Лара Соболева: ГРАНИ.
Долго размышляла: публиковать или нет. Даже мне этот рассказ показался слишком женским. Но все-таки решила, что он вполне достоин внимания читателя, хотя вряд ли в данном случае можно написать развернутую рецензию.
Оценивать рассказ я не возьмусь, замечу лишь, что Лара Соболева удивительно описывает мир,принадлежащий женщине, все, что происходит с ее героиней, происходило и с другими тысячи, миллионы раз. Она любит, страдает, бродит по городу, пытается понять этот мир,но периодически "уходит" от него, выбирая лишь то, что ей близко:"Нежный голос Милен Фармер в наушниках, дорога впереди, мрачное солнце над головой. Настроение, как на картинах мексиканской художницы Фриды Кало. Душевный мир через призму разочарований; боль в нескольких мазках красок; песня с надрывом в голосе".
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анна Болкисева
|
ГРАНИ
ГРАНИ.
-ПЯТНИЦА 21:01-
Это было похоже на déjà vu.
Странное ощущение.
Как будто во рту тает ментоловый леденец и холодит нёбо.
Мартовский вечер. Свет в комнате потушен, и лишь пламя нескольких свечей освещают ее. Мы с Итоном лежим на полу. Рядом стоит бутылка белого вина и два бокала. Мой бокал пуст.
Звучит песня Элвиса Пресли. Что-то про любовь. Мне нравится эта песня. Но еще больше мне нравится то состояние покоя и расслабленности, которое я вижу сейчас картинкой. В трехмерном пространстве маленькая фигурка с надписью на груди «Я» лежит на одной грани- полу и смотрит на грань – потолок, долго и лениво выбирает, какая грань из двух ей ближе.
Мне всегда трудно принимать решения.
Итон держит меня за руку. Его пальцы очень горячие по сравнению с моими.
-У тебя холодные руки, - говорит он, - Ты замерзла?
-Нет.
Он гладит меня по руке снизу вверх, едва касаясь кожи. Приятно.
Это было похоже…
Déjà vu…
Холодок становился все ощутимее.
Какое-то чувство. Щекочущее. Неуловимо- необъяснимое. Будто предчувствие.
На потолке появляются надписи "я тебя люблю" одна за другой. Бордо на бежевом фоне. Импульсы. Слова так и вертятся на языке. Те, самые важные. Которые появляются на потолке этой комнаты. Но я не проговариваю их вслух. Мне кажется, что я люблю Итона. Сейчас. В это мгновение моей жизни. Но я не уверена, что это чувство не уйдет завтра, намотав на шею ярко-розовый шарф, который тут же валяется на полу. Я никогда не доверяю слову «кажется», и не могу сделать шаг вперед в никуда - инстинкт самосохранения и нелюбовь к обещаниям. Поэтому я молчу. И смотрю в потолок. Эта грань мне сейчас ближе всех иных.
-Теа, я тебя люблю.
Кржх.
С потолка на пол. Вдребезги. Сотни осколков зеркала.
Волны совпали и образовали одну синусоиду. Так не бывает или…?
Мне нужно сказать что-то, но я не могу. Ни отшутиться, ни посерьезнеть. Я застигнута врасплох.
Это похоже на состояние, когда не можешь понять, разыгрывают тебя или говорят правду, а посему и не знаешь, как правильно отреагировать.
Я поспешно предлагаю:
-Давай потанцуем?
Он почувствовал, что я испугалась. Одно дело самой размышлять «быть или не быть», другое - когда тебя ставят перед фактом - говорят «я тебя люблю». Раньше, чем готова услышать эти слова.
Оцепенение. От слова «цепи».
Я не люблю цепи.
Я не люблю лишнюю ответственность.
Мне хочется стать маленькой-маленькой мушкой и улететь из этой слишком большой для меня комнаты.
И Итон это чувствует. Я вижу это по его лицу. Но он ничего не говорит. Очень ценное качество в человеке - умение промолчать там, где нужно промолчать.
-Тебе хорошо? – спрашивает он, обнимая меня за талию.
-Да.
Мне действительно хорошо. В общем смысле. В узком смысле моему состоянию больше всего подходит строчка песни Земфиры: «Я пытаюсь справиться с обрушившимся небом, я никак не слабачек, но тут такие перестрелки, я молчу…».
Но я не считаю нужным говорить об этом Итону. Я всегда сначала сама разбираюсь в своих состояниях и настроениях.
-Это хорошо, что тебе хорошо. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива.
«Какие вечные ценности. Любовь. Счастье. Надежда…»
-Я тоже хочу, чтобы ты был счастлив, - говорю я наигранно спокойно. Я подразумеваю, что в счастье Итона будет "виновен" совсем другой человек, но не могу сказать об этом прямо. После его признания я боюсь причинить ему боль каким-нибудь неосторожным словом. Поэтому прибегаю к маленькой лжи. Во спасение. Кого из нас может спасти ложь?
Он опять почувствовал:
-Ты боишься поверить мне?
Кржх.
Снова две синусоиды. Каждая сама по себе. Одна на взлете, вторая на дне. Грани.
Я балансирую на тонкой проволоке, стремясь удержать равновесие.
-Понимаешь, Итон, есть чьи-то люди, а есть ничейные.
-Как это ничейные?
-Это люди, которые не могут никому принадлежать. Только себе, - я посмотрела в его лицо. Карие глаза. Чуть искривленный нос. Маленький шрам над верхней губой. Твердый подбородок.
Глядя в это лицо, я вдруг поняла, что он никогда не поймет меня так, как я хочу быть понятой.
Он никогда не поймет, что ничейные люди – это не те люди, которые принадлежат не одному человеку, а всему миру. Ничейные люди- это ничьи. Принадлежащие исключительно себе, но соприкасающиеся с людьми, которые им интересны. Ничейных людей нельзя ограничивать рамками и ревновать. Их можно принимать такими, какие они есть, не переделывая. Или же не принимать.
Почему-то мне показалось, что Итон, когда поймет из какого теста я сделана, не примет меня. Он был из тех, кто отдавался другому человеку без остатка и требовал такого же отношения в ответ. Он не понимал, что бывает иначе.
«Не поймет… Не поймет… Не поймет»- мигает, как огонек маяка. И я уже ничего не хочу. А ведь всего несколько минут назад, когда я рассматривала потолок, мне хотелось поддаться импульсам. Шагнуть в любовь, не боясь неизведанного «потом». А сейчас все изменилось. Что-то удерживало меня от этого шага, как будто бы шептало на ухо: «Потом ты об этом пожалеешь».
Комок противоречий, в который я была запутана, и никак не могла сделать выбор, про который, спустя время, я бы думала, что он был правильным.
Итон смотрел на меня так внимательно, как будто запоминал мой облик. Мне даже показалось, что сейчас он уйдет, и я больше никогда его не увижу. И от этой мысли почему-то сжалось сердце. Давно забытое ощущение. Даже странно...
-Теа, - Итон потрепал меня по щеке, - Я все понимаю. Просто позволь мне быть рядом с тобой.
- ФОТОАЛЬБОМ. СТРАНИЦА 23.-
Осень. Такое противоречивое время года для меня. Время встреч. Время разрывов. Взлетов. Падений. В изгибах улочек старой части города. Дома обветшалые и жалкие. Напоминают бездомных собак, которые тут же бегают. Рядом. В другой реальности, где я шагаю по улочкам в пыльных башмаках. Куда?
Нежный голос Милен Фармер в наушниках, дорога впереди, мрачное солнце над головой. Настроение, как на картинах мексиканской художницы Фриды Кало. Душевный мир через призму разочарований; боль в нескольких мазках красок; песня с надрывом в голосе.
Хочется стиснуть себя в крепких объятьях, задушив в них невысказанное.
Это было время, когда все эмоции внутри меня застыли. Кардиограмма с ровной линией по середине. Я не умерла. Просто не чувствовала вкуса жизни. Шла в пыльных башмаках по очередной дороге.
Меня окружали люди. Некоторые из них были мне дороги. Другие - безразличны. Но все казались инопланетянами. Я не понимала их. Они не понимали меня.
Наверное, именно на этом отрезке моей жизни я должна была встретить принца на белом коне. Который бы взял меня за руку, одним прикосновением высушив все мои не пролитые слезы, и отвел бы в прекрасный замок, где я навсегда позабыла бы все свои горести. Но я шла и шла, а принц все не появлялся. Это была какая-то слишком грустная сказка.
С Итоном мы столкнулись на очередной извилистой улочке. Это не было романтическое знакомство, Итон не спас меня от разбойников, не разбудил ото сна долгим поцелуем, я не приехала к нему на бал в заколдованной тыкве.
Мы были с ним знакомы задолго до той встречи на улице с каким-то фруктовым названием: то ли "Абрикосовая", то ли "Персиковая". Итон был лишь знакомым. Я не слишком хорошо его знала, и, если честно, не хотела узнавать. Мне было это не нужно. Мы просто входили в одну компанию людей, любящих пошутить и посмеяться. Собирались в клубе "Два капитана" каждую вторую субботу месяца, пили вино или пиво и болтали ни о чем. Каждый из нас находил что-то свое в этих встречах, я, например, отрывалась от повседневных забот. Как будто бы садилась в поезд, в одно купе с незнакомыми знакомцами и ехала до нужной мне станции. Выходила из поезда, и заново чувствовала жизнь.
На улице с фруктовым названием что-то случилось. Может, у меня было искаженное восприятие той действительности, поэтому возникло ощущение, как будто бы я попала в автомобильную аварию. Скрип. Визг. Удар. Грохот. Итог - покореженная груда металла посреди дороги.
Мы с Итоном стояли напротив друг друга молча. Любые слова казались лишними и ненужными.
Потом, спустя время, я думала о том, что на месте Итона мог оказаться кто угодно. Но оказался именно он.
-ПЯТНИЦА 21:11-
-Ты знаешь, я очень скучал по тебе.
-Мы виделись вчера, - я положила голову на его плечо.
-Ты не понимаешь. За время, которое мы не виделись, кто-то умер, а кто-то родился. Мы не виделись с тобой целую жизнь.
«Целую жизнь… Какие громкие слова. Зачем?»
-А что означает «скучать»? - я заглянула в его глаза. Итон смотрел на меня спокойно.
-Представь, что ты положила на стол два карандаша. Они лежат далеко друг от друга. Что они делают?
-Ничего.
-Правильно. А если ты положила друг от друга два магнитика, что они делают?
-Притягиваются друг к другу.
Он улыбнулся и сказал:
-Точно!
-Ты хочешь сказать, что ты - магнитик? - спросила я, усмехаясь.
-Я хочу сказать, что мой магнит- это ты. Ты меня притягиваешь, поэтому я не могу долго быть вдали от тебя…
Итон был не единственным человеком в моей жизни. Через какие бы разочарования я не проходила, рядом со мной всегда кто-то был. Будто мой Ангел-Хранитель строго следил за тем, чтобы при моем падении кто-то всегда протягивал мне руку помощи; чтобы в любой ситуации рядом со мной был человек, который мог позаботиться обо мне, пока я хожу по земле в пыльных башмаках. Поэтому присутствие Итона рядом с собой я восприняла как нечто само собой разумеющееся.
Мы общались полгода. Почти каждый день. Иногда нам было очень легко вместе, иногда мы не понимали друг друга. Обычное дело. Единственное, что я всегда осознавала - Итон мне интересен. Я чувствовала, что между нами что-то происходит. Не такое привычное, обыкновенное, когда можно все разобрать на составляющие и заново свинтить, не задумываясь о том, что прежней конструкции не получится. Меня тянуло к Итону, и одновременно что-то удерживало меня от признания самой себе, что этот человек мне действительно нужен. В таком ключе я совсем не хотела думать, чтобы всегда быть готовой к расставанию. В том, что расставание последует, я не сомневалась.
Мы встретились на дороге как раз после очередного моего расставания с очень важным для меня человеком. Скорее всего, по мне это было заметно, поэтому Итон и остался рядом. Кажется, он о чем-то мне говорил. Я не слышала. Просто шла рядом, чувствуя тепло Итона, которое согревало меня.
Я не знаю, что находил Итон в наших отношениях, но была благодарна ему за терпение, с которым он относился ко мне. Он не поддавался на мои провокации, грубости и истерики, которых было так много в самом начале нашего плотного общения. Я никого не хотела пускать в свое личное пространство и сопротивлялась, когда кто-то пытался туда проникнуть.
Итон относился к моему желанию с уважением. И из-за этого я тоже относилась к нему с уважением. Я - отражателем чужих эмоций. Как зеркало.
Итон оказался сильным духом человеком, и мне это нравилось. Потому что слабых людей я ломала. Легко и играючи. Как ломают лед, стуча по нему каблуком. Мне всегда нужно было, чтобы рядом со мной был человек, который по духу сильнее меня. Кто-то, на кого я бы могла опереться, когда устану держать небо на своих плечах.
Однажды я спросила у него:
-Я тяжелый человек?
Он думал около двух минут. Время, показавшееся мне слишком долгим.
-Ты трудный человек.
-А в чем разница?
-Трудный человек - небезнадежный. А вот тяжелый человек- это уже диагноз.
-Тебе очень трудно со мной?
-Иногда трудно, иногда легко. Иногда очень легко. Иногда очень трудно. В тебе столько всего намешено. Но меня это не пугает. Жизнь сама по себе непростая штука.
Он сказал то, что я хотела услышать. И мне это понравилось. Впрочем, людям всегда нравится слышать то, что они хотят услышать.
Сейчас, когда мы танцевали, и я заново чувствовала его тепло, мне хотелось навсегда остаться в этом моменте нашей истории. Такое желание. Детское.
-Ты знаешь о том, что ты роковая женщина? – спросил Итон, слегка ущипнув меня за щеку.
-Роковая женщина- это женщина, которая любит рок музыку? – спросила я, улыбнувшись.
-Нет, - серьезно ответил Итон, - Роковая женщина - фемми фаталь: Кармен, Марлен Дитрих, Матильда Ксешинская. Женщина, от которой теряют голову…
-Голову, мон шер, теряют на гильотине, - сказала я, посмотрев ему в лицо.
Итон рассмеялся.
Мне захотелось сменить тему. Мне было совсем неинтересно слушать о том, роковая я женщина или нет. Мое тщеславие сдулось, как проколотый воздушный шарик, когда я бродила по извилистым улочкам осеннего города. Поэтому я спросила:
-Как ты думаешь, Элвис действительно умер от передозировки наркотиков?
-Вполне возможно, - Итон принял пас, - Хотя существует множество версий, по одной из которых предполагают, что умер не Элвис, а его двойник.
-Интересно, почему некоторые творческие люди принимают наркотики или алкоголь?
Мне нравилось задавать Итону подобные вопросы. Мне всегда было интересно, что же на это Итон придумает и как мне ответит. Он являлся невероятно интересным собеседником для меня.
-Исходить нужно из того, почему люди, не только творческие, принимают наркотики и алкоголь… Если на уровне предположений, то наверняка, для поиска новых ощущений или отрыва от реальности. Иногда - чтобы расслабиться или раскрепоститься. Иногда - чтобы о чем-то забыть. А потом просто втягиваются, поскольку возникает зависимость, и требуется постоянное увеличение дозы. Когда доза слишком велика, человек уходит в мир иной, откуда обычно не возвращаются. Хотя, бывает, что некоторых откачивают. Как у Тарантино в «Криминальном чтиве», помнишь?
Я кивнула. Итон продолжил:
-А творческие люди… Они просто более восприимчивые, более чувствительные ко всему, особенно что касается передачи эмоций. Некоторые из них покупаются на то, что наркотики могут стать источником вдохновения…
-Странные люди… Пьют ради вдохновения, уши себе отрезают…
-Ты про Ван Гога?
Я кивнула. Итон улыбнулся:
-Он отрезал себе кусочек уха не из-за потери вдохновения, а потому что находился в состоянии душевного "раздая". У творческих людей и такое бывает.
-Душевного раздая? Почему?
-Повздорил с Полем Гогеном, даже бросился на того с бритвой, с намерением убить…
-Ужас какой… И что, убил? – спросила я.
-Нет. И даже не ранил. Но отрезал себе кусочек уха… Видимо, чтобы подменить душевную боль физической… А боль явилась сильнейшим катализатором для его творчества…
-Я не люблю боль, -сказала я жестко.
-Котенок, - Итон иногда называл меня так. Впрочем, так меня часто называли, поэтому я сделала вывод, что мужской пол весьма неравнодушен к представителям семейства кошачьих, - Боли невозможно избежать, если хочешь жить. На все хорошее обязательно найдется что-то плохое.
-Да, знаю, сколько добра, столько же и зла.
-Только зло более видимо. Оно сразу бросается в глаза, в отличие от добра. И о зле помнят гораздо дольше, чем о добре. Почему-то...
-Извечная тема, - я посмотрела на Итона, - добро и зло, черное и белое, хорошее и плохое. Сделаем что-то хорошее, чтобы всем стало плохо…
-Зря иронизируешь. Если бы все задумывались о добре и зле, пытались что-то изменить в этом соотношении, начав с себя, кто знает, в каком мире мы бы стали жить? Может, он был бы лучше нынешнего?
«Если бы, да кабы, во рту выросли б грибы». Я не любила подобных разговоров. Поэтому чуть с раздражением сказала:
-Не знаю, какой это был бы мир. Но знаю, что в нем не было бы меня.
-Почему? – удивился Итон.
-Все события в нашей жизни неизбежны. Иначе они бы не случались. Понимаешь?
-Ты фаталистка, - он улыбнулся, - Плывешь по течению?
-Нет. Просто не делаю лишних движений, которые могут мне повредить.
Итон усмехнулся. Но промолчал. Я прекрасно знала, что он относится к людям, которые считают, что человек сам кузнец своего счастья. Что все всегда зависит от человека. Нужно самому строить свое будущее. И я принимала его точку зрения, прекрасно понимая, что у каждого человека есть свое собственное мнение на любой вопрос. Оно может или совпадать, или не совпадать с моим мнением.
Итон гладил меня по волосам. Я давно уже заметила, что ему нравится ко мне прикасаться.
-Ты замечательно пахнешь…
-Калвин Кляйн, «Eternity moment». Вечный момент. Красивое название…
-Вечный момент любви, - добавил Итон.
Похоже, что этим вечером он хотел расставить все точки над «i». Ковал свое счастье, не отходя от кассы.
-Итон?
-М-м?
-Почему ты сказал, что любишь меня?
Он посмотрел куда-то в сторону, а потом спросил:
-Теа, ты думаешь, что всегда существует ответ на вопрос "почему?", особенно если это касается чувств?
-Нет.
-Тогда зачем спрашиваешь? - Он улыбнулся. Я в который раз подумала: «Какая красивая улыбка. Как будто бы появляется солнце и обогревает меня своими лучами». Сантименты. Я их не любила. Они делали меня пластилиновой. Лепи, что хочешь.
Я помотала головой из стороны в сторону и сказала:
-Итон, налей мне вина?
-Что за дурная манера задавать вопрос на постороннюю тему, тем самым, уходя от темы разговора? - Итон снова улыбнулся, поднял мой бокал, налил в него вино и протянул мне. Я сделала глоток, по-прежнему смотря на Итона. Я ждала продолжения. Он же смотрел на мои губы. Довольно дерзко.
-Иногда мне кажется, что так сильно, как я люблю тебя, любить просто невозможно.
Я почувствовала, как захлопнулась мышеловка. Мне хотелось бежать из этой комнаты без оглядки. Но я осталась и спросила:
-Кажется… Если кажется, то откуда ты знаешь, что это действительно любовь?
-Знаю и все. Мужчины и женщины по-разному понимают, что любят. У женщин все на уровне чувств, а мужчина к этому выводу приходит путем размышлений. Очень долго думает и анализирует. А потом понимает, что любит женщину, - он снова обнял меня.
-А женщина не понимает, что ли?
-Женщинам чаще свойственно ошибаться, принимая за любовь обычное влечение. Мужчина вызывает у нее какие-то эмоции, может даже бурю эмоций и женщина начинает думать, что любит его.
-Выходит, что женщина у мужчины не вызывает эмоций?
-Вызывает, конечно. Но все происходит не так, как у женщин. Женщины более эмоциональны, и меряют все эмоциями, а мужчины - нет. Этого не объяснить словами. Будь ты мужчиной, ты бы поняла, о чем я говорю.
-Будь я мужчиной, вряд ли бы ты так ко мне прижимался, -съехидничала я.
-Это точно, - он рассмеялся.
-Итон, а почему любовь проходит?
Кржх.
Он вдруг стал далеко-далеко от меня. Или я от него.
Кажется, звучала песня «Velvet» группы «А-НА». Мне она нравилась.
-Эта песня всегда напоминает мне тебя, - сказал Итон. Я прищурилась и сказала:
-Ты не ответил мне.
Когда меня что-то интересовало, меня не легко было сбить с толку. Я вгрызалась в собеседника, как бульдог в кость.
-На какой вопрос? О начале конца? – Итон выглядел спокойным. Даже слишком. Я кивнула и уставилась на него пронзительными глазами. О моем пронзительном взгляде мне часто говорили, и я старалась всегда так смотреть на визави. Поддерживала легенду.
Итон снял с руки часы и протянул их мне:
-Посмотри на эти часы. Они исправно работают вот уже десять лет. Как ты думаешь, почему?
Я повертела часы в руках:
- Swiss Made. Какие еще могут быть объяснения?
-Четко работающий механизм. Всякие колесики- шестеренки, которые не надоедают друг другу. Людям же для того чтобы они стали "четко работающим механизмом" нужно время и терпение. Они, в отличие от железок, могут надоедать и уставать друг от друга.
-Но ведь часы тоже ломаются, - возразила я Итону.
-Ломаются, - Итон налил в бокалы вина.
Я подошла к окну и стала смотреть на улицу.
- ФОТОАЛЬБОМ. СТРАНИЦА 23. -
Где-то в "кровеносной системе" города, в высотном доме, "украшенном" на торце щитом с рекламой зубной пасты живет Рэй. С момента нашего расставания прошло полгода. А мне казалось, что прошло гораздо больше времени. Времени, за которое можно преодолеть расстояние от Земли до Солнца. 150 миллионов километров…
Больше полугода назад мне казалось, что я люблю его.
Сейчас от воспоминаний становится кисло во рту.
-ПЯТНИЦА 22:17-
-Ты задумалась? - Итон прикоснулся к моему плечу.
-Да. Над тем, что чувства проходят, оставляя какой-то горький осадок.
-Горький осадок только оттого, что ты не можешь простить, что ушло что-то важное... А представь, что это было лекарство? Горькое, но лекарство.
-Хорошенькое лекарство, когда ломается мир…
-Но ведь доктора тоже делают больно, чтобы вылечить человека.
-А как же быть с верой? Ведь каждое разочарование отщипывает кусочек веры. И чем больше разочарований, тем меньше веры остается.
-Значит, ее нужно черпать от других людей, от вещей, которые тебя окружают. Ведь ты не только поглощаешь, ты еще и излучаешь. И то, что ты излучаешь, возвращается снова к тебе. Если ты излучаешь разочарование, то разочарование к тебе и вернется. Нужно…
-Итон, это все слова, - перебила я его, - Ах, если бы все было не так, а иначе! Как в стишке Винни-Пуха: "Если б мишки были пчелами, то они бы нипочем, никогда бы не подумали б так высоко строить дом!"
-Не злись, - Итон взял меня за руку, - Ты сейчас не слышишь меня. Прислушайся к тому, что я говорю. Легче всего обвинить кого-то в том, что что-то не сложилось. Тогда не будет тяжелого чувства вины. Возможно, что не будет боли, терзаний, размышлений. Будет легче. Это да. Но тогда ты просто ничему не научишься. Не будешь ценить то хорошее, что выпадает тебе в жизни.
Да, я совсем не слышала Итона. Он говорил мудрые слова, которые отскакивали от меня.
Внутри меня была буря. Чтобы хоть как-то отвлечься, я стала осматривать его комнату.
Мое внимание привлекла репродукция картины Пикассо "Девочка на шаре", которая висела прямо посередине выкрашенной в беж стены.
-Итон, тебе нравится Пикассо? - спросила я.
-Мне нравится эта картина, - Итон подошел к репродукции.
-И чем же она тебе так нравится?
-Посмотри на нее внимательно. Что она тебе напоминает? - он сощурился и посмотрел на меня.
-Ты, наверное, очень удивишься, но она напоминает мне девочку на шаре, на которую смотрит силач.
-А мне эта картина напоминает жизнь, - Итон провел рукой по изображенному шару, - Мы также отчаянно балансируем, стремясь удержать хрупкое равновесие и не свалиться.
- Ты философ, - протянула я, - А что произойдет, если она свалится с шара?
-Все зависит от того, какой у нее характер. Если она борец, то она будет пытаться взять верх над шаром снова. Если не борец, то будет долго жить собственным падением. Жалеть себя и не пытаться что-то изменить. За всю свою жизнь человек миллион раз теряет опору и падает с шара. Очень редко можно до конца своих дней удержаться на нем. В этом нет ничего страшного. Просто нужно не бояться неудач…
-Хрупкое равновесие… Шар кажется таким тяжелым… Такое ощущение, что сейчас что-то дрогнет и шар покатится в сторону, а девочка будет судорожно перебирать ногами, чтобы удержаться на нем.
-Эта девочка мне напоминает тебя, - сказал Итон и посмотрел в мою сторону. Почему-то мне показалось, что он смотрит сквозь меня.
-Разве мы похожи? - я приняла позу, как у изображенной девочки.
-Очень. Ты такая же хрупкая, и такая же сильная, как она.
-Я не такая маленькая, - возразила я.
-Ты маленькая… И так и создана для любви, - Итон улыбнулся.
Снова любовь. Снова и всегда. На мгновение и на вечность. Мне хотелось уйти.
Итон знал все обо мне, неужели он не понимал, что я не прыгну в его любовь с головой, пытаясь спрятаться там от воспоминаний, растравливающих душу? Неужели он не понимал, что
что-то важное во мне погнулось тогда, когда я шла по пыльной улице прочь от дома с рекламным щитом на торце. Что время полета от Земли до Солнца не залечило старые раны. Разочарование не прошло. Оно, как привычка курить, от которой, когда бросил, очень долго отвыкаешь.
Неужели он думал, что для меня легко открыть свое сердце заново? Стать беззащитной и уязвимой? Неужели он думал, что для меня так просто сказать другому человеку «я тебя люблю», поддавшись сиюминутному порыву?
Размышляя об этом, я почти ненавидела Итона.
Он стоял рядом, протяни я руку, я бы коснулась его. И хрупкое равновесие было бы нарушено. И шар покатился бы черт знает куда. И никто не давал мне 100%-ной гарантии, что я удержусь на этом шаре.
Я заложила руки за спину. Избегая соблазна. Итон смотрел на картину Пикассо. Я чувствовала, что он сейчас не со мной.
Я подошла к окну, отдернула занавеску и посмотрела на улицу. Темно и пусто, даже фонари не горят. Я подумала о том, что также темно и пусто внутри меня.
Я почувствовала страшную усталость. Заглянула внутрь себя. Во мне совсем не осталось любви. Только какая-то жесткость, граничащая с жестокостью. Как будто излилась лава из вулкана. И застыла. Я пряталась под маской цинизма и скепсиса. Я не верила ни словам, ни поступкам. Я замкнулась себя в свое одиночество, как в раковину. Я оберегала свой покой от чужого беспокойства.
-Теа, - Итон стоял рядом, я слышала его дыхание, - Ты где?
-Здесь, - я повернулась к нему.
-Можно я тебя поцелую? – спросил он. Я разглядывала его лицо. Лицо человека, который очень долго приручал меня к себе. Который шутил, стремясь меня развеселить. Который огорчал меня, не понимая, чем я дышу. Который до сих пор был со мной.
Самый обычный человек.
Который хотел сейчас меня поцеловать.
-Ты хорошо целуешься? – спросила я максимально бесстрастно. Тон начальника, когда он говорит с подчиненным. Ноль эмоциональной окраски. Я думала, что такой тон оттолкнет Итона. Глупо. Зачем делать больно человеку, когда можно этого избежать?
-Да, я хорошо целуюсь. Можно даже сказать, что я чемпион в этом вопросе, – Итон взял меня за руку, притянул к себе. И поцеловал. Это был самый неповторимый поцелуй в моей жизни. Все внутри меня замерло, и я даже боялась пошевелиться, чтобы это ощущение не исчезло. Нет, это не был фейерверк, вихрь желания - "она вдруг почувствовала, как небо озаряется божественным светом, и ее всю забило в конвульсиях невыразимого блаженства…"
Это была тихая нежность.
Которая прочнее земли под ногами.
Которая способна выдержать любую бурю.
- СОН -
Я стою на вершине какой-то горы. Вокруг очень красиво. Мне так спокойно.
Внезапно поднимается сильный ветер, который буквально сбивает меня с ног. Из ветра передо мной возникает человек - узкоглазый старик с длинной белой бородой, одетый в черное кимоно. В руке у него бамбуковая палка. Старик пристально смотрит на меня. Я ощущаю, как его взгляд будто бы прощупывает мое лицо, клеточку за клеточкой. Мне хочется убежать.
Но бежать некуда. Впереди странный старик с палкой, сзади пропасть. Я чувствую ее спиной.
Я знаю, что это сон и очень хочу проснуться. Но не могу.
Старик пропадает, и я оказываюсь в комнате, в которой стены, пол и потолок прозрачные, будто стеклянные. Я пытаюсь разбить стену кулаком, но она только прогибается под ударом. Словно сделана из ткани.
Я начинаю кричать так громко, что мой собственный крик меня же и оглушает. Но комната никуда не пропадает, и я по-прежнему не могу проснуться.
Мне страшно. Я начинаю бегать по комнате и биться в стены. Но ничего не меняется.
Снова появляется странный старик с палкой. Он взмахивает ею так легко, будто дирижерской палочкой. Я падаю на пол.
-Здравствуй, Лео-Ни, - говорит он мне. Его голос напоминает скрип несмазанных дверных петель.
-Меня зовут Теа, - кричу я ему в лицо.
-Слишком много мрака, - он начинает палкой чертить в воздухе круг, - он пожирает тебя, видишь?
В центре круга появляется человеческое сердце, половина которого черная, словно обугленная.
-Смотри на свое сердце, Лео-Ни, - раздается скрип возле моего уха, - смотри, что с ним будет, если ты не примешь бой.
На моих глазах это сердце начинает чернеть полностью и съеживаться. Пока не превращается в маленький комок. Старик дует на него, и комок разлетается пеплом.
- Ты чувствовала, как мрак грыз твое сердце? Чувствовала? Отвечай, Лео-Ни!
Я закрыла глаза.
-Ты должна принять бой. Время ускользает. Еще три четверти, и станет поздно. Поздно, ты слышишь, Лео-Ни?
-Поздно для чего? - я попыталась встать с пола.
-Для всего, - сказал старик и сел прямо в воздухе.
-Кто вы вообще такой? - я встала перед ним.
-Я здесь, чтобы помочь тебе. Тебе позволено называть меня Мастером.
-Вы научите меня драться? - спросила я, усмехнувшись, - я совсем не умею этого делать.
-Я не буду тебя ничему учить. Ты научишься сама. Я покажу тебе путь.
Черная энергия свила гнездо в тебе. Ты должна побороть ее. Убить мрак.
"Какой-то сумасшедший старикан… Может, я уже в психушке с диагнозом "шизофрения"?"
-Чем я буду убивать этот мрак? У меня нет никакого оружия, - я стала грызть ноготь на указательном пальце правой руки. Старик снова взмахнул палкой, и я перестала грызть ноготь. Рука опустилась, и я больше не могла ее поднять. Она стала странно тяжелой.
-Ты излишне дерзкая, Лео-Ни, - проскрипел старик, - поэтому у тебя и нет оружия против мрака.
"Выпустите меня отсюда… Господи… Что за напасть? Кто-нибудь!!!"
-Ты боишься? - старик жег меня взглядом.
-Конечно. Будь у меня такая палка, как у вас, вы бы меня тоже боялись, - ответила я.
Старик рассмеялся. Его смех был похож на воронье карканье.
-В тебе много глупых слов. Это все черная энергия. Так ты примешь бой? - он снова взмахнул палкой, и тяжесть в моей правой руке исчезла.
-А у меня есть выбор? - я усмехнулась.
-Выбор есть всегда. Даже когда все свидетельствует об обратном.
-Я правильно понимаю, если я не убью этот мрак, я навсегда останусь в этой комнате? То есть в своем сне?
Старик снова стал рисовать в воздухе круг. В центре его появились песочные часы. В верхней их части песка было значительно больше, чем в нижней.
-Время, Лео-Ни. Бойся времени, которое против тебя. У тебя есть пара песчинок, чтобы подумать.
-Этого слишком мало! - крикнула я.
-Абстракция. Время бесконечно. Думай.
Странный старик исчез.
Я осталась в комнате наедине со своими мыслями.
"Если это сон, то я обязательно должна проснуться… Даже если я не могу сделать этого сейчас, спустя время наступит утро и я проснусь… Обязательно. А если это не сон? Если я попала в другое измерение пространства и времени? Может, моя душа вылетела из тела и застряла где-то? И то, что сейчас со мной происходит, реальнее любой реальности? Значит, единственный выход- это этот бой, о котором сказал старик. Но я не умею драться! И с кем? Он сказал, что это какой-то мрак… Как же я смогу его побороть? "
-Эй! - позвала я тихонько. В комнате ничего не изменилось.
-Я приму бой, - сказала я чуть громче.
Старик не заставил себя ждать.
-В тебе дух орла, Лео-Ни. Мне это нравится. Не бойся боя. Ты с ним справишься, я знаю.
-А когда мне предстоит этот бой? И с кем?
-Когда ты будешь готова к нему. А пока я кое-что расскажу тебе.
Мы снова очутились с ним на вершине горы.
-Посмотри вокруг, Лео-Ни, - проскрипел старик, - это все твой мир. Эти леса, водопады, реки и горы - пространство тебя. Это мир является отражением мира, который окружает тебя извне. Сейчас ты спокойна и твой мир красочен и наполнен яркими звуками. Но стоит состоянию внутри тебя поменяться, этот мир изменится до неузнаваемости. Любая эмоция, которую ты испытываешь, является твоей реакцией на мир вовне и отражением на мир внутри.
Боль, печаль, разочарование, злость окрашивают твой мир в темное. И мрак постепенно заполняет тебя. Он дает установку на закрытие, и ты больше никого не пускаешь в свой мир. Таким образом не получаешь эмоций, необходимых для подпитки твоих собственных. Ты не пускаешь к себе свет. Ты хочешь обезопасить себя, закрывшись, избежать разочарования, но разве ты сможешь потом что-то чувствовать, чему-то переживать? Тот, кто причинением боли отвечает на причиненную ему боль, никогда не сможет приблизиться к свету. Тот, кто реагирует на зло злом, никогда не достигнет просветления. Ты понимаешь?
Я понимала. Нечто подобное мне говорил Итон. Я смотрела на старика, и мне казалось, что в его глазах я вижу Итона.
-Отвечая злом на зло, ты только увеличиваешь масштабы зла, которое всегда к тебе вернется. «Кто сеет ветер, пожнет бурю».
Он был прав, этот чудаковатый старик. Каждый раз, когда я делала больно или ломала другого человека, находился кто-то, кто делал мне в несколько раз больнее и ломал меня. В конце концов, я перестала подпускать к себе лишних, защищаясь от предполагаемой боли.
-Не бойся любить, - скрипел старик, - не бойся открыть свое сердце. Без боли ничего не бывает. Даже человек рождается в боли другого человека. Любовь излечит все твои раны, если ты станешь ей доверять. Просто нужно поверить.
-Я не могу. Мне столько раз делали больно, что мое сердце уже невозможно склеить.
-Не жалей себя. Жалость недостойна настоящих воинов. А ты - настоящий воин, - старик улыбнулся. Или мне показалось, что улыбнулся. Он протянул мне меч. Я взяла его. Меч был очень тяжелый.
-Истекли четыре четверти, - сказал Мастер, - Время боя. Подумай о том, что ты можешь потерять, если пойдешь по пути страха от света к мраку. Когда ты осознаешь свои потери, ты сможешь победить.
С этими словами он завязал мне глаза черной повязкой.
-Эй, мы так не договаривались! - крикнула я. Но мне никто не ответил.
Внезапно меня поразила острая боль. Бой начался. Я покрепче обхватила рукоятку мяча.
"Мой мир. Мой красочный мир, наполненный яркими красками. Как он говорил? Не бойся любить? Неужели я боюсь полюбить Итона? Я заранее готовлю себя и Итона к тому, что мы расстанемся. Зачем? Может, старик прав, и я сама настраиваю ситуацию против себя, идя по пути мрака. А может, это просто провокация?". Я снова почувствовала укол боли. Я махнула мечом.
"Старик сказал, что нужно подумать о том, что я могу потерять и тогда я выиграю. Я боюсь потерять своих близких и родных. Я боюсь потерять уверенность в завтрашнем дне". Я снова почувствовала укол. Боль согнула меня пополам, казалось, что мне клещами вырывают внутренности. Мне вдруг стало страшно. Банально страшно умереть.
Итон никогда не узнает, что я любила его. Я никогда не смогу увидеть своих детей. Я никогда не напишу картину, которую повесят в каком-нибудь музее, и люди будут толпиться возле нее, приговаривая: "А ведь это любовь".
Я поняла, что я боюсь потерять. Я боюсь потерять себя настоящую, заточив все чувства в огромную башню, куда никто никогда не доберется.
Я распрямила плечи и покрепче обхватила рукоятку мяча.
Пусть я не принадлежу к сильным мира сего, но в моих руках есть шанс не превратиться в битого жизнью и из-за этого обозленного на эту самую жизнь человека. У меня есть шанс стать добрее, смягчить свое сердце. И снова почувствовать жизнь такой, какая она есть. У меня есть шанс все исправить и построить счастье с Итоном. Долго и кропотливо. Преодолевая трудности. Учась, слушая - слышать человека, который мне дорог.
Я отбросила меч. Мне не нужно никого убивать. Мрак был внутри меня, я вредила сама себе. Я вдруг обрадовалась тому, что мама учила меня прощать. Сейчас мне не нужно было учиться этому заново. Я простила всех людей, которые делали мне больно. Каждого по отдельности и всех вместе. И мысленно попросила прощение у них. Я не стану закрывать свое сердце от Итона, если у меня есть возможность стать счастливой.
-СУББОТА. 03: 16-
-Ты не спишь? - Итон повернулся ко мне лицом.
-Нет. А ты?
Дурацкий вопрос.
-А я любуюсь тобой. Сейчас ты особенно красива, - он легко поцеловал меня в нос, - О чем ты думаешь?
-О белых медведях.
-Почему о белых медведях? - удивился Итон. Я бы на его месте тоже удивилась. Мало кто думает о белых медведях в три часа ночи.
-Я прочитала в одном рассказе у Мураками. Белые медведи встречаются только один раз. Просто идут по льдам самец и самка, встречаются, происходит случка. Довольно короткая. Потом самец спрыгивает с самки и убегает от нее. Ни разу не обернувшись. И больше они никогда не встречаются. Никаких брачных отношений. Представляешь себе, какие они одинокие- эти белые медведи?
Итон достал сигареты и прикурил. Я не чувствовала на себе его взгляда. Может, какие-то мои слова его задели?
-Дай мне сигарету, - попросила я.
Он молча протянул мне новую.
-Нет, я хочу твою сигарету.
-Я не знал, что ты куришь, - сказал он. Мне почему-то показалось, что сейчас он скажет: "Я не хочу, чтобы ты курила". И этими словами сразу испортит все. Этими словами всегда портят. Я не хочу, чтобы ты делал то-то и то-то, как будто человек уже стал принадлежать, и его желаниями делать или не делать что-то можно распоряжаться. Я даже была уверена в том, что если Итон произнесет эти слова, я встану, оденусь и уйду.
Он протянул мне свою сигарету. Я сделала затяжку. Это было что-то вроде знака. Мы с Итоном лежим в одной постели и курим одну сигарету на двоих.
Сейчас он был мне ближе, как никто другой.
- ПОНЕДЕЛЬНИК 10:44-
Я сидела в парке. На скамье, выкрашенной в белый цвет. Ярко светило солнце. Но мне оно не мешало. На мне были солнцезащитные очки с круглыми большими стеклами. В стиле 70-х.
С этим городом мы существовали каждый сам по себе. С одной стороны я - в очках и с развевающимся на ветру розовым шарфом, с другой стороны - этот яркий город с интенсивным движением, рекламными бигбордами. Каждым сам по себе и в соответствии друг с другом. И внешне. И внутренне. Когда-то я бредила этим городом и гуляла по его улицам до боли в ногах. А потом уехала от него с ощущением, что когда-нибудь сюда вернусь. Я сбежала сюда после ночи, проведенной с Итоном. Я искала в этом городе душевное равновесие. То равновесие, которое слегка пошатнулось внутри меня. Мне нужно было подумать. О многом.
Чем старше становишься, тем труднее сходиться с людьми. Нет той легкости, которая бывает в юности. Когда личные драмы кажутся трагедиями, но забываются, как коротенький рассказ.
Сейчас любые разочарования переживаются гораздо глубже. Я ценила свой опыт, но иногда мне очень хотелось снова стать той тоненькой девочкой, порывистой и живой, которая от любых бед отходила легко. Возрождалась, как птица Феникс.
Посмотрев на себя со стороны, я бы увидела молодую стильно одетую женщину, которая почему-то сидит одна на скамейке в парке, подставляя лицо солнечным лучам. Картина «Женщина и одиночество».
Оно было спасительным, это мое одиночество. Я прибегала к нему, когда бывала в смятении. Оно было мне дорого тем, что являлось моей отдушиной. Впустив в свою жизнь другого человека, как знать, могла бы я погружаться в свое одиночество, не обижая этим того, кто рядом со мной?
Я сидела в парке. На скамье, выкрашенной в белый цвет. Я думала об Итоне. О себе. О нас. Ему бывало со мной трудно, и мне бывало с ним нелегко. Сможет ли любовь победить все это? Буду ли я счастлива? Смогу ли я ужиться с Итоном? Когда-то вычитала в каком-то журнале, что идеальный партнер, как идеальная обувь - в ней удобно и нигде ничего не жмет. Я слабо верила в это, поскольку с обувью у меня вечно были проблемы, но знала, что есть такая обувь, которая жмет первое время, а потом становится удобной и комфортной. И есть обувь, которую сколько не разнашивай, все равно будет натирать ноги. Мне не нужны были мексиканские страсти. Мне нужно было, чтобы рядом со мной был человек, который дышал бы тем же, чем дышу я. Который был бы моим единомышленником, и не пытался меня переделать. Я очень многого не знала об Итоне, и это иногда сдерживало меня от душевных порывов. И сейчас я решала для себя, хочу ли я по-настоящему узнать Итона. Узнать какие-то его черты, которые могут меня и оттолкнуть. Ведь только живя с человеком, ты понемногу начинаешь узнавать, что это за человек.
Я сидела в парке. На скамье, выкрашенной в белый цвет. Я точно знала, что Итон любит меня. Точно так же, как знала свое собственное имя. Я чувствовала его любовь в каждом его поступке. Но я боялась поверить ему до конца.
Я сидела в парке. На скамье, выкрашенной в белый цвет. Я думала о себе и Итоне. Мне было и страшно, и нестрашно одновременно. Я никогда не боялась трудностей, но, пережив несколько разочарований, я готовилась к ним заранее. И этим портила отношения до момента разочарования. Сейчас мне предстояло заново научиться верить. Научиться, потеряв опору с шара, вновь и вновь вскарабкиваться на него и балансировать.
Я должна была уехать в другой город, чтобы в витринах его магазинов найти себя.
-ВТОРНИК 13:01-
Дверь в квартиру Итона. Я стою возле нее. Минут десять. Не решаясь нажать на кнопку звонка. До меня доносилась песня Элтона Джона. Песня о том, что совсем не жертвоприношение - сказать другому человеку пару ласковых слов…
Добрый знак.
Итон наверняка ждал меня. Я позвонила в дверь. Он открыл сразу, как будто стоял у двери с другой стороны.
-Здравствуй, - мне хотелось прыгнуть к Итону и обхватить его за шею. Детский жест. Я спрятала руки в карманах плаща.
-Здравствуй, Теа, - он улыбнулся и сделал приглашающий жест. Я зашла и прислонилась спиной к стене в прихожей. Нужно было сразу сказать те слова, с которыми я сюда пришла. Но я зачем-то стала рассказывать о погоде, о фильме "Константин", который посмотрела в другом городе, о том, как не люблю ездить в поездах. Обо всем, кроме главного.
Итон слушал меня внимательно, не перебивая и не задавая вопросов. Я почувствовала себя, как на уроке. Сейчас я расскажу до конца выученный параграф, и учитель отпустит меня на место, поставив оценку в классный журнал. Наконец, я выпалила:
-Я уезжаю.
Он посмотрел на меня чуть иначе, чем прежде:
-Навсегда?
Этот вопрос звучал так буднично, как будто мы с Итоном были тридцать лет женаты и сейчас он спрашивает меня за завтраком: "Намазать тебе на тост джем?". Мне захотелось его ударить. Из-за того, что он не понимает, зачем я пришла, и не помогает мне.
-Ты пришла проститься? - снова этот будничный тон.
"Неужели ему безразлично? Неужели, он позволит мне уйти, как будто я совсем ему не нужна? Неужели я позволю всему развалиться, так и не начавшись? Когда ты любишь человека, нужно держаться за него обеими руками…"
Но я упрямо кивнула головой.
Два человека в замкнутом пространстве комнаты. Напротив друг друга. Близко друг к другу. И в то же время между нами была пропасть, которая стремительно увеличивалась. Итон вдруг схватил меня за плечи.
Я прислушалась к себе.
Тихо шелестело море.
Добрый знак.
Сегодня был день добрых знаков. В моем мире светило солнце.
Я посмотрела в карие глаза и спросила:
-Ты поедешь со мной?
Март2005 г. - Май 2005 г.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Лара Соболева: ГРАНИ. Рассказ.
10.02.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|