Роман Янушевский: Поезд на Хайфу.
Первое и последнее слово, произнесенное лирическим героем и обращенное к девушке из другого мира : «Бай». Прощанием заканчивается рассказ Романа Янушевского о случайной встрече. Собственно весь текст – это размышления героя о происходящем вокруг (что вижу, то пою:)) Лирика, что тут скажешь? И даже шероховатые фразы не отталкивают. Здесь все просто, как в жизни. И все случайно.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анна Болкисева
|
Поезд на Хайфу
Весь увешанный сумками и автоматом, я c грохотом ворвался на вокзал и тотчас же подскочил к билетному аппарату, чтобы не тратить время и нервы на очереди у касс. Чиркнул по специальному пазу пластиком военного билета, потом еще раз, пока на панели не замигала зеленая лампочка, и внизу не вывалился свежий билет, а затем, схватив его и продравшись через трехрогие машины-контролеры, неудержимой лавиной ринулся на перрон. До отхода поезда на Хайфу оставалось две минуты? Одна минута?
Сразу же с моста увидел его подкрадывающуюся блеклую крышу и змеиный хвост. Перелетая через ступеньки, скатился вниз - ну теперь точно не опоздаю - и уже с бега переходя на шаг, пошел за поездом, то окидывая взглядом его благородные ярко-красные стены и широченные затемненные окна и восхищаясь ими, то поглядывая на будущих пассажиров, выискивая место, где бы их было поменьше. Вообще-то нет большой разницы. Чем меня поражают израильские поезда, так это тем, что сколько бы народу не стояло на перроне, сидеть будут все, еще и места свободные останутся. Но, на всякий случай не веря самому себе, я юркнул внутрь одним из первых, чуть не сбив своим автоматом другого солдата, тоже, видимо, возвращающегося на базу после выходных, и опередив высокого бледного мужчину с чемоданчиком.
В вагоне я плюхнулся на свободное место напротив какой-то девушки, вытащил из рюкзака диск-плеер, включил диск Даны Бергер - обожаю засыпать под нее в транспорте - и, закрыв глаза и откинувшись на высокую спинку красно-пестрого сидения, с разбегу окунулся в трясину дремы, зависнув там на ближайшую вечность. Все действия заняли несколько секунд. Отключился я быстро - в армии научился.
К поверхности своего дремотного болота я всплыл, услышав сквозь мягкую мелодию песни жалобный писк *пелефона, значит, батарейка разряжается. Пошарив рукой в кармане гимнастерки и выудив оттуда аппарат, я открыл один глаз, чтобы отключить его. Возвращаться в этот мир ой как не хотелось, но пришлось. Что это? Батарея в порядке, значит, мяукал не мой пелефон. Протрезвев ото сна, я взглянул на девушку напротив и поймал в ответ ее виноватый взгляд, она показала искреннюю гримаску сожаления. За окном была уже Биньямина, то есть засыпать не стоило, а то так и Хайфу проспать недолго. Уехал бы куда-нибудь совсем на север, в какую-нибудь Нахарию, потом пилил бы обратно. А что за девушка-то? Неее, полненькая, совсем не в моем вкусе, к тому же восточная, с ними сложно. Хотя брови у нее очень красивые, мои любимые - такой резкий изгиб меня всегда приводил в восторг, у русских подобного не встретишь - чаечка, падающая спиной в море. Я почти падаю в обморок при виде таких шикарных бровей. Эээх!
По проходу между сидениями брел унылый продавец в фартуке непонятного цвета, кативший двухэтажную тележку со всякими кока-колами и бурекасами - во рту тающими слойками с картофельной начинкой.
- Прохладные напитки, бурекасы, - блеял он, лелея надежду, что кто-нибудь избавит его от такого скучного занятия и скупит все барахло сразу. На лице молодого человека отражалась явная борьба с собой и смертельная тоска - было видно, как ему опостылела эта ленивотекущая торговля, казалось, сейчас его можно даже уговорить отдать весь товар бесплатно. Вот девушка в форме, какая бывает только у летчиков и зенитчиков, ну и моряков тоже, такого темно-белого цвета, а не защитного, как у меня, сжалилась над неудачливым продавцом, перекивнулась со своим парнем, обладателем модной прически с взвихренными с помощью геля колючками, и купила два апельсиновых сока. Глядя на них, я вытащил свою бутылочку с минералкой и сделал пару глотков. Девушка напротив меня усиленно заковырялась в своей сумочке. Нет, слишком полненькая. Не мое.
Бергер замолчала, пропев свою последнюю песню на этом альбоме, и я поменял ее диск на какой-то израильский сборник лирической музыки.
Я посмотрел в окно, и увидел там чудо - полная луна висела над горным Кармелем, прямо над его верхушкой, а вниз свисали цепочки и браслеты фонарей - дороги из Зихрон-Яакова. И все это вместе было неразрывно связано - лунный глаз, темное пятно горы, ожерелья огней, опоясывающие ее, красивая мелодия и не менее прекрасные слова к ним, девушка напротив. Ну и пусть она полненькая! Пускай *сефардка и зовут ее Ципи! Как же мне хорошо! Я посмотрел на Ципи или как там ее зовут, видит ли она эту красоту, тотчас же поймал ее взгляд и вернул свой в заоконную темень. Она поняла меня и тоже принялась рассматривать Кармель и луну, в ушах ее торчали маленькие наушники. Я тайком стал подглядывать за ней. И чуть только что-то в ней менялось, я сбегал в окно на противоположной стороне, скоро там уже должно начаться море, не видное сейчас в темноте.
Ципи приняла мою игру, зардевшись. Так мы и ехали, делая вид, что абсолютно не интересуемся друг другом, но при любой возможности, по очереди, пожирали друг друга глазами. Какие у нее брови, ой, я не выдержу! Познакомиться, что ли? А ведь она сефардка, у нее мама, небось, усатая и каркает вместо того, чтобы разговаривать, да и сама она, наверное, умеет только громко кричать, как на рынке. Но что за чудо-брови... Сейчас познакомлюсь. Что спросить у нее, о чем можно говорить с ней, мы из абсолютно разных миров.
И вот этот столик посередине между нами тоже отбрасывает нас в разные стороны. Ее половинка поднимается, чтобы легко можно было подняться с сидения и выйти на своей остановке, и моя тоже. Но это мертвая пограничная зона, по нашей молчаливой договоренности мы оба ее не пересекаем, и даже не касаемся ее. Нейтральная территория. Столик-стена.
Она отвлекается от окна, я, спохватившись, начинаю с умным видом изучать тетеньку, сидящую где-то позади нее. Ципи, уловив направление моего взгляда, оборачивается. Я улыбаюсь, что мне удалось перехитрить ее, и пользуюсь мгновением, чтобы еще раз хлебнуть ее бровей и растопить что-то внутри себя. И глаза у нее ничего, совсем не глупые. Интересно, она тоже говорит гортанно, гласные звуки утопают в горле, как у многих выходцев из восточных стран типа Ирака, Ирана и Марокко? Ааааин. Ааааин. Нас так в *ульпане учила правильно произносить эту ивритскую букву моя учительница Варда Гефен, добрая светловолосая женщина, живущая в Пардес-Хане. Ааааин. Широко открываю рот (ну не самом деле, конечно, а только представляю, что открываю). Ааааин. Смешно. Но у меня все равно получается непохоже. В обычной повседневной речи это не явно, но когда поговоришь с сефардами и услышишь их точенно произносимые горлом звуки, каждый, как произведение искусства, сразу тускнеешь. Не, у меня по-другому. Ведь нужно говорить не аин, а ааааин.
Ципи разглядывает меня и видно, что ждет, когда я заговорю первым. Я сижу, отвернувшись к Кармелю. Ну что ей сказать? О чем спросить? Ну не банальные же фразы типа «сколько времени» и «как дела». Мы абсолютно разные люди. Ой, а вот эта песня мне очень нравится, она о любви, такая мелодичная и проникновенная. Ну зачем ты играешь именно сейчас, когда я умираю, хочу познакомиться с Ципи, Сарит или как там ее. Не рви мне сердце на части, песня...
Ципи надеется, взывает взглядом, который я улавливаю краем глаза. А я. Я ничего не делаю. Я смотрю на море и все равно не вижу его, только темноту. Я кладу руки на столик между нами, пересекая границу. Она обращает на это внимание и невидимо благосклонно кивает.
Очередная остановка. Хоф ХаКармель. Строго говоря, это уже Хайфа. До главного вокзала еще минут пять. Мимо нас спешит мальчик, умудряясь держать одновременно большую кожаную сумку и рыжего котенка, поглаживая его шерстку. Раздается женский голос: «Дитя, ты забыл свой телефон». Мальчик останавливается на пару мгновений, колеблется, а потом кричит назад: «Я сейчас вернусь». Глупыш. Мальчуган бегом возвращается за пелефоном, оставив свою сумку в тамбуре. Я улыбаюсь, отворачиваюсь к ночи за окном. Ципи делает то же самое.
Кровь стучит в висках, рука, та, что под столом, сжимается в кулак. Этого никто не видит и не должен увидеть. Песня. Луна. Точно! Где ты? Луна, мой союзник, куда же ты подевалась? Неужто, Кармель своей широкой тенью закрыл тебя всю? Ау? Снаружи - россыпи огней, их все больше, становится светлее от их щедрого потока, и видны какие-то большие ангары и высокие здания. Хайфа.
Сейчас мне нужно выходить. Я начинаю трепать пальцем свой автомат, дремлющий на моем колене, как будто бы желая разбудить его. Наконец, смотрю Ципи прямо в глаза, она отвечает мне. Набрав полные легкие воздуха, я произношу вслух первое между нами слово.
«Бай!»
Улыбаюсь и выскальзываю из-за столика, на ходу накидывая на плечо рюкзак. Она растерянно смотрит мне вслед.
Мы слишком разные, чтобы у нас было что-то большее.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Роман Янушевский: Поезд на Хайфу. Рассказ.
30.10.03 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|