якимчук: Давид Самойлов: «Я - человек неожиданный!». Эссе.
10.06.05 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|