Дмитрий Вишняков: Местные новости 2.00.
Я не знаю, что так тянет меня в эти строчки. Движение? Скользящая мысль, которая, пролетая мимо вас, режущим светом заставит вас на миг оторваться от повседневности. «Ваша дорога реальна. Она существует сама по себе, независимо от вас.» Что скрываетв себе дорога? Убийц? Чувства? Тайны. Мысли. Возможно, чью-то боль. Прислушайтесь к тому, что говорит вам «Дорожное Радио».
Я рада, что автор не забывает писать заветное «продолжение следует..». И прошу прощения, что рассказ не был опубликован раньше. Потому что это не просто рассказ. Это элемент такой близкой мне философии – философии пути.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Кира Сокол
|
Местные новости 2.00
ХВАТАЙ И БЕГИ
Рома в этой жизни не заслужил ничего хорошего. С этим были согласны даже те из нас, кто считал себя научными атеистами. У Ромы не было денег, работы и постоянной подруги. Рома был паразитом. Но все его любили за того талантливого прекрасного юношу, каким он мог бы быть. Если бы делал хоть что-нибудь. Что угодно. Но вокруг было столько всего манящего и вопрошающего Роминого внимания. Он мог выбрать что-то одно. А следовательно выбирал ничего. Пока ему это сходило с рук.
В основном Рома бродил по улицам. Перебирая в кармане мелочь. Размышляя, быть может, закурить. А может не стоит. Зайти во дворик и закурить. Но сигарет так мало осталось. Рома не любил большие улицы, толпы, скопления народа, потоки, демонстрации. Любил большие магазины, также как он не любил церкви, в которых нельзя сидеть. По этой причине он любил кинотеатры потому, что в них было много людей, но не было толпы. Все были заняты одним делом - развалившись в удобных плюшевых сиденьях, притворялись, что они не существуют. Только яркие цветные пятна на экране и громогласные диалоги. Роме это нравилось. Он занимался этим всю жизнь.
Старший брат подарил Роме мобильный телефон. Весьма солидный и респектабельный даже по теперешним меркам. Рома этим гордился так же, как и тем, что он этот телефон не заслужил. До этого он презирал мобильную связь, засорение эфира бессмысленной болтовней и эмоциями. А теперь стал живо интересоваться новинками, их формой и возможностями. Это была его мамона. Перестать бесцельно слоняться, найти работу, наполнить себя смыслом, чтобы стать владельцем удивительного своей бесполезностью агрегата с играми и видеокамерой –это искушение и оно усиливалось.
Теперь вы понимаете, почему он не мог не пройти мимо этого киоска. Стеклянного киоска посреди большого зала, большого магазина. Выходя из кинотеатра. Все еще наслаждаясь тем, что его нет. На витринах выставлялись старые хорошо зарекомендовавшие себя недорогие модели и немного странные на вид новинки. Новинки провоцировали взгляд, строили глазки, подмигивали и всячески издевались. Рома подумал: «хорошо бы у меня как-нибудь очутился один из этих новых. Я бы оставил себе его, а старый продал за…» Определенную сумму гривен, трехзначную, цифры которой я не хочу здесь называть. «Я бы разбогател,- думал Рома.- Стал бы, наверное, похож на Сергея». Его Рома выделял среди нас и очень уважал. Сергей был его лучшим другом.
Рома не спеша делал уже третий круг около киоска. Его здесь не было. Он мечтал. И тут зазвучала мелодия, карман Ромы приятно завибрировал. Кто бы это мог быть? Не важно, воображаемая целлулоидная лента с картинками порвалась.
На экране высветились вместо номера те самые три цифры, которые я не хочу называть.
- Ты готов разбогатеть, Роман?
Не важно, что ответил Рома. И он, и я, мы не придаем особого значения словам. Особенно сказанным по мобильному телефону.
- Все очень просто. Хватай и беги, Рома. Так бы поступил Сергей на твоем месте. Ничего сложного, хватай и беги, раз тебе представляется такая возможность. Ты готов?
В этот раз Рома не успел ответить. Вызов был прерван. Рома не успел задуматься. В супермаркете погас свет. Рома не думал и не колебался. Увесистая никелированная стойка ограждения с бархатным шнуром сама скользнула ему в руку. Как бейсболист из фильма «Их лига», как гольфист из фильма «Жестяной кубок», Рома размахнулся и со всех сил ударил в пустоту.
Звон разбитого стекла, истерический женский крик,- все это было потом. А сейчас Рома отбрасывает стойку в сторону, он засовывает руку в витрину, он хватает телефон фирмы «Nokia», бордовый, с кнопками расположенными спиралью. Рома бежит напролом в пустоту через темноту. Рома ищет светлый прямоугольник выхода. Ему слышится рычание тигра.
- У вас кто-то спиздил мобилу,- сказал охранник, когда свет включили. Это был сарказм.
Одного из мобильных телефонов не было в витрине. Вместо него была маленькая лужица крови. Вор порезал руку об стекло. Продавщицу штрафовать не стали. Она нравилась хозяину. На этом все закончилось.
Как и о тех трех цифрах, я ничего не знаю о том, нашел ли Рома дверь в темноте. Не знаю о того, куда она вела, если бы он ее нашел. Хватай и беги, не слишком ли это категоричная мысль?
ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО
When your bird is broken, will it bring you down?
You may be awoken, I'll be round, I'll be round…
Lennon / McCartney
До полуночи еще далеко, но в воздухе уже сгущаются сумерки. Часть пути мы обречены пройти в полном одиночестве. Не важно: большую или малую. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО.
Готовы ли вы услышать одну, не слишком веселую, историю, несмотря на то, что дело идет к дождю? Это как всегда история про дорогу. Представьте себе метель на шоссе в окружении улиц. Острые красные перышки задних фонарей…
Острые красные перышки задних фонарей, желтые и синие полосы витрин. А больше серого, белого и снова серого. Город лежит перед Сергеем Р. как большая тарелка спагетти под соусом нежданной мартовской метели. Жесткие щетки дворников елозят по лобовому стеклу. Радио бормочет и жужжит в четыре динамика. Ладони азартно сжимают баранку. Сергей Р. – хищник. Он лавирует. Он точно знает, куда следует повернуть, перестроиться, кого можно оттеснить, а кого надо сторониться. Сергей Р. любит свою машину, любит свой город, любит дороги, любит подбирать попутчиков. Девушек, конечно. Сергей Р. похититель, рыцарь-разбойник на вороной Ауди. Сергей Р. лавирует. И только красные и фиолетовые рекламы мигают ему во след. Тревожно. Болезненно.
Дорога не имеет начала. Лишенные смысла, безнадежные поиски… Она ровесник эфира, рассеянного тепла, которое связывает нас с вами. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО.
Все началось год назад, когда с Сергеем Р. случилось лето. Евгения Ш. стояла на краю дороги, ведущей к морю. И ветер романтично трепал края ее свадебного платья. Это не была свадьба. Она не выходила замуж. Евгения Ш. заняла его у подруги, которая работала в театральном ателье, чтобы ездить автостопом. Согласитесь, это красиво. Ездить автостопом в свадебном платье. Так никто не поступает. Ну, почти никто. Только героини хеппи-эндов тех фильмов, которые не любила Евгения Ш.
Глухая, темная туча нахально разлеглась в круге неба. Собиралась гроза. Подруга стояла рядом. Не решилась доверить Евгении Р. свое свадебное платье. К тому же ездить стопом в одиночестве опасно. Евгении Ш. было достаточно лет, чтобы хотеть приключений. Приключений того рода, когда хищник встречает жертву. Подруга стояла рядом. Сергей Р. ехал по трассе на своей вороной. Тополиный пух взметался пушистыми вихрями позади. Как хвост гигантской кошки. Осторожного городского тигра.
Сергей Р. был настоящим мужчиной. Мужественным двуногим стереотипом. И платье было приманкой именно для него. Для таких как он. Потому что Евгения Ш. была настоящей женщиной. Женственной двуногой гармонией у края шоссе, где их мировые линии должны были пересечься. Две красные черточки должны были столкнуться. Прямо сейчас
И вот все останавливается. Ветер, тополиный пух, биение сердца. Все, кроме двери. Которая открывается навстречу Евгении Ш. И она входит в мир Сергея Р. Обшитый велюром. Мир с запахом сандала и мускуса. Подруга села на заднее сиденье. Там она и останется в нашей истории.
Чего добивается от нас тот, в чьих историях мы всего лишь герои? И я, и, наверное, вы, мои дорогие путники, все мы пытаемся поступать логично и рационально так, как требует от нас заведенный порядок вещей. Но представьте себе, что вся наша жизнь – это аттракцион кривых зеркал, где ты – это не совсем ты, а я – это не совсем я. Белый лист бумаги, на одной стороне написано «завтра», а на другой стороне «сегодня». Ложь. Чтобы верно объяснить это вам такому как я за целую жизнь не хватит ни слов, ни денег. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО.
Евгения Ш.? Она была принцессой. Королевой дороги.
Она любит одеваться экстравагантно. Но не слишком. Чтобы оставаться похожей на саму себя.
Евгения Ш. боится учиться слишком хорошо в своем институте. Потому, что все знают: те, кто учится слишком хорошо, делают это потому, что не добиваются успеха в остальном.
Чувство юмора – ахиллесова пята Евгении Ш. Поэтому она смеется всякий раз, когда кто-то, кому она доверяет, говорит нечто, что не имеет отношения к реальности. Такой как ее видит Евгения Ш.
Как и все молодые люди. Евгения Ш. боится быть не услышанной. Но еще больше того, что кто-то услышит ее слишком хорошо.
Евгения Ш. неравнодушна к красному цвету.
Она не очень любит большие компании. Там Евгения Ш. обычно сразу же занимает какой-нибудь укромный уголок. И большую часть вечера сидит там, окружив себя хвостом и мерцая глазами.
Иногда она ездит в маршрутке своего отца не переднем сидении. Она берет и считает деньги за проезд. Пожалуйста. Когда требуют, дает пассажирам маленькие билетики. Вместе с отцом слушает радио, и смотрит вперед на дорогу. Длинные серые полосы с улицами по бокам. Она не слишком быстро и умело отсчитывает сдачу пассажирам, но ей нравится ездить с отцом. И ему тоже хорошо.
Евгения Ш. любит читать. Но читает лишь то, что кажется ей запретным. Хотя никто никогда ничего не запрещал.
Стройна, длиннонога, и ее глаза блестят. Она хороша и нравится мужчинам. Они часто оглядываются, когда она проходит мимо по улице. И Евгения Ш. это знает.
Евгения Ш. чудаковата. И она это тоже знает.
Евгения Ш. – это Евгения Ш.
Ее душа похожа на кошку, которая заблудилась в музее.
ДОРОЖНОЕ РАДИО напоминает вам, уважаемые странники: будьте внимательны на трассах, дорогах, улицах, шоссе, тропинках, автобанах и магистралях. Вы есть. Здесь и сейчас. Ваша дорога реальна. Она существует сама по себе, независимо от вас. Будьте внимательны. Следите за ней, не позволяйте дороге предать себя и завести неведомо куда. Быть может, она – это воплощение всех существующих дорог. Но что есть у нас за пределами дороги, дурной бесконечности, которую буддисты называют майя? Танец тени и света автомобильных фар на потолке. Отражение темноты в белизне простыней. Туман как чистый лист. Крик пустого листа бумаги…
Словно кто-то плеснул ему на затылок и шею красной краской…
Одним летним вечером. Евгения Ш. была в броском и белом. Уже когда Сергей Р. прочно обосновался на ее горизонте. Таксист, коренастый лысеющий мужчина. Старше отца Евгении Р. Совсем старик. Порочный старик. Увидев Евгению Ш., он сразу повернул зеркало заднего вида внутрь салона. Пахло потом и нелюбимым автомобилем: старой пылью и бензином. Они ехали еще не откуда-то, а куда-то. Сергей Р. обращал внимание, как обычно, больше на, а не в. Евгения Ш. это не нравилось.
Таксист всю дорогу ерзал на своем сиденье. Сергей Р. смотрел в окно. Они ехали по шоссе. Мимо букв и картинок. Буквы соблазняли купить то, что было изображено на картинках. Буквы били Сергея в лицо как брызги шторма. Соленые. Едкие.
Взгляд таксиста бегал по зеркалу заднего вида, как муха по телевизору. Там отражались короткая юбка и бедра Евгении Ш. То, что было между ними. То, чего между ними не было.
Взгляд таксиста искал нечто между ее ног. Жадно шарил как прожектор вдоль тюремной ограды. Путь, который ведет снаружи внутрь. Евгения Ш. была красивой девушкой. Она не надела нижнее белье в этот летний день. Машину качнуло на повороте. Евгения Ш. привалилась к Сергею Р. Словно кто-то плеснул красной краской на затылок и шею таксисту. Липкий, скользкий, длинный язык этого жара коснулся щеки Сергея Р. Он посмотрел на спину таксиста, в его похотливое зеркальце, на его пятнистую красную в морщинах шею. И оценив ситуацию, на Евгению Р. Острые когти и шерсть выросли на руке Сергея Р. Она превратилась в тигриную лапу. Сергей Р. зарычал. Лапа потянулась к шее таксиста. Машина резко затормозила. Машина остановилась у обочины. Таксист быстро раскрыл дверь, вышел, спасаясь от когтей Сергея Р.
- Вылезайте, я вас дальше не повезу,- таксист закурил. Он косился на Сергея Р. На Евгению Ш. боялся смотреть.
Евгения Ш. и Сергей Р. выбежали из машины. Они громко рассмеялись. Они убежали не заплатив, восхищаясь друг другом. Она знала, что он может убить ради нее. Он знал, что ему никогда не понадобится убивать ради нее, она могла примирить его со всем в мире. Они были влюблены. Это было летом. И, кажется, вокруг них звучала музыка. Или раскаты грома…
Друзья мои, дорога, как Бог, очевидна и не постигаема умом. Все что я могу сообщить вам о ней – это как можно более громко передавать шум колес и брызги ветра на лобовом стекле. Кляксы-трупы насекомых и запах бензина.
Голос из пустоты (ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО), который слышу только я. Отупляющая эйфория. Невесомость до ломоты в костях. Концентрированный наркотик однообразия в твоей крови.
Сергей Р.? Он был прекрасным тигром, обитающим на дороге. Убийца.
Чаще всего Сергей Р. похож на тигра в клетке. Он хорош. У его клетки всегда много друзей-приятелей и просто зевак, без имен. Но входить внутрь может только Евгения Р.
В день, когда ему выдали диплом, название профессии остается для него чистой абстракцией, он по традиции сильно напился. И вечер того дня, он встретил на лавке, в сквере капища забытого вождя. Надпись на бумажке, приколотой к его пиджаку, была такая: «Я стал инженером, я пьян и счастлив».
Сергей Р. ловок с деньгами. Здесь для него нет вопросов. Он умеет продавать дороже чем купил. Но не это главное, а то чувство, которое пришло к нему в один из успешных дней. Еще на заре его карьеры. Сергею заплатили наличностью. Пухлые пачки, перетянутые легкомысленными цветными канцелярскими резинками. Шуршащие, серые по краям. Сергей рассовал их по карманам. В куртку, рубашку, брюки, и несколько за пазуху. Так он шел сквозь толпу на площади. Он был абсолютно защищен. Неуязвим и привлекателен. Настолько, что решил зайти в клуб, проверить свои чары. Официанты и бармены уважительно и понимающе кивали ему головой. Деньги приятно утяжеляли его походку, придавали уверенность. В него то и дело приятно вонзились острия женских взглядов. Но Сергей был защищен, как рыцарь в латах. Чары работали.
Сергей Р. постоянно не находит себе места. Он знает, как силен. И боится этого. Он знает, что силен достаточно, чтобы обрушить целую религию. Еще, будучи сопливым пацаном, это он подговорил друзей сломать палатку проповедника. С тех пор он не верит в богов. Сергей Р. атеист.
Сергей Р. теперь не знает, что делать с людьми. В детских играх он всегда был командиром. Красным. Вожаком. Но, повзрослев, он понял, что правила стали для него чересчур сложны.
Сергей Р. полагает, что заключил договор с Песочным Человечком. Из детства ему запомнилась эта сказка. Песочный Человечек приходит по вечерам со своим мешком и золотой трубкой, чтобы успокоить самых отпетых сорванцов и хулиганов. Он насыпает им в глаза волшебного песка. И дети засыпают. Отправляются в страну сна и покоя, где им ничего не грозит, где они могут быть хорошими. Сергей Р. умеет находить деньги, но не может обрести мир с собой. Для этого и ему нужен Песочный Человечек. Сергей Р. почти каждый день покупает 12 таблеток в одной известной ему аптеке. Ему нравится фортепианное звучание их названия. Ему нравится покой. Говорят, это разрушает печень и может вызвать нарушения дыхания. Ну и пусть.
Он сгорит в своем собственном огне
Сергей Р. – это Сергей Р.
Они говорят: ты и я. Я и ты. Ты – я. Я – ты. Но, мне кажется, их нигде нет на самом деле. Ни меня. Ни тебя. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО. Вот что я говорю про них: она совершенно пуста внутри, а у него так много боли, что он сам боится взглянуть внутрь себя.
Черная «Ауди» резво разрезает метель надвое. В салоне тепло. Сергей. Р. часть деловито целеустремленного потока. Часть общества, почти наверняка. Он так чувствует. Взгляд меряет дорогу. Автомобиль слегка дрожит. Проспект под ним сложен из квадратной серой плитки. Тысячи маленьких кусочков. Линии стыков сливаются в непрерывные нити. Набегают друг на друга, переплетаются, расходятся.
Сергей Р. как всегда уверенно вцепился в руль. Его бицепсы готовы к любому повороту. Он весь в дороге. Сергей подключен к дороге. В салоне дурачится очередной радиоболтун. Во рту сигарета. В крови вещество. Во рту честерфилд. В ухе Bluetooth. Подключен ко всему.
« Dancing through the midnight whirl-pool, formless Hope it can continue a little while longer. (Танцуя в бесформенных водоворотах полуночи Надеюсь это продлится еще чуть-чуть)
ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО. Мы слушали песню «Queen of the highway» группы «Doors». Немного классики на ДОРОЖНОМ РАДИО. Именно так: «Танцуя в бесформенных водоворотах полуночи» Да, наши слушатели идут, бегут, едут, летят, торопятся разными дорогами. Очень разными, но все они, несмотря на всевозможные и невозможные отличия, суть одна большая дорога, река, по которой нас словно щепки, словно бумажные кораблики, несет течение судьбы. Мы обречены нестись по ней. Никто знает, что нас ждет за следующей стремниной, за следующим поворотом. Стоит только остановиться, усомниться на секунду в том, что было очевидно, и нас накроет с головой. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО. Надеюсь, это продлится еще чуть-чуть»
Привычный и монотонный, как осязаемая шершавость дороги, нескончаемый поток чепухи. Но что-то в нем заставило Сергея Р. прислушаться. И насторожиться. Предчувствие, которое редко его посещало. Сергея Р. подрезают справа. Он едва не врезается в ногу страуса, который когда-то навсегда спрятал свою голову в асфальт. Притворился рекламным биг-бордом. Вороная наезжает на люк. Неприятный толчок. Сергея подбрасывает. Рука вцепляется в руль. И он возвращается в просторные объятья дороги. Он спокоен – в его крови алкалоид.
«Мы продолжаем нашу программу. НАПОМИНАЮ, ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО. На наш эфирный пейджер поступило сообщение. Любопытное сообщение. Сейчас я вам его зачитаю, уважаемые радиослушатели. Евгения Шаповалова сообщает нам, что беременна, и поздравляет будущего отца Сергея Рохова. А это значит, что Сергей выигрывает главный приз Дорожного радио. Большой приз. Приз, который сделает его в некотором роде бессмертным. Я бы сказал, что это миллион долларов. Но это не так, наш приз больше. Он лучше, важнее.
Вы не верите мне, уважаемые слушатели Дорожного радио? Но это так. Сергей Рохов, мы поздравляем тебя. Сергей Рохов, если ТЫ СЛУШАЕШЬ ДОРОЖНОЕ РАДИО, немедленно приезжай к нам за своим призом. Мы ждем тебя. А пока мы ставим песню для Сергея, она называется «Маленькие красные молоточки в твоей голове»
Она залетела. Я залетел. Мы залетели.
Она сделает аборт, если я не приеду. Так думает Сергей Р. Все становится красным и фиолетовым. Резко поворачивает с левой полосы направо. Так нельзя. Но он делает. Радиостанция в 6 кварталах отсюда. В пяти минутах беспорядочных мыслей. На улице по-прежнему метель. Она усиливается. Неожиданно салон Ауди заполняется углекислым газом. Сергей Р. Хватает ртом воздух. Но воздух не хочет заходить в горло. Красные брызги заливают лобовое стекло. Сергей Р. Вороная, его вороная, обычно такая точная и покладистая, вдруг обретает собственный норов шальной и убийственный. Несет туда, где боль, травмы и смерть. Сергей Р. слепо выкручивает баранку.
Неожиданно вдох, как удар кинжала. Кашель, как осколки стекла. Краснота вокруг постепенно рассеивается. Как будто чьи-то слезы смывают красные брызги со стекла. Радиостанция уже почти рядом. Серое пыльное здание. Ржавый столб антенны на крыше. Огромный, скованный цепями с четырех сторон, угрожающий. Палец Господень,- думает Сергей Р. Кажется, он пригвождает здание к земле. Не старое, но ветхое и неухоженное, грязное и унылое, как спивающийся одинокий холостяк. Только антенна не дает ему рассыпаться. Разлететься в пыль.
Должен бороться с этим, должен победить. Непонятная мысль. Антенна напоминает столб из той палатки проповедника. Почти такой же огромный и длинный. Руки сами вспоминают, как вырвали его из земли. Я должен бороться. Ладони на руле сжимаются в кулаки. Белые бугры костяшек в окружении красного.
Сергей Р. останавливает машину напротив здания. Глушит двигатель. Теперь он видит сотни окон, отмытых до блеска – сотни зеркальных отражений улицы в серых тонах. У крыльца здания радиостанции останавливается такси. Оттуда выходит другой Сергей Р. Номер два улыбается. В руках у него букет цветов. Издалека его улыбка выглядит вымученной, походка неуверенной. В этот момент Сергей Р. номер три выходит из подземного перехода на углу. Третий серьезен, правая рука в кармане черного кожаного пальто, там Сергей Р. хранит свои таблетки с алкалоидами. Четвертый покупает сигареты в ларьке через дорогу. Сергей Р. машинально лезет в карман. Его пачка на месте, еще наполовину полна. Значит все в порядке. Сергей Рохов криво улыбается. Седьмой и восьмой торопливо слезают по лестнице с крыши сталинского пятиэтажного дома-гиперстеника рядом с радиостанцией. Еще один бодро идет в радиостанции с ноутбуком подмышкой. Сергей Р. видит Сергеев Р. вокруг, еще и еще. Ему становится жутко. У него скрутило живот. Сергей Р. вот-вот обмочится.
Это не сломит тебя. Ты сильнее. Ты – это ты. То есть ты – это не ты. Ты – это Сергей Р. Беги – это место не для тебя.
В его сторону движется Сергей Р., номер не знаю какой. Этот явно зол. Пальцы ищут под рулем головку ключа. Он крутит ее так, словно хочет свернуть шею лилипуту. Ауди не заводится. Сергей Р. роняет голову на руль. Ему ужасно хочется спать. А еще больше выйти из машины и войти в здание. Узнать, какой же ждет его приз.
Напоминаю тебе, Сергей Рохов, она сделает аборт. Выходи из машины. Не бойся. Твой приз ждет тебя в нашем офисе на верхнем этаже с 8.00 до 18.00. Ты станешь убийцей, если не выйдешь, Сергей. ЧЕРТ БЫ ТЕБЯ ПОБРАЛ, ТЫ СЛУШАЕШЬ ДОРОЖНОЕ РАДИО, СУКА!!!
Я стану убийцей,- повторяет Сергей Р. Он чувствует себя крысой в лабиринте или белкой в колесе. Он находит в кармане свои таблетки. Его копия уже рядом, в руке, кажется, пистолет. Осталось 5. Привычным движением он вылущивает капсулы из блистера. Горстью кидает их в рот. Другой Сергей Р. занимает позицию для стрельбы. Липкий желатин пристает к языку. Сергей Р. запрокидывает голову, чтобы капсулы проскользнули в горло. Он видит небо. Впервые за весь день. Странный просвет вдруг появился в сплошных тучах, что-то в нем есть. Важное и дорогое. Пока не разглядеть. Сергей Р. смотрит на него, проталкивает таблетки в горло языком и одновременно поворачивает снова ключ зажигания. Его вороная издает громкое радостное ржание. Двойник исчезает. Лоб покрывается испариной. Сергей Р. начинает понимать, что его обманывали. Где-то был подвох, который он не заметил. Который вновь, как в детстве, привел его сюда. К столбу. Сергей Р. нерешительно отпускает сцепление, зажмуривается и бьет ногой по педали газа. Я – прекрасный тигр, живущий на дороге. Убийца.
Он слетает с дороги и мчится, как сумасшедший, на полной скорости в небо. Сергей Р. идет на таран. Прямо в ярко-лазурный просвет среди плотных серых туч.
Выбираем ли вы свои дороги или дороги выбирают вас? Это не важно, уважаемые слушатели. Ведь, как я уже говорил, часть пути, не важно большую или малую, каждый из нас обречен пройти в полном одиночестве. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО. Стал ли Сергей Рохов убийцей? Не знаю. В любом случае, он взял это с собой туда, где мы его больше не увидим.
Я вам, наверное, наскучил. ВЫ СЛУШАЕТЕ ДОРОЖНОЕ РАДИО. Мы переходим к концерту по вашим заявкам.
ВОЛШЕБНЫЙ КОРАБЛЬ
Слышишь ли ты мой зов среди прохладного мерцания звезд в теплом океане ночи? Я много раз умирал. Но всегда возвращался сюда. И только сюда. Наверное, мне больше некуда.
Знаешь, у меня не так уж много было. А есть еще меньше. Так, всякие красивые лоскутки. Обрывки. Верь мне, я расстанусь с этим легко. Без сожалений и слез. Я не боюсь стать соляным столпом. Мне намного важнее знать, что ты есть. Невообразимый и простой, как сновидение, которое я забуду под утро. Ты – нож из хрусталя. Ты разрежешь это сырое и рыхлое небо надвое. И еще на множество частей.
Никто и ничто не измерит твои паруса. А твои мачты вершинами уходят в бесконечность. И только поэтому я надеюсь. Ты ведь знаешь, я никогда не был силен ни в крике, ни в молчании. И скорости не хватает, чтобы убегать и догонять себя. Но я давно, очень давно зову тебя. Зову, когда расстаюсь и когда встречаюсь, когда теряю и когда нахожу. Зову, когда кроме тебя ничего нет, и когда совсем не верю в твое существование.
Нет. Ты – призрак. Летучий Голландец. Пьяный корабль. Ты смерть. И когда причалишь, никто не будет дожидаться тебя. Неподвижность воздуха в преддверии бури. И ты - спасение от нее и ее глашатай. От бури, которая притаилась во взглядах, в словах, в мыслях, в делах, в карманах и закоулках. Мы все накликали ее. Я накликал ее, когда разбил свою скорлупу. Во мне уже почти ничего не осталось. Ткни пальцем, рассыплюсь, останется пыль. Но я не жалею об этом. Этого не избежал и не избежит никто. Раньше или позже. И только ты будешь рассекать пустоту. Новый Ковчег без Арарата. Увы.
Смертельно болен. И абсолютно здоров. Бесцельно путешествую по решетке календаря. Дням, неделям, месяцам, цифрам, словам. Иногда всеми силами пытаюсь забыть о тебе. Обо всех страшных и таинственный возможностях, которые таит в себе твое существование. Не думать, не верить, не вспоминать, не оглядываться. Задушить тебя своим легкомыслием. Похоронить твой образ под тоннами земли. В коричневой породе материка, глубоко под культурным слоем. Но даже тогда, нечто внутри также настойчиво и требовательно зовет тебя. Ты слышишь. По черепкам, по осколкам и лохмотьям ты встаешь из-под земли. Соединяешься.
Это будет последняя ночь. Ночь, которая обрушится среди дня. Когда всё прекратится, иссякнет, когда больше ничего не будет. Всё встанет на свои места. И полусфера неба очистится от пыли, копоти неоновых реклам и света фонарей, следов самолетов и пунктиров созвездий, от стереотипов восприятия.
Смотрите! Новый корабль пришел в наш порт, куда давно никто не заходил. Птицы будут радоваться твоему приходу. Они будут смеяться. Деревья будут гордо стоять, приветствуя тебя. Как на параде. И буря зарычит неподалеку. Готова вступить в свои права. Стереть то, что должно быть стерто. Она будет бесноваться и поносить нас. Но мы не поймем ее рева, он только испугает нас.
Выбежим на крыши и на балконы. Мы потушим сигареты. Мы выкинем окурки. И вместе с ними все то, что тянет нас прочь от тебя. Оставим все это земле. Наши бессмысленные дела и наши тела. Испорченные нашими душами, исковерканные нашими безумными намерениями. Мы уже готовы. Почти готовы взойти на твой борт рука об руку с теми, кого мы любили. И забыть их навсегда.
КРЫЛЬЯ
Подтягивайся!
Нет, пожалуйста! не надо! я не хочу! НЕ НАДО! Спустите меня на землю! Мама! Помогите!
Мне 5 лет. Родители в заграничной командировке. Я живу с моей бабушкой и ее тетей. Дом с огромными потолками. Адской, чудовищной (Не смей трогать!!!) колонкой на кухне. Крутыми (Держись за перила!) ступенями.
Я гоняюсь за тополиным пухом, летающим по двору. Бабушки со скамейки грозят мне пальцами. Но мне это нипочем. У меня есть три спички и коробок. Огромная и невесомая куча пуха в углу песочницы. Оглядываюсь. Бабушек нет на лавке. Я знаю: они ушли пить таблетки. Две спички ломаются в моих пальцах. Капля огня с третьей падает в спящее облако. Оно исчезает в яркой вспышке. Ничего не осталось. Только просторное ощущение тепла. Это волшебство. Больше спичек нет.
Небо темнеет и рычит. Мне кажется, оно пытается, что-то сказать. Не понимаю. Становится страшно. Я забегаю в дом. Вверх по лестнице. Смотрю под ноги. Как интересно мельтешат белые сандалии. Еще шесть пролетов – я уже умею считать. Я поочередно отрываю ноги от ступенек. Я хочу стать таким как тополиный пух. А что если оторвать сразу две ноги? Я на бегу отпускаю перила. Зажмуриваюсь.
Холод цемента на переносице. Я встаю. Сначала непонятно, потом обидно, потом больно. Никто не видит, но я плачу. Из носа течет кровь. По вкусу как томатный сок. Бегу к двери. Прыгаю, звоню. Тетя бабушки открывает. Она видит кровь на лице и ужасается. Я злюсь. Она говорит с бабушкой на кухне. Мои ноги снова отрываются от земли. Меня несут в ванную. Я кричу и вырываюсь. В кухне ужасно загудела колонка.
День. Мы гуляем по бульвару. Бабушка держит меня за руку. Вижу памятник. Железный человек в мешковатом комбинезоне. Стоит руки по швам. Он весь напрягся. Сжался. Кажется, ему ужасно не по себе. Страшно.
- Это памятник аэронавтам.
- Они летают на воздушных шарах, как в «Незнайке». Да, бабушка?
- Ты у меня умненький,- она обнимает меня за плечо. Это случилось, когда я еще была молоденькой девчонкой. Еще до войны. Их шар, кажется, поломался.
- Как он поломался?
- В нем была дырка. И из нее выходил газ…
- Горячий воздух, как у малышей? – Мне чудится нечто почти невообразимое. Рана в упругой блестящей поверхности. Громкое шипение, ужас.
- Да-да. Я в тот день, помню, была на танцах в парке. Они долго падали, пока не разбились. Они пролетали как раз над нами. Мы смотрели наверх, на них, и нам становилось неприятно и грустно. Мы в тот момент не поняли, что они падают, хотя они летели очень быстро. Моя подруга, тетя Римма, заплакала вдруг. Они разбились в том месте, где поставили памятник.
- Вот, уж не знала. Как я могла, тогда знать,- бабушка начинает плакать.
- Не плачь, пожалуйста, бабушка. Ты ведь уже старенькая. – целую ее сухую морщинистую ладонь.
Я снова смотрю на железного человека. Смотрю ему в глаза. Он хороший. У него глаза мужчины. Моего отца.
Вообще, я понимаю, что в телевизоре и на площадях происходят перемены. А родители все еще не возвращаются. Я скучаю по ним. Мне часто снятся кошмары. Стоит только лечь и закрыть глаза темнота окрашивается зелеными и фиолетовыми вспышками. Я тяжелею и не могу двинуться. Кажется, кровать поднимается куда-то вверх по спирали. Я исчезаю. И появляюсь снова.
Мне снится мой старый двор, где я жил с родителями. Рядом квадрат детского сада, я ходил в другой. Длинный забор. Из ржавых букв П, с лохмотья металлической сетки на них. Если пролезть под забором, они задерут футболку и расцарапают спину, больно и до крови, как когти тигра.
Я подхожу к забору. Задираю ногу. И вдруг становлюсь невесомым. Как коротышки, когда Знайка сделал невесомость. Я медленно взлетаю. Не высоко. Метра на три. Мне нравится, я хочу лететь дальше. Вдалеке, где-то за пределами этого сна, я слышу рычание. Я чувствую его затылком. Оно холодное и страшное. Зовет меня издалека к себе. Оно как ветер, несет меня куда-то. Я туда не хочу. Мне так страшно, что я просыпаюсь.
Разные люди ходят по площадям с необычными флагами. Незнакомыми, но интересными. Некоторые просто цветные, другие с узорами. Они похожи своими узорами на мои кубики (разноцветные прямоугольники, квадраты, ромбы, треугольники). Кубики хранятся в ящике из фанеры. Когда-то это была посылка моих родителей. Кубиков так много, что ящик начал разваливаться от их тяжести.
Я строю Дом. Высокий, многоэтажный. Жители – это красные деревянные бруски, прямоугольные размером с палец. Их у меня много. Они хотят жить в Доме и ездить на машинах. Как взрослые. Я расставляю их по этажам. Те, кто оказались на верхних, радуются. Они машут мне руками. Все хотят быть повыше. Дом очень высокий.
Бабушкина тетя, я зову ее баба Катя, неуклюже идет к телевизору. Все бабушки неуклюжи. Нога задевает Дом. Он рушится. Коротышки сверху падают и кричат. Я ей этого так спущу. Я кричу.
Этажом ниже живет Неблагополучная Семья. Отец – Пьющий, мать – Плохая Женщина. Я играю с их детьми. Брат Андрей – большой и глупый. Ему 15, а он не умеет читать. Я умею. У него странные глаза, и он странно говорит. Бабушка сказала он – Даун, и всегда таким будет. Его нужно жалеть, но я понял, что он ей не нравится. Я его боюсь. Настя, его сестра, мне нравится. Мы гуляем вместе. Когда один из дворовых, Павлик, сказал нам: «Тили-тили тесто. Жених и невеста» Я ударил его, повалил на землю и стал душить. Его лицо покраснело. Я увидел в его глазах были удивление и страх. Подбежала моя бабушка и увела. Она сказала, что если бы я не прекратил, убил бы его. Думаю, я бы прекратил.
Старые качели вросли в сырую землю. Они немного ржавые и скрипят. Настя громко смеется. Ее катает брат. Я держусь от него подальше и смеюсь вместе с Настей. Небо летнее. Облака после дождя, как свежие простыни. Сергей тоже смеется. Мне это не нравится. Дуга становится все больше. Настя запрокинула голову и смеется. Ее черные волосы развеваются на ветру. Дуги, буквы, неведомые узоры. Небо, ветер.
Качели замедляются. Настя спрыгивает
- Ты когда-нибудь делал солнышко на качелях.
- Нет, и не хочу.
- Так ты боишься, трус-перетрус! Всем расскажу, так и знай! Ну, давай, Андрей тебя раскачает.
Значит надо. Буду как Гагарин. Я сажусь на деревянное сиденье. Руки вцепляются в него. Ноги поджаты под себя. Сережа что-то бормочет. Начинает.
Раз. И мои ноги касаются крыши дома.
Два. И внизу живота появляется тяжесть.
Три. И мои ноги заносит выше головы.
Четыре. Голова запрокидывается. Я вижу небо. А потом землю. Снова небо. Ветер.
Пять. Небо хватает меня за ноги, за живот, за голову. Тянет меня к себе.
Шесть. Я глотаю слюну. Зажмуриваюсь. Открываю глаза. Я ВНИЗ ГОЛОВОЙ.
Семь. Я возвращаюсь. Слышу гнусавый смех Андрея. На его губах большой пузырь из слюны.
Восемь. Я уже не дышу. Это небо проходит сквозь меня. Тучи, ветер, свист. Теперь внутри меня. Вниз головой. И уже без возврата.
Девять. Я – это небо. Небо – это я. Я разлетаюсь на миллионы осколков. Как разбитый стакан.
Десять. Новый полный круг. Меня нет. Есть только небо. Меня нет! Нет рук, нет ног, нет живота, нет головы – только напряжение. Нет ничего вокруг, только небо. И песня. Острые и тонкие голоса поют про крылатые качели. Я знаю эту песню. Но здесь она звучит по-иному. Она зависла, застряла на месте и в то же время бурлит, как кипящая вода в кастрюле.
Где-то там в глубине. Мама и папа улыбаются. Они тоже здесь они протягивают руки ко мне. Как на фотографии с бабушкиного комода. Они вместе и они счастливы. Я кричу от радости. Я бегу к ним…
Три комнаты, кухня и коридор. Много теней, коричневый пол, старые обои и паутина в углу. Она моя троюродная сестра. То, чего раньше тут не было, ворвалось сюда с Олей. Потом я узнаю, что это молодость. А пока мне просто нравится это свежее ощущение. Оля красивая она любит меня. Она старше меня на 10 лет. Она не из моего мира, но не из мира взрослых.
Мы идем играть во двор. Я легкий. Меня снова отрывают от земли. Оля подсаживает меня на турник. Я вцепляюсь в перекладину ладонями. Четко ощущаю каждый из десяти пальцев. Я высоко для своего роста. Порыв ветра. Это небо принюхивается ко мне как собака. Оно заметило. Небо тянется ко мне. Оно приближается.
Подтягивайся!
Нет, пожалуйста, не надо я не хочу! Спустите меня на землю! Мама! Помогите!
Вечером. В час, когда страхи приходят, когда я, как ящерица залажу под одеяло. Я думаю об игрушках, которые привозят мне мама с папой. Удивительные железные дороги, разборные дома, автомобили, часы, которые можно собирать и разбирать в прозрачном корпусе. Я проваливаюсь в сон. Во сне я вижу моих родителей. Они приехали. Они дарят мне еще один подарок. Мама дает мне крыло, папа дает мне крыло. Острое и прозрачное как огромное стекло. Я беру их. Они режут мои ладони. Я не чувствую боли, но чувствую зуд. Во сне кровь как обматывает мои ладони как шарф. Пальцы липнут друг к другу. Я кричу. Я просыпаюсь.
Я чувствую, что тайна совсем рядом. Я подошел к ней вплотную. Я готов поднять занавес. Открываю дверь спальни. Спросонья, кажется, все сместилось по диагонали. Открывается дверь ванной комнаты. Облако пара. Оттуда выходит моя троюродная сестра Оля. На ней ничего нет. Она идет по коридору. Я вижу, как тени гуляют по ее телу. Странная и прекрасная. Она меня не видит. Я вижу ее.
Я вырываюсь из сна. Как муха из паутины. Поздно. Я хочу пить и в туалет. Мне одиноко. Но нельзя никого звать.
- Мы должны ему об этом рассказать.
- Еще рано, Катя.
- Уже надо. Я больше не могу это скрывать. Разве ты не видишь, как он ждет их. Мальчик совсем извелся. Когда звонят в дверь, когда кто-то приходит.
- И как же мы это сделаем. Он не выдержит. Это трагедия. Он не виноват. Как я могу сказать ребенку, что его Валера и Галя взорвались тогда в небе вместе с самолетом.
ЕДИНОРОГИ
Меня об этом не спрашивали. А я бы мог ответить: это кости, которые лежат на дне неба. Белые скелеты единорогов. Вы знаете, жалкие существа. Дурацкие истории, в которые ты никогда не поверишь. Мертвые и одинокие животные. За три столетия своей жизни они так и не узнали, не поняли, что такое любовь и тепло. Мертвые единороги хрупки и угловаты. То и дело порыв ветра превращает их кости в пыль.
Поэтому лишь очень праздный и сострадательный взгляд сможет снова облечь в плоть смерть. Бесстыдную и жалкую в своей наготе смерть. Но иногда чудо все же происходит. Единороги неловко и в то же время грациозно вскакивают. Цокают копытами. Гарцуют. Их глупые черные глаза благодарно смотрят на спасителя. И уже живые единороги весело галопируют по облакам. Сбивают звезды своими острыми рогами. Совсем не помнят, что когда-то были мертвыми.
Единорогов не существует. Никто не спрашивает меня. Всё правильно. Всё в порядке. Вопросы бессмысленны.
ЛЕТАЮЩИЙ РЕСТОРАН (начало)
Отрывок из газетной статьи
Честно говоря, я не поверил сразу нашему редактору, когда тот вызвал меня к себе и отправил на это задание. Мы все прекрасно знаем, попасть в летающий ресторан большая честь и многие из наших местных политиков готовы трудиться долгие годы только бы достигнуть этого высокого статуса. А мне, всего лишь ничтожному транслятору их идей, такая возможность редко выпадает вот так, за здорово живешь …
Масса ярких впечатлений уже только от одной процедуры взлета, уважаемые читатели. Предъявляю пропуск бдительным охранникам, высокому блондину и плотному брюнету. Брюнет улыбается мне и шутит:
- Акулы пера, значит, четвертая власть…
А блондин в это время, включив фонарик, тщательно проверяет печати и визы на моем пропуске. Что поделаешь, служба. Зато можно быть спокойными за безопасность отцов нашего города. А это, согласитесь, вселяет уверенность и вызывает уважение.
Наконец, долгая процедура с проверкой документов и обыском, блондин все же чересчур усердствует, пройдена. Я на борту. Метрдотель-капитан отдает приказ. Семеро официантов поджигают ракеты. Знаете, в такие моменты в воображении непрошено возникают картины старта на Байконуре, отсчет, громкий гул взрывов и знаменитое «Поехали!». …
Мы уже полночи дружно разрезаем ветхую простыню тумана на борту летающего ресторана. Никогда не думал, что его столько над нашим городом. Это плотная серая пелена, правда, с многочисленными разрывами. Цепочки огней опутывают темноту. Это, скажу вам, уважаемые читатели, картина потрясающей красоты. Дух захватывает.
Метрдотель по секрету признался мне, что побаивается: как бы один из высокочтимых пассажиров не подавился куском, заглядевшись на наши ночные красоты. Впрочем, что-то подсказывает мне, что инстинкт пищеварения у наших политиков главенствует над эстетическим чувством.
- Каковы будут главные маршруты ресторана? Есть ли территории в нашем городе, где его можно будет увидеть чаще, а какие места вы собираетесь избегать? – подхожу к метрдотелю.
- Честно говоря, все это управление, штурвал этот – фальшивка,- простодушно улыбается мне метрдотель, поправляя капитанскую фуражку.
- Но все же нашим читателям будет интересно: есть места, куда посетители ресторана категорически не желают лететь?
Капитан косится в сторону таинственного красного зарева, багровый мерцающий купол над одним из микрорайонов.
- Не положено такие вещи прессе сообщать, но я скажу. Видите там воронка. Боимся… Ну все, дела у меня. Приятно было побеседовать.
- Попутного ветра. …
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
ЗАПИСКА О ЛЕВИТАЦИИ
приложен рисунок
«Странная конструкция в стиле эскизов Леонардо. Два полированных деревянных бруса четырехугольного сечения, больше человеческого роста, сколочены в виде буквы Т или креста. Пушистые белые крылья, три метра в размахе, прилажены к горизонтальному брусу, довольно массивному. К основанию прилажено металлическое колесо со спицами. Острыми и блестящими. Колесо соединяется цепью с педалями, как моноцикл. Привод соединяет цепь с шестерней на другом конце бруса. Шестерня сообщает ход педалей крыльям. При движении они должны размахивать как птичьи.
Атлет оседлал этот кощунственный аппарат. Босые ноги вертят педали. Мускулистые руки вцепились в упоры на крыльях. Голова запрокинута на плечо. Глаза закрыты. На лице напряжение, граничащее с экстазом. Повязка на бедрах не скрывает эрекции»
Суть нашей веры – полет. Пребывание в небе. Высота. В каждом из нас живет некто, стремящий оторваться от всего, взорваться угловатой неистовой вспышкой объема среди безбрежной плоскости. Наши праведники живут на столбах. К вершине столба крепится просторная клетка. И отшельник живет в окружении неба. Вырван из усыпляющих объятий земли, значит, устремлен к цели. Чем выше, тем ближе. Тем больше.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Дмитрий Вишняков: Местные новости 2.00. Прозаические миниатюры.
04.06.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|