Ксения Гриневская: Прощание вdrug.
Цикл стихотворений Ксении Гриневской интересен своей схожестью, некими общими полями со множеством других текстов, написанных от лица женщины женщине (даже учитывая, что многие из этих текстов - самобытны, общие их черты отыскать не трудно). Я бы очень хотела в данной рецензии, помимо качеств именно этих представленных текстов, выделить некие словесные общности, характерные для этой формы женской лирики в целом.
В принципе, дискурс события и события - две взаимосвязанные вещи, и специфика отношений между людьми, вне всяких сомнений, отражается на их дискурсе, и наоборот. Я постараюсь отследить первое влияние, т.е. влияние отношений ж+ж на дискурс, рождающийся из этих отношений.
Первое и очевидное - это отсутствие какой бы то ни было определенности, однозначности, конечности, завершенности, которое находит отражение и в тексте - "Мы прощаемся, но – не осмелимся дораспрощаться...", "...И, забыв невозможность своих «навсегда»...", "...Мы знали,/что прощание – это/всего лишь/призыв к продолженью. ...", "...и спички/цвета зажигалок смешают/и бросят в начало пути. Строка, служащая концом одного текста, вполне может стать началом какого-то другого - "...Мучительно нервно душа стосковалась по крышам.", "...Пропадай, если хочешь – без возраста, сердца и имени./Я тебя не забуду – как ты меня. Выживем. Встретимся.". Это (насколько мне видится изнутри) - прямое отражение специфики данных отношений, какая-то невозможность достижения желаемого, да даже определения этого желаемого...
Далее - бОльность, трепетность этих отношений, сила переживания, сила боли, боли, тщательно лелеемой, взращиваемой, длимой нарочно. Эта боль воспевается - "...Напридумали боль. ...", "Ты - моя без-законная недо-жена....", "...и любящим до одержимости...". Показательно в этом смысле таже и обширное поле слов, семантически относящихся к боли, страданию - на примере данного текста - боль, разбиваться, шок, истерика, плакать, слёзы, нервно, несчатье, сука. Данное поле слов фактически без изменений кочует от одной девушки, воспевающей свою возлюбленную, к другой ( и не думайте, что мне удалось этой участи избежать).
Ещё - отражение какой-то странной, нечеловеческой, запредельной нежности. Примеры - "...Разбиваюсь снежинкой о самое нежное небо...", "...И, забыв невозможность своих «навсегда»,/я убью твоё прошлое. Нежно. Руками. Губами.", "...Разве кто-нибудь ждёт/так по-детски того, что едва ли/доживёт до тепла,/даже если случится?...", "...странное взрослое детство...".
О том, чтобы "быть мальчиком твоим светлоголовым/о, через все века!" или о "любимая-сука" - я промолчу :). Это - ветрянка, которой болеют все такие девочки на ранних стадиях развития (меня не исключая, я повторюсь :))
То, что хотелось бы отметить именно в данном сборнике - интересные, на мой взгляд, рифмы "непонятым - разгОне. Ты...", "сукой, но - кукольно", и чудесные находки, верно отражающие некоторые моменты этих отношений (хотя, боюсь, это - "узкоспециальное", а не "общепоэтическое") - например, "...Ты/такая жестокая/в этой своей достижимости.", "...Но даже ошибкибывают прекрасны, и дольшелюбви /дорогая/...".
Боюсь, что действительно "...И никто не поймёт/этих слёз/до мечты. До предела.", как ни объясняй. Да и не стоит, наверное, пытаться это вербализовать. Пусть ЭТО останется совсем трепетной девичьей тайной.
А остальное, что СМОГЛИ превратить в слова - да, читайте.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Ульяна Заворотинская
|