Алексей Самойлов: Сказка о ЦДЛ (заметки Неизвестного Читателя - 2).
Вторая часть похождений Неизвестного Читателя в интерпретации Алексея Самойлова, описывающая ежегодную встречу сетевых литераторов в Центральном Дома Литератора в Москве. "Точка Зрения" на это мероприяии практически никак не была представлена - Катя Кислова появилась лишь в эпизодах, Артём Мочалов не приехал вовсе, а я разывался между желанием отпраздновать своё 25-летие, происшедшее накануне и приглашением на свадьбу старой институтской подруги. Что в итоге получилось - смотрите у Алексея.
Редактор отдела критики и публицистики,
Алексей Караковский
|
Сказка о ЦДЛ (заметки Неизвестного Читателя - 2)
ПРИСКАЗКА
Лёха Самойлов долго и тщетно не советовал мне совать свой знаменитый нос в ЦДЛ. Наша с ним бессмысленная беседа проходила примерно так:
– Тебе что, мало было Липок?
– У меня свобода выбора, – отвечал я.
– Тебе что, мало скандалов между твоими клонами в ОВ?
– У меня свобода выбора, – повторял я.
– Ты что, попрёшься в ЦДЛ вместо того, чтобы пойти со мной в ИНОВ на выставку?
– А кто не пригласил меня на день рождения Анюты Н.? – опрокинул я решающий аргумент.
Лёха звонко рассмеялся. Конечно, ни его, ни тем более её вины в этом не было. Но он понял меня, завершив беседу:
– Ну, тогда как знаешь. Встретишь Анюту – передавай привет!
К слову, Лёха был далеко не единственным, кто филигранно отговаривал меня от посещения ЦДЛ. Видимо, они не простили себе того, что я учудил в Липках.
ЗАВЯЗКА
Посему я начал своё паломничество с умиротворённой душой, и по мере приближения к эпицентру предстоящих событий мои ладони совсем не потели, сердце никуда не выпрыгивало, а ноги не наливались свинцовой ватой. Странно, но без почётного эскорта в виде Самойлова и компании чувствовал я себя куда как спокойнее.
На царском крыльце уже скопилось некоторое количество талантливых поэтов. Многие шифровались, боясь быть съеденными заживо нажитыми в сети недругами, но в мои сегодняшние планы это не входило. И поэтому бейджик с именем и фамилией болтался на кармане моей блузки ещё со вчерашнего вечера.
Забегая вперёд, скажу, что и на этот раз трюк удался. Ни один поэт-журналист-редактор НИ РАЗУ за время мероприятия не рассмотрел моё лицо. Почему? Может, все чувствовали свою вину передо мной? Может, они чувствовали отсутствие таковой? Может, смущала надпись на бейджике? Да нет, что вы! Это я себе льщу!
Прозрачный ларчик вовсе и не закрывался: просто все напились ещё до того, как начался якобы бесплатный разлив водки.
Я пристроился на крыльце и достал сигареты с ментолом. Рядом суетилась коротко стриженая незнакомка. Её синусоидальный взгляд случайно прошёлся по моей роскошной груди.
– Ничего себе! Это правда? – обратилась она ко мне, разволновавшись до предела.
– Нет, конечно, – успокоил я её, – а Вы что, выступать собираетесь?
– Да Вы что, с ума сошли? – успокоила она меня.
Я закурил. Тут же подошёл ещё один поэт, и тоже в очках – стрельнуть сигарету. Конечно, это был Лёха Караковский.
– А Самойлов где? – спрашивает.
– Пьёт с клоном Филолога в Питере, – отвечаю.
Караковский хлопает себя по лбу, оборачивается на окружающих его прозревших соратников и отступает. Тут я вспомнил, что у него накануне был отличный повод родиться.
– Лёш, – говорю, – постой. Не могу пройти мимо тебя, не выразив своего буйного умиления по поводу столь многозначительной даты, начертанной Высшими силами на скрижалях твоего отточенного лица!
– Не выражай! – улыбчиво оттаял Караковский, выливая пиво на асфальт.
В это время появились закоренелые мастодонты поэзии, и, пытаясь протиснутся в узкие врата Дворца, застряли. На помощь пришёл оригинал с тремя бейджиками на спине. Чувствуя, что он не справляется, я аккуратно пихаю его в спину и шепчу:
– Давайте ещё подналяжем!
– Давайте! Только осторожно, не подавите начинающих!
– Ничего, им полезно, – говорю, – потом гордиться будут! «Меня пропихнул Сам Такой-то!» Представляете?
В центре живородящего клубка пронзительно взвизгнула какая-то девушка и родила шедевр. Кто-то, надрывая промытые коньяком связки, начал декламировать свои стихи. Кто-то удачно прихватил кого-то за что-то, и случилась любовь.
– Вам весело? – спрашиваю.
– А Вам? Кстати, мы не познакомились. Я Дмитрий.
Я назвался настоящим именем. Дмитрий покосился на мой ярлык:
– Ах, вот оно что…
Наконец, пробка рассосалась, и мы уставшей, но довольной толпой бродячих депрессий влетели в инкрустированный черновиками холл.
У раскладных столов, за которыми несчастные девушки продавали счастливые книги, разгорался небывалый ажиотаж. Образовалось несколько пышущих жаром очередей, сумбурные люди записывали номерки на запястьях, мирно спорили, чисто ругались и тихо кричали.
– Одна книга в одни руки! – умолял последний.
– За мной больше не занимать! – издевался первый.
– Володя, отксерь мне, если достанется! – вопили в середине.
– Наташа, лови деньги! – пользовались остальные наработанными связями.
Книжки, изданные малыми тиражами, сметались со столов ураганом жаждущих творчества поэтов. Кто-то с изжёванной и помятой книгой над головой продирался сквозь толпу. Кто-то с тоненькой брошюрой в зубах едва сдерживался, чтобы не выплюнуть добытое сокровище. Кто-то лил в углу черепашьи слёзы над разодранным в клочья альманахом сетевой поэзии.
Я не удивился увиденному – ещё бы, такой эксклюзивный товар и такая редкая возможность купить! Искушение ею воспользоваться было велико, но я пожалел свои ногти и туфли. К тому же, на остатки от своего гонорара (это уже не секрет, а если секрет, то ха-ха-ха) я вчера накупил себе бульварных романов (с конкурентами надо дружить, чтобы казаться снисходительно добрым).
Тут, как всегда, кто-то дружески хлопнул меня по плечу:
– Привет!
Это оказалась очаровательная девочка-поэтусик, входящая в когорту тех, кого знаю я, и кто при этом не знает меня. Эту когорту я необъяснимо ласково называю «Летящие Сардельки».
– А где… – хотела спросить она, но я уже ответил:
– Пьёт с клоном Железного века в Кёнигсберге.
Девочка как-то сразу осунулась, а я прошёл в кондиционированный зал, где уже начали мёрзнуть под торжественную церемонию награждения победителей конкурса имени членов жюри. Честно говоря, не люблю предложения с семью существительными подряд.
Но мне было воистину смешно, ибо я заранее знал, что меня наградят увесистой энциклопедией, только никто об этом не догадается. Могу пояснить (хотя яснее некуда). Понимаете, такая штука: имя, которое стоит под написанным стихотворением-рассказом-трёхтомником, не является гарантией того, что сущность, называющая этим именем себя, создала данное стихотворение-рассказ-трёхтомник.
Поэтому после объявления каждого победителя я заливался отрывистым гнусным смехом. При этом я прекрасно осознавал, что веду себя некультурно, мешаю людям вслушиваться в мысли ведущих и дискредитирую членов жюри. Но поскольку я это осознавал, то моя спонтанная реакция на происходящее шла из глубин доброй и отзывчивой души.
Правда, мне этот якобы бесплатный цирк быстро наскучил. Рядом со мной сидела девушка-Молния с корзиной батончиков, и я обратился к ней с вопросом:
– Помнишь?
Она улыбнулась и обратилась ко мне с ответом:
– Настоящее не забывается!
Я радушно угостил её шоколадными пифлюшками, а она меня – цветастыми батончиками. На недоумение, читающееся в её глазах, я утвердительно замотал головой:
– Не волнуйся, он пьёт… ой, нет… тебе надо сказать что-то другое.
Пришлось лезть в Лёшину шпаргалку. Моя соконфетница загрустила, и тут на сцену за вручением ценного приза поднялся мой любимый и наиболее известный на Стихире клон. Я не выдержал и зааплодировал, а Молниеносная спросила:
– Ты её знаешь?
– Это мой клон, – говорю.
Конечно, мне не поверили. Я сделал вид, что обиделся, и гарцующей пулей выскочил из зала. Навстречу шла Лаэрта. Её я запомнил по выступлению в «Забродившей Собаке». Ради привкуса соли я подошёл поближе, демонстрируя себя во всей своей напускной красе.
– Ой! – вспрыснула руками Лаэрта, – ой, ой, ой!
Она была единственной, кто бы мог узнать меня. Но не узнала. Однако, наш с Анютой Н. (эх, проболтался…) стратегический план едва не накрылся благодаря моей неиссякаемой самоуверенности.
Меня заинтересовал стол, за которым сидел графоман с ноутбуком и показывал всем желающим фотографии с презентующегося диска. Подпрыгнув выше головы, я метнул свой взор в экран и узрел там себя. Подпись под фоткой гласила: «Сами знаете кто».
Поправив очки и подтянув поясок, я удовлетворённо засвистел «Марсельезу». Похоже, в меня до сих пор никто не верит, но каждый при этом надеется, что я существую.
Я поднялся на второй этаж, и ко мне тут же подлетел яростный чёрный поэт, тоже в очках, с вяленой Музой в левой руке и шпротиной - в правой:
– Иди, выпей с нами!
– Не приставай к нему! – покусился на мою нескромную персону невесть откуда взявшийся усато-бородатый кавалер.
– Тебе привет от Филолога, – возникла передо мной ещё одна из Летящих Сарделек.
– Я с тобой пить не буду, – указал я на вяленую Музу, – с тобой я потом поговорю, – указал я на усатого, – а привет ты передала не по адресу, – разочаровал я Сардельку.
На меня что-то нашло. Конечно, я прекрасно понимал страстное стремление многих ушлых провокаторов докопаться до истины, но объяснять, что под моей маской её нет, слишком долго. Посему я немножко разозлился и увесистым бум-бумом посбивал спесь с окружающих.
Они с удовольствием отплатили мне той же фальшивой монетой. За овальным угловатым столом расположилась ещё одна влюбчивая когорта поэтов. Все они пили газировку и давно причислили меня к лику святых. За соседним полукруглым столом пили палёный портвейн те, кто проклинал меня даже во сне. Я прошёл мимо тех и других – хоть бы один человеко-поэт сказал что-нибудь хорошее или дурное!
Их мудрое молчание я воспринял как комплимент. Но пора было приобщиться, наконец, к настоящей поэзии, чего мне так и не удалось сделать в Липках.
У дверей Дворца опять образовалась литературно-поэтическая пробка – дипломанты и лауреаты пытались вынести из помещения упитанных мохнатых слонов. Я подмигнул Дмитрию, который помогал слонам пролезть сквозь игольное ушко, и прошёл в зал, где собирались читать стихи.
Все сидячие, стоячие, лежачие и висячие места уже были заняты. Народ неистово шуршал тетрадками, повторял с закрытыми глазами заученное накануне, баловался косячками, стряхивая в ладошку. Слушатели томительно ожидали – кто пережёвывал свои знания, кто мечтал о несбыточном, кто вспоминал совершённые ошибки. Некоторые умудрялись совмещать всё это, и только один Антонио Каппучини занимался при этом делом.
Стихи ниагарно лились из дырявых динамиков и гремели на весь Дворец. Но слышно всё равно ничего не было, ибо робкий трепет талантов заглушался ревностным рёвом посредственностей.
Зеркальный ведущий, напомаженный с ног до головы, произнёс моё имя. Я рефлексивно вздрогнул, едва не проглотив очки, затем густо покраснел и быстро ретировался. Чего-чего, а позорить самого себя я им не позволю.
Навстречу снова плыла Лаэрта. Я прошмыгнул аки гарный заяц у неё под крылышком и решил выйти на свежий воздух перекурить.
Тут тусовались все, кто ещё недоперепил, но уже не мог воспринимать происходящее адекватно. К ним примкнули амбивалентные лапупиты, ворчливые депрессивные москвитёры и пронзительно-вкусные дудуны. На меня сразу же, даже не предложив пива, начали вешаться: с одной стороны повесились влюблённые в меня поэты, а с другой – влюблённые в них поэтессы.
– Поехали с нами в Пироги! – искушали первые.
– Поехали с ними в Пироги! – поддакивали вторые.
Я быстро нашёл взглядом ту, которой можно было плакануться в пушистые плечики:
– Аннет, а ты-то что тут делаешь среди такой разношёрстной лапидарной публики?
– Да вот, ищу, – уклончиво ответила Речка, – а ты?
– А я пришёл стихи послушать, – начал я издалека.
– Ну и как? Послушал?
– Нет. Ничего не слышно, – исповедался я.
– Может, пойдём тогда отсюда? А, Вадим?
Если бы рядом стояло огромное чеширское кресло, я бы туда с удовольствием плюхнулся.
– А как же Пироги? – висящий на мне Пришелец с Луны больно щекотался.
Ни то, ни другое, даже с учётом того, что Самойлов проболтался (а значит, и Анюта Н.) не лезло ни в какую бутылку. Я ласково скинул Пришельца, чмокнул Аннет в ланиту и щелканул окурком в урну, но попал в редактора.
В приятном, но простодушном холле мимо меня опять не смогли пройти. Один из Летящих Сарделек дёрнул моё тело за шею, слегка помяв причёску, которая ещё вчера вечером сводила всех с ума благодаря французским папильоткам.
– Извините, пожалуйста, что я к Вам обращаюсь…
Я читал его стихи. И даже диктовал рецы. Вопрос – как он меня вычислил?
– …Вы случайно не номинатор?
– Случайно? – роняю я.
– То есть всё-таки номинатор?
– А может быть, я Тень Серого Кардинала? – ехидничаю.
– Я читал Ваши обзоры и Ваши критические статьи, – Сардельку понесло, – и Вы знаете, в них что-то есть. Как Вы думаете?
– Если хотите знать правду… – осмеливаюсь.
– Я её и так знаю, – переплёвывает меня Сарделька, – я номинатор. Более того, я знаю, как им стать, и я могу замолвить за Вас пару верлибров кому надо.
Я снял непривычные очки, тряхнул вьющимися волосами и внимательно изучил надпись на его бейджике.
– Александр, – говорю, – Вас ввели в заблуждение относительно моей персоны.
То, что это сделал я сам, не добавляю, ибо добавляет он, сдвигая домиком густые брови:
– Послушайте, шифроваться вы не умеете. Поучитесь у меня, в крайнем случае, у Авина.
– Авина нет, – роняю.
– Вас тоже нет, – поднимает.
Я чувствую, что зверею. Однако, мне первый раз попадается такой достойный оппонент. Придётся выкладывать главный козырь.
– Сколько, по-вашему, реальных людей на Стихире?
Александр на секунду задумался и выпалил:
– Сейчас регистрируется 12764-й.
– Нет. Не угадали. Вы оптимист, сударь.
Отвесив ему грациозный поклон, я покидаю поле боя далеко не на своём щите. Краем глаза замечаю, как Александр подхватывает его и идёт докапываться до яростного чёрного поэта.
Вы удивлены?
То ли ещё будет…
Я в третий раз пристально и вежливо рассмотрел присутствующих в холле. Кто-то по-прежнему тискал кого-то, кто-то плакал над полученной вчера рецензией, его утешал тот, кто, нацепив маску, эту рецензию написал. В повальном шуме и гвалте наворачивала круги крылатая и обнажённая Тайна – давно разгаданная, но, к счастью, неправильно.
Всё гораздо проще.
Я заметил ещё одного знакомого писателя, философа и востоковеда, который тоже меня заметил, провёл дедуктивный рефрейминг и заякорил мою невербальную метаструктуру убеждений. Увидев мой ярлык, он понимающе кивнул:
– Мои методы.
– Конечно, а чьи же ещё?
Ему будет приятно так думать. Поэтому я добавил:
– Лучший способ рассказать правду – это официально от неё откреститься.
И тут я увидел Филолога. Это означало только одно – провал.
РАЗВЯЗКА
– Серёж, прикрой меня! Похоже, пора брать рога в руки, а руки в ноги!
Профессиональным, отрепетированным перед зеркалом движением, я сорвал бейджик, а в следующую секунду уже вонзался в первую попавшуюся полуоткрытую дверь. Это оказалась роковая дверь в тот самый зал, где разнокалиберные поэты читали свои (?) стихи.
На сцене, рядом с микрофоном, стоял поэт-патрон из мелкашки и всячески пытался обратить внимание шушукающихся слушателей на кого-нибудь ещё. Стихи никак не лезли из его вспотевшей души, его тело сковывал запущенный комплекс неполноценности, а от множества устремлённых на него заплаканных глаз звенело в ушах. Я не успел ему посочувствовать, ибо он мастерски переключил внимание зала на меня:
– Меня зовут Гарри Тумблер. А ты кто такой?
Ничего не оставалось, как вскарабкаться на сцену и подойти к шипящему микрофону. Вдохнув для храбрости побольше воздуха, я сымпровизировал:
– В холле продаётся самиздатовская книга «Кто есть кто на Стихире», тираж только 100 экземпляров. Полный список поэтов и их клонов. Автор раздаёт автографы…
Зал мгновенно слизнуло. Я провёл рукавом протёртой до дыр блузки по лбу. Давненько я не ощущал себя на пике вдохновения!
Я думал, что остался один, и хотел надеть оброненную маску редактора, но от нехватки навыков сталкинга переоценил свои способности. Ибо он неспешно вошёл, держа обе руки за спиной. Что он прятал от меня? Неужели…
Времени на киношную волынку не оставалось. Поэтому мы синхронно достали наши ярлыки и показали друг другу. Я шёл ва-банк, а он шёл по Пути Игры. Мне ещё было что терять, ему – тем более. Я его уважал, он меня сторонился. Мы долго шли к взаимопониманию, но даже и не думали, что судьба-майя предоставит уникальный шанс выяснить наши сомнительные отношения здесь и сейчас…
ЭПИЛОГ
Туманная столица погружалась в беспокойный сон. Сырная луна вынырнула из небесного моря шаловливой килькой и нахохлилась. Она стала единственной свидетельницей этой неслучайной встречи.
Анюта Н. ждала меня в условленном месте – у пятого слева столба, если считать справа от вывески, когда идёшь от парапета через анфиладу под арку. На этот раз настала моя очередь спрашивать:
– Ну, как?
– Все клюнули, – радостно ответила она, – даже те, кто меня знает и думает, что я уехала.
– А всё благодаря нашему превосходному маскараду, – возвращаю очки и бейджик с её именем, – только зачем ты ему дала такой же? Не доверяешь мне?
– Какой же ты дурачок! – ласково улыбнулась она.
Затем надела очки и добавила:
– Слушай, Вадим, а Самойлов приходил?
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Алексей Самойлов: Сказка о ЦДЛ (заметки Неизвестного Читателя - 2). Репортаж.
08.11.03 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|