Владислав Крисятецкий: Двадцать шагов.
Наверное, наверное, наверное… Наши хваленые мировоззрения сплошь состоят из предположений, к которым мы так привыкли, что уже давно перестали прибавлять к “своему” мнению это прозрачное и воздушное слово. А именно это слово оставляет в наших застывших убеждениях воздух и место для капитуляции. Именно это слово – единственно истинное зерно правды в плевелах наших принципов и моралей, которые несмотря ни на что, регулярно разбиваются о беспощадные скалы жизни. Слово “наверное” повторяется в этом рассказе чуть ли не в каждом абзаце, и если это случайность, то продиктованная наитием, поскольку вся суть рассказа может поместиться только в этом одном слове.
“Наверное, просто жизнь такая. Это те самые дороги, которые, как говорится, мы выбираем. А выбрав, идем по ним, сами не зная, куда, зачем и почему…
У каждого из нас свой мир, существующий отдельно от мира другого человека. Мы интересны друг другу только когда нам что-то надо друг от друга. Одна большая коммуналка, где сосед нужен тебе, если тебе нужна его сковородка...”
Я бы назвала этот рассказ жизненным, если бы данный эпитет не был настолько затаскан и не оброс дополнительными ассоциациями. Жизненным потому, что его хочется прожить, и потому что он жизненно естественен на всех уровнях, в том числе на уровне художественной формы. Язык рассказа прост, но и безупречен. Фабула оригинальна, хоть и мелодраматична, но не более оригинальна, чем любой день жизни любого человека. Наверное, я вас заинтриговала. Надежда – великая вещь. Наверное, мы с автором будем надеяться, что вы проживете этот рассказ с удовольствием.
Редактор отдела прозы,
Елена Кутинова
|
Двадцать шагов
Следующий кадр будет пятым, грядет первый мини-юбилей. Значит, мы в пути уже почти полчаса. Она по-прежнему идет в своем темпе – не спеша, но и не задерживаясь ни у витрин, ни у афиш, ни у автобусных остановок. Трудно сказать, направляется куда-то или просто бредет в задумчивости. Впрочем, меня это не касается. Пусть Макс Сергеич морщит лоб, изучая снимки, которые от меня поступают. Пусть сам вычисляет причудливый маршрут своей принцессы. Моя задача – держаться от объекта на расстоянии примерно двадцати шагов и не дать ему исчезнуть из поля зрения. «Объект», «поле зрения»... Что еще за скромное обаяние профессионального сленга? Настолько вжился в образ шпика? Нет, скорее просто успокоился. Это хорошо. Хладнокровие и внимание – больше мне, пожалуй, ничего и не потребуется. Поначалу волновался. С непривычки, наверное. Боялся упустить. Молодая девица все же, прыг в такси или автобус и попробуй догони. Это мне-то в мои пятьдесят с гаком мчаться за особой лет двадцати пяти, да еще не забывать щелкать ее на мобильник раз в пять минут, как потребовал ее чудаковатый супруг. Все это поначалу казалось мне трудным. Но нет, все сложилось как нельзя лучше. Она пошла пешком, да еще нарядилась в ярко-красный плащ, который вкупе с ее огненно-рыжими кудрями превратил девчонку в идеальный объект для слежки. Идет, не оглядывается. Погружена в свои мысли. Собственно, мне нет до этого никакого дела. Я веду ее от дома до дома и на следующий день получаю гонорар за весь этот идиотизм.
Время. Пять минут прошло.
Мобильник.
Секундочку, сударыня. Улыбнитесь, вас снимают. Ага, на фоне мебельного салона будете смотреться прекрасно. Так, а теперь увеличим. Есть.
Смотрим.
Мелковато, но узнать можно. Во всяком случае, Макс Сергеич не ошибется.
Отправляем. Ну, держи, уважаемый, новую загадку. Похоже, твоя супруга движется в сторону проспекта. Скоро будет церковь, затем мост и еще через полквартала нас снова поприветствуют «огни большого города».
Хотя, до самих «огней» еще порядочно времени. Рабочий день только заканчивается, скоро улицы и общественный транспорт начнут заполняться спешащими домой людьми, а продуктовые магазины – многочисленными покупателями «чего-нибудь вкусненького к ужину». Пока еще довольно тихо, я даже могу позволить себе продолжить преследование, двигаясь по другой стороне улицы – никто не мешает мне наблюдать за моим красно-рыжим человечком, шагающим по осенним улицам в неизвестном мне направлении. Может быть, любовник тоже пока что занят «на производстве»? И поэтому она вынуждена убивать время таким вот образом? Сейчас как выхватит из кармана звенящий телефон, как вскрикнет от радости, да как остановит первую встречную машину. Только ее и видели. А?
Надо же, ноль эмоций. Ни тени беспокойства. Неужели за эти двадцать с лишним минут я успел настолько срастись с ролью отпетого сыщика?
Да нет, проще все, конечно. Первый всплеск возбуждения от необычности происходящего иссяк, а на смену ему не пришло ничего. Кроме отвращения разве что. Тоже мне, пародия на шпионские фильмы. "Агент идет по следу". Не мальчик уже вроде бы. Отлично понимаю, что занимаюсь недостойным делом, за которое еще неделю назад не то, что не стал бы браться, а поднял на смех любого, кто согласился бы на такую работенку. Ан нет, не теперь. Вот так принципы посылаются куда подальше, когда человек остается без работы и без средств к существованию. Да и без интереса к этому существованию также.
Ладно, вернемся к нашим баранам.
Девушка замедляет шаг, затем останавливается. Пристально смотрит на церковь, стоя вполоборота ко мне. Я наблюдаю за ней у витрины цветочного ларька. Неужели зайдет? Вот это станет неожиданностью для Макса Сергеича.
Нет, просто смотрит, не двигаясь с места.
Взгляд из серии «милый Боже, если ты есть, сделай так, чтобы...» Словно ребенок, загадывающий желание под куранты.
Терпеть не могу этого. Люди, стремящиеся в церковь за советом, помощью, с откровениями. И выходящие оттуда как будто очищенными. Но продолжающие жить так же как жили раньше, как ни в чем не бывало. Грешащие направо и налево. Продающие и предающие. Лживые, высокомерные, душевно праздные. Наверное, это заложено в человеческой природе, и с этим надо смириться, принять как данность. Наверное, я и мирюсь. Но при этом слышать их бесконечный пустой треп о вере, милосердии и бескорыстии или наблюдать умилительные сцены вроде той, что я вижу сейчас, мне уже трудно. Эти излияния бесят меня.
Всю свою жизнь я верил в доброту и справедливость. Старался поддерживать их в себе, в семье, воспитывать в дочери. Делать все возможное, чтобы люди вокруг меня тоже поверили в эти святые для меня вещи.
Каков итог? Да никакого. Друзей разбросала жизнь, Ленка вышла замуж и без оглядки укатила с мужем за тридевять земель, с Верой разошлись еще раньше – так и не смогли «сойтись характерами». Прямо афоризм. «Развод с Верой». И печальней всего то, что он бьет прямо в точку. Иначе чем еще можно объяснить, что я здесь, присматриваю за этой девицей ради того, чтобы ее муж мог убедить себя в ее измене. Я сам предал свою веру, оказался слабым, беззащитным перед перипетиями жизни. Хорошо рассуждать о нравственности, имея в кармане обеспеченную старость. Хуже обстоит, когда приходит время пройти испытание на прочность, на устойчивость. Испытание одиночеством, предательством кого-то из ближнего круга. Честь и хвала тем, кто выдерживает. Кто не боится остаться один, кто не боится быть непонятым. Я не отношусь к числу этих героев – порядочных, не замаравших руки и душу в этой изматывающей, вытягивающей жилы повседневной суете. Увы.
Я – здесь, и доведу это несуразное действо до логического конца. Чтобы получить деньги за проделанную работу. Может быть, через какое-то время удача улыбнется мне, и я снова получу неплохую должность. И снова стану правильным, честным, образцовым, непорочным. А об этом казусе постараюсь забыть или убедить себя, что другого выбора у меня не было. Что справедливость в том и заключалась, чтобы помочь одному человеку открыть глаза на поступки другого, а о средствах достижения этой цели скромно умолчу. Может быть. Только сейчас для меня это пустые отговорки, не имеющие отношения к реальности, в которой безработный неудачник неуклюже подглядывает за чужой неверной женой.
И решает по такому случаю сделать еще один ее снимок «на добрую память» супругу. Теперь она на мосту. Что ж, он будет вполне узнаваем. Поехали.
Ах, какой фотограф умирает во мне! Прекрасная картинка. Верно говорят, что человек всегда получается лучше, когда не позирует, не делает умное лицо перед камерой. Впрочем, Макс Сергеич вряд ли оценит красоту снимка. Нахмурится, наверное. В очередной раз спросит себя: «Что это у нее на уме?»
Замысел снимать все ее перемещения на встроенную камеру мобильного, конечно, принадлежит ему. С какой гордостью он выложил на стол этот крохотный аппарат! Смешной малый этот Макс Сергеич. Или Максим Сергеевич, как он себя важно представил. Вообще, бросилось в глаза его стремление быть похожим на кого-то солидного, на взрослого, на Мужчину. В его понимании, разумеется. В моем представлении он еще совсем мальчик, который никак в игрушки не наиграется. Что может быть авантюрнее, чем нанять по объявлению случайного человека, чтобы тот отправился по следам его молодой жены, да еще снабдить этого субъекта мобильным телефоном в качестве следящего устройства? Додуматься надо. Когда мы прощались, я не выдержал и спросил у него – мол, зачем тебе все это, сынок? Если есть подозрение, что твоя принцесса тебе изменяет, то не проще ли обсудить ситуацию, как-то урегулировать ее без привлечения посторонних? На что он снял свои модные очечки, устало потер переносицу (готов поспорить, что этот жест он срисовал у своего шефа или еще у кого-то) и мрачно изрек: «Вы ее не знаете. Я не могу с ней говорить серьезно. Она – избалованный ребенок». Смех. А сам-то.
Впрочем, это он заказывает музыку, а потому спорить с ним не в моих интересах. Наверное, для него я – маленький, жалкий, готовый удавиться за копейку дурачок. Во всяком случае, для такой работы именно такой ему был бы полезен. Забавно было видеть, как он разглядывал меня при нашей встрече. Фейс-контроль. Справится или не справится? Опасен или безобиден? Видимо, все же последнее, раз доверился мне. Интересно, а если бы я взял да нарушил наши с ним договоренности? Послал бы каких-нибудь буйволов на мои поиски? Ведь, насколько я понимаю, именно так бы поступили те, на кого он старается быть похожим?
Да, времена меняются. Каждое поколение ищет своих героев. В моей молодости были «битлы» и «роллинги», свобода в глазах и музыке этих парней. А в его молодости? Окончание холодной войны и развал Союза? Бандюганы на улицах и вседозволенность? Чему же тогда удивляться?
Я и не удивляюсь. Кого я могу ставить им в пример? Себя? Смешно. В один прекрасный день моя единственная дочь собрала вещи и уехала. Теперь два-три телефонных звонка в год – это все, что нас связывает. Наверное, я лучше всех представлял себе, как нужно воспитывать ребенка. Наверное, я считал, что она будет бесконечно терпеть наши с Верой ссоры и улыбаться. Наверное, я был уверен, что уделяю ей достаточно времени, болтаясь на работе и перебрасываясь с ней по вечерам дежурными репликами. Наверное, я очень удивился, обнаружив, что она повзрослела и имеет свою точку зрения на то, что происходит. Наверное, при всем этом мне казалось, что я прекрасный отец. Теперь я так не думаю. Мне стыдно за себя. И теории о том, какой должна быть современная молодежь, для меня останутся теориями. Колебаниями воздуха и бумагомаранием. Кого я хотел вырастить из Лены? Встречались ли мне люди, знакомством с которыми я мог бы гордиться? Подлинные герои, бескорыстно сеющие добро и не требующие подарков от судьбы. Просто живущие и старающиеся сделать этот мир лучше. Не гонящиеся за славой, пониманием, вниманием к своим щедротам. Нет. И не думаю, что они существуют в природе. Все мы всего лишь люди, украшенные как достоинствами, так и недостатками, уравновешивающими друг друга. О тех, кто чего-то добился, слагают легенды. Но эти легенды создаются нами же, потому что нам постоянно нужен «луч света в темном царстве». Придуманный луч, обманчивый. У меня нет веры в этот хрупкий идеал, как, впрочем, больше нет веры в себя и свою правоту. Так могу ли я судить этих новых и непонятных мне людей вроде Макса Сергеича? Они не лучше и не хуже. Просто другие. И, возможно, понимающие в этой жизни больше чем мы, предыдущее поколение. Во всяком случае, сейчас именно я на посылках у этого молодого парня.
Кстати, вернемся к своим прямым обязанностям.
Вот он, проспект. Можно было бы определить с закрытыми глазами, – шум городской жизни не утихает здесь до поздней ночи. И ведь кто-то живет здесь, в этих домах с видом на площадь, гордится тем, что каждый вечер может заснуть, только наглухо закрыв окна. Ох уж этот очаг цивилизации.
Ладно. Надо ускориться. Девушка уже добралась до перекрестка. Становится людно, пора перебираться на ее сторону. Осталось только определиться с направлением ее дальнейшего движения. Направо или налево? А может, прямо? Итак, каково решение?
Вместо ответа она поднимает голову к небу.
Долгий-долгий взгляд.
Пардон, не понял.
На светофоре зажигается зеленый, и толпа вокруг нее движется вперед. Какой-то здоровенный детина плечом отодвигает девушку в сторону, не вынимая рук из карманов куртки. Она пошатнулась, но даже не взглянула на него. Следом спешит бабушка с авоськой в руке. Что-то кричит ей, но девушка, кажется, так увлечена созерцанием неба, что не обращает внимания на происходящее на грешной Земле.
Я в недоумении. Жду завершения этой немой сцены.
Украдкой смотрю на небо. Ничего необычного не вижу. Ни самолета, ни парашютиста, даже птицы куда-то делись.
Нащупываю мобильник. Не понимаю, что именно нужно снимать. Лишь чувствую, что происходит нечто важное. И необъяснимое.
Очередной тычок в спину как будто приводит ее в чувство. Она опускает глаза, делает несколько шагов вперед, но затем снова останавливается.
Секундная пауза.
Вдруг она разворачивается и идет обратно. Неторопливо, но уверенно, так же как и до перекрестка. Только в противоположную сторону. Ни направо, ни налево, ни прямо. Назад. Туда, откуда мы с ней только что пришли.
Вспоминаю про снимок и торопливо ловлю ее в изображение на дисплее.
С удивлением отмечаю, что мои руки дрожат.
Дурацкий кадр. Ни о чем не говорящий. Просто идет по улице.
Еще раз. Бессмыслица. Красный плащ и рыжие кудри на фоне серого здания почты. Ну и что? Но ведь что-то произошло, Макс Сергеич. Поворот, который мог бы тебя заинтересовать. И который бесполезно пытаться зафиксировать документально со стороны.
Снова бросаю вопросительный взгляд на небо. Все на месте. Солнце медленно направляется на запад, облака неторопливо следуют севернее...
Облака.
Вот и весь ответ. Солнце было у нее за спиной, а белые воздушные кружева, под лучами светила ставшие позолоченными, совершали свою прогулку прямо над ее головой. Продолжали жить по своим законам, до которых никому на этом перекрестке не было никакого дела. Включая меня. Исключая девушку в красном плаще.
Только и всего?
Конечно. Что может быть нелепее, чем остановиться в толпе и запрокинуть голову, чтобы последить за неспешным передвижением облаков? И разве не кажется естественным нам, спешащим по неотложным делам, пожать плечами в ответ на это, покрутить пальцем у виска или даже бесцеремонно подтолкнуть зазевавшегося прохожего?
Всё так. Но почему память снова и снова возвращает мне эту наивную сцену, словно раз за разом надеется, что я увижу в ней нечто важное для себя? И почему что-то неистовое и давно позабытое так стучится изнутри, рвется навстречу тому родному, человеческому, светлому, что промелькнуло тогда, когда я меньше всего ожидал?
Наверное, мне пора отдыхать.
А может, наоборот, стоит порадоваться тому, что я еще способен удивляться простым вещам? Что руки способны подрагивать от волнения, а голова еще способна кружиться, не находя разумного объяснения происходящему, но принимая это с облегчением? Что глаза могут замечать не только грязь, но и красоту? Что еще есть способность сопереживать, а не только обвинять и оправдываться?
Эта девушка в двадцати шагах от меня. Теперь она словно излучает какой-то таинственный свет, видимый только мне. Солнце светит ей в лицо, а деревья бросают свою листву к ее ногам. Кажется, что всё в эти минуты происходит в мире только для нее. И я иду следом. Какой-то странный. Растерянный. Новый, необычный. Сбросивший с плеч пару десятков лет. С мечом и в доспехах. С мольбертом и кистью. С красной розой в петлице.
Периодически я еще делаю снимки. Но уже не чувствую себя шпионом. Просто слежу за ее движениями, просто удивляюсь тому, что вижу. Себе удивляюсь. Своим мыслям. В них трудно разобраться. Они непослушны, как уличные котята, что бросаются врассыпную, как только ты протягиваешь к ним руки.
Жалею, что Макс Сергеич не здесь. Кадры, которые он получает, не расскажут ему ничего, а только запутают еще сильнее. Впрочем, если человек уверен в измене, то его уже трудно переубедить. Мне это вряд ли удастся, хоть и хотелось бы. Но я не запечатлел ничего такого, что могло быть заставить его посмотреть на ситуацию другими глазами, а мои слова не будут стоить ничего для этого упертого парня. Может быть, та ее остановка у церкви, мимо которой теперь она прошла, не поднимая глаз, могла сказать ему о чем-то? Может быть. Но уже не скажет. Она идет в задумчивости и не дает мне возможности помочь ей. Жаль. Люди вокруг нас, громыхающие машины. Спешка, погоня за секундами. "Жизнь всего одна, надо торопиться, чтобы все успеть". Все это словно в стороне от чего-то подлинного, что вдруг стало таким отчетливым для меня. Боюсь, что скоро мне придется расстаться с этим чувством – торжественным и призрачным одновременно. Боюсь, что как только эта рыжеволосая девушка скроется в своем подъезде, я снова стану прежним – пустым, безразличным, беспомощным.
И вот мы снова рядом с ее домом. Время моего внезапного праздника незаметно истекло.
Она исчезает в подворотне, через пару минут уже будет дома. Иду следом. Вот и моя последняя миссия, которую еще час назад я так хотел поскорее приблизить. Увидеть, как железная дверь в подъезд закрывается за ней.
Вхожу в арку и с запозданием понимаю, что делаю ошибку. Следовало сначала с каменным лицом пройти мимо, и, как бы невзначай бросив мимолетный взгляд, убедиться, что девушка прошла во двор. Не сомневаюсь, что профи на моем месте бы так и поступил. Но я и не думал претендовать на этот гордый титул, да и вообще вся эта слежка в моем исполнении выглядела скорее как пародия. И уж слишком гладко все шло до этой минуты.
Но вот промах.
Мой «объект» стоит у стены и сосредоточенно перебирает содержимое своей сумочки.
Даже из этой ситуации можно было бы выкрутиться, оставшись незамеченным. Но уж не задалось, так не задалось. Не успеваю среагировать на изменившуюся ситуацию и прежде чем сообразить, что надо делать, замедляю шаг и киваю в ответ на ее случайный взгляд. Привет из прошлого. Отголоски выработавшейся за несколько лет дурацкой привычки торопливо кивать, даже не дожидаясь приветствия встречающихся в коридорах коллег. Рефлекс.
Смешного мало. Слегка прищурившись, девушка вглядывается в мое лицо и удивленно улыбается, чем окончательно сбивает меня с толку.
У нее хорошая улыбка. Приветливая, открытая.
– Простите, мы знакомы? – слышится ее голос.
Бросаю торопливый взгляд по сторонам. Ее мужу подобный поворот событий вряд ли понравится.
– Не думаю, – отвечаю я. – Просто ваше лицо показалось мне знакомым.
– Так вы, наверное, живете по соседству? Хотя я, признаться, вас не узнаю, – говорит она.
Чувствуется любопытство и доброжелательность. Приятный звонкий голос. Скорее детский, чем женский.
– В общем, это не так уж важно, – добавляет она с улыбкой, не дождавшись моего ответа. – У меня спонтанный перекур, не желаете присоединиться?
В моем положении стоило бы отказаться, но мои руки уже шарят по карманам в поисках зажигалки. Девушка, наконец, находит в сумочке сигареты, протягивает начатую пачку мне.
– Курю редко, под настроение. Но когда это настроение наступает, приходится перерыть все свои вещи в поисках пачки, она постоянно оказывается где-то на дне, – весело объясняет она, наблюдая за моими действиями.
Я не знаю, что говорить. Абсурдность ситуации переходит все известные мне границы. Наконец, зажигалка находится, беру сигарету, киваю в знак благодарности. Теперь я в роли немого?
Она, улыбаясь, смотрит на меня. Мне все же надо что-то сказать. Чтобы собраться с мыслями, я медленно затягиваюсь и выпускаю в осенний воздух первое за последние несколько часов облачко дыма. Помогает.
– Вы всегда предпочитаете курить в переулке, а не в домашней обстановке?
Смеется. Ну и глупость сморозил папаша, ага?
Да нет. Это добрый смех, больше похожий на радость оттого, что я все-таки сподобился на несколько слов в ее адрес.
– Вообще-то да, мужу не нравится, когда курят в квартире. Сам не курит и другим не дает, проще говоря. Вот и прячусь в подворотнях, как малолетняя школьница.
«Вы ее не знаете. Она – избалованный ребенок», – снова припомнились мне слова Макса Сергеича.
– Ваше особое настроение для курения – скорее хорошее или скорее плохое? – осторожно спрашиваю я.
Она задумчиво стряхивает пепел на асфальт.
– Да, скорее грусть, чем радость.
Удивительно, насколько сильно меняется ее лицо, когда она не улыбается. Ребенок превращается в женщину, взрослые переживания которой читаются в каждой черточке, в каждой морщинке на ее молодом еще лице.
– Неприятности? – роняю я чуть небрежно.
Несколько секунд она молчит, глядя мимо меня. Затем взгляд ее оживляется, она пожимает плечами и придает лицу прежнее озорное выражение.
– Наверное, просто жизнь такая. Это те самые дороги, которые, как говорится, мы выбираем. А выбрав, идем по ним, сами не зная, куда, зачем и почему.
Тут она словно спохватывается и виновато улыбается.
– Простите, я говорю непонятно. Как будто самой себе, а не для других. Это, говорят, мой большой недостаток. Вам, наверное, совсем неинтересно слушать всякие многозначительные глупости, которые я тут...
– Ваши неприятности происходят из-за того, что вас не понимают? –перебиваю я.
Ответом мне ее долгий взгляд. Внимательный, напряженный. Кажется, именно его не так давно испытали на себе облака над людным перекрестком. Я выдерживаю этот взгляд, но чувствую, что напрасно затеял разговор на эту тему.
– У меня дочь вашего возраста, – поясняю я, пытаясь разрядить ситуацию.
Но она как будто не слышит. Ее серые глаза продолжают вглядываться в мои. Она принимает решение.
– Знаете, вы правы, пожалуй, – наконец слышится ее голос. – Среди моих знакомых и близких нет человека, который воспринимал бы меня такой, какая я на самом деле, настоящей. Муж и родня относятся ко мне как к этакому потешному ребенку. Как к девочке с нарисованной жизнью и придуманными проблемами. Наверное, так реагируют на мое поведение. Поначалу меня это забавляло, потом стало раздражать. Теперь я понимаю, что почти сроднилась с этой маской невзрослеющего существа. И это ставит меня в тупик. Если быть откровенной, то мне даже делается страшно оттого, что я не могу быть такой, какая есть. Мне не для кого быть ею, вот в чем беда.
Она по-прежнему смотрит мне прямо в глаза. Я восхищен, хоть и не показываю вида. Жадно ловлю каждое ее слово, будто слышу что-то очень важное для самого себя. Девушка делает паузу, собирается с мыслями.
– Есть подруги, но и от них не стоит ждать помощи. Для них важнее, что муж хорошо зарабатывает, что он щедрый и не имеет вредных привычек. С остальным, по их мнению, можно жить и мириться. Наверное. Но я не могу. Дошло до того, что я решилась на измену. К стыду своему. Со знакомым мужа. Не потому что он казался мне лучше чем-то. Просто захотелось что-то исправить в себе. Или в нем. Даже захотелось, чтобы он узнал об этом и изменил свое отношение ко мне. Хоть в какую-то сторону.
Коротким жестом она отбрасывает сигарету, засовывает руки в карманы плаща. Глубокий вздох. Растерянная улыбка проступает на ее печальном лице. Снова смотрит на меня, затем переводит взгляд себе под ноги. Качает головой.
– Это решение ведь не принесло вам облегчения? – спрашиваю я.
– Нет, конечно, нет, – помедлив, отвечает она огорченно. – Глупость, иллюзия. Хорошо, что хватило ума быстро это понять. Я ведь сегодня должна была с ним встретиться, с Сергеем. Передумала. Не принесет это ничего хорошего. Макс, если узнает, все истолкует по-своему. А для меня это очередной неудачный способ достичь гармонии, поймать себя "за хвост". С человеком, который постоянно держит в уме, что я – жена его знакомого. Раньше надо было думать, сама виновата. Что заслужила, то и имею.
– Мне кажется, вы не там ищете, – говорю я.
Она поднимает глаза на меня.
– Вы пытаетесь найти гармонию, но при этом делаете все, чтобы избежать контакта с человеком, за которого вышли замуж. Которого сознательно выбрали. Судя по тому, что я услышал, вы – неглупый человек, вряд ли ткнули пальцем в первого встречного. Значит, что-то привлекло вас в нем. И не только заработок, но и что-то в его внутреннем мире. Что-то сблизило вас, что-то заставило поверить друг другу. А теперь что-то другое отдалило. Время, привычка. Это может быть что угодно, любая мелочь. Но иногда полезно вспомнить не о том, что вы по какой-то причине стали чужими, а о том, что когда-то еще совсем недавно были самыми близкими людьми.
Я говорю быстро и четко, без запинок. Для меня новость, что я способен на такие монологи.
– Вы считаете, что это так просто? – спрашивает она.
Неуверенность в ее голосе только придает уверенности мне.
– Я считаю, что это лучшее средство в вашем положении. Только что вы доказали, что способны быть откровенной. Значит, дело лишь в готовности сделать первый шаг и найти необходимые слова. Для этого нужно иметь желание выправить ситуацию. А оно, как я вижу, у вас есть. Тем более что такие милые глупости, как самообман и поиск отдушины на стороне вами уже испробованы.
Пауза. Слабый вздох ветра. Тлеющий окурок в моих пальцах. Ее серьезные глаза.
– Как странно, – говорит она. – Вы знаете... Сегодня я прошла почти полгорода. Захотелось побродить, побыть наедине с этой осенней действительностью. Я пыталась взглянуть вокруг. Понять, увидеть, почувствовать хоть что-то, что могло бы подсказать мне решение, которое я не могу найти в самой себе. Бесполезно. Ничего. Казалось, этому городу и его жителям нет никакого дела до меня. Да так оно и есть на самом деле. У каждого из нас свой мир, существующий отдельно от мира другого человека. Мы интересны друг другу только когда нам что-то надо друг от друга. Одна большая коммуналка, где сосед нужен тебе, если тебе нужна его сковородка... И вдруг вы. Случайный прохожий. Просто человек. Остановились, прислушались. Услышали. Ведь вы не сказали ничего нового для меня. Но, тем не менее, объяснили что-то очень важное. Что-то, что я не решалась сказать самой себе. Чудо? Или это просто мое выстраданное везение – то, что вы оказались здесь?
Я молчу, зачарованно глядя на нее.
Секунду поколебавшись, она открывает сумочку и достает крохотный блокнот. Найти ручку оказалось сложнее, она снова торопливо перебирает вещи. С заметным облегчением находит ее, вырывает листок, прислоняет к стене, пишет. Порывистость, нетерпеливость в ее движениях заставляет меня улыбнуться. Мне легко. Словно после долгих дней заточения меня вдруг выпустили на свежий воздух.
Она протягивает листок мне, смущенно улыбаясь.
– Вот. Домашний и мобильный. Мне будет очень приятно, если вы позвоните. В любое время. Уверена, нам есть, о чем поговорить.
Трогательно. Внезапно она будто снова превратилась в ребенка – непосредственного, неопытного и бесконечно милого.
– Я рада, что мы встретились. Спасибо вам за то, что не прошли мимо. Надеюсь, теперь многое пойдет по-другому. По-новому. Благодаря этой встрече. Благодаря вам. Благодаря вере в то, что мы еще не утратили способность средь бела дня пробуждаться и быть самими собой, быть счастливыми просто от осознания своей ценности для других. От возможности видеть, слышать все лучшее в себе и от желания использовать это лучшее во благо. Всего вам доброго! – доносится до меня ее проникновенный голос.
Теплота и нежность в ее прощальном взгляде.
Я молча наблюдаю, как знакомой, уже почти родной для меня походкой она приближается к подъезду. Где-то в закоулках сознания на секунду вспыхивает мысль о том, что этот момент надо зафиксировать для ее мужа. Но тут же гаснет, не дождавшись какой-либо реакции от своего хозяина.
Разворачиваю листок. Два телефонных номера убористым почерком. Чуть ниже имя. Усмехаюсь. Ну конечно же. Надежда. Даже если бы девушку звали по-другому, мне стоило бы про себя называть ее именно так. Потому что даже сейчас, когда дверь за ней захлопнулась, я не чувствую себя одиноким. Надежда – вот что осталось со мной. Надежда на то, что, хотя большая часть моего пути уже пройдена, у меня хватит сил прошагать его остаток с поднятой головой. Надежда на то, что при всей неказистости моей жизни, у нее еще осталось для меня несколько приятных открытий. Надежда на то, что я еще в состоянии хоть что-то в этой жизни изменить.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Владислав Крисятецкий: Двадцать шагов. Рассказ.
15.02.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|