Игорь Поночевный: Кролик Мика.
Трудно в наше суровое время быть оригинальным. Как бы ты не извернулся, какую бы часть тела читателю не подставил - всё равно нос воротит, говорит "знаем, видали!.." Тотальная болезнь эпохи постмодернизма - это тяга сравнивать, сравнивать всех и со всеми.
- Гоги, какого цвета у тебя машина?
- Ты закат видел?
- Ага.
- Вот такого, только зелёного.
Прозу Игоря Поночевного тоже можно много с чем сравнить. Можно пытаться найти авторов, на которых он был бы похож, если посмотреть на его произведения под определённым углом. Можно найти авторов, на которых он уж совершенно точно не похож, и радостно захлопать с ладоши: "вот такой, только зелёный". Но правда в том, что Игорь Поночевный, не смотря на фактическую невозможность этого, пишет всё же в первую очередь ОРИГИНАЛЬНО. Возможно, потому, что не старается ни на кого походить.
А потому не ждите от меня пространных описаний стиля автора и сюжета произведения. Их не будет, потому что их не будет никогда. И поскольку я всё же должен выполнить свой редакторский долг, и сказать хоть два слова по поводу того, о чём же всё-таки этот рассказ, я скажу просто, непретензиозно, и, на мой взгляд, единственно верно:
о безысходной любви.
Приятного вам чтения.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Дмитрий Савочкин (Диас)
|
Кролик Мика
Она ушла, и ничего не осталось, кроме нескольких вещей и фотографий: одна большая в рамке, на столе, он и она, летом, откинувшись на диване, он положил ей руку на плечо и глядит в объектив взглядом, исполненным тайного удовлетворения, победным взглядом: он – обладатель станка любви, породистой сучки, ценнейшего своего приобретения, ценнейшего. Больше у него такой не будет. Он знает это совершенно точно. За шкафом, на дне коробки – еще кучка фотографий полупорнографического характера, сделанных китайской мыльницей, все почти одинаковые – Голова, растущая из ног, смутно, смазано, скверно. Голова профессора Доэля, улыбающаяся Голова, пережевывающая детородный орган. Малоэстетические фото, темно, тоскливо, тягостно. Сдавали пленку в печать, отводя взор, и получали фотографии, густо краснея. Он любил ее фотографировать. Спустя полгода он нашел их на англоязычном порнографическом сайте. Периодически заходит, смотрит. Приятно сознавать себя частичкой чего-то великого…
Кроме фотографий остался резиновый член, который он решительно отказался вернуть, решительно. Как память о ней. Большой, гофрированный, вызывающий зависть своими размерами, член, который он отказался ей вернуть принципиально. Пусть помучается.. Так ей и надо. Кроме этого, остался большой белый плюшевый кролик, меховая игрушка, кролик по имени Мика. Это была ее любимая игрушка. Кролик, с которым она спала, если его вдруг не было дома, пушистый комочек величиной с дыню, с розовой ленточкой на шее, карими глазами и длинными ушками, которые постоянно дергаются. Это – все. Кроме этого не осталось ничего. И вот он ходит из угла в угол по комнате, не зная, что делать, и что предпринимать. Она ушла, и это – навсегда. Это – навсегда… Может быть, снова поплакать? Дать выход чувствам? Он подошел к окну и открыл форточку, затем закрыл. Открыл снова. Эх, плюнуть бы кому-нибудь на голову – пусть и им будет плохо…
На душе было муторно. Помимо прочего, ему постоянно хотелось. И вот она позвонила. Он сидел на кухне – на столе осталась полупустая бутылка портвейна. Она хочет забрать игрушку. Приедет вечером. Про член не говорит, а вот про Мику вспомнила. Он положил трубку. Ему отдавать не хочется, жалко. Он держит кролика на руках, переворачивает, вот здесь где-то на игрушке шов – от пупка и до копчика – она дала его на растерзание, когда ему понадобилось перевезти стакан анаши, из пункта А в пункт В. Распорол, упаковал, вложил, размял, придавил, и аккуратно заштопал. Потом – распорол, распаковал, выложил, разровнял, отдал, и снова аккуратно зашил. Шито белыми нитками. Часы пробили одиннадцать. Он был уже пьян. Когда допил бутылку, решил сделать гадость, ведь на душе было муторно, да и помимо прочего, ему всегда постоянно хотелось.
Распорол на игрушке шов сильными пальцами, сделав небольшую дырку. Распустил ремень. Снял штаны. Вставил. Вошло легко. Ощущение было необыкновенное – сухо, мягко, пушисто. Мика постанывал, смешно дергая ушками. Он перевернул кролика лицом кверху, но, устыдившись карих глаз его, вернул в прежнее положение. Он смотрел на Микины ушки, и чувство необычайной жалости внезапно пронзило все существо его. Господи, как же он беззащитен, как беспомощен и безропотен он, милый, сладкий его Мика! Как трогателен он, в этой своей позе, в этом бесславном и нелепом своем положении. Розовая пошлая ленточка на шее, томный поворот головы… И вдруг воспоминания нахлынули на него горячей волной. Он двигался, думая о том, как она спала, обняв Мику обеими руками, уткнувшись в его смешную мордочку, и рассыпав по подушке и плюшевым ушам русые волосы. Пускала на пушистую мосечку слюни. Сладкая сонечка. Сучечка. Сука.
- За нее. За ее сны на моей кровати. За мои радости и печали. За мои слезы. За напрасно выброшенные полгода. За безвозвратно потраченные полторы тыщи. За шубки и жакеты, серьги и браслеты… За нашу Советскую Родину!
Кроличий хвостик пупочкой приятно щекотал чресла. Он приближался к финишу. Когда пришло время, он выдернул его из дырки и перевернул игрушку, подставляя Микину рожицу. Кролик жмурился, чтобы сперма не попала в глаза, и трогательно улыбался.
- Вот тебе, получай, На! На.
Водя по морде, чувствовал свое превосходство. Кончил, довольный. Расплескал от уха до уха. Устало сел на диван. Вот и победили.
Лег, положил его рядом. Обнял славного пушистика. Чмокнул в нос. Ну, что, милый, как ты? Спи-спи. Сладенький мой, никому тебя не отдам. И снова пришло это чувство, удивительное чувство ответственности за того, кого приручил. Ведь мы все в ответе за того, кого приручили… Его клонило в сон, и он уже почти уснул, когда позвонили в дверь, двумя требовательными короткими звонками. Это было уже неважно, несущественно, ведь все закончилось, все прошло, он знал, что скажет ей. Не придется объяснять свой категорический отказ. На порог не пустил, да она и сама не входила. Высказался в том духе, что, мол, не отдам, потому что – любим мы друг друга. Она широко распахнула глаза, сказала «дурак!», покрутила пальцем у виска и с силой хлопнула дверью.
Copyright © Поночевный Игорь. Первое апреля две тысячи третьего года.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Игорь Поночевный: Кролик Мика. Рассказ.
31.08.03 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|