ИРЭН ШЕЛЛ: "БРАТСТВО ВОЛЧАТ?".
Жанр очерка подразумевает, что описанные в нем события реальны, но героиня Ирэн Шелл видит в них мистическое, и автор изначально настраивает читателя, выбирая в качестве эпиграфа слова А.П. Чехова: «Все непонятное таинственно и потому страшно».
В этом тексте есть стилистические ошибки, но мне не захотелось их править, каким-то образом они характеризуют речь обеих героинь очерка. Мы не будем считать автора профессиональным писателем, об этом Ирэн Шелл и не просит. Однако этот «очерк», если тут порезать, там добавить, здесь исправить, безусловно, будет интересен как художественное произведение. Диалог двух женщин, странная история о братстве волчат – воображение – творчество – все это звенья динамичного сюжета. Тем не менее, мне не хватило… не хватило акцента на мистической связи между странными событиями и творчеством. Возможно, Ирэн права: не увлекаясь лирическими отступлениями, она создает цельный текст, где события и действия выходят на первый план, оттесняя рефлексию.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анна Болкисева
|
"БРАТСТВО ВОЛЧАТ?"
Довелось мне встретиться с этой особенной женщиной не случайно. Много о ней слышала удивительных историй. По рассказам очевидцев, она, чтобы помочь ребятам — военнослужащим, в горячих точках, под пули лезла, и лично вела переговоры с боевиками по вопросу возврата и обмена наших военнопленных. Занималась всевозможными перевозками грузов с гуманитарной помощью, находила деньги на подарки в детские дома, организовывала концерты в колониях. Без страха открыто критиковала и прежнюю и нынешнюю власть, и отдельных ее представителей, не боясь при этом оказаться без работы, или того хуже за решеткой. Безумно хотелось посмотреть в глаза женщине — урагану. Да и прозвище у нее было соответствующее — «капитан сорвиголова». К тому времени, когда представился случай встретиться воочию, я уже достаточно ясно сложила о ней впечатление. По счастливой случайности, будучи абитуриентами юридического факультета, мы с ее дочерью попали в одну группу. В общем, и «зверь на ловца бежит» — отметила я про себя, не без удивления. И естественно, я не могла упустить шанса, чтобы не побеседовать с ней лично.
Когда распахнулась невзрачная, обитая старым дерматином, входная дверь, на пороге вырос прямой антипод моих бурных фантазий. К слову, говоря не такой образ, я ожидала увидеть. Игра моего воображения — кажется, вышла за рамки. Я представляла эту женщину подобием суровой скалы: жилистой, мужеподобной, крупного телосложения. Но, передо мной возникла маленького росточка, хрупкая дама, с иссиня черными волосами и по-восточному раскосыми глазами. Очень миловидная, и не единого намека на грубую, мужскую силу. «Воображение в полном ауте». Правда, успела отметить, ее сухое выражение лица, и плотно сжатые губы — тень недоверия блуждала на ее лице. Поздоровались. Без лишних разговоров, она пригласила меня в квартиру, и сразу поманила на кухню. Молча достала две чашки фарфоровые, и ставит передо мной несколько вазочек: с вареньем, конфетами и прочими сластями. Осматриваю владения хозяйки. Чисто, прибрано, кастрюли на полках шкафов сверкают как новая амальгама. Полотенчики на стене вышитые крестом, безупречно отглаженные, с запахом свежести. Чтобы судить насколько, женщина является хорошей хозяйкой — достаточно заглянуть к ней на кухню. Такую закономерность я уже подметила давно. Тишина, словно повисла в воздухе. Чувствуя напряженную обстановку, не выдерживаю, и начинаю говорить первая. Беру начало в беседе разумеется, с учебы в институте, и заканчиваю своим откровенным любопытством к ее персоне. Тут она заметно повеселела, и антрацитовые, вздернутые дугой брови мгновенно опали. В глазах живо заиграли озорные огоньки, а мягкие губы растянулись в улыбке.
— А я сразу подумала, что это с телевидения по мою душу, или с администрации. Не шыпко обрадовалась. Не люблю я это племя. В ответ улыбаюсь. Сидим, стало быть — чай пьем, да беседуем. Напротив меня «сорвиголова»! В прошлом, капитан милиции по делам несовершеннолетних.
...Не сработалось Зире Михайловне в стенах правоохранительных органов, не смогла плыть по течению — натура слишком дерзкая, непокорная. Хватать новые звезды с неба не было сил и желания, а смотреть на бардак и хамство — ниже ее достоинства. Предприимчивости, дай Бог каждому столько. Похоже, альтруизма ген течет в ее жилах, заставляя постоянно таскать каштаны из огня. Сейчас работает в своей же организации. «Удачей» — назвала. Занимается исключительно защитой интересов детей и молодежи.
Спрашиваю:
— Какова работа на гражданке? Легче стало? Встряхивает копной густых волос ниспадающих челкой на глаза и пассивно делает жест рукой, слегка помахивая кистью.
— Какой, там легче... Детей все больше, и больше пропадает. А властям наплевать на статистику беспризорников. Да, из непутевых семей — много ребятишек приходиться вытаскивать. Вот, с миру по нитке собрала денег, и организовала в этом году летний лагерь при воинской части. Мальчишки при солдатах и дисциплине в настоящих мужчин превращаются. Оно, может быть, и ругают нашу армию, да честь ее умаляют, только ведь сложно на словах передать чувства детей, которые видят совершенно иное… А воспитывают в них не только волю и дисциплину жесткую, но и прежде всего любовь к Родине. А негативов их везде хватает: и в медицине, и в политике. Я скажу тебе так — все зависит от самих людей. Если не суждено тебе быть подлецом по жизни, никакая из причин не заставит человека измениться. Ни один кнут не сломит. Плохо одно. Нет помощи со стороны властей. Такие как наша организация, нужны политикам исключительно в период пиара их предвыборной кампании. Вот уж тогда они — прости за грубость — все пороги как кабели обоссут. И все норовят каждый свой шаг, каждое телодвижение зафиксировать на экране. Помощь окажут с наперсток, а пламенных речей толкнут с короб. Привыкли негодяи прикрываться: стариками, больными, детьми да солдатами. Одним словом, социальной категорией, вызывающей у людей почет, уважение, и жалость. А закончатся выборы — попробуй достучаться до них. Дай Бог, успешно попадешь на прием к такому деятелю, и тогда получишь в лучшем случае безальтернативный вариант ответа — "к сожалению, в бюджете средств на реализацию вашей программы не имеется". Другое дело, списывать деньги на всевозможные форс-мажорные ситуации: «птичий грипп», угроза налетов саранчи, переименование улиц, или раннее «половодье». Которые по документам всегда зафиксированы как критические катастрофы нереальных масштабов. А на самом деле, деньжатки уходят как говорится, строго налево. Тяжело очень в таких условиях работать. То ли, вирус ненасытности у нашей власти, то ли, ген глупости — не понимаю.
— А кто же вам финансы выделяет на организацию обеспечения детей едой, одеждой и так далее?
(Улыбается).
— Это — мои воспитанники. Ребятишки, которые на учете ранее состояли. На которых, общество крест поставило, и ярлыки наклеило - «непутевые», или того хуже - «преступники». Выросли — многие из них, бизнесменами стали. Меня называют - Мама Зира. Вклады деньгами делают. А иной раз, и провизией обеспечивают. Так вот, и живем на добровольные взносы чутких людей. Чашка горячего чая в ее руках, еще полна янтарным содержимым.
— Зира Михайловна, а были ли в вашей жизни, и практике в частности ситуации особенные, ну я имею ввиду: запоминающиеся, оставляющие след в душе?
— Для меня судьба каждого ребенка — это свой особый след. Вот дочка родная жалуется, что меня дома никогда не бывает, я ведь и внуков-то своих вижу только по ночам сопящих носами к стенке. Как в поговорке, помнишь: «сапожник без сапог»? Вот так, и я. Чужими детьми занимаюсь, а свои, вроде как всегда при мне, и некуда не денутся. У них есть крыша над головой и еда. Стало быть, душа тревожится о тех, кто без крова, кто лишен детства. Но, был один случай, который я никогда не забуду. Это верх моего понимания. Представляешь, мне даже сны часто снятся об этом. Она берет чашку, и, наконец, подносит к губам, втягивая в себя глоток ароматного напитка. Молчу. Имею совесть. Пусть попьет спокойно. Какой там чай. Неугомонная натура.
Отрывается, и неспешно начинает:
— Было это лет пятнадцать назад. Я конечно, помоложе была. Проворней и настырней. Странная история произошла тогда, мистикой пронизана. До сих пор, клубок не распутан. Был у нас рейд всесоюзный по отлову беспризорников, операция «следопыт» называлась. По всем закоулкам нашей необъятной Родины, вылавливали детей беспризорных и пристраивали — каждого на свое место. Сами ведь знаете, летом, особенно детей таких пруд пруди: кто из дома сбежал, кто вообще не живет с родителями сызмальства. А кто и на паперти подрабатывает для родных алкоголиков. Клянусь, своими руками душила бы таких родителей. Это же не люди. Ну, да ладно, я сейчас от темы отошла. Так вот. Часам ближе к полночи, разбежалась вся детвора — пойди — найди хоть одного. Они хоть и дети, но хитрые — тертые калачи. Поживи с их срок на улице, помотайся в этой атмосфере и не такому научишься. Они ж ведь вон, в десять лет сидят, как маленькие старички да сигаретками попыхивают. Злобные. На жизнь обиженные. Постоянно ждущие подвоха и насилия из мира взрослых. Как стайки воробьев слетятся, поворкуют, посидят на одной ветке, а увидят — летят вороны — так от них и след простыл. Идем мы с моим напарником Митей по вокзалу — весь периметр объекта прошли — тишина да гладь. Аж, сердце радуется: как чисто сработано. А в отделении уже кишат толпы грязных, голодных, с нецензурной бранью на устах мальчуганов. На сегодня — амба. Там мы с Митей решили. Скорей бы утро — и снова на работу. Возвращаемся пешком с вокзала по темным улицам, и дорогам. Фонари в районе работают местами. Мрак непроглядный. Прошли мы с Митей метров двести, и слышим из подвала пустой двухэтажки, раздается речь непонятная. Шепот листвы, одним словом. Я то сначала не разобрала, что к чему. Это мой студент как охотничий пес уши навострил, и ближе к окошку подвальному сбоку подходит. Я следом за ним. Речь хоровая. Монотонная. Как в фильме «Ребенок Розмари» — у меня аж мурашки по телу пошли. Голосочки-то детские. Жуткое сочетание. Мысли сразу нехорошие в голову лезут, фантазии застилают глаза, вроде как воспроизводят услышанное разумом. Митя хоть и молодой еще — студент четвертого курса, а уже сноровка лихая — молодец парень. Осторожно, словно сама тень промелькнул, и шнырь туда в дверь подвальную, я, стало быть, за ним. А ребятишки знай себе, долдонят какие-то тексты колдовские. Мне то все невтерпеж разогнать всю эту шатию братию, да поинтересоваться, что за игры такие, у юных созданий. На улице начало июня, вечерами еще прохладно: пострелята подвальные, костерок видимо развели, легкий запах дыма в ноздри бьет, да знай себе — забавляются ритуалами. А у меня сердце не на месте: чую что-то неладное, и все тут. Митя мне на кобуру показывает, мол дает сигнал: неплохо бы табельное оружие на всякий случай приготовить. А я, за все свои годы службы в органах, стреляла из Макарова только в тире. Ну, никак не привелось мне применять оружие. Разумеется, намек студента серьезно не восприняла. Дети и оружие — мысль далеко сумасшедшая. Тут Зира делает паузу и крутит чашку по кругу, расплескивая по ее стенкам чай. Показалось мне, что нервничает она. А может быть, просто впечатлил тот эпизод. Затихла и молчит — вспоминает, наверное, прошлое. Через вдох выдавила улыбку, и продолжила:
— Выворачиваю из-за угла и прямо на голоса двигаюсь: тут комнатушек много, и вроде рядом кажутся, а идем с Митей все куда-то вглубь. И, наконец, обернув поворот, добрались до цели. Стоим за большой трубой по разные стороны, и затаив дыхание следим. Я приподнимаю голову к отверстию в стене, боясь спугнуть юных адептов непонятного культа. Глаза мои увидели такую картину: в очень прибранном помещении сидят на полу по кругу семь мальчишек в возрасте лет двенадцати — тринадцати, а в середине массовки на отдельной подушечке, выряженный в цветные одежды — паренек постарше. Я чему удивилась так - это чистоте подвальной. Полы бетонные, словно корова языком вылизала. Красной краской начертаны круги, в каждом из которых, сидит ребенок. У стены, за спиной старшего паренька — стеллаж, забитый горой литературы, а на одной из полок толстые свечки в таком количестве, что можно подумать здесь производство парафина неподалеку. Тот, что на подушечке, бормочет тексты на латыни. Другие повторяют, делая паузы. Веки, закрытые у ребят черными повязками. Одни ноздри торчат…
И вижу по внешнему виду — это не дети беспризорники: хорошо одетые, причесанные. Одним словом, из благополучных семей. Глянула на Митю — он недоумевает, не знает что делать: вызывать по рации патрульную машину, или нет. Хоть на зрение я никогда и не жаловалась, а сейчас вдруг резко туманно стало в глазах, и на сон потянуло. Студент, напротив прижавшись всем телом к стене, тоже зевает как заведенный. Прекрасно понимаю, что дети видимо, играют: начитались мистической литературы всякой, вот и не могут найти другой достойной игры. Но также понимаю, что еще рано выходить из засады — вроде как не к чему зацепиться, и в лучшем случае, мы их только разогнать сможем по домам, и родителей предупредить, чтобы не пускали детей в такие опасные места. Мало ли что? До добра не доводят такие имитации. Чуть позже, я поняла, что ошиблась. Надо было брать ребят. И тут до меня медленно доходит, что это и есть, те самые неуловимые хулиганы, оставляющие на стенах жилых домов следы волка. Вроде ничего странного и: мало ли что на стенах домов пишет да рисует детвора. Но тут случай был откровенно дерзким, потому, что живопись хулиганов достигла апогея: они стали пачкать двери жильцов. Прочь гоню эту мысль — нет еще никаких доказательств, а все равно не по себе. Наблюдаем дальше. Очнулся от сомнамбулизма их лидер — извлек из-за пазухи фотографию какую-то, и к пламени костерка поднес. Но не жжет ее, а медленно так водит по кругу на расстоянии подпаливает, стало быть. Водит осторожно и плавно. Тут не удержался мой практикант от пыли подвальной, и чихнул. Да так громко и неожиданно, что я сама с перепугу за кобуру схватилась. Поднимаю глаза, а от массовки и след простыл.
«Будь здоров Митенька, поздравляю тебя с первым успехом» — не без доли сарказма заявляю ему. А он: «Зира Михайловна, да некуда они не денутся». И вдогонку за рассыпавшейся по щелям ребятней. Только в отличие от нас, мальчишник знал все ходы и выходы. А мы в свою очередь, остались у разбитого корыта. Возвращается Митя поникший. Лицо бурое — стыдится промашки своей. Бесшумно губами шепчет: «Они, как сквозь землю провалились. Ни тут, ни на улице нет никого. Ей Богу, все обшарил».
Делать нечего — крутимся на месте детской игры. Я просматриваю книги, а мой студент по углам что-то рыщет. Литература оказалась совсем ненужным хламом. Учебники школьные, газеты, старые журналы и ничего сверхсекретного. Знаешь, никогда ранее не испытывала ничего подобного. Чувствую себя полностью опустошенной, и осадок на душе, что детвора смогла вокруг пальца взрослых людей провести. Паренек мой взгрустнул, и сел на подушечку, дрожащими пальцами с пола поднимая фотографию. Я дернулась к нему, и повалила за собой стопку макулатуры: разлетелись журналы как бумажные журавлики по углам помещения, и веером вдруг рассыпалась пачка фотографий. Девять на двенадцать. Все черно-белые.
«Да, все это Зира Михайловна, пародия на культ. Итак, понятно, что дети из семей, которым не хватает внимания, или просто им некуда деть свою подростковую энергию. Фотографии как фотографии. Ничего особенного. Устали мы за день. Пойдемте по домам». Да, действительно назвать особенными лица вполне обычных мужчин, было бы странным. Вытянула я из пальцев Мити ту, что немного была обожженной и сложив в общую стопку с теми другими, убрала в свой накладной карман. Зира (Делает паузу и поворачивается к плите). Снимает с конфорки теплый чайник, подливает в свою чашку, и смотрит на меня, предлагая добавки.
— Нет, спасибо я больше не буду.
— А я сделаю пару глотков.
— Мда, история действительно странная, жду с нетерпением ее окончания. Увлекли вы меня. А дети, наверное, окажутся типичными чадами богатых родителей, лишенные внимания?
Она крутит снова свою чашку, любуясь бликами лампы отраженными на поверхности содержимого, и отрицательно кивает головой.
— Ничего подобного. От детей след простыл навсегда. Равно как не стали больше появляться масляные следы волчьих лап.
Ее слова прозвучали как неутешительный диагноз врача. Я как муха попалась в сети, расставленные собственным разочарованием.
— И что было дальше? Неужели вы не пытались узнать?
— Ну, ты сама подумай. Какие у меня доказательства их причастности к хулиганству? Никаких следов краски, ничего, что могло бы прямо указать, что это делали именно они. Более того, если бы можно было установить их личности хотя бы… А так … Сказка. Детская шалость и все тут. Вот вижу по глазам ее — недоговаривает что-то и испытывающе смотрит на меня. Наверное, ждет моего вопроса.
— А что с теми фотографиями? Вам удалось узнать, что за люди были на снимках?
— Мда…
Она так громко поставила чашку на блюдце, что часть содержимого, пролилась на белоснежную скатерть, оставляя буро-желтые разводы.
— Снимки я проверила в базе данных. На учете из тех лиц, никто не состоял. Ни по каким делам не проходил. Мне пришлось обратиться за помощью к ребятам из уголовного. Там тоже тишина. Все, что я смогла получить полезного — это насмешки за спиной, да выговор начальства. И все же, я добила свой поиск. Знакомая из паспортного отдела помогла. Выяснилось, что все эти пять мужчин умерли вполне своей собственной смертью. Четверо от обширного инфаркта, а один тот, что на обожженной фотографии, пребывая совсем в другом городе, попал в автокатастрофу и от полученных ожогов скончался на месте. И произошло это на следующий день после нашего рейда в подвал. Установила их личность. Добропорядочные главы семей. Двое из них, даже занимали влиятельные посты. Митя по своим каналам делал, что мог — искал среди детей наших оккультистов, только все напрасно. По школам в нерабочее время бродил. Караулил, засады в подвале устраивал с приятелями. Но там они не появились ни разу. Представляешь, за день до смерти на дверях покойников появлялись художества…
Ломала голову сутками. Вот думаю, пострелята, задали мне головоломку. Все время ощущение, что не до конца лестницы поднялась. Стою вроде как на предпоследней ступеньке, и маюсь. Вход напротив меня, а я дверь не вижу. Должно ведь что-то связывать всех этих людей? Зачем детям понадобились фотографии покойников? Где они вообще их взяли? Пошла, я копать, дальше — переворачивать все фотоателье. Но и тут неудача. Фотографы не помнили своих клиентов. И тогда стало ясно — одно: мальчишки фотографировали сами. Но, опять же — зачем? Для чего? Для кого? Конечно, на заднем плане сознания, билась в клетке сумасшедшая мысль, … особенно если учесть подпаленное фото, и смерть мужчины от ожогов. В общем, жуть. Официально никакой связи — ничего нет на руках. Нет состава преступления, нет события. Сплошная чертовщина. Коллеги мои косятся — ходят. А некоторые, едва сдерживая улыбку, поглядывают как на полоумную дуру. Но, дабы не задеть тонкие струны души, деликатно натягивают маску вежливости. И проходят мимо. С одной стороны, мне бы бросить всю эту затею к чертям, и дело с концом. А не могу забыть. Конечно, в силу отсутствия доказательной базы, мне пришлось склоняться к единственно правильному мнению — это была всего лишь игра – и никакой мистики…
— Ну, спасибо Зира Михайловна, вы поделились со мной весьма интересной историей. Кажется, я теперь тоже буду перед сном, ломать голову над этой загадкой.
-Ну, а Митя то ваш, неужели он впоследствии не мог раздобыть информацию, относительно связующей нити между этими мужчинами покойниками? Должно же ведь быть что-то общее в их биографии? Она пожала плечами, и отвела взгляд в испестренное морозными узорами окно. Разговор уже не клеился. Пора собираться домой.
На пороге, когда радушная хозяйка провожала меня - не смогла удержаться — задала еще вопрос:
— Вы ушли в отставку, именно после этого случая?
— Да, — прозвучало тихо в ответ. — И ты знаешь, я уже начинаю думать, что именно этот случай, помог мне найти свое место в жизни. Я ранее занималась только следствием, а теперь ищу во всем причину. И нисколько не жалею об уходе. Меня все вынуждали — вынуждали уйти, а я в никакую, а тут прихожу и кладу рапорт на стол начальнику… Это было неожиданно. Вот такие дела…
Так мы и расстались. Каждая думает о своем, а вместе об одно и том же…
Идем по улице вдвоем.
Я — и мое воображение. Старательно делая мазки, оно пишет для меня живописную картину. Предлагает вниманию новую версию полотна, под названием — братство волчат. Впереди еще целая ночь — боюсь, закидает оно меня шедеврами…
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
ИРЭН ШЕЛЛ: "БРАТСТВО ВОЛЧАТ?". Очерки о судьбах людей.
04.03.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|