Анатолий Комиссаренко: КРЫСИНЫЙ МИР. Глава 1. Среди людей..
После чтения этой повести даже самые отъявленные крысоненавистники («ратофобы»?) будут относиться к сим тварям несколько иначе, с уважением, что ли, и уж, во всяком случае, с бОльшим интересом. Автор много и подробно пишет о зоопсихологии этих грызунов, их способностях и привычках, но повесть интересна не только этим. Перед нами триллер, детектив и остросюжетная научно-фантастическая повесть одновременно. Какие-то страницы заставят нас вспомнить сказки Андерсена и произведения Булгакова, основной сюжетный ход напомнит о повести А. Беляева «Хойти-Тойти»… Но многое (для меня, по крайней мере) воспринимается совершенно по-новому. Тихая война странного «научного сотрудника» Эдика с подопытным животным, нешуточная битва алчного гаишника Михалыча с гигантской крысой в собственном доме, трогательная привязанность алкашки-уборщицы Нюрки к серой твари – всё это читается увлекательно и свежо. Перед нами довольно редкое для сетевой прозы сочинение, где есть захватывающий сюжет. Автор на каждой странице повести проводит параллель между миром крыс и миром людей, и тут уж читателю решать, в чью пользу это сравнение и чем люди напоминают крыс, а те – людей…
Должен предупредить, что перед нами лишь первая «глава» повести, которую я, например, называл бы просто первой частью большого романа. Продолжение будет опубликовано на сайте Точка Зрения в скором будущем.
И ещё: детям, наверно, это читать всё-таки не следует.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|
КРЫСИНЫЙ МИР. Глава 1. Среди людей.
Глава первая. СРЕДИ ЛЮДЕЙ.
=1=
- Привет, коллеги!
Владимир Петрович, заведующий биотехнологической лаборатории, молодой по научным меркам профессор – всего сорока двух лет от роду – стремительно вошёл в помещение.
Утром коллеги сидели молчаливые, тормознутые в делах вчерашних, не освободившиеся от проблем домашних, нехотя занимались кто чем. И, как обычно, энергичный заведующий встряхивал умы и настраивал тела коллег на рабочую волну дня сегодняшнего. Ибо дела гениальные, шутил Владимир Петрович, творятся с утра!
- Изголодавшийся по трудовым свершениям благовоспитанный коллектив… - Гаврилыч, самый старый, пятидесяти двух лет, и самый опытный сотрудник лаборатории, известный своей страстью к анекдотам, не сдержался и зевнул на половине фразы, - тоже желает нашему мудрому руководству доброго здоровья и славных подвигов на фронтах науки, - со вздохом натужено закончил приветственную шутку Гаврилыч.
Гаврилыча в коллективе единодушно признавали неофициальным замом Владимира Петровича, и держал себя он с заведующим на дружеской ноге.
Следом вяло поздоровались остальные сотрудники.
- Слышали? Ещё одного пацана зарезали! Вечером домой возвращался от друга. Зашел в подъезд, а там на него бросился незнакомый парень. Ударил ножом в грудь и тут же скрылся, - сообщил Владимир Петрович, остановившись у двери. Лицо его стало таким растерянным, словно порезали кого-то из его родственников.
- Пятый или шестой уже? Ужас! Маньяк же в городе!
- Конечно маньяк! Психопат! Нападает только на детей. Явно не грабитель. Ну возьмёт он с них денег… Сколько можно взять у подростка денег?
- Подростки нынче разные. У иных денег больше, чем у меня.
Сотрудники лаборатории очнулись от дрёмы и втянулись в обсуждение событий, наводивших ужас на жителей города в последние два месяца.
- Так ведь другой раз вообще ничего не берёт! Режет и убегает!
- Да, и одна особенность – все пацаны аккуратные, симпатичные, каких ставят в пример одноклассникам.
- А вообще, пресса и телевидение делают сыщикам медвежью услугу, - решительно махнув рукой, проговорил Владимир Петрович. – Нет, то, что газеты призывают жителей к бдительности – это хорошо. Но газеты и телевидение рассказывают преступнику чуть ли не планы милиции по его поимке! И если преступник не окончательный дебил, теперь он должен утихнуть на какое-то время. Как говорят бандиты, лечь на дно! Слишком много шума поднялось вокруг него!
Владимир Петрович окинул возмущённым взглядом лабораторию.
Собственно, лабораторией все называли лабораторный зал, половину которого занимали два длинных стола, разделённые перегородкой. Пластик перегородки был облеплен графиками, таблицами, схемами, расписаниями, записками и шпаргалками, нужными сотрудникам во время работы и после неё. На полках вдоль перегородки стояли круглые и стаканообразные, низкие и высокие посудины, прямое, изогнутое и всяко-разное лабораторное стекло. Стартовыми ракетными комплексами взметнулись над столами громоздкие штативы с колбами для титрования.
Дальний угол помещения отгораживали фанерные щиты, образуя аскетический кабинет заведующего. На фоне допотопной мебели, доставшейся кабинету от времён советских, офисное кресло с высокой спинкой и компьютер на столе шефа смотрелись фантастическим космическим оборудованием.
У заведующего раньше был довольно просторный кабинет, но он решил, что шикарные апартаменты пользы делу не приносят, и перебрался в тесную лабораторную подсобку. А освободившееся помещение переоборудовал в послеоперационную палату.
Спортивный в жизни и напористый в работе, талантливый в науках и умелый в прохождении мимо дураков и бюрократов, Владимир Петрович обычно добивался, чего хотел. И делал всё элегантно, с юмором и задором. Он мог высмеять завистливую бездарность и осадить тупицу-начальника. Жулику от коммерции мог наобещать недостижимые горы перспектив… Многие профессора, взращённые социалистической плановой наукой, сломались под давлением рыночной конкуренции. Владимир Петрович успешно перестроился, укрепился сам и поставил на ноги лабораторию. Незаметное до того подразделение научно-исследовательского института, его лаборатория превратилась в ведущее звено крупной фирмы.
- Сегодня к нам привезут важного фрукта под названием Владимир Владимирович Чувяков, - Владимир Петрович перевёл разговор на дела производственные. - Я лично не слышал, на каких удобрениях этот фрукт набрал вес. Но говорят о нём, как о большом денежном мешке. И, скорее всего, ни в чём, кроме делания денег… Незаконным способом, естественно, - поднял вверх указательный палец Владимир Петрович, - он не разбирается. От того, насколько мы ему понравимся, зависит финансирование лаборатории. Так что, приберитесь каждый у себя под носом, наморщите лица и сделайте умные выражения физиономий. Даже те, кому это природой не дано.
Шефа народ уважал и подобные двусмысленные шутки допускал.
Владимир Петрович на ходу сгрёб папкой выцветшие листки протоколов давнишних опытов, подобно осенней листве коробившиеся у компьютера, указал на образовавшуюся кучу:
- Эдик, разберись, пожалуйста. Что ненужно, выбрось.
И, заранее зная ответ, спросил:
- Ты Васю кормил?
Питон Вася жил в террариуме на второй половине лабораторного зала, которую сотрудники называли зоопарком. Рядом с террариумом стояли два вольера с белыми крысами и одна клетка с мышами. К жителям зоопарка причисляли и грозного монстра, присевшего в засаде между двумя шкафами - электронный микроскоп. Ещё несколько массивных шкафов с архивами и мелкой ненужной аппаратурой занимали остальную часть лаборатории.
Тощий, по-юношески нескладный и угреватый Эдик не любил, когда его называли Эдиком. Придумали, чёрт возьми, родители имечко – институт окончил аж два года назад, аспирант давно… почти полгода, кандидатскую скоро начнёт писать, а всё в Эдиках ходит. Человеку скоро двадцать пять стукнет, а… Даже девчонки, снисходительно: Эдик! "Эдик! Какой у тебя голос тихий! Между прочим, тихий голос - признак скрытой жестокости!"
А сами хихикают пренебрежительно. И тащатся, когда их за дойки тискают пробкоголовые качки.
Эдик мечтал, чтобы его называли Эдуардом. Вот это звучит весомо! Хорошее имя для молодого, подающего надежды учёного! И почему, как мусор убирать, так Эдик, как питона кормить - снова Эдик?!
- Нет, не успел ещё.
Серьёзное лицо с глубоко сидящими, какими-то безжизненными глазами под короткими мохнатыми, странно разорванными бровями Эдика приобрело мрачное выражение. Он ещё больше ссутулился над журналом, лежавшим перед ним, и сжался, будто ждал удара.
"Что твоему змей-горынычу сделается! Ест раз в месяц – позавтракает неделей раньше или неделей позже, брюхо от того не заболит…" – ворочались недовольные мысли в его голове.
- Ну, Эдик! Как ты не запомнишь, что в первый рабочий день каждого месяца мы кормим Васю. А уже третье число! Между прочим, хорошая черта современного учёного - пунктуальность! Время рассеянных Ньютонов прошло. Яблоки на наши головы давно перестали падать. Грандиозное озарение – удел гениев, а мы, к сожалению, не гении. Даже я! – завлаб подмигнул коллегам. - Наука нашего времени – это кропотливая статистическая работа. Тщательность и пунктуальность в современной науке…
"Понесло шефа! Выговаривает, как маленькому. Да покормлю я твоего пресмыкающегося!"
- Сейчас покормлю, - буркнул Эдик, пытаясь сосредоточиться на сканворде, вложенном между листками лабораторного журнала.
- Эдик, покорми сейчас, сканвордом в обеденный перерыв займёшься. Сергей, приберись и попроси Лену стол протереть, грязюку развёл, - шеф указал на стол перед носом Сергея, соседа и почти сверстника Эдика, тоже читавшего какой-то журнал.
"Он, может, роман-газету читает! Не заглянул даже на обложку… Да нет, этот наверняка какой-нибудь научный журнал из библиотеки приволок. Любимчик! Шеф сам кандидатскую ему правит! Я, видишь ли, Эдик, а этот – Сергей. Почему не Серёжа? Подумаешь, на год раньше меня в лабораторию пришёл! У них, видишь ли, обычай такой: кто последний оформился в лабораторию, тот и "молодой", тот и на побегушках…" – злился Эдик, нехотя закрывая журнал со сканвордом. Он считал, что его, принятого в лабораторию по протекции, "старая гвардия" приняла в штыки.
Чёрт дёрнул любимого дядечку устроить его сюда! "Закрытая лаборатория! Фантастически интересные и перспективные разработки!" – передразнил Эдик дядю. Что тут интересного? Когда он первый раз пришёл сюда и увидел крыс в клетках, ему вспомнился зоомагазин. Там тоже крысы в клетках. Но оказалось, что это, так сказать, простой крысиный народ, предназначенный для скармливания питону. "Влияние трансгенного белка на потребляющий его организм", – передразнил Эдик тему научной работы, суть которой заключалась в том, что питона кормили генетически трансформированными грызунами и следили, не изменится ли каким образом питон. Как он может измениться? Ноги, что ли, у змея вырастут? Мясо – оно и есть мясо, пусть даже трансгенное. Пусть даже крысиное. Тьфу! Да этот шланг ползучий и гвозди переварит! А через коридор для лаборатории оборудована целая свиноферма по выращиванию мясомолочных крыс! Изолированное помещение, воздух только сквозь кондиционеры с антибактериальными фильтрами… Без стерильного халата в эту крысоферму не войдёшь! С правой стороны крысофермы белые крысы при длинных хвостах, с левой – чёрно-белые с обычными хвостами, посередине – серо-буро-малиновые с короткими хвостами! Чистый генетический материал, видите ли… А рядом операционная, в которой оперируют лабораторных животных. А в цитологической лаборатории под микроскопом "оперируют" живые клетки, генной инженерией занимаются… И операционные тоже с кондиционерами! Однажды электричество отключили на пять минут, кондиционеры перестали работать – так Петрович чуть с ума не сошёл. Крысы, видите ли, у него бактериями с улицы заразятся! Здесь, где народ сидит, кондиционеров нет, а для крысофермы – расстарались!
Эдик с детства брезговал серыми тварями. Хвосты длинные, лысые, глазёнки… крысиные. Вонючие! Уроды. И коллектив какой-то… Помешанные на своих крысах. Даже лаборантка!
- Эдик, покорми Васю! – настойчивее попросил-приказал шеф. – Мы ублажим богатого дядю, позволим ему погладить нашего шикарного питона, я навешаю ему длинной-предлинной лапши на уши, и он нам много-много денюжков даст. А потом я всем премию за хорошее поведение и умные выражения физиономий выпишу. Но Вася у нас добрый, когда сытый, а когда голодный, он совсем не добрый… Неужели ты хочешь, чтобы голодный питон бросился на очень важного для нашего благосостояния дяденьку и начал жрать его?
Эдик тяжело вздохнул, поднялся со стула, нехотя пошёл к террариуму, где под лампой-обогревателем толстым водопроводным шлангом завился полутораметровый питон Вася с красивой, расписанной узорами мексиканских индейцев, спиной.
Эдик любил наблюдать, как этот заморский гад пожирал крыс. Точный бросок – и медленно, невозмутимо, не торопясь заглатывает жертву… И глаза, такие философски-задумчивые…
Чёрт! В лаборатории довольно холодно, а лампу он забыл включить! Простудится змей импортный, будет чихать-кашлять… Шеф со свету сживёт! Нет, не любит он, когда у подчинённых влиятельные родственники! Другой бы… А этот наоборот – с пристрастием. И остальные работнички тоже какие-то… Зарплаты у всех смешные, а за бабки ни сделать за тебя ничего не хотят, ни прикрыть, когда с работы надо сдёрнуть по-срочному…
Эдик стукнул длинной линейкой по голове питона. Точно, закоченел, не шевелится, колбаса ливерная!
Загородив лампу корпусом, Эдик щёлкнул выключателем.
- И обогреватель опять забыл включить! – укоризненно заметил шеф.
"Всё видит, чёрт глазастый!" – ругнулся Эдик.
- Брось ему крысу, а то забудешь, - напомнил шеф.
- Петрович, новый анекдот слышал? – подмигнул Эдику и постарался отвлечь внимание шефа от нерадивого сотрудника Гаврилыч. - Грызёт пузатая крыса морковку на овощебазе. Подходит её муж-крыс: "Сколько раз тебе говорить, не грызи эти нитраты! Хотя бы во время беременности!"
Все, кроме Эдика, воспитанно улыбнулись. Анекдот, конечно, так себе, на троечку.
"Опекает, как маленького, - хотел обидеться на шефа Эдик, но признался, что уже хотел отойти от террариума, забыв дать питону крысу. За непрошенную помощь пришлось обидеться на Гаврилыча: – И этот туда же… Спаситель!"
Эдик открыл вольер рядом с террариумом. Десяток крыс засуетились, забегали перед дверцей. Неуверенный при людях, убегающий взгляд Эдика окреп, набрал силу и прилип к отличавшейся от белых собратьев светло-серой крысе. Вот она, иллюстрация закона монаха Менделя, по которому цивилизованная женщина, согрешившая с негром, и благополучно опроставшаяся белым продуктом чёрного греха, в пятом поколении может напомнить о себе черномазой отрыжкой древнего сластолюбия. И муж, не знающий о грехах тёщиной прабабушки, как, впрочем, и все тёщины родственники, включая первородившую жену, готов прибить ни в чём не повинную "жену-блудницу" за плод соблазна, выросший на порочной ветви генеалогического дерева, привитого её неверной прародительницей. Гинекологического… Гы-гы… Бедная жена! Вместе со всеми родственницами она твёрдо уверена, что негров в округе полутысячи километров от места её обитания со времён царя Гороха не водилось! И, не зная законов биологии, бестолковым обывателям не разрешить вопроса, какой шальной ветер занёс этого черномазого ребёнка ей в… Кхм… Гы-гы…
Эдик ухмыльнулся, злорадствуя над виртуальной женщиной, страдавшей за грехи страстной прабабки.
Схватив крысу за длинный хвост, он небрежно кинул её на съедение удаву. Крыса шмякнулась брюхом о стенку террариума, упала на пол, с писком зажалась в угол. Шеф, искоса наблюдавший за действиями Эдика, поморщился, осуждающе покачал головой и скрылся в своём кабинете.
Эдик усмехнулся. Па-адумаешь! Всё равно ей подыхать!
Крыса забилась в дальний от удава угол, нервно теребила передними лапами усы и словно бы что-то жевала.
"Боишься? – без капли сожаления усмехнулся Эдик. – Боишься… А как не бояться, если нос к носу с таким бандюгой встретилась! Бандюга… Удав! Щас он тебя тихо и спокойно начнёт заглатывать. А ты не дёргайся, чтоб долго не мучиться!"
Мысли Эдика перескочили на недавний разговор коллег о маньяке, убивавшем в городе подростков.
"Да, он не дурак… И поэтому обязательно на какое-то время ляжет на дно. Милиция у нас какая? Палкой в бок потычешь – зашевелятся. Перестанешь беспокоить – успокоятся, уснут…"
Вот чёрт! Эдик увидел, что он бросил в террариум крысу не из того вольера. Надо было из левого, где доживал короткий лабораторный век "отработанный материал" – трансгенные крысы с надорванным во благо науки здоровьем. А он презентовал питону бодрую крысу из правого вольера. Ну и чёрт с ней!
Вылавливать зверя Эдик не собирался. Во-первых, крыса теперь перепугана, запросто укусить может. А во-вторых, если питон подумает, что его рука – новое блюдо… Цапнет – мало не покажется! Пусть жрёт здоровую крысу, она полезнее!
В кабинете шефа задребезжал телефон.
- Бу-бу-бу… Бу-бу-бу… - убеждал кого-то шеф. – Да готовы мы!
Дверь резво отворилась. Застёгивая на ходу белый халат, шеф выскочил из кабинета.
- Ребятки, по коням! Лена, глазки не забудь подкрасить и реснички чтоб веером и попушистее! – выписывая на скорости виражи мимо столов, крикнул шеф симпатичной лаборантке, пассии Сергея, а, в общем, как считал отвергнутый девушкой Эдик, – кормилице мышей и уборщице с сильно незаконченным ещё вечерним образованием. – Халатик у тебя достаточно короткий? Верхнюю пуговицу забудь застегнуть! И нижнюю тоже! Сейчас приведут нашего дойного бычка, покрутись перед ним. Я скажу, что ты наш перспективный научный сотрудник. Такие деньжастые любят симпатичных и перспективных научных сотрудниц. Что ты улыбаешься? Институт закончишь, к тому времени Гаврилыч на пенсию уйдёт, вот мы тебя и оформим на его место… Нет, не старшим научным поначалу… И молчите, пожалуйста, чтобы лишнего чего не ляпнуть! Я сам всё расскажу. А то напутаете по рассеянности, выдадите суперсекретный материал за научнопопулярный – вам ничего, а мне дознаватели из органов разглашение гостайны припишут! – успел выдать тираду завлаб, пока шёл из кабинета к двери.
"Ага, ты у нас умный, один перед начальством будешь стелиться, а мы – серенькие подопытные мышки, на нас можно внимания не обращать… " – позавидовал завлабу Эдик.
Он покосился на террариум. Седая крыса сидела, скукожившись в дальнем от питона углу, питон лежал неподвижно, не проявляя желания срочно позавтракать. "Замёрз, гадина, даже жрать не хочет", - неприязненно подумал о питоне Эдик и побрёл разгадывать сканворд.
- Хорошо, если шеф выбьет финансы из этого денежного мешка, - помечтал Сергей, сладко потягиваясь, словно только что проснулся, и мечтательно поглядывая на Лену.
"Тебе какая разница! – возмутился Эдик. – Есть финансирование, нет финансирования, зарплата всё равно идёт! Строит из себя учёного, а у самого морда… как у деревенского молотобойца!"
- Может, и мне кое-что на исследования подбросят. А то я материала для завершения кандидатской никак не наберу. Тонет наша лаборатория без финансов! – с сожалением повторил ходовые слова шефа Сергей, занимавшийся в лаборатории автономным функционированием органов. Проще говоря, втыкал в отрезанные почки-печёнки трубки, прокачивал по ним разные жидкости и старался, чтобы этот ливер в его банках-склянках не протухал. Сергей гордо утверждал, что выпотрошенные им печёнки-селезёнки жили в склянках-мензурках по целой неделе.
"Па-адумаешь, умные мы какие! Персональные деньги, видите ли, ждёт он на исследования!"– облил коллегу презрением Эдик.
На самом Эдике висела "почётная обязанность" контролировать "функционирование систем и организмов". На подхвате, короче. За самописцами следить. И тему кандидатской шеф не торопится ему определить. "Ты, говорит, ещё не встроился в жизнь лаборатории!" Встроишься тут, если коллектив целенаправленно отторгает тебя, как пересаженный орган с несовместимой группой крови.
- Нет, судя по репрезентативным статистическим данным, мы пока не тонем, - знающе успокоил Сергея Гаврилыч, работавший над докторской по генной инженерии.
- И какие же тому признаки? – скептически спросил Сергей.
- У моряков примета есть стопроцентная: если вокруг много крыс, значит, корабль в ближайшем походе не утонет. А в нашей маленькой лаборатории на пять человек десятка три крыс, питон, и чёрт те знает сколько мышей. Лена, сколько у нас мышей?
Лена пожала плечами:
- Не знаю. Плодятся, как… мыши. Изводите вы их, изводите, а живности всё больше.
- Впрочем… Я знал корабль… Перед отходом в море все крысы организованно сошли на берег, клятвенно побожившись капитану, что у них учебная тревога. Обманули, заразы. Корабль утонул.
Лена улыбнулась.
- Не помню, какое потомство даёт пара мышей, а пара крыс, если им предоставить благоприятные условия, размножается в геометрической прогрессии. За год пара крыс может расплодиться до восьми сотен особей.
Гаврилыч подошёл к Лене, и с удовольствием взял её под локоть, не забыв скосить глаза на Сергея.
- Фантастика! – удивилась Лена. – Сколько… мяса зря пропадает! – сделала она совершенно необычный вывод относительно плодовитости крыс.
- Ну почему зря… У меня есть знакомый, Жора, он во Вьетнаме одно время токсикологом работал, после войны с американцами. Так вот, Жора рассказывал, что для рисовых плантаций вдоль Меконга крысы – стихийное бедствие. Крестьяне истребляют их тоннами. Но вьетнамцы не выбрасывают крыс, как у нас. Они их едят!
- Фу, какая гадость! – сморщила носик Лена. Да и остальные посмотрели на Гаврилыча недоверчиво.
- Ну почему гадость? Питаются звери отборным рисом! Живут в чистой плодородной земле. Практически ничем не болеют. И едят их не голодные крестьяне - крыс едят в ресторанах! Ежедневно в бары и рестораны поставляют тонны крысиных тушек. И посетителям предлагают суп из крысиного мяса, жареную крысу, крысу в соусе, крысу-гриль. И все эти блюда, кстати, очень популярны во вьетнамских ресторанах! Зайдите в Москве или в Питере в такой ресторан и попросите перевести название мясных блюд на русский – сами убедитесь!
- Фу-у… - брезгливо протянула Лена. – Никогда не пойду во вьетнамские рестораны!
- А столицу вьетнамскую, Ханой, крысы скоро погубят.
- Съедят, что ли?
- Нет. Ханой стоит в низине. И от разливов реки город отделяет система дамб. Крыс расплодилось столько, что изрытые норами дамбы стали как решето. Одно хорошее наводнение – река снесёт дамбы и затопит город…
- Ужас какой! – всплеснула руками Лена.
В коридоре послышались громкие голоса, шеф что-то объяснял кому-то. В распахнувшейся двери появился важный широкий господин в накинутом на плечи белом халате – похоже, тот самый Чувяков. В кильватере шли директор биотехнологического института, завлаб и человек пять свиты. Гости насторожённо разглядывали поверх голов друг друга противоположную стену, вдоль которой на железных стеллажах разлеглись осциллоскопы, импульсные генераторы и другая ценная для лаборатории аппаратура. Вслед за главным гостем, словно по его команде, взоры свиты опустились вниз, где на коляске ждал своего часа какой-то самописец.
- Это энцефалограф, - пояснил завлаб, увидев, что гости уставились на аппарат, помещённый как бы особняком от остальных. – С его помощью мы заглядываем в тайные уголки мозгов подопытных животных.
- А людей? – спросил кто-то из свиты.
- И людей тоже.
Гости скромно отвели глаза от аппарата, способного раскодировать их тайные вожделения. Опять же, следом за важным господином, взгляды делегации скользнули по трём письменным столам с компьютерами и мощными современными оптическими микроскопами на каждом. Глаза делегатов подёрнулись задумчивыми плёнками – аппаратуру с множеством кнопок и никелированных регулировочных винтов они уважали. Но блестящие ледышки покровных стёкол с отработанными препаратами, рассыпанные около микроскопов, вызвали у гостей такую же неприязнь, как битые стёкла на асфальте у перекрёстка.
Делегация опасливо топталась у двери лаборатории, недоверчиво принюхиваясь к запаху формалина, эфира, йода и прочим лабораторным "ароматам".
- Входите, пожалуйста, - пригласил гостей директор. - Это наша самая перспективная лаборатория, Владимир Владимирович.
Директор гордо повёл рукой над головами сотрудников.
- Дела мы здесь творим поистине фантастические! Владимир Петрович, расскажите гостю, что вы творите!
- Работаете с животными? – бесцеремонно перебил директора гость.
- Да, Владимир Владимирович, работаем с животными, - уважительно, но с достоинством подтвердил завлаб. – Можно сказать, даже с одним видом животных. Остальные – вспомогательные.
- С каким же видом?
- С крысами.
- Фу, какая гадость, - не сдержал брезгливости гость. Судя по топорности исполнения лица, шкафоподобности фигуры и отсутствию манер, в благородных пансионах Чувяков не воспитывался, и сдерживать чувства не привык.
- Ну, это только на первый взгляд. Так считают те, кто не знает достоинств этих животных. Геном крысы, например, сопоставим с геномом человека. С этой позиции крысы – лучший объект для исследования методов лечения и предотвращения заболеваний человека. Сходство биохимии крысы и человека помогает фармакологам разрабатывать и испытывать новые лекарства для человека, - разразился микролекцией Владимир Петрович.
- Может быть, может быть, - недоверчиво проворчал Чувяков. У него относительно крыс мнение давно устоялось, и менять его он не собирался. – Хоть такая польза от глупого зверя – травить, резать его и потрошить в лабораториях.
- Вообще-то, врожденный интеллект крыс лучше интеллекта искусственного и превышает уровень интеллекта кошек и собак.
- Да ладно! – недоверчиво покосился Чувяков на завлаба. – Чтоб крыса была умнее служебной овчарки?
- Мы изучали особенности биополя крысы и обнаружили, что наши животные очень чувствительны к изменениям биополя человека. Они, например, чувствуют, когда человек говорит неправду.
- Вроде живого детектора лжи, что ли? – загоготал Чувяков. – Так их ещё инквизиция в средневековье использовала. Допрашиваемому грешнику надевали кожаные штаны и запускали в них десяток голодных крыс. Признательные показания грешник выдавал в течение десяти секунд! Или ещё… Ведьме к интимному месту, - Чувяков раздвинул колени и сложенными руками показал на себе, к какому месту, - приставляли трубу, а может даже и впихивали, если размер подходил. И запускали в трубу голодную крысу. О последствиях сами можете догадаться!
Чувяков довольно заржал и масляно поглядел на Лену, стоявшую у окна. Солнце ореолом отсвечивало в её волосах, тоненькая фигурка казалась прозрачной. Вся свита заинтересованно уставилась на девушку, стараясь что-то разглядеть в её прозрачности. Лена засмущалась, уловив, как мужские взгляды скользнули с её груди по талии на бёдра. Вероятно, все представили, как пытают ведьм. Она медленно сделала шаг в сторону, уходя из-под любопытных взглядов за шкаф. Быть допрашиваемой колдуньей даже в чужих мыслях ей не хотелось.
- Владимир Петрович, расскажите гостю о биотестировании на совместимость, - предложил директор.
- Белые крысы чувствуют биополе человека. Мы приглашали семейные пары в специальную комнату, где с ними беседовал психолог. В другой комнате за стенкой из специального материала жила своей жизнью белая крыса с вживленным датчиком, который фиксировал вектор ее передвижения в вольере. По истечении контрольного часа компьютер выдавал на экран узор перемещений крысы. Мы выявили, что суммарная составляющая узора в виде неопределённого пятна говорит о полной совместимости супругов. Если узор напоминает треугольник - семейной паре угрожают любовницы мужа, если схож с трапецией - любовники жены. И так далее. Хуже всего, если доминируют параллельные линии или круг. Первое свидетельствует, что брак может завершиться тяжелой местью одного из супругов, второе говорит о полной несовместимости.
- Го-го-го! – заржал Чувяков. – Тогда мне рядом с крысами нельзя появляться. Они мне таких узоров набегают, что жена… - он безнадёжно махнул рукой. - Или сами от моих узоров свихнутся. Ну, а что-нибудь на самом деле полезное можно от вас получить, кроме… э-э… чистой науки? Или чего-нибудь такого… - Чувяков сурово насупил брови, оттопырил нижнюю губу и энергично потряс в воздухе несоразмерным с комплекцией маленьким, но крепким кулаком, показывая, какого полезного он хотел бы получить.
- У крыс поразительная способность к размножению, но они крайне редко болеют половыми болезнями, - сообщил Владимир Петрович. - Мы выделили у крыс ген, который производит вещество, защищающее организм от передающихся половым путем болезней. Кроме того, вырабатываемое им вещество является естественным контрацептивным средством. Через несколько лет мы получим мощное лекарство от вензаболеваний и невидимый презерватив-микробицид в форме геля или крема.
- Нужная вещь, - с раскатистым смехом одобрил разработку Чувяков. – Для моего Валерика особенно, - он махнул через плечо в сторону охранника. – Охоч парень до женского тела. Но, пока вы лекарства и презервативы из крысиной кожи разработаете, какая-нибудь грудястая шмара успеет моему охотнику ружжо попортить. Валера, смазка из ствола ещё не капает?
Чувяков хитро подмигнул окружающим, а Валера молча вздохнул.
- Или забеременеет и на себе женит. И придётся моему… э-э-э… сильному, но доброму Валере содержать неизвестно чьего крысёнка. Вместе с крысоматкой.
- Я ж не дурак, Владимир Владимирович, - возмутился охранник.
- Мы пересаживали в мозг крыс нервные ткани различных эмбрионов, - подхватил новую тему завлаб. - В том числе и нервные клетки улиток Helix aspersa в возрасте пяти суток. У крыс с трансплантатами гораздо лучше заживали повреждения мозга, вызванные операцией.
Владимир Петрович не обращал внимания на дубовые шуточки гостя и твёрдо решил выбить из него финансы на дальнейшую работу лаборатории.
- Эти опыты помогут в будущем эффективно лечить заболевания, связанные с гибелью нейронов в мозге — болезни Паркинсона, Альцгеймера и некоторые другие.
- Ну, слизняков с мозгами эмбрионов у нас тоже хватает! – не удивился Чувяков и победно оглядел "сопровождающих его лиц".
- В нашей лаборатории удалось клонировать живой эмбрион крысы. Эмбрион оказался абсолютно здоровым, без всяких признаков аномалий. Наша технология оплодотворения клеток позволяет перепрограммировать ядро клеток крыс и получать заданные конечные результаты.
Завлаб скрыл, что половина крыс, бегающих в клетках – клонированы.
Гость пожал плечами. Подумаешь, клонирование эмбрионов! Этим давно уже никого не удивишь. За бугром, вон, клонированные овечки блеют! Даже про клонированных детей одно время поговаривали… Тоже мне, секретная лаборатория! Не лаборатория, а… фабрика по производству крысиных презервативов!
Директор и завлаб встретились взглядами. Директор разрешающе кивнул.
- Мы провели сенсационный эксперимент, - немного задетый скепсисом гостя, усмехнулся завлаб, – внедрили в организм крысы особый человеческий ген. Результат превзошел ожидания. Мозг зверька увеличился в объеме, а главное - на нем появились многочисленные извилины. По внешнему виду он стал напоминать строение человеческого мозга. Более того, поведение животных стало пугающе разумным…
- Это, вроде как… скрестили человека с крысой, что ли? – вдруг притихнув, недоверчиво спросил Чувяков.
- Ну, если сказать об эксперименте максимально упрощённо, можно сказать и так, - согласился завлаб.
Сообщение о крысах с человеческими мозгами заинтересовало гостей. Все внимательно уставились на Владимира Петровича.
- Вы говорите, обычные крысы уже сейчас умнее кошек и собак…. А если ваши расплодятся, да сбегут из лаборатории? Эти сверхумные твари наделают немало бед, - задумчиво пробормотал главный гость. Налёт шутливой дураковатости на его лице сменился сосредоточенным и задумчивым выражением.
- Мы уничтожаем все объекты экспериментов, - успокоил гостей директор.
Эксперименты начали проводить как раз в то время, когда в лабораторию пришёл Эдик. Вопрос, откуда брать "генный материал", разрешился автоматически – почётное право стать донором спермы предоставили самому молодому представителю лаборатории, новичку Эдику. Чтобы исключить возможность случайного смешения "мозговитых" крыс с простыми белыми, эксперименты проводили с серыми пасюками. Понаблюдав недолгое время за серыми "умниками", дабы не искушать судьбу разными случайностями, подопытных животных умертвляли. Эту малоприятную процедуру возложили опять же на самого молодого сотрудника.
Но убивать крысят и заливать трупы негашёной известью Эдик ленился. Он попросту спускал зверьков в унитаз, как делал дома с новорождёнными котятами.
- Да, последствия такого смелого эксперимента предугадать пока никто не может, - согласился директор. – Известно, что в секретных лабораториях развитых стран создают зверей-мутантов для военных целей. Сфера их деятельности широчайшая.
- Крысы обладают феноменальной способностью ощущать рентгеновские лучи, - продолжил завлаб. - Степень живучести крыс как биологического вида хорошо изучили ученые-исследователи "ядерной зимы": в случае мировой атомной войны из животного царства на планете по шансам на выживание человек стоит на третьем месте — после тараканов и крыс. На тихоокеанских островах — полигонах наземных атомных взрывов США — доминирующим видом стали именно крысы: радиоактивное заражение местности только помогло им упрочить свои позиции за счет менее стойких видов.
- Кстати, о крысах-воинах, - перебил завлаба директор. - По заказу военного ведомства мы разработали устройства с дистанционным управлением, которые вживляли в мозг крыс. По нашим сигналам крысы обследовали обширные завалы и места, недоступные людям и машинам, с целью обнаружения там людей или мин. Мы можем заставить крыс бегать, поворачиваться, прыгать и преодолевать полосу препятствий. "Испытатели" работали даже в местах, которых крысы обычно избегают - например, на освещенных открытых пространствах. Крыс можно обучить идти на запах человека, заваленного обломками. Они смогут работать в качестве крыс-спасателей.
- А в качестве крыс-вредителей могут? В качестве крыс-разведчиков или крыс-диверсантов?
- Мы вживляли крысам крошечную видеокамеру и видели всё, что видела крыса. В будущем такие грызуны облегчат задачу спасателей при катастрофах, смогут искать жертвы землетрясения намного эффективнее, чем собаки, а также проверять мины и проводить разведку на земле неприятеля.
- А…- Чувяков запнулся, - человеку подобные прибамбасы можно вживить?
- Да, аналогичный метод стимуляции мозга способен воздействовать и на человека.
- Мне пришлось работать с теми крысами, - осмелился заговорить Сергей. - Это умнейшие животные…
- Получается, что с мозгом человека крысы обставят людей по многим параметрам, - бесцеремонно перебил молодого Сергея один из породистых сопровождающих. - И умные грызуны станут для нас серьёзной опасностью. С внедрением человечьего гена умственные способности у крыс разовьются… А нравственность и мораль передать им невозможно. Такие ни перед чем не остановятся – по людям знаю.
- Я не понимаю, для чего крысам внедряют человеческий ген, - возмутился другой сопровождающий. - Эти твари и без того хитрые, а если им еще и наши мозги дать!.. Сбегут из вашей лаборатории – и всякая работа по уничтожению крыс станет бесполезной. Я категорически против крыс с человеческими мозгами!
- А ещё каких монстров вы выращиваете? – прекратил полемику Чувяков. Ему были интересны монстры, а не опасность крыс для человечества.
- В принципе сегодня любые эксперименты генной инженерии реальны, - заговорил директор. - Гены-то у всех одинаковые. Их можно пересаживать от крыс человеку и наоборот. Например, есть ген, отвечающий за развитие глаза. Если его соответствующим образом стимулировать, у человека можно вырастить глаз там, где заказчик посчитает нужным. Раньше подобные секреты были неизвестны. И когда природа преподносила своеобразные сюрпризы, никто не мог их объяснить. Рассказывали, что у некоего мальчика появился второй половой член. И вырос он… на необычном месте. Сегодня механизм образования дополнительных органов ученым ясен и подобная информация не кажется фантастической.
- Теперь понятно, откуда появилось пожелание: "Чтоб у тебя на лбу член вырос!" – хохотнул Чувяков. – А я думал, это из разряда баек.
- Медики знают случаи, когда у женщин есть дополнительные молочные железы под мышками. И даже несколько пар молочных желёз…
- Как у свиноматки, - хихикнул кто-то из свиты.
- Наподобие, - не смутился директор. – Бывает, ткань матки развивается в пупке. И тогда во время месячных пупок женщины кровоточит. Об этом вам любой гинеколог расскажет. Но выведение крыс с человеческим мозгом - случай уникальный. Это существенный прорыв в науке. Естественно, выпускать из лаборатории таких крыс нельзя. Они наделают немало бед.
- Эдик, можно тебя на минутку, - негромко позвала Лена, издали разглядывая внутренности террариума.
Гости с удивлением посмотрели на беспардонную девчонку, осмелившуюся при высоком госте громко позвать какого-то Эдика.
Эдик уничтожающе посмотрел на Лену. При всех она назвала его Эдиком! Нашла мальчика!
Но Лена ожесточёнными жестами продолжала звать его к себе.
Эдик подошёл к террариуму. Боже! Питон вялым кольцом обвил седую крысу, а та вгрызлась гаду пониже головы – и, похоже, жертвой в данном случае был питон, а не крыса. Судя по всему, лаборатория могла лишиться подопытного животного стоимостью во много-много кучек зелёненьких долларов!
Подавив отвращение, Эдик схватил питона за хвост, размотал его кольцо с крысы, схватил крысу за шкуру на спине. Крыса злобно огрызнулась, пытаясь ухватить Эдика за руку. Эдик отдёрнул руку. Странно, в клетке крыса не была так агрессивна. Конечно, змеиной крови попробовала!
Эдик ухватил крысу за длинный хвост, потянул вверх, но крыса успела намертво вцепиться в питона.
Лена метнулась к клеткам, схватила брызгалку, фыркнула россыпью воды крысе в морду. Крыса отскочила в угол террариума. Питон безвольно уронил голову. Да, плакали денежки. Замёрзший питон утратил бойцовские качества и пал позорной смертью от зубов своей пищи.
- Что там интересного? – уловил неординарность происходящего гость и направился к террариуму.
Все пошли за ним.
Директор заглянул в террариум, вопросительно посмотрел на завлаба. Завлаб понял всё с лёту, и метнул на Эдика такой красноречивый взгляд, что тот понял: протекция ему сегодня не поможет.
- Здесь у нас крыса-монстр, - начал вдохновенно врать завлаб, спасая реноме лаборатории. Он понял, что гостю нравятся байки о кровожадных зверях. - Несмотря на кажущуюся обычность, это животное является естественным гибридом сразу трех видов: Rattus rattus, или корабельной крысы, завезенной к нам из портового города, чёрной туркестанской крысы Rattus Turkestanicus и белых лабораторных пасюков Rattus norvegicus fancy Domesticus, сбежавших из местных НИИ после прекращения научно-исследовательской деятельности и выживших в суровых условиях местной зимы.
Шеф сыпал латинскими терминами, давил, что называется, на психику гостя наукой. А научные сотрудники только глаза таращили от удивления: они-то знали, что туркестанская и белая лабораторная крысы – родственники, а корабельная крыса – это совсем другой биологический вид, с другим хромосомным набором, не дающий естественных помесей с домашней крысой ни при каких обстоятельствах.
- Утром мы начали эксперимент: борьба крысы с биологическим врагом, питоном, - ошарашил коллег новым секретным опытом шеф. - Вы, вероятно, слышали, что удавы гипнотизируют обезьян, когда хотят съесть их. Вот и наш питон гипнотизировал крыс. Но в данном случае гипноз не помог. Наш боец противостоял психическому давлению и победил в открытой схватке. Эдик, не забудь оформить эксперимент документально, - ласково попросил завлаб.
Эдик понял, что, судя по суперласковости шефа, оформлять ему, скорее всего, придётся заявление по собственному желанию.
- Я бы не сказал, что она такая неказистая, - проворчал гость, с любовью разглядывая крысу, загрызшую питона.
- Да, это метис, весьма крупных размеров, - моментально сделал нужную поправку завлаб, - очень живуч, умен и, обладая редким обонянием, безошибочно распознает приманку с ядом. Такие хищники плодятся с неимоверной быстротой, одна пара за год в благоприятных условиях может дать потомство до тысячи голов, - преувеличил плодовитость крыс завлаб. - Случись таким крысам жить в городе, они великолепно расплодятся как при двадцатиградусном морозе, так и в сорокоградусной жаре – это комфортная для них температура. Такие смогут жить и размножаться даже на острововах Антарктики и на Чукотке при сорока с лишним градусах мороза! Жертвами нашего Серого, - на ходу выдумал кличку крысе завлаб, мимоходом определив, что крыса – крыс, - стали уже более ста животных.
- Это как… - не понял гость.
- Ну… эксперименты, - важно и обтекаемо пояснил завлаб.
- Бойцовская порода, - бросился на подмогу шефу Гаврилыч. - Эти эксперименты в основном проводил я. Стравливал Серого с кошками, с собаками, с ужами и гадюками – всех побеждает!
- Да вы что! – восхитился гость. – Бойцовская крыса!.. – мечтательно протянул он. – А мозги у него как? Свои, крысиные, или… наши?
- Пока свои, - вздохнул завлаб. И подумал, что с "вашими" мозгами он был бы слишком опасен. – Мы планировали ему пересадку мозгов, но финансирование подводит, - Владимир Петрович покосился на директора.
Директор, слушая фантастическое враньё завлаба, поддержанное подчинёнными, закрыл глаза ладонью и отвернулся в сторону. Не мог же он самому перспективному учёному приказать: "Кончай врать!"
- А если ему мышцы толком накачать? – спросил плотный охранник из сопровождения, заинтересовавшись бойцовской чудо-крысой настолько, что осмелился вставить слово в разговор начальства.
- Мы планировали скрестить Серого с индийской крысой – вес девочки более килограмма, соответствующие зубы, живёт до шести лет… Но нет валюты, чтобы привезти невесту из зарубежья.
- А ваш боец сколько весит? – спросил гость.
- Триста двадцать шесть граммов чистого веса, при взвешивании перед кормёжкой и после посещения туалета, - на глаз определил вес "бойца" шеф и для важности усложнил процедуру исчисления веса.
- Да-а… - мечтательно протянул охранник, разглядывая бездыханного питона. – Если такому бойцу, да тяжёлый вес – ему ж цены не будет! Это ж будет пахан всего крысиного мира!
- Кстати, анекдот на эту тему, - понимая, что так много и рискованно шефу врать нельзя, решил свернуть разговор на шутливую тему Гаврилыч.
- Про крыс, что ли? – недоверчиво протянул гость. – Всяких анекдотов я слышал, а про крыс – ни разу!
- Сидят зэки в камере, хавают. Вдруг выбегает из норы крыса, хватает корку хлеба и тикать… Молодой зэк бац её по голове кружкой! Убил. Пахан камеры насупился и спрашивает: "Сявка, законов наших не чтишь? За что крысу убил? Она хлеб украла, значит - воровка, и мы тоже воры, значит, ты нашу подругу убил. Не придумаешь до утра, как отмазаться - мы тебя убьем!" На утро молодого спрашивают: "Ну что скажешь, за что крысу убил?" Молодой отвечает: "А что она так быстро убежала - западло с братвой посидеть, что ли?"
Гость довольно загоготал, заулыбалась и свита.
- Ну, молодцы, мужики! И в науке вы молодцы, и в анекдотах! Уговорили, спонсирую я вашего Серого. А живёт он у вас где? Один, что ли? Если всех убивает?
- Один живёт, в трёхкомнатной клетке… - ляпнул Гаврилыч и стал молиться, чтобы гостю не вздумалось проверить, как живёт Серый. – В трёхкомнатной фазенде, то есть, - поправился, опасаясь, что гостю может не понравиться термин "клетка".
- Ну, берегите его. На племя. А невесту из Индии мы вам доставим. Самую толстую! Не то доставали…
Делегация ушла. Сотрудники лаборатории подавленно молчали. Сочувствовали Эдику, угробившему спящего питона. Сочувствовали завлабу, которому влетит от директора и за питона, и за неимоверное враньё о несуществующем эксперименте по выращиванию бойцовской крысы…
- Серого теперь пуще глаза беречь надо. Он теперь наша дойная корова, - переиначила выражение Владимира Петровича Лена.
- Да-а… - протянул Сергей.
- А что! Сделаем мы из твоего тёзки бойцовскую крысу! – воодушевился вдруг Гаврилыч.
- Ну и бизнесмен! – удивился Гаврилыч после небольшой паузы. – Анекдот на эту тему есть. Из зоопарка сбежал слон. Утром мужик просыпается с крупного бодуна, смотрит в окно, а там… Звонит в милицию: "Приезжайте скорее, у меня на газоне стоит огромная крыса, и рвет хвостом траву!" "Ну и что? Подумаешь, хвостом…" "Но она же величиной с грузовик!" "Подумаешь, с грузовик, - зевает в трубку милиционер. – Удивил… Видали мы и с грузовик…" "Но если я скажу вам, куда она траву пихает – вы точно удивитесь!"
=2=
Наверное, нет такой школы из тысяч пока существующих в стране, которая не стонала бы от воспитанника, а то и нескольких, место которым скорее в отделении для буйных, чем в учебном заведении. Стонут школы, ибо полностью беззащитны они от юных злодеев. Ибо лозунг нынче всем - защита прав и свобод человека и ребёнка! Нельзя у нас обижать озорующего, хулиганящего, дерущегося, пакостящего и не схваченного за руку. Свобода личности! И для любого психопата у нас теперь раздолье.
Толстоватого и неуклюжего Сашку-Примера преподаватели любили. И кличкой Сашку наградили не школьные оболтусы. За соответствующие черты характера "Примером" Сашку обозвала его собственная класснуха.
Но разгильдяи-одноклассники Сашку не обижали. Даже уважали - за странное сочетание ума и добродушия. В любой момент Сашка-Пример давал нуждающимся сдуть контрольную или домашнюю работу.
- Списывайте, не жалко, - доставал свою тетрадку Сашка. – Не пачкайте только.
И тут же удивлялся:
- Вы ж ничему не научитесь!
- Жизнь научит! – смеялись пацаны, торопливо сдирая непонятные задачки.
Вот за этот недостаток преподаватели ворчали на Сашку-Примера. Да за неуспехи по физкультуре немножко.
Сашка Пример возвращался домой.
Ох и нелегкий выдался день! Класснуха на своём уроке разоралась, сорок минут вдалбливала классу, что все – дебилы, и место им в училище для придурков, а не в нормальной школе... А новую тему восьмым уроком рассказывала. Папа говорил, что в старину больше шести уроков в школе никогда не было! Физкультура ещё эта одолела…
Смешно оттопырив пухлые губы и не замечая ничего вокруг, Сашка вошёл в подъезд. Перед лифтом стянул с нывшего от усталости плеча тяжёлую сумку с учебниками, повесил на сгиб руки так, чтобы сумка не доставала до грязного пола, ткнул пальцем кнопку, тяжело вздохнул. Наконец-то дома! Восемь уроков – это тебе не булки трескать, как говорит бабушка. Она сегодня, кстати, обещала пирожков напечь.
Сашка принюхался. Ему показалось, что сквозь туалетно-болотный дух подъезда пробивается тонкий аромат его любимых пирожков. Горяченьких! Пышненьких!
Громыхнул раскрывшейся дверью лифт. Сглотнув слюну, Сашка вошёл в кабину. Следом прыгнул незнакомый парень в темной куртке, очках и шерстяной лыжной шапочке.
- Какой этаж?
- Пятый, - рассеянно ответил Сашка и отступил вглубь кабины, чтобы не стеснять человека.
Парень ткнул в кнопку третьего этажа, но едва лифт двинулся вверх, прижал клавишу "стоп" и повернулся к подростку.
"Натрескаюсь сейчас бабулькиных пирожков, - мечтал Сашка, - вздремну часок, потом уроки… Ой!" – Сашка почувствовал жуткую боль в груди... Услышал своё тяжёлое, хриплое, потом булькающее дыхание… Удар, хруст, боль… Сашка закашлялся, ощутил во рту пугающий солоноватый привкус…
Парень бил с молодецким кряканьем, удовлетворённо прислушиваясь к хрусту входящего в грудную клетку ножа, придерживая тело, чтобы не упало на пол раньше, чем он его отпустит.
- Отличничек толстогубый! – презрительно буркнул преступник, приблизив лицо к лицу Сашки. Удерживая подростка у стены воткнутым в грудь ножом, победно заглянул в глаза жертвы. Удовлетворившись зрелищем отходящей жизни, выдернул нож, уронил тело на пол. Пнул ногой упавшего, тщательно отёр нож о куртку жертвы и надавил кнопку первого этажа.
Двери с грохотом распахнулись. Мимо стоящего у лифта мужчины преступник бросился на улицу. Мужчина, увидев лежащего на полу лифта окровавленного ребёнка, беззвучно открывал и закрывал рот, бессмысленно таращил глаза, хватал пальцами воздух перед собой.
В начале лета с осенним постоянством шли дожди. И с таким же постоянством слухи о маньяке, резавшем детей, бродили среди жителей, кочевали по страницам городских газет. И ещё более упорно милиция опровергала их, считая нападения на детей не серийными, а разрозненными преступлениями.
Нападения на детей повторялись как в назойливом сне, превращали жизнь родителей в затянувшийся кошмар.
На некоторое время он затаился. Но не надолго. Однажды шёл по чужому двору, просто так шёл, гулял, и увидел подростка. Чистенький, с умненькими глазами на симпатичненькой рожице!.. Как он ненавидел таких любименьких мамами и папами деточек! Сопельки, небось, такому вытирают, в музыкальную школу и в кружок бальных танцев водят!..
Нож лежал в кармане. Просто так положил нож в карман, когда выходил из дома, на всякий случай положил.
Чуть шевельнув головой, он стрельнул глазами вправо, влево. Ни души. Скользнул вслед за подростком в подъезд, рванул за плечо, ради хохмы прижался щекой к холодной щеке подростка, ощутил чистое детское дыхание. Заглянул на самое дно испуганных и удивлённых глаз жертвы. И на развороте воткнул нож в живот любименькому…
Понравилось и прикосновение, и дыхание. А тем более – трепет испуганного тела.
А через неделю, почувствовав, что сработал чисто, что вокруг "никто и ничего", трижды за день нападал на мальчишек, резал их и отбирал карманные деньги.
Он нападал на свои жертвы без каких-либо сексуальных намерений. Причиной агрессии было чрезмерное желание самоутвердиться, доказать свою "полноценность и мужественность". Доказать "любименьким", что он сильнее.
Озлобленным и мстительным зверем он выходил на охоту. Чисто и добротно одетый подросток с привлекательной внешностью сразу становился "интересен" ему. В голове жужжала только одна мысль, в груди ворочалось только одно желание - отомстить этому "хорошему мальчику". И он шёл за подростком уже не как любопытствующий прохожий, а как дикая собака идет за куском мяса. Шёл, как звери ходят по следу. Понравившегося ребенка он преследовал уже как хищник. Забегал вперед, наклонялся, якобы завязывал шнурок на ботинке, а сам поворачивал голову и заглядывал в лицо будущей жертве, представляя растерянность и страх, которые через минуту появятся в глазах ничего пока не подозревающего мальчика. Ради мгновений, когда чей-то благополучный сынок скорчится у его ног, он и шел на преступления.
В выслеживании жертвы он достиг звериного умения. Минут через тридцать-сорок преследования он начинал чувствовать жертву. Понаблюдав, каким образом жертва обходит препятствия, куда смотрит, как двигается в толпе, он догадывался, в какую сторону жертва повернёт в следующую минуту. Заходил в подъезд, опережая добычу, затем бросался навстречу и с размаху вонзал нож в живот или грудь жертве.
Тринадцать нападений, два убийства...
В этот день он порезал в лифте высотки пацана. Чуть возбуждённый тем, что наказал ещё одного пай-мальчика, сжимая в кармане нож, разгуливал на соседней улице, совсем рядом от предыдущего места преступления, искал очередную жертву.
Мать и старший брат везли раненого Вовку в травмпункт. Слава Богу, рана казалась неопасной. Денег в семье было немного, поэтому ехали троллейбусом. Да и мальчик сказал, что чувствует себя нормально.
Вдруг смотревший в окно Вовка вздрогнул, привстал с сиденья и, указав на идущего по улице парня в тёмных очках, вязаной шапочке и спортивной куртке, закричал на весь салон: "Это он, он ударил меня ножом!". Брат кинулся к водителю, объяснил ситуацию, почти на ходу выпрыгнул из раскрывшихся дверей и бросился за преступником. Не ожидавший нападения преступник почти не сопротивлялся. Маньяка доставили в милицию с ветерком и комфортом – всё же пришлось тратиться на такси...
Опорный пункт милиции размещался на первом этаже жилого дома. Вход с торца здания через "усовершенствованный" балкон вёл в обычную трёхкомнатную квартиру. Учитывая специфику пользования, она давно имела очень неприглядный вид: линолеум на полу истоптан до дыр, стены поцарапаны, колченогая мебель… Никаких зарешеченных "обезьянников". Участковый и дежурные милиционеры водили сюда в основном хулиганствующую молодёжь, дебоширящих алкоголиков и сверх меры отвязавшихся подростков.
У дежурного лейтенанта аж дух перехватило, когда он узнал, кого привезли.
Маньяк, серийный убийца, за которым гонялась вся милиция города! И вот он, на блюдечке с голубой каёмочкой, то есть, на такси, привезён самими пострадавшими! Факт преступления налицо, свидетели-пострадавшие здесь, рожа маньяка типичная, как и рассказывали психологи – перепуганный закомплексованный недотёпа… Лейтенант, ты герой! Ты взял маньяка! Куча благ от начальства обеспечена!
Да, маньяк выглядел довольно жалко - растерян, взволнован, бледный, лицо покрылось испариной, руки дрожат.
Время было предобеденное, коллеги лейтенанта ушли сообразить насчёт поесть…
"Пока они шляются, я этого недотёпу сам расколю! – нетерпеливо расхаживал по кабинету и вздрагивал от внутренней радости лейтенант. – Все лавры и лаврушки мои!"
Он отпустил молодого мужчину везти порезанного брата в больницу, мать пострадавшего отослал в коридор, посадил маньяка на стул перед письменным столом.
Сдерживая возбуждённую улыбку и стараясь придать лицу суровое выражение, молча разглядывал маньяка.
Какой он к чёрту маньяк! Прыщавый, тощий, перепуганный! На такого надави чуть – и расколется! Сопли распустит и в ноги кинется!
Лейтенант подчёркнуто тяжело вздохнул, вытащил из кобуры пистолет, внушительно положил его сбоку себя на стол.
- Ну что, урод, - лейтенант подпёр ладонями подбородок и многообещающе взглянул на пистолет. – Во всём будешь признаваться или пока только самое главное расскажешь?
Маньяк испуганно покосился на пистолет.
- Положение твоё незавидное…
Лейтенант расслабленно откинулся на спинку стула, вытянул под столом ноги, презрительно взглянул на маньяка. Прогнувшись в спине дугой, с хрустом потянулся - до спазмов в мышцах спины, закрыв глаза и застонав от удовольствия. Открыл глаза… и увидел перед носом зрачок пистолета.
"Щёлк!" – предохранитель снят.
"Щёлк-щёлк!" – пистолет готов к стрельбе.
- Мне терять нечего, - нервно дёрнул головой маньяк, - сам понимаешь…
Маньяк осторожно поднялся со стула и попятился к двери.
- Одним трупом больше, одним меньше – сам понимаешь, это мало что изменит в моей жизни…
"Пропал! – запаниковал лейтенант. – Упустил! Меня ж взгреют по первое число! Мне ж начальство голову открутит!"
Лейтенант медленно шевельнулся, намереваясь подняться.
- Сидеть… - тихо, но очень угрожающе произнёс маньяк. И лейтенант понял всю серьёзность пистолета в руках маньяка.
"Сволочь… А казался таким зачуханным!"
Маньяк, не глядя, нащупал ручку двери. Прицелился в лоб милиционера.
"Всё…" – покрылся холодным потом лейтенант. Ноги затряслись и обмякли до абсолютной непослушности…
Маньяк рванул дверь на себя, выскочил в коридор.
- На пол! – рявкнул сидевшей в коридоре женщине. – И не звука, а то убью!
Перепуганная женщина, увидев в руках маньяка пистолет, кулем свалилась со стула, уткнулась лицом в пол и прикрыла голову руками.
У выхода маньяк замер на секунду, сунул пистолет в карман и спокойно шагнул на улицу. Метрах в ста от него по направлению к опорному пункту шли два милиционера с пакетами в руках, о чём-то весело переговаривались.
Маньях сбежал по ступенькам вниз, как сбегают беззаботные молодые люди, быстрым шагом свернул за угол и, скрывшись из поля зрения милиционеров, что есть сил помчался прочь. Пока милиционеры дойдут до своего "опорного пункта", прикинул маньяк с усмешкой, пройдёт почти минута.
=3=
Второй месяц Эдик пережёвывал свой позорный и незаслуженный, по его мнению, выговор. Разве он виноват, что седой пасюк загрыз змеюку? Ударом по самолюбию Эдика было и то, что его не включили в новый проект под условным названием "Мозг в пробирке". Пересадку головы крысе в лаборатории делали уже давно и отработали операцию надёжно. Сделали даже подсадку второй головы крысе, причём, так удачно, что обе головы одинаково ели корм, и иной раз пытались "обежать" предмет с разных сторон. А проект "Мозг в пробирке" подразумевал извлечение мозга из черепной коробки животного и поддержание его жизнедеятельности вне организма, в искусственных условиях. Теоретические разработки Владимир Петрович подготовил давно, а сейчас, получив финансовую поддержку от Чувякова, приступил к осуществлению своего проекта. Дела, похоже, шли успешно. Мозг крысы, помещённый в искусственный ликвор и получавший питание через катетеры, подключённые к сосудам у его основания, судя по всплескам энцефалограмм, жил!
Все ходили, как именинники, шеф – как "старый папа", дождавшийся рождения первенца. Всем слава и награды… Даже Ленке премию выписали! А шеф ей персональную шоколадку принародно вручил за вредные условия труда в коллективе сплошных мужчин. Одного Эдика выговором наградили!
Сергей деловой стал, не подступись к нему! Я, говорит, такой уставший весь из себя, такой уставший! Даже спать не могу – весь сон в бессонницу ректифицировался! Целый месяц, говорит, не сплю уже! А крысы мне в кошмарах снятся!
А тут и Гаврилыч со своим анекдотом про бессонницу.
Приходит, говорит, больной к врачу.
- Доктор, помогите, я уже месяц не сплю спокойно, мне постоянно снятся крысы, которые играют в футбол.
- Вот вам микстура, выпейте, и весь ваш футбол кончится.
- Доктор, а можно послезавтра выпить? А то у них завтра финал!
Все ржут, довольные! Чего ржут? Чего смешного?
Ушли все к своему заспиртованному, или в чём они его там хранят, мозгу. А он здесь должен сидеть… Та-ак… Слово из шести букв… Вторая "ю"…
Дверь лаборатории распахнулась и хлопнула о стену, как от хорошего пинка ногой. В лабораторию вошёл молодой мужичок тяжелоатлетического сложения с коробкой в руках.
- Здорово, братан! – жизнерадостно поприветствовал он Эдика. – Шеф твой у себя?
Эдик поморщился от эдакой фамильярности, отрицательно качнул головой, вопросительно посмотрел на довольного жизнью пришельца. Затылок стриженый, маленький. Челюсть квадратная, большая. Шея бугристая, шире затылка.
Панибратства от незнакомых людей Эдик терпеть не мог.
- Не узнаёшь? Да я с моим шефом здесь на экскурсии был, когда ваш боец удава загрыз. Вспомнил, штоль? Шеф отрядил меня посмотреть, как его крестник живёт. Живой боец-то? Никто у него по чистой не выиграл?
Эдик молча кивнул головой в сторону вольера, где с тех знаменательных смотрин теперь счастливо и безоблачно жил понравившийся гостю крыс. Даже табличку пришлось на вольер пришпилить: "Кличка: Седой. Вес – 320 граммов…". Как точно шеф тогда угадал! Вот ведь… Даже какому-то паршивому пасюку случай помог в люди выбиться! А ему, Эдуарду…
- Ну чё, пацан, скучаешь? – ласково поприветствовал качок старого знакомого крыса. – Ничего, кончилось твоё пресное существование. Мы с шефом тебе такую тёлку привезли! Слышь, братан, - он обратился к Эдику. – Кстати, как тебя зовут?
- Эдуард.
- Эдик, значит. Слышь, Эд, мой шеф баруху вашему пацану велел доставить.
- Чего? – презрительно переспросил Эдик блатного качка.
Качок молча вернулся к коробке, оставленной у двери, поднял её с пола, поставил на ближайший стол, размотал тряпку, укрывавшую коробку. Под тряпкой оказалась не коробка а клетка. А в клетке… В клетке сидела гигантская крыса! Фантастической величины крыса! Крыса, размером с кошку! И передние зубы у неё были как две подушечки жвачки! Такая крыса с такими зубами черенок лопаты с одного хрума перекусит! И хвост у неё был толщиной с годовалого ужа! Длиной с руку!
Качок гордо улыбнулся до ушей, открыл дверцу и смело полез рукой внутрь клетки.
Глаза Эдика расширились от ужаса. Крыса-монстр перегрызёт ему руку!
- А-а… - промычал Эдик по-немому, судорожно дёргая рукой в сторону чудовища.
- Не боись, чувак! Она ласкова, как мечтающая о замужестве вековуха!
Качок подхватил крысу под мышки, вытащил из клетки, взял на руки. Потешно шевеля носом, крыса обнюхала воздух подобно кошке, поднялась к голове человека, ткнулась ему в шею, затем в щеку, в ухо. Качёк ёжился от щекотливых усов, довольно, как ребёнок, гладил пушистого зверя, смеялся, прижимаясь к мордочке животного лицом.
- Любит, зверюга, целоваться! Принимай, Эд, подарок вашему бойцу. Итальянская, или какая там, производительница.
- Индийская, - догадался о происхождении крысы и поправил профана Эдик.
- Только ты гляди, поосторожнее их знакомь! Не дай бог, задавит мамочка вашего чемпиона. У них весовые категории разные.
Качок довольно захохотал.
Эдик показал пальцем, чтобы крысу всё-таки водрузили в клетку.
- Ну, бывайте! – поднял руку в победительском жесте качок, направляясь к выходу.
- А накладные? – удивлённо протянул Эдик.
- Какие накладные, чувак! Это подарок!
- Нет, стой… Это лаборатория, учреждение… Без накладных нельзя, хоть и подарок!
- Да ты чё! – возмутился качок. – Вам подарок индийский дарят, а ты… Он знаешь сколько гринов стоит!
- Нет, без накладной нельзя. Надо знать, откуда животное, из какой климатической зоны, какие прививки… Если накладной нет, животное принять не могу. Забирайте назад!
- Ну ты парень… - качок искренне возмутился до глубины своей тёмной души. – Ладно, я шефу позвоню.
Он достал мобильник, набрал номер:
- Привет, Оль! Шеф у себя? Дай-ка… Владимир Владимирович, тут такое дело… Принёс я крысулю в лабораторию, а здешний лаборант…
- Я, между прочим, научный сотрудник, кандидат наук, - обиженно приврал Эдик.
- … здешний кандидат отказывается принимать её. Говорит, без накладной не положено.
Качок долго и с удовольствием выслушивал журчание слов из трубки, искоса поглядывал на Эдика и насмешливо улыбался.
- Нет, ихнего шефа нету… Ага… Ладушки… Понято!
Качок спрятал мобильник в карман, подмигнул Эдику: славно, мол, тебя мой шеф обложил!
- В общем, крысу я оставляю…
Эдик упрямо дёрнулся было возразить, но качок остерегающе поднял ладонь кверху:
- Слово шефа для меня закон и обсуждению не подлежит. А насчёт накладных-докладных мой шеф твоему шефу позвонит и всё утрясёт. Ну, некогда мне. Бывай - не кашляй, пиши письма и накладные, кандидат-депутат! Пока!
Владимир Петрович "индийской невесте" жутко обрадовался.
- Так её и назовём! – решил он. – Индийская невеста!
- А может короче – Индианка? – спросил Сергей.
- Лучше – Индюшка, - хмыкнул Гаврилыч. – По нашему…
Шеф утвердил Индианку.
- Какой-то дипломат, друг Чувякова, в прошлом году привёз эту крысу из Индии для своей дочери. В Индии таких, как у нас кошек, держат. Ну, а дочь уехала учиться то ли в Англию, то ли в Швейцарию. Вот Чувяков её и выклянчил для нас.
- И как же её оприходовать? – задал больной для себя вопрос Эдик.
- Какие оприходования, Эдик! – возмутился Владимир Петрович. – Сколько крыс у нас жрал питон, сколько крыс гибнет во славу науки… Ты всех оприходываешь или списываешь по акту?
- Прививки должны быть, из-за границы зверь, - гнул своё Эдик.
- Зверь почти год жил у людей, прошёл многократные сроки карантина на дому. Да и через границу зверей просто так не пропускают…
В общем, импортная индийская крыса обосновалась в лаборатории без документов, по-свойски, на правах местной Индианки.
Разработали план научных работ с Индианкой. Гаврилычу поручили сконструировать бластому из генного материала Индианки и Седого, внедрить ген человека, который простимулирует развитие мозга крысы. Крысиный ген, отвечающий за срок жизни, решили заменить геном долгожительства… Много чего, в общем, запланировали наинженерить.
- А почему из материала Седого? Есть же крысы более подходящие для этой цели? – неприязненно спросил Эдик. Всё-таки ему было жаль погибшего питона.
- Большой разницы нет, от какой крысы брать материал, а обманывать по-мелкому неприлично. Поймают на мелком вранье – уважать перестанут, - отрезал всякие обсуждения шеф. - За Седым ухаживайте и берегите пуще глаза. Кто спросит, рассказывайте, как вы вчера стравливали его с дворовой собакой, не забудьте похвастать, что Седой перегрыз ей глотку. Может, слухи о крысе-монстре дойдут до Чувякова и он ещё нам деньжат подбросит.
- С какой собакой? А почему я не знаю? – вытянулось лицо у Эдика.
Пробирки в лаборатории зазвенели от хохота, а крысы испуганно шарахнулись в разные углы клеток.
- Ну, Эдик, - всплеснул руками Владимир Петрович и хлопнул себе по бёдрам, - ну, ты, прямо, как ребёнок!
Эдик оскорблённо насупился.
=4=
То ли маньяк после бегства из милиции и временного затишья изменил поведение и "профиль" преступлений, то ли в городе появился другой преступник, но убивать свои жертвы он прекратил.
Рассказывали, что теперь преступник выслеживает подростков, девушек и молодых женщин, спрятавшись в укромных местах. Перед нападением обнажается полностью или частично, надевает маску, иногда шарф или шапку с прорезями для глаз. Нападает обычно сзади. Догнав убегающую жертву, захватывает рукой шею, закрывает рот, угрожая убийством, заставляет подчиняться. Вынудив молчать, натягивает на лицо жертвы что-то вроде вязаной шапки – наверное, опасается, что жертва может увидеть его. Раздевает жертву полностью или частично, придаёт ей нужную позу. Половой акт совершает всеми способами, иногда мастурбирует рукой жертвы. В процессе насилования любит поговорить с жертвой. Если что-то мешает ему, прекращает насилие и убегает.
=5=
Владимир Петрович докладывал директору института результаты работы лаборатории за месяц:
- Индианку и Седого полностью обследовали. Провели пробное оплодотворение в пробирке, бластома развивается отлично. В следующем месяце, в период готовности матки крысы к имплантации бластомы, запустим эксперимент. С крысиным мозгом в колбе тоже всё в порядке. Мозг пережил все минимальные сроки, планировавшиеся для эксперимента, и чувствует себя, по данным энцефалограмм и анализов тканей, удовлетворительно.
Владимир Петрович гордился работой своей лаборатории. Предполагали, что изолированный от организма мозг проживёт автономно пару-тройку суток, а пошла уже вторая неделя – и мозг, похоже, чувствует себя вполне прилично!
- Что энцефалограммы показывают? – спросил директор. Время от времени он шелестел клавиатурой компьютера, шевелил мышкой, выводил на экран информацию из институтской сети, что-то записывал для себя.
- После постоперационной стабилизации мозг большую часть времени находился в состоянии быстрого сна.
- Всё правильно – операционная травма вызвала сбой в работе гипофиза, следствием чего явилась вегетативная буря и выброс гормонов в кровь, - согласно покачал головой директор.
- Сейчас соотношение альфа и бета ритмов показывают, что мозг основное время находится в состоянии спячки. При раздражении электротоком или при химических раздражениях он активизируется на некоторое время, а потом снова впадает в спячку.
- Хорошо. Что нового из общих исследований?
- Мы исследовали влияние паразитов на поведение их хозяев. Воздействие на крыс паразитических микроорганизмов Toxoplasmia gondii выявило ряд любопытных моментов. Токсоплазмия - одноклеточный организм, способный жить в большинстве млекопитающих, но созревать и размножаться может только в представителях семейства кошачьих. В других организмах токсоплазмия "впадает в спячку", переходит в форму цисты, и, если ее хозяин не будет съеден какой-нибудь кошкой, циста со временем гибнет.
- Владимир Петрович, - директор укоризненно покосился на заведующего лабораторией. – Неужели вы думаете, что я не знаю о токсоплазмии?
- Извините, - словно очнулся Владимир Петрович. – Просто… Тут такие перспективы открываются! Мы поставили несколько экспериментов, в которых часть крыс заражалась паразитом, а часть оставалась "чистой". Обе группы крыс были запущены в лабиринт, некоторые места которого были "ароматизированы" кошачьей мочой. Зараженным крысам было все равно, где ходить, в то время как здоровые крысы как огня избегали помеченных участков. Потому как токсоплазмия образует цисты именно в мозге крыс, напрашивается вывод: при попадании в организм крысы паразит начинает управлять поведением своего хозяина. Паразит подавляет реакцию страха, и крысы становятся легкой добычей кошек.
- И в чём же головокружительность перспектив? – усмехнулся директор.
- Мы выяснили, что токсоплазмия влияет и на психику человека. Исследуя особенности поведения зараженных людей, наши коллеги пришли к выводу, что, несмотря на большой разброс видимых проявлений, общим знаменателем для человека и крыс является риск. Поведение зараженных людей становится более рисковым, опасным. Что, в общем-то, не слишком отличается от поведения крыс, игнорирующих присутствие кошек.
Директор отодвинулся от компьютера, заинтересовавшись информацией заведующего лабораторией.
- Одноклеточные паразиты справляются с задачей изменения поведения высокоорганизованного организма! – восхитился Владимир Петрович. - Думаю, мы не глупее одноклеточных. В сложной биохимической системе, которой является организм человека, мы найдём "выключатели", которые можно включать и выключать посредством химических препаратов или микроорганизмов! Представляете, мы сможем заразить противника инфекцией страха! А нашим солдатам сделать прививку бесстрашия!
- Да, ваши намётки надо представить военному ведомству, думаю, они заинтересуются предварительными исследованиями по этой теме, - одобрительно качнул головой директор и, быстро пошелестев клавиатурой, что-то записал у себя в компьютере.
Владимир Петрович поморщился и погладил предплечье, где у него ясно проступало красное пятно.
- Это что у тебя? – озабоченно спросил директор.
- Да… - Владимир Петрович замялся, – и говорить стыдно. Индианка укусила. Такая добрая тварь, целоваться любит, а укусила!
- Давно?
- Больше недели уже.
- Болит?
- Дёргает…
- Твоя иностранка привита по всем статьям?
- Привита, - кисло подтвердил Владимир Петрович.
- Ты проверь насчёт прививок, себя и крысу проверь, чтоб всё, что положено, было…
Всё, что положено… Дипломат, оказалось, крысу привёз по своим каналам, без контроля ветслужбы. Естественно, ни о каких прививках понятия не имел.
О крысиных прививках Владимир Петрович забеспокоился поздновато. Сначала на него напала какая-то хандра – не до прививок было. Рана на руке хоть и зажила, но постоянно зудела, щекотала, ныла… Владимир Петрович то и дело тёр и пощипывал место укуса. Исчез вдруг сон, чего никогда с ним не случалось. Ночами Владимир Петрович маялся, раздувал несуществующие проблемы, беспрестанно вздыхал и ворочался. Жена от толчков просыпалась, сердилась на мужа и, в конце концов, уходила спать на диван. Донимала беспричинная тревога, предчувствие крупных неприятностей. Владимир Петрович стал раздражительным. Жена спрашивала, не случилось ли чего на работе, коллеги опасливо сторонились сердитого шефа, недоумённо перешёптывались. Владимир Петрович обратил внимание, что, когда он раздражался, щёки у него стали дёргаться в тиках. Смиряя подёргивания, он сжимал челюсти до боли в зубах…
Распекая Эдика за очередную глупость, Владимир Петрович хотел попить воды… и не смог из-за спазма в горле. Владимира Петровича прошиб холодный пот. Сначала депрессия, потом раздражительность, гиперестезии в месте укуса, подёргивания щёк, а теперь – невозможность пить воду… Это же… Боже! Неужели… Гидрофобия!
Владимир Петрович выгнал Эдика из кабинета.
Симптоматика начинающегося бешенства? Крыса привезена из Индии нелегально, по дипломатическим каналам, естественно – не привита. Хоть и жила в России год, максимальный срок для инкубационного периода по бешенству… Но это ни о чём не говорит – в литературе описаны случаи, когда болезнь развивалась и через год после заражения!
Владимир Петрович запаниковал.
Паровозной сиреной ударил по мозгам телефонный звонок. Сильный раздражитель вызвал конвульсивную реакцию - укушенную руку Владимира Петровича скрутило судорогой, голову потянуло назад, в затылке больно заломило. Грудную клетку будто обручами сдавило. От ощущения удушья стало страшно. Так непреодолимо хотелось вздохнуть, как путнику в пустыне – напиться. Напиться… Владимир Петрович посмотрел на стакан с водой, и горло его вновь сдавил спазм. Здоровой рукой Владимир Петрович выдернул телефонный шнур из розетки. Телефон умолк.
Что делать? Что делать?!
Мысли в панике брызнули в разные стороны, как перепуганные резким звуком мыши…
Неужели это бешенство… А что же ещё! Столбняк? Сотрудники лаборатории прививаются от столбняка в плановом порядке… Да и – отвращение к воде… В общем – кранты… Строгай доски… Бешенство – что та лавина: понеслась – не остановишь. Что делать? Бежать в больницу? Сдаваться врачам? Какой смысл? Напичкают успокаивающими, чтобы на стену не лез, запрут в тёмную комнату, чтобы ничего не раздражало… Нет уж, если жить осталось несколько дней, надо провести их с пользой!
Свет из окна резал глаза, от него вновь начали подёргиваться щёки и свело судорогой челюсти.
Владимир Петрович медленно встал, прищурил глаза. Стараясь не смотреть в светлый проём, подошёл к окну, задёрнул штору. Полегчало.
Навалилась апатия. Плечи отяжелели, руки загудели, словно весь день вагоны разгружал. Дышать – и то устал.
Владимир Петрович сел за компьютер, открыл новую страницу, напечатал: "Завещание". Подумал, усмехнулся, удалил написанное. Выдвинул ящик стола, поморщился - так ударил по мозгам скрежет дерева о дерево. Вытащил чистый лист бумаги, взял ручку. Неудобно держать ручку, отвык уже писать на бумаге. Корявыми буквами написал вверху страницы: "Завещание". Первая буква слишком уж корявая, не похожа на "З", да и "е" больше походили на крючки, чем на буквы. Поправил. Опять не похоже. Исправил жирно. Ну, это уже какая-то мазня получилась. Резким движением скомкал бумагу. Ужасный треск ломаемого гигантским прессом пластмассового контейнера ударил по ушам, током прошёл по нервам руки до головы, скрутил мышцы предплечья в канатные жгуты, сдавил челюсти до зубовного скрежета. Застонав, Владимир Петрович прижал голову к плечу, ухватил здоровой рукой больную, замер, ожидая, когда судорога отпустит мышцы. В лаборатории громко захохотали. Во рту захрустел песок, руку стянуло ещё мучительнее. "Что они там…" – разозлился было Владимир Петрович на коллег, но остановил себя: "Они же ничего не знают!" Откуда во рту песок? Похоже, времени остаётся совсем мало… Явно не несколько дней. Надо что-то предпринять и поторопиться с неотложными делами…
Владимир Петрович дождался, когда судороги его отпустят. Стараясь не греметь дверцей, открыл сейф. Что за песок во рту? Пошарил пальцем, достал отломок зуба. Понятно, зубы собственные ломает! Вытащил из сейфа коробку, где хранились наркотики для опытов с животными. Вскрыл шприц-тюбик с морфием, сквозь халат воткнул иглу в руку. Новая жесточайшая судорога скрутила руку. А то как же! Иглу воткнуть – это тебе раздражитель посильнее шуршания бумаги! Владимиру Петровичу показалось, что в бицепсе что-то лопнуло. Удерживая шприц-тюбик неподвижно, подождал, когда мышца расслабится, медленно ввёл лекарство. Через некоторое время полегчало. Снял халат, закатал рукава рубашки, осмотрел бицепсы. Да, похоже, с одной стороны мышца порвалась, привычные контуры явно нарушены. Да и приглушённое жжение в этом месте появилось. Вот так скрутило! То ли ещё будет! Интересно, сколько времени осталось жить? Полсуток? Вряд ли больше… По крайней мере, в здравом уме и памяти… Да, надо спешить.
Морфий помог. Владимир Петрович взял другой лист бумаги, написал: "Находясь в здравом уме и твёрдой памяти…", задумался. Надо морфий списать, а то после смерти у ребят будут хлопоты. Хотел вписать в журнал на своё имя, но подумал, что тупые администраторы могут прилепить ему смерть на почве наркомании, отписал на опыт с крысой.
В кабинет вошёл радостный Гаврилыч, глубоко вздохнул, намереваясь что-то громко сказать, но Владимир Петрович опередил его:
- Не кричи, пожалуйста, голова жутко болит! Сядь, Гаврилыч. Я тебе кое-что скажу. Ничему не удивляйся и прими всё серьёзно.
Гаврилыч моментально перестал улыбаться, спросил озабоченно:
- Неприятности какие, Петрович?
- Да, похоже, неприятности… Для меня – серьёзные.
Гаврилыч терпеливо ждал.
- Ты посиди, я кое-что допишу. Да… Скажи ребятам, чтобы не шумели, а то по мозгам бьёт ужасно.
Гаврилыч тихонько сходил в лабораторию, успокоил коллег, вернулся в кабинет.
Владимира Петровича познабливало.
- Такое дело, Гаврилыч… Как думаешь, с мозгами у меня в порядке?
- Все мы немного сдвинутые… - осторожно ответил Гаврилыч. – Но больших отклонений в вашей психике я последнее время не наблюдал.
- И на том спасибо, друг.
Владимиру Петровичу понравилось, что Гаврилыч пошутил так серьёзно. Значит и остальное воспримет адекватно.
- Такая неприятность, Гаврилыч… Жить мне осталось полсуток-сутки…
Владимир Петрович жестом остановил раскрывшего было рот ошеломлённого известием Гаврилыча.
- Давай лучше о деле! Чтобы не томить твою душу загадками, сообщаю: я подхватил бешенство. Болезнь в стадии клинического развития. А это значит, поезд идёт в одну сторону и финиш близок.
Они одновременно посмотрели на стакан с водой. Рот Владимира Петровича заполнился слюной, но сглотнуть её он не смог – глотку сжал спазм. Пришлось наклониться и "слить" слюну в мусорную урну.
- Знаю, вы сейчас засуетитесь, вызовите скорую… - продолжил Владимир Петрович после того, как спазмы отпустили глотку. - Толку от этого никакого, но долг, как говорится, обязывает… Я не могу вам запретить этого. Одна просьба – дай мне час времени. Мне нужно кое-что важное запланировать для вас по дальнейшей научной работе… Да, и подпиши вот это завещание. Которое я написал "в здравом уме" и так далее. Ты согласен, что я в здравом уме?
Гаврилыч согласно качал головой, раздумывая над ужасной ситуацией. Владимир Петрович вряд ли ошибается – клиническое мышление у него на зависть всем.
- Можешь ознакомиться. Там ничего тайного. Так, деловые распоряжения… Богатств я не накопил, так что делить между родственниками нечего. Кстати… После смерти меня распотрашат паталогоанатомы. Я в завещании написал, чтобы мой мозг исследовали в нашей лаборатории. Не хочу, чтобы его пластали на грязном столе в больничном морге. Опыт с Индианкой доведите до конца. Поаккуратнее с ней – это она меня укусила. Обследуйте её на бешенство, боюсь – у неё носительство.
Через час Гаврилыч вызвал скорую. Владимира Петровича к тому времени скрутило так, что не помог даже масочный наркоз реанимационной бригады.
Экспресс-диагностика, проведённая в больнице, показала, что у Владимира Петровича не бешенство, а столбняк. К сожалению, в запущенной форме. Уже во время транспортировки у него развился паралич дыхательного центра с остановкой дыхания. В больнице отказало и сердце. При микроскопии центрифугата крови обнаружили возбудителя столбняка Clostridium tetani, но необычайно крупных размеров. Одно слово – индийская клостридия! Жизнедеятельность мутанта клостридии подавляли только синтетические антибиотики последнего поколения в огромных дозировках.
Прогноз, как выражались медики, был весьма сомнительный.
Потрясённые сотрудники лаборатории молча сидели у стола Гаврилыча.
- Он велел свой мозг забрать для исследования в нашу лабораторию. Не хочу, говорит, чтобы его пластали в грязном морге.
- Чтобы мозг Владимира Петровича стоял здесь, заспиртованный в банке? Ужас какой… - передёрнула плечами Лена.
- Ну почему в банке, - возразил Эдик. – У нас хорошо шли опыты по поддержанию жизнеспособности донорского мозга крысы. Если срочно покумекать, можно попробовать поддержать жизнеспособность мозга шефа. А вдруг опыт удастся? Крысиные мозги у нас уже несколько месяцев живут! В принципе, лаборатория готова к пересадке крысиного мозга. Пересадку голов крыс мы ведь уже проводили. При наличии донорского мозга человеческое тело к нему найти проще! Если запланировать пересадку человеческого мозга – нужно будет собрать сто подписей… И ни один "подписант" не возьмёт на себя ответственность разрешить своей рукой пересадку мозга. А тут "владелец" мозга сам разрешил воспользоваться его донорским органом.
Эдик привычно терзал свой большой палец и исподлобья, как обиженное дитя, ожидающее наказания, наблюдал за коллегами. Пальцы, да и кисти вообще, у Эдика были своеобразного строения: лопатообразно расширенные ногтевые фаланги больших пальцев чрезмерно вытянутые, а основные фаланги наоборот, укороченные. При заметно удлинённых остальных пястных костях, при бугристых межфаланговых суставах, кисти производили впечатление обезьяньих.
Гаврилыч удивлённо уставился на Эдика. Это ж надо! Даже у такого раз в жизни рождается умная мысль! А что… В этой дикой идее есть крохотная доля надежды… Понятно, что методика абсолютно не отработана… Чушь, конечно… Тоже мне, голова профессора Доуэля… Но хоть крохотная надежда есть? А кто разрешит? Да ни у кого разрешения спрашивать не надо! Во-первых, письменное разрешение хозяина мозга есть. А во-вторых, мозг извлекут из черепной коробки после констатации смерти…
"Положим живые мозги шефа в банку и будем тыкать в них палочками, будем наблюдать, как он реагирует на раздражение!", - ухмыльнулся про себя Эдик, вспоминая, сколько "раздражений" получил он от шефа в своё время.
- А что, - задумчиво проговорил Гаврилыч, - в этом есть крохотный процент… Ткани мозга при столбняке патологически не изменены… Надо сказать коллегам в больнице, чтобы держали операционную наготове. На случай, не дай Бог, конечно…
=6=
Из телевизионного сообщения прессекретаря Управления МВД города: "В среду на прошлой неделе около шестнадцати часов в доме номер семь по Богатырскому проспекту совершено тяжкое преступление. Неизвестный напал в кабине лифта на девятилетнего Костю К. Схватив его за горло и придушив, затащил в хозяйственное помещение на пятнадцатом этаже. Подавив сопротивление мальчика, преступник совершил с ним акт мужеложства, а затем, желая доставить потерпевшему особые страдания, разорвал ему промежность. Проникнув рукой в брюшную полость, выдернул через рану кишечник ребенка, полностью оторвав тонкую, толстую и прямую кишки, разорвал уретру.
Благодаря тому, что истекающего кровью мальчика обнаружили довольно быстро, удалось своевременно сделать операцию. В тяжёлом состоянии мальчик находится в реанимации.
В субботу днем в городском парке гуляли десяти- и одиннадцатилетние братья Д. К ним подошёл молодой мужчина с лицом, закрытым шарфом. Убедившись, что рядом никого нет, садист под угрозой ножа повел мальчиков в отдаленное место парка. Затем вытащил из кармана фляжку и заставил школьников поочередно сделать из нее несколько глотков. Жидкость имела неприятный вкус и резкий запах. Подавив волю детей, преступник изнасиловал каждого из них, причинив при этом серьезные телесные повреждения, после чего скрылся.
В воскресенье садист напал на десятилетнего Женю К. в подъезде его дома. Придушив ребёнка, садист затащил его на лестничную клетку и надругался над умирающим.
В понедельник десятилетний Ш. был зверски изнасилован на чердаке дома номер двадцать пять по проспекту Строителей. Ребенок получил страшные раны, которые, по-видимому, сделают его инвалидом.
Управление УВД призывает родителей…"
=7=
Как ужасно болит голова! Боль постоянная, тягучая, как вой автомобиля на длинном подъёме. Так голова болит при резких переменах погоды, когда на фоне магнитных бурь циклон сменяется антициклоном. Голова болит… Всё болит! Руки, ноги, спина… Будто асфальтовый каток наехал… Где я? То черно, то светло, круги, вспышки, мрак, зарево полыхает… зелёное. То ли вижу я, то ли не вижу… Глазами шевелить… О, Боже! Лучше ничем не шевелить… И звук… Какой-то фон… Не пойму, что это. Есть звук – и одновременно нет его. Да что же это, чёрт возьми! Я – есть? Или меня нету?!
Время… Секунды, растянутые в километры… Или часы, спрессованные в крупинки? Смотря от чего начинать и к чему стремиться… Где начало у тебя? Неизвестно… Куда идёт твоё время? Где финиш пути? Непонятно. Значит и время твоё неопределённо. Эко замысловато рассуждаешь, как профессор… Тебя частенько называли профессором… Почему? Не знаю… Кто ты? Как определить твоё место в реальности? Единственная реальность – боль. Постоянная, мучительная, по большей части сильная, в остальное время – невыносимая… Нет, если рассуждаешь – значит, выносимая!
Фантастическая каша из света – несвета, тьмы – нетьмы, звуков – незвуков… Нет рук, нет ног, нет тела… Только боль… Взрывающаяся молниями, если попытаться шевельнуть хоть кончиком пальца, хоть кончиком ресницы…
Лежу я, или стою? Сплю, или без сознания? Существую ли я вообще?
Сколько времени прошло? Минута? День? Неделя? Судя по количеству мыслей, проболевших через сознание… При чём здесь количество мыслей! Когда человек спит, за долю секунды в его мозгу разыгрываются истории, длиной в полжизни!
Вот оно – одиночество в самом страшном своём виде! Пожизненно приговорённый к одиночному заключению ещё не абсолютно одинок - ему приносят еду, он следит за чередованием дня и ночи, он время от времени на горшок ходит, чёрт побери! Я не хочу есть, я не хочу спать, меня омывает чёрное ничто… Я не ощущаю прикосновений к себе, сам не могу ничего коснуться… Даже пальцем пальца не ощущаю… Даже языком – зубов…
Интересно, сколько я проживу? А я ещё живу? Или я уже там… В потустороннем мире?
Узники одиночных камер, в конце концов, истощаются физически и сходят с ума - так разрушительно действует на них одиночество. Я, похоже, в худшем положении…
Так, профессор, давай мыслить рационально… Профессор? Да, профессор. Я почему-то в этом уверен… Я слышал, что какая-то слепо-глухо-немая женщина книги писала, благотворительностью занималась, даже музыку слушала подошвами ног… Не знаю, насколько эстетична вибрация пола от музыки и какое наслаждение доставляла ей эта "музыка", но, главное – смог человек! Давай-ка, и ты прислушайся, прочувствуй, проанализируй, пойми, кто ты и где ты…
Не понять…
Как хочется ощутить хоть какое-то прикосновение! Нет, люди не знают, какое это наслаждение – прикоснуться к чему-либо, ощутить, что к тебе кто-то прикоснулся… Прикосновение, ласка… Это самое прекрасное ощущение на свете! Ощутить лицом – ладонь, телом – тело…
Усталость. Чёрной горой давит непонимание, непостижимость происходящего. Одиночество, отчаянное одиночество… Хоть бы один голос, хоть бы одно прикосновение! Должно же быть какое-то объяснение происходящему!
Неизвестность… Сомнения раскалывают мозг, ломают волю. И дробится рассудок… А вместо земли под ногами… ничто. Ты висишь в… нигде.
Моё существование – млечный путь в черноте неба. Не на что опереться… Не видно, откуда вышел… Не знаешь, куда придёшь. И неизвестно, сколько идти.
Нет места, куда бы хотелось вернуться. Нет вещей, без которых не можешь обойтись. Нет постоянства, нет надёжности, нет покоя в душе, только неопределенность… Память тоже черна. Так, бессвязные сполохи. Грёзы в пути. Мелькание огней. Отблески встреч. Тени людей. Таких случайных и таких родных. На миг заглянувших в глаза, озаривших, согревших. И скользнувших мимо по своим путям, по новым траекториям. Крохотные звёздочки в ночи. Точнее, крупинки света, догнавшие меня через тысячи световых лет… А самой звёздочки, возможно давно уже нет…
Сколько времени прошло? Пять минут? Почему тогда ко мне никто не подходит? Или пять часов? Или пять лет?
=8=
Да, детишки с некоторых пор стали возбуждать его.
Однажды на лестничной площадке он схватил пацана, чтобы вонзить в него нож, и на мгновение задержался с ударом. И что-то почувствовал, что-то ему понравилось в трепещущем теле ребёнка – пацан был маленьким, до подросткового возраста не дорос…
Он угрожающе прижал лезвие жертве под глаз и уволок полубеспамятного от страха ребёнка на чердак.
Это был его первый сексуальный опыт с ребёнком. Он толком и не знал, что с пацаном делать…
Научился!
И так ему это дело понравилось!
Он чувствовал себя удовлетворённым и спокойным недели три. Его не раздражали примерные подростки, его не возбуждали симпатичные детишки… Тех и других он провожал снисходительными взглядами – так сытый кот, грея брюхо на солнышке, прищуренными глазами ласкает прыгающих неподалёку воробышков. До поры…
Но сытость прошла, и какое-то беспокойство выгнало его на улицу. Он опасался гулять в оживлённых местах – вдруг его опять узнает жертва или случайный свидетель. Поэтому вышел подышать свежим воздухом на берег реки.
Между мостом и речным вокзалом увидел двух мальчишек возрастом лет по девять. Почувствовал стеснение в груди. Волнение. И низ живота защекотало. И сердце забилось чаще.
Осторожно скосил глаза в стороны, оглянулся. Пусто.
Прислушался. Никого.
Глупенькие, разве ж можно гулять в пустынных местах без взрослых! Наверняка родители вам рассказывали о нехорошем дяде, который обижает маленьких детишек…
Задышал стеснённо, будто долго куда-то торопился…
Стараясь не привлекать внимания, шёл за детишками.
Глупые дети то выбирали из песка нужные им камешки, то швыряли их в воду, соревнуясь, кто набьёт больше "блинчиков". Он замедлял шаги, чтобы не спугнуть детишек, и изображал беспечного, никуда не спешащего гуляку.
А когда детишки поворачивались к нему спиной и шли дальше по береговой полосе, он убыстрял шаги и торопливо нагонял детей.
Наконец, поравнялся с добычей, схватил обоих за шеи, страшно выпучил глаза и жутким голосом прорычал:
- Ни звука, а то убью! Я маньяк!
Перепугавшиеся до полусмерти детишки не сопротивлялись.
С каким удовольствием и как долго он их насиловал!
На стенах домов и на заборах висели листовки, в газетах и через телевидение показывали фоторобот, составленный с помощью тех, кто видел насильника. Но грубая картинка так сильно отличалась от реального лица! К тому же, выходя на охоту, насильник будто становился другим человеком. В том числе и внешне.
То и дело арестовывали похожих на маньяка людей, но все подозреваемые после установления алиби выходили на свободу.
Отцы города требовали немедленных результатов, газеты строили догадки, где на этот раз заявит о себе гомосексуалист-насильник.
Следующей жертвой едва не стал четырнадцатилетний подросток.
Насильник набросился на него в кабине лифта, несколько раз ударил по лицу, но подросток яростно сопротивлялся. Воспользовавшись тем, что лифт остановился и двери автоматически открылись, мальчишка с криками вырвался из кабины.
Испугавшись шума, насильник предпочел скрыться – зачем рисковать?
В этот же день искалечил очередную жертву.
=9=
- Какой сегодня день?
- Двадцатый.
Гаврилыч и Сергей, одетые в стерильные одежды, стояли в боксе, похожем на небольшую операционную. На столе посреди комнаты возвышалась закрытая прозрачная ёмкость, из дна которой выходило множество толстых и тонких трубочек и проводов. На дне ёмкости покоился человеческий мозг. Точнее, головной мозг плавал в жидкости, у самого дна. Трубочки подходили к основанию мозга, соединялись с сосудами. К разным участкам коры головного мозга были прикреплены датчики, тончайшие электроды входили вглубь мозга. За стеклянной стеной, вне бокса, стоял директор института, по громкой связи задавал сотрудникам лаборатории вопросы.
- Судя по энцефалограммам, - рассказывал Гаврилыч, - первую неделю Мозг ощущал сильную боль. Это естественно – нервные стволы пересечены, нужно пять-семь дней, чтобы раневые поверхности адаптировались. Мы вводили в питающие растворы сильные анальгетики. Сейчас энцефалограммы показывают, что Мозг находится в спокойном состоянии.
- Интересно, что он чувствует… Я имею в виду… как человек. Или он уже… не человек? – сомневаясь и, словно боясь обидеть того, чьё тело уже двадцать дней покоилось на кладбище, а мозг лежал здесь, на столе, негромко проговорил директор. Наверное, он боялся, что Мозг каким-либо образом услышит его слова.
- Ощущает он, вероятно, много чего. Любые неспецифические раздражения черепномозговых нервов вызывают соответствующие ассоциации в зрительных, слуховых, обонятельных и других зонах коры мозга. Вспышки света, шумоподобные звуки, например… И всё это на фоне боли, как показала энцефалограмма.
- Интересно, осознаёт он своё положение?
- Сейчас он глухой, слепой и немой. К тому же, не может ощупать окружающее руками. Он даже не может ощущать окружающего своим телом! Представьте, что связанного по рукам и ногам слепо-глухо-немого внесли куда-то и чудесным образом подвесили в воздухе. Поймёт он, куда его внесли и где он находится?
- Как насчёт опытов, которые Владимир Петрович запланировал?
- Два мозга крыс чувствуют себя великолепно. Вырабатываем у них условные рефлексы. В ответ на наше раздражение они должны отреагировать определённым электромагнитным колебанием. За это мы их поощряем – раздражаем зону удовольствия. Теоретически, так мозг можно научить азбуке Морзе. У Индианки, в связи со смертью Владимира Петровича, мы пропустили один срок удобной имплантации бластомы, но на днях всё сделаем. Мы обеспечим развитие только одного плода. Это, конечно, неестественно для крысы, но надёжнее для чистоты эксперимента.
Эдику поручили контролировать техническое обеспечение жизнедеятельности Мозга: работу насосов, количество растворов, качественное функционирование воздушных фильтров, ультрафиолетовую обработку бокса и тому подобное.
Сначала он воспринял новые обязанности в штыки: "Что я вам, младшая научная уборщица?"
Однажды Эдик пришёл в бокс вне расписания, когда здесь никого не было. Накрыл тёмной тканью сосуд с Мозгом, готовясь провести ультрафиолетовое облучение бокса, включил кварцеватель. Секунд через пятнадцать энцефалограммы мониторов взорвались бешеными кривыми. Эдик кинулся к Мозгу… Ткань закрывала не весь сосуд и ультрафиолет узкой полосой скользил поперёк Мозга. Эдик хотел поправить ткань, но задумался, криво улыбнулся и засунул руки в карманы халата. Перед уходом из бокса он стёр из памяти компьютера "следы ультрафиолетовой пытки".
Эдик стал навещать бокс вне своего расписания каждый день. Смотрел на беснующиеся энцефалограммы, с любопытством думал о том, что ощущает Мозг, когда его серое вещество жарят ультрафиолетом. Он вспомнил, как месяц назад мечтал потыкать палочкой в мозги шефа…
На сороковой день всей лабораторией сходили к жене Владимира Петровича. Помянули.
Жена о Мозге ничего не знала.
На следующий день в лаборатории долго спорили, жив Владимир Петрович или мёртв.
По неизвестным причинам Мозг угасал. Биохимические показатели были неплохими, но энцефалограмма отражала падение активности Мозга. А два мозга крыс успешно зарабатывали себе раздражения центров удовольствия нужным реагированием на раздражители.
Попробовали раздражать центр удовольствия Мозга, но получили такую извращённую, такую пугающую реакцию, что больше экспериментировать в этом направлении не стали.
Шёл сорок третий день со дня начала искусственного поддержания жизнедеятельности Мозга.
Заканчивалась третья неделя беременности Индианки. Впрочем, на её внешности это никак не сказалось. Крысы ведь бывают беременны десятью-двадцатью крысятами – а Индианка ждала только одного.
На сорок пятый день, как ни стимулировали учёные жизнедеятельность, энцефалограммы Мозга тихо сошли на нет.
Глухой, немой, слепой… парализованный… он даже не заметил своей смерти.
Шёл двадцать второй день беременности Индианки. Крыса из подручных материалов строила в клетке гнездо, собиралась рожать. В то время, как энцефалограммы Мозга угасли, Индианка между делом, почти незаметно для себя родила голого и слепого, как положено природой, крысёнка весом в десять граммов.
- В Индии крыс убивать не разрешают, - заметил по этому поводу Гаврилыч. – Там считают, что в крыс вселяются души умерших.
- Интересно всё-таки, когда умер наш шеф – два месяца назад или сегодня? – Эдик мельком посмотрел на Гаврилыча, ожидая его реакции на больной вопрос. – Если шеф умер два месяца назад, а мы искусственно поддерживали жизнедеятельность его мозга, то есть, не отпускали его душу… А душе ведь надо определиться с местожительством в загробном мире в течение сорока дней после смерти… Не закрыли ли мы шефу дверь в мир иной и не будет ли теперь его душа маяться в нашем мире без покаяния?
Гаврилыч поморщился.
- Эдик, всё ты обгадишь!
- Интересный вы человек, Гаврилыч! Я, что ли, предложил изъять мозг из тела и два месяца втихаря от начальства спиртовал его в лаборатории?
=10=
Эдик снял квартиру и стал жить в гражданском браке с молодой женщиной. Никто из сотрудников о семейной жизни Эдика не знал.
Соседи по подъезду ничего не могли сказать о новых жильцах – пара, как пара… Не пьют, не дебоширят, хлопот соседям не доставляют – и ладно. Правда, иногда через стенку был слышен приглушённый женский плач. Что ж, дело семейное. "Караул" же не кричит!
=11=
Самым опасным для себя местом жители города теперь считали не ночные улицы и плохо освещенные дворы, не темные глухие подворотни и даже не загаженные бомжами подвалы. Больше всего горожане страшились входить в собственные подъезды. В городе продолжал действовать сексуальный маньяк.
Вместе с идущими домой жильцами незнакомец заходил в подъезд, садился в лифт, останавливал кабину между этажами и под различными угрозами насиловал и обирал жертвы.
Каждый день горотдела милиции начинался с просмотра суточных сводок происшествий. И каждый день ситуация повторялась. Ежедневно фиксировались изнасилования в лифтах, нередко сразу по два-три случая. Особенно удручало, что жертвами становились девочки двенадцати-тринадцати лет...
Да, ему стали нравиться девочки.
Однажды он выбрал очередную жертву - стройную светловолосую школьницу в короткой юбочке, и шёл за ней по следу, предвкушая близкое удовольствие. То и дело сглатывая слюну, он ощупывал глазами мелькающие под юбчонкой высоко обнажённые бёдрышки в "загорелых" колготках. И вдруг почувствовал, что не один охотится за девочкой. У самого подъезда шестнадцатиэтажного дома его внимание привлек парень, хищно наблюдавший за жертвой и готовящийся войти следом. Маньяки встретились взглядами, поняли все без слов и... разошлись. Встретились и разошлись, как два хищника на охоте в каменных джунглях современного города.
Потеряв из вида соперника, он усмехнулся. Вот, оказывается, почему газеты и телевидение рассказывали о большем числе преступлений, чем он совершал. Какое разочарование! Он гордился, что запуганные газетчики выдумывают небылицы и приписывают выдуманные истории ему! А тут такая проза - вместе с ним работал ещё один маньяк.
Обычно он выискивал жертвы в одном и том же месте города – в микрорайонах между набережной и парком. Оперативники назвали эту территорию городским Бермудским треугольником.
Был тихий прохладный вечер. Он вышел погулять. Оделся в кожаную куртку, серую рубашку, тёмные брюки. Одеваться надо было разнообразно, чтобы не попасть под описания свидетелей в газетах. В руках держал сумку-визитку черного цвета. Обычный незаметный парень, каких много.
Две идущие впереди него девочки лет пятнадцати-семнадцати свернули во двор. Он прошел за девчонками около двухсот метров, вошел следом в подъезд высотного дома, успел запрыгнуть в закрывающийся лифт. Девчонки всполошённо переглянулись. Чтобы успокоить девчонок, он отвернулся и уставился на кнопки пульта.
Между вторым и третьим этажом остановил лифт, достал нож с зеленой ручкой и обнажил клинок. Показал пятна ржавчины на лезвии и, ухмыльнувшись, сказал, что это кровь. Добавил, что он тот самый маньяк, про которого говорит весь город. Приказал им стоять тихо и снять с себя драгоценности. Та, что была пониже, отдала часы и золотые сережки, подружка - цепочку и кольцо.
Угрожая порезать за непослушание, велел девушкам раздеть друг друга. Девушки разделись до лифчиков и трусиков. Он поставил маленькую на колени и приказал взять в рот его член. Схватив двумя руками за волосы, грубо изнасиловал её в рот. В момент оргазма затрясся как эпилептик, ноги у него подкосились, и он упал на девочку, больно придавив её. Тут же очнулся и повторил насилие с другой девчонкой.
Затем велел жертвам снять с себя остатки одежды, повернул маленькую спиной, и изнасиловал в задний проход.
Потом разрешил жертвам одеться и пригрозил, чтобы они не делали глупостей и никому о нём не рассказывали. Оставив девочек в лифте, вышел на первом этаже, а кабину отправил на самый верх.
Конечно же, в городе изнасилований случилось гораздо больше, чем показывала статистика и рассказывала пресса. Многие жертвы не хотели, чтобы о позорном случае узнали их знакомые. Потерпевшие стремились скрыть несчастье от родных, соседей, одноклассников, предпочитали забыть, уйти от страшного и унизительного воспоминания.
Да и в отделениях милиции, не желая портить статистику изнасилованием несовершеннолетних, старались ограничиться возбуждением уголовного дела только по факту грабежа.
Однажды он шагнул в лифт вслед за молодой матерью с ребенком и в привычной манере, под ножом, изнасиловал женщину на глазах у замершего от страха и ужаса малыша. Мать умоляла:
- Подождите, пусть мальчик отвернется, зачем же вы...
Он сделал свои дела, застегнул молнию на джинсах и сказал:
- Смотри, никому ни слова. Иначе ребенку не жить.
В другой раз зашел в лифт с компанией школьников - трех девчушек и двоих мальчиков. Насильника хватило на троих. Но этого ему показалось мало. Угрожая ножом, он заставил одиннадцатилетних мальчишек последовать своему примеру... Напоследок ублюдок бросил через плечо одной из девчушек:
- Понравилось? Теперь будешь всем давать.
Казалось, пятеро подростков, из них два мальчика, могли себя защитить…
Как-то раз он прихватил с собой фотоаппарат "Полароид" и отщелкал кассету снимков в любимом "интерьере" - кабине грузового лифта шестнадцатиэтажного дома. "Фотомоделями" служили две изнасилованные школьницы. Он заставил их позировать обнаженными, а затем приказал одной фотографировать себя в момент насилия другой жертвы.
Милиция сбилась с ног. У школ и детских учреждений постоянно дежурили оперативники в штатском. Описание насильника - вязаная шапочка, очки, прыщавое лицо - знал каждый патрульный. Ежедневно руководитель группы розыска докладывал о ходе работы начальнику милиции, но преступления продолжались...
После очередного изнасилования в городе объявили оперативное мероприятие "Сирена": перекрыли перекрестки и улицы, весь личный состав милиции, включая работников паспортных столов, следователей, сотрудников вневедомственной охраны и автопатрулей, подняли по тревоге. Минут через сорок из отделения милиции позвонили начальнику милиции: "Приезжайте, попался!".
Начальник милиции примчался в отделение. "Обезьянник" рядом с дежуркой был до отказа забит прыщавыми очкариками в лыжных шапочках. Каждый похож на фоторобот... Модно стало так одеваться.
После проверки всех задержанных отпустили с извинениями.
Иногда жертвы оказывали ему сопротивление. Однажды он сел в лифт с девушкой спортивной внешности, одетой в джинсы и лёгкую куртку. Когда кабина тронулась, насильник вытащил нож. Но девушка не испугалась, оттолкнула его, смогла остановить лифт и убежать. В милицию не обратилась.
Другая девушка, которую он зажал на лестничной клетке, подняла крик. За ним погнались люди, бежали по лестницам, как в детективе. Но он смог прорваться на улицу и скрыться.
Спасало насильника то, что при малейшей опасности он скрывался. А зачем рисковать, если в городе тысячи домов, и в каждом множество лифтов? Сейчас не получилось - в следующий раз пройдёт гладко. Расчет верный: школьники, испуганные угрозами детины в бандитской шапочке, деморализованные видом ножа или пистолета, активного сопротивления не оказывали и выполняли любые требования насильника.
Власть над человеком, над трясущимся от страха ребёнком, опьяняла его как наркотик.
Ему понравилось нападать сразу на двух, а то и на трёх девочек, он заводил жертвы в квартиры и уже там насиловал, не забывая перед уходом забрать ценные вещи, ювелирные украшения и деньги...
"Здорово совершить изнасилование, а то два или три за день, а потом вернуться домой и всю ночь заниматься сексом с женой. А когда она уснет ещё и поонанировать разок-другой", - хвалился сам себе преступник.
На досуге он любил сидеть перед телевизором, ждал и с удовольствием слушал сообщения о собственных преступлениях. Любил тюремные песни. У него даже слезы на глазах наворачивались...
Примерно в три часа дня он приехал на рынок, купил джинсовую куртку и кроссовки. Опасался, что прежняя, кожаная, уже примелькалась.
Побродил немного по городу, вышел к трём домам в виде башен. Он замечал за собой интересную особенность – теперь при виде жилых домов башенного типа у него возникала эрекция.
Недалеко от одного из зданий заметил двух девочек. Первая была пухленькая и выше ростом. Вторая миниатюрнее, она ему больше понравилась. Девчонки поговорили и расстались. Вторая завернула к дому. Он шёл следом. Вместе вошли в подъезд. Девочка вызвала лифт, подошел грузовой. Когда стали подниматься, он нажал кнопку "стоп" и вытащил нож. Заставил девочку раздеться, велел ей лечь на пол на одежду, изнасиловал. Девочка оказалась девственницей. Потом сказал:
- Ты меня не видела, забудь обо мне. Я тебя знаю, кому что скажешь - убью.
Девочка обещала молчать. Потому что, если узнают родители, они запилят её нотациями.
Насильник вышел, а девочка оделась и поехала на свой этаж.
Милиция не знала покоя. Группы немедленного реагирования выезжали на любой сигнал, были организованы дежурства у школ и в местах возможного контакта насильника. Работа контролировалась начальником областного ГУВД. За ошибки или непрофессионализм наказывали беспощадно, нерадивых и ленивых работников лишали звёздочек, а то и погон.
Казалось, ловушка вот-вот захлопнется. Но ситуация неожиданно осложнилась. Одна из местных газет дала репортаж, в котором уличала милицию в недостаточной бдительности. Половину репортажа занимало интервью с одним из милицейских начальников, в котором он "по секрету и по дружбе" разоткровенничался насчёт планов поимки маньяка.
Благие намерения журналистов помогли не столько потенциальным жертвам, сколько преступнику. Ознакомившись с планами милиции, он сменил тактику - начал действовать по всему городу. Кроме того, изменил облик: сделал другую стрижку, вместо лыжной шапочки стал носить кепку, снял очки, а насиловать жертв предпочитал теперь на чердаках и в других укромных местах.
На чердаке шестнадцатиэтажки в районе Клязьминской улицы он надругался над тринадцатилетней школьницей и ограбил её. Мать девочки сразу позвонила в милицию. Дежурный немедленно ввел в действие оперативное мероприятие "Сирена". Весь район, где было совершено преступление, подняли по тревоге.
Наряд милиции заметил на троллейбусной остановке похожего на фоторобот молодого парня с полиэтиленовыми сумками. Почувствовав взгляды милиционеров, парень ускорил шаг, а затем бросился бежать.
Преследование продолжалось примерно километр. Насильник бросил вещи, несколькими выстрелами из пистолета заставил милиционеров залечь и скрылся.
=12=
Крысёнок развивался великолепно, рос здоровым и подвижным "ребёнком". К десяти дням опушился красивым серебристым волосом. Окрас – светлый агути, записали в журнале. Ещё через пару дней открыл глаза. Активно ползал, с интересом нюхал протянутую руку, спокойно вёл себя на ладони у человека, потешно брал в лапку-ручку протянутое ему семечко или крошку несолёного сыра, смешно сев на задние лапы, с видом явного удовольствия, подобно тому, как дети едят мороженое, грыз подарок. Кстати, первый палец на передних лапках у крысёнка оказался хорошо развитым, в отличие от сильно редуцированных пальцев его родственников. Это было одним из косвенных признаков его интеллектуальной "продвинутости". На пятнадцатый день крысёнок научился есть из кормушки матери. В общем, развивался, как обычные крысята, разве что с небольшим опережением. Да и весом был немного больше обычных пасюков.
Когда крысёнку исполнилось три недели, его перевели в отдельную четырёхкомнатную клетку на двух уровнях. Назвали крысёнка… Профессором.
Эдик крысёнка не любил. "За какие такие заслуги щенку привилегии? Клетку ему, видите ли, специальную построили, двухэтажную, с лестницей, с качелями-мачелями разными, чтоб тренировался, чтоб не скучно было…" И походя, незаметно от коллег, старался ткнуть авторучкой, или чем, крысёнка в бок. Или дёрнуть за свисающий из клетки хвост. Впрочем, Профессор быстро понял, "ху из ху" в лаборатории и, едва Эдик появлялся в помещении, перебирался в глубь жилища, на безопасное от решётки расстояние.
Гаврилычу, которого назначили исполняющим обязанности заведующего лабораторией, позвонил директор института:
- К вам сейчас проведут журналистку… Не получилось отвязаться от прессы. Организуй ей экскурсию. Проведи по… по своему кабинету, расскажи школьные байки о крысах… Ну, ты понимаешь, о чём я. В общем, сделай девушке приятное. Там пресса подняла шум о запрещённых и нечеловечных опытах над животными, вот и произведи на журналистку впечатление, покажи, что мы крысок любим…
Гаврилыч всё понял. Тем более, что журналистка оказалась симпатичной девушкой с умными глазами.
- Мы, Наденька, - полуобняв девушку за талию, ворковал Гаврилыч, направляясь к клетке с Профессором, - работаем только с крысами.
- Фу, какая… - Наденька чуть не сказала "гадость", но удержалась. Сморщив при этом носик.
- О крысах рассказывают много страшного, и многое в этих рассказах правда, - согласно кивнул Гаврилыч. - Крысы жители подземелий, исследователи канализаций поневоле, сталкеры мира четвероногих. Суровая жизнь на задворках цивилизации среди опасных отбросов человеческого бытия сделала их прагматиками, лишенными предрассудков. В борьбе за жизнь в тех ужасных условиях крыса не остановится ни перед чем. И если у крысы шанс на спасение один из тысячи, она воспользуется этим шансом. Но не странно ли: считая это свойство естественным и похвальным для человека, мы находим его отвратительным в других живых существах?
Гаврилыч вопрошающе смотрел на корреспондентку, ожидая от неё положительного ответа на вопрос, но та лишь пожала плечами.
- И всё же большинство слухов о кровожадности крыс – вымысел, - подвёл рукой черту под ранее сказанным Гаврилыч. - Один мой знакомый, обнаружив в гараже крысу, вместо того, чтобы поставить капкан, стал её прикармливать - всё-таки живое существо. Пасюк так привязался к нему, что стал считать гараж своей территорией, сам ничего не портил, и сородичей в гараж не пускал. Особенно забавной была картина, когда водитель во время выпивок с друзьями звал крысу и под общий хохот кормил ее, нацепив закусь на электрод.
Корреспондентка улыбалась, слушая интересный рассказ Гаврилыча.
- Однажды хозяин заболел. Знакомый, пришедший взять машину, не знал о "подруге" хозяина. Увидев крысу, смело разглядывавшую гостя, расценил это, как наглость, и убил её. На следующий день другие крысы изгрызли в гараже буквально всё. Ведь территорию защищать стало некому!..
Корреспондентка лишь удивлённо таращила глаза от историй Гаврилыча.
- Крысы появились на Земле за сорок восемь миллионов лет до человека, они очень умны. Крысы, живущие в коллективе, наслаждаются обществом друг друга - играют в догонялки, делают друг другу массаж, спят в обнимку, понарошку борются и так далее. Их поведение напоминает первоклашек на перемене. Если какой-то крысе хочется покоя, она уходит в уголок, чтобы побыть в одиночестве. Когда снова ощутит потребность в коллективе, то друзья всегда под лапой. У крыс почти аналитический склад ума! У одного уважаемого человека в джипе жила крыска. Декоративная, наподобие наших белых. Каждый день хозяин угощал крысу то яблоком, то колбасой. А однажды забыл покормить. Так она принесла ему кусочек изоленты - мол, не будешь кормить, погрызу провода.
Слушая заливающегося соловьём Гаврилыча, Наденька рассматривала двухэтажную фазенду Профессора с множеством лесенок, качелек, верёвочных переходов и прочных приспособлений.
- А здесь никто не живёт, что ли? – спросила она.
- Ну почему не живёт! Живёт, и очень даже умный наш сотрудник. Вон, на втором этаже, в той коробочке у него гнездо…
Наденька через боковое отверстие очень осторожно заглянула внутрь коробки. Она увидела грязную пятку, край беловатого брюха, хвост и еще кое что, подтверждавшее, что это явно крыс, а не крыса.
- Ой… - смущённо проговорила девушка. – А почему у него… ноги такие грязные…
- Ну-у… - Гаврилыч растерялся от простого, но неординарного вопроса. - Крысы, особенно самцы, обычно не слишком чистоплотны. Чем реже высовываешь нос из норы, тем дольше проживешь, - правило, выработанное поколениями и не очень совместимое с соблюдением чистоты. Да нет, - тут же уверил в положительных качествах воспитанника Гаврилыч, - он у нас чистый, только лапы не всегда моет!
- А можно его… Чтобы он лицом к нам повернулся?
- Можно, конечно, - согласился Гаврилыч, не предпринимая никаких действий.
- Ну-у… потычьте ему чем-нибудь в бок, чтобы он к нам повернулся.
- Да неудобно, вроде. Профессор спит.
- Кто? – удивилась Наденька.
- Профессор. Зовут его так.
- Просто так назвали, или умный очень?
- Сначала… - Гаврилыч вздохнул, - просто так. А потом оказалось, на самом деле парень очень умный.
- Ну… покажите мне его! – нетерпеливо попросила заинтригованная Наденька.
- У вас что-нибудь вкусненькое есть?
- Нету… - виновато произнесла Наденька.
- Быть не может. У девушки в сумочке всегда что-нибудь есть.
Наденька покопалась в сумочке и нашла крохотную сосательную конфетку, завёрнутую в целлофановую бумажку.
- Пойдёт. А вы говорили, ничего нет.
Гаврилыч открыл дверцу клетки, постучал по коробке пальцем.
- Профессор, просыпайтесь! Вам конфеточку принесли!
Не сказать, что быстро, рядом с пяткой, хвостом и прочим появилась заспанная крысиная мордочка.
- Убежит! – забеспокоилась Наденька и захлопнула дверцу клетки.
- Ну что вы, Профессор совершенно ручной. А это его дом. Даже если его выпустить, он вернётся в гнездо сам. Покажите ему конфетку.
Наденька показала Профессору конфетку. Профессор спрятал хвост и заднюю ногу, высунулся наполовину из отверстия коробки, оперевшись на локоть правой лапки, а левую, растопырив пальцы, протянул к девушке в жесте "Дай!"
- Ой, какая прелесть! – запищала в восторге Наденька и хотела протянуть сквозь прутья клетки конфету.
Гаврилыч удержал руку девушки.
- Ай, какой ленивый мальчик! Нет уж, Профессор, извольте встречать гостей на пороге дома! Идите-ка сюда! – он постучал пальцами по порожку открытой дверцы.
Профессор прыгнул на железные прутья, подобно матросу по перилам трапа, скользнул вниз, сел у порожка на задние лапы и снова протянул лапу в жесте "Дай!"
- Можно? – спросила Наденька.
- Можно, - благосклонно разрешил Гаврилыч, и добавил, увидев, что девушка хочет развернуть конфету: - Так дайте, он сам развернёт.
Профессор быстрым движением взял из рук девушки конфету, двумя лапками по-человечьи развернул обёртку и быстро схрумкал конфету.
- Ничего себе! – снова удивилась Наденька. – Я бы с трудом разгрызла!
- Природа не наделила нас с вами таким орудием "разгрызения", как у него, - указал Гаврилыч на острые, как бритва, оранжевые зубы Профессора. - На кончиках резцов при укусе крыса способна развить давление пятьсот килограммов на один квадратный сантиметр, что достаточно для перемалывания бетона и металла. Твердость эмали на резцах пять – пять с половиной единиц по шкале Мооса. Для сравнения, твердость железа – четыре с половиной единицы! То есть, зубы крысы твёрже железа! И если бы у Профессора было желание, он давно бы разгрыз прутья решётки и бегал по лаборатории. Крыса способна грызть долго и неутомимо. Приняв решение проникнуть куда-либо, она будет точить препятствие буквально круглые сутки, делая небольшие перерывы для еды и отдыха. Крысы очень упрямы и крайне неохотно отказываются от своих планов. Если она решит, что вот здесь под дверью, например, нужен проход - не сомневайтесь, дыра будет. Но у Профессора, слава Богу, нет желания покидать своё жилище – ему здесь хорошо!
Гаврилыч ласково почесал Профессора за ушами. Профессор зажмурил глаза от удовольствия и, обхватив палец Гаврилыча, словно требовал: "Чеши ещё!"
- А чем вы его кормите? – полюбопытствовала Наденька.
- В принципе, кормить их можно чем угодно. Мы кормим своих сухим кошачьим или собачьим кормом. Удобно во всех отношениях – сбалансированное питание, жёсткий корм - чтобы грызть, зубы стачивать.
- Витамины даёте?
- В состав корма входят и витамины. Кстати, анекдот на эту тему. В зоомагазин входит женщина с ручной крысой: "Скажите, а у вас для крыс витамины есть?" "Нет". "А для кошек есть?" "Для кошек есть". "А для крыс они подходят?" "Нет". "Так что, у вас для крыс совсем ничего нет?" Пауза, достаточно долгая. Потом продавец отвечает обиженно: "Ну почему ничего? Отрава есть, но она в другом отделе..."
Наденька улыбнулась.
- Нехороший анекдот. А у вас в лаборатории только белые крысы?
- Да. Разных оттенков.
- А почему других цветов нет?
- Ну-у… В Индии считают, что белые крысы приносят удачу. Вот мы и работаем с белыми крысами.
- Шутите?
- Просто белые крысы практически одомашнены, очень добрые, с ними работать проще. Они передают способности к дрессировке своему потомству. Одомашненная крыса - животное преданное. Сравнивать ее с дикой крысой - всё равно что ровнять пуделя с волком. Вы, наверное, знаете, что многие дети держат дома декоративных крыс. Декоративные крысы ласковы и необыкновенно заботливы, всеядны, да еще и приспосабливаются к самым различным условиям. Им нравится чувствовать запах своего владельца, поэтому крысы часто забираются на диван, спят на подушке хозяина, свернувшись клубочком. Эти зверьки охотно отзываются на клички. Запоминают не только свою кличку, но и имена других домашних животных, живущих с ними в одном доме. Идут на зов "кис-кис", как котята. Взбираются на плечо хозяина и ездят на нём, когда он ходит по квартире.
- Вы так хорошо рассказываете, что мне захотелось завести себе крысу, - засмеялась Наденька.
- Будете уходить, мы подарим вам одну, - пообещал Гаврилыч.
- Подарите Профессора! – воодушевилась Наденька.
- Впрочем… Извините… Не получится. На проходной не пропустят.
- Ну вот… - расстроилась девушка.
- Мой приятель завёл себе белую крысу. В клетке. А в квартире у него жил роскошный рыжий кот. Как-то прихожу к нему в гости, вижу такую картину: крыса радостно возится у себя в клетке, а кот сидит напротив и завороженно смотрит на крысу. Приятель кивает на кота: "Третий час уже перед клеткой сидит... Кошачий телевизор! Cериал про любовь!"
Наденька рассмеялась.
- А знакомый психиатр про белую крысу рассказывал такую историю. Была у них в отделении сестра, которая в наркологии всю жизнь проработала. Алкоголичка жуткая, но добрая. И за время работы всяких там белых горячек и тому подобного насмотрелась предостаточно, ходовые диагнозы ставила не хуже докторов. И вот как-то заходит она в кабинет к врачу и говорит: "Доктор, мне б лекарств каких, заболела я..." "Что же с вами приключилось?" – спрашивает доктор, думая о простуде или каком-нибудь расстройстве желудка. Та мнётся-трётся, вроде как стесняется говорить. Потом выдавила таки: "Ну эта... белочка у меня…белая горячка" Доктор посмотрел скептически: женщина, вроде, в здравом уме, не пьяная… "Ну, понимаете... захожу я в кладовку, а там три крысы сидят, две настоящие, а третья-то – БЕЛЫЙ ГЛЮК!!!!!"
Наденька снова рассмеялась, осторожно протянула руку к Профессору, который продолжал спокойно сидеть в двери клетки, сложив передние лапки на груди, подобно благочестивому монашку. Профессор щекотно обнюхал пальцы девушки, обхватил палец лапками, потянул к себе.
- Он хочет, чтобы вы его почесали, - пояснил Гаврилыч.
- Какая прелесть! – завосторгалась Наденька, почёсывая Профессора по бокам мордочки. - Можно я ещё чем-нибудь угощу его?
- Угощайте, - благосклонно разрешил Гаврилыч.
Наденька покопалась в сумочке, ничего не нашла.
- Ничего нет, - вздохнула разочарованно. – Семечко только вот…
- Давайте, - разрешил Гаврилыч. – Ему всё можно.
Наденька протянула семечко Профессору. Профессор ухватил пальцы девушки лапками, потянул к себе, отгрыз кончик семечка.
- Лапки-царапки… Холодные, а нежные! – восторженно шептала Наденька, наблюдая за Профессором.
- А-а-ам! – раздался громкий возглас над ухом девушки. Это Эдик подошёл сзади и решил таким образом подшутить над девушкой.
Девушка и Гаврилыч, не заметившие Эдика, вздрогнули. Пальцы девушки дёрнулись… То ли Профессор в этот момент был неаккуратен, то ли палец, дернувшись, наткнулся на острейший зуб… На подушечке пальца выступила капля крови.
- Укусила… - удивлённо проговорила девушка, побледнела и стала терять сознание.
Гаврилыч подхватил девушку на руки, испуганный Профессор, уронив недоеденную семечку, метнулся к себе в гнездо, Эдик удивлённо вытаращил глаза:
- Я же пошутил!
- Пошёл ты, знаешь, куда со своими шутками! – огрызнулся на него Гаврилыч. – Шутки у тебя… дурацкие!
Подбежала Лена, брызнула в лицо Наденьки водой. Гаврилыч усадил приходящую в себя девушку на стул.
- Крыса - это животное, путь которого усеян упавшими в обморок женщинами, - сделал он вывод из произошедшего.
- Вы простите, пожалуйста, нашего Профессора, - попросила Лена журналистку. – Он добрый! И вот этого… шутника простите, - Лена кивнула на растерянного Эдика. – Шутки у него такие… безобидные.
Палец Наденьки обеззаразили, забинтовали.
Лена вытащила из клетки перепуганного Профессора, прижала его к груди. Профессор спрятал мордочку под подбородком Лены, замер.
Но противостолбнячную вакцину на прощание журналистке всё-таки ввели.
В своей конуре Профессор разводил порядочный свинарник. А с другой стороны, что взять с одинокого холостяка? Поэтому каждый понедельник уборщица довольно бесцеремонно изгоняла Профессора из гнезда – иной раз попросту вытаскивала за заднюю лапу, которая обычно свешивалась из отверстия спальной коробки, и вытряхивала гнездо в мусорку. Недовольный эдакой бесцеремонностью уборщицы Профессор тут же возвращался в коробку и засыпал на голом полу.
Через какое-то время Лена, освободившись от срочных работ, скопившихся за выходные, приносила Профессору пачку салфеток для устройства нового гнезда.
Профессор вылезал из спальной коробки, и, просыпаясь на ходу, направлялся к стройматериалам. Осмотрев и прикинув, сколько салфеток можно утащить в спальню, утеплить её и сделать помягче, а сколько разложить на полу второго этажа, чтобы и там было удобно валяться, если наскучит в спальне. Затем приступал к делу.
Разложив салфетки на отдельные кучки, Профессор принимался таскать их на второй этаж жилища.
Если кто думает, что это просто, Профессор предложил бы ему затащить что-то больше его самого по проволочным лестницам на второй этаж жилища.
Салфетки сопротивлялись, закрывали глаза, опутывали лапы, норовили свалить с лестницы, а иногда вообще отказывались идти вперёд, зацепившись за что-то. Приходилось возвращаться назад, чтобы освободить груз.
Втащив салфетку наверх, Профессор запихивал её в спальню, аккуратно расстилал и отправлялся за новой. Когда, наконец, все бумажки оказывались наверху, несколько салфеток он укладывал по краю клетки, чтобы было удобнее ходить.
После успешного завершения работы Профессор осматривал новое гнездо со всех сторон, исправлял недоработки, если таковые обнаруживались, и громким сопением выражал довольство своими строительными способностями. Затем Профессор притаскивал в новое гнездо чего-нибудь поесть и, закусив впрок, ложился спать.
Сергей услышал по телевизору, что где-то проводили спортивную олимпиаду для крыс. "Олимпийцы" соревновались в скалолазании, эквилибристике, прыжках в длину, поднятии тяжестей и беге. За победу в каждой дисциплине участников награждали "золотой олимпийской" медалью, небольшим мешком овса и отсрочкой от участия в опытах на две недели.
Оказывается, лет тридцать уже в каком-то студенческом общежитии потехи ради тренировали лабораторных крыс. В последние годы на соревнования начали приглашать зрителей, и зрелище стало приносить прибыль. У крысиного движения появились флаг, гимн и сборные факультетов. В будущем организаторы намеревались транслировать соревнования по кабельному телевидению и устроить тотализатор.
Сергей загорелся идеей вырастить из Профессора чемпиона крысиных олимпиад. Разработал план тренировок Профессора, оформил всё, как опыты по развитию интеллекта и физической формы крысы, утвердил план научной работы у Гаврилыча, и на потеху публики занялся тренировками Профессора. Профессор был понятливым крысом, и скоро стал легко бегать по натянутой над головами сотрудников верёвке, балансируя длинным хвостом, легко карабкался по некрашеным бетонным стенам, отжимал изготовленные Сергеем грузики в форме штанг и выполнял множество других фокусов.
Эдик злился на Сергея и завидовал ему: потешается с крысой, как с болонкой в цирке, а отчитывается за научную работу!
=13=
Эдика оставили в лаборатории на ночное дежурство. Для контроля над самочувствием крысы с только что пересаженной головой. Это была очередная несправедливость, обрушившаяся на Эдуарда. Почему именно он?!
Посмотрев на спящую в послеоперационном боксе "больную" со вставленными в неё трубками, опутанную датчиками и стимуляторами, Эдик помаялся некоторое время бездельем в лаборатории, попробовал дразнить Профессора – но тот презрительно, как показалось Эдику, скрылся в своём гнезде, нагло выставив из отверстия коробка свой толстый зад. Сходил на первый этаж к охраннику, посмотрел вместе с ним телевизор. Потыкал пальцем в бока толстому ленивому коту, жившему у охранников. Кот, тайно названный в честь начальника охраны Петром Сидорычем, в конце-концов разозлился. Выпучив бешеные глаза, сердито вякнул, шваркнул Эдика когтистой лапой по руке. Оскалившись, зашипел, как старый примус, и, гневно дёргая хвостом, гордо ушёл под стол.
Делать стало совсем нечего, и от безделья в голове Эдика родилась интересная мысль.
- Хочешь цирк посмотреть? – спросил он охранника, с задумчивой улыбкой глядя на оцарапавшего его кота. – Бери своего зверя и пойдём "на досмотр территории".
- Кот у нас будет за сторожевого пса, что ли? – напряг чувство юмора охранник.
- Экие ты банальности говоришь, - облил презрением недогадливого охранника Эдик и снисходительно объяснил, каким интересным делом они сейчас займутся. А по пути в лабораторию рассказал соответствующий моменту анекдот, услышанный на днях от Гаврилыча:
- В советские времена приходит к директору цирка мужик и говорит: "У меня есть номер - год аншлаги будете собирать по всему миру!" Директор ему: "Ну, показывай!" Мужик снимает мешок с плеча и вытряхивает из него десяток пасюков-крысюков – все в маленьких фраках, бабочках и с маленькими настоящими музыкальными инструментами. Щелкает пальцами, и этот камерный оркестр начинает играть Штрауса, да так, что сорвал бы овации в любом концертном зале мира. Директор смотрел на них, прищурившись, смотрел, потом говорит: "Не пойдет!" Мужик с возмущением: "Да вы что? Почему не пойдет?!!! Подобного номера нигде в мире не было и нет!!!" Директор безразлично пожимает плечами: "Третий слева пасюк - жид! Меня ж с таким артистом из страны не выпустят!"
Охранник, польщённый вниманием и дружеским к себе отношением научного сотрудника института, уважительно рассмеялся. Но всё же решил переспросить о непонятном:
- А почему его с таким артистом из страны не выпустят?
- Тьфу! – рассердился бестолковости охранника Эдик. – Ну, в советские времена евреев за границу не выпускали, боялись, что сбегут на историческую родину!
- А-а-а…- ещё больше зауважал учёного охранник. - Я тоже знаю анекдот про крысу, - похвастал он. - Собрал Лев подчинённых и говорит: "Пришла повестка из военкомата, всех зверей забривают в армию. Завтра сбор в семь ноль-ноль на большой поляне. Чтобы все были подстрижены и с вещами". Утром собрались звери, смотрят, все лысые, один Лев - с гривой. Заяц и спрашивает: "Лёва, а чего это - все подстриглись, а ты нет?" "Мне можно, я - царь зверей!" "Это ты в лесу царь зверей, а в армии мы все новобранцы! Правильно я говорю, крыса?" "Правильно. Только я не крыса, я ёжик!"
И Эдик тактично посмеялся над анекдотом охранника, хотя эту историю уже слышал от Гаврилыча в нескольких вариантах. Чем и не преминул утереть нос служивому:
- А в другом варианте крокодил Гена и Чебурашка попадают в КПЗ и спорят, будут их стричь наголо или нет. И спрашивают о том крысу, которая оказывается стриженым ёжиком. Знаю, всё о крысах знаю! Так что, если какая информация о крысах нужна, ты обращайся ко мне!
За разговорами пришли к лаборатории.
- Ты постой здесь, а я тореадора подготовлю, - Эдик остановил охранника у двери и вошёл в лабораторию.
Кот, учуяв запах крыс из двери, заинтересованно принюхивался и озирался.
Эдик выудил из фазенды недовольного Профессора, посадил его в маленькую клетку, которую в лаборатории использовали для транспортировки крыс, поставил клетку на середину свободного стола. Профессор, в общем-то, привык, что его время от времени то в маленькие клетки сажали, то в лабиринты запускали, то ещё каким образом обследовали, и спокойно обнюхивал пространство, передвигаясь из одного угла клетки в другой.
- Неси Сидорыча! – позвал охранника Эдик. Профессор вздрогнул от громкого голоса.
Охранник вошёл в лабораторию, с любопытством огляделся. Увидев на столе клетку с крысой, ухмыльнулся, подошёл. Кот тоже увидел крысу. Глаза его загорелись, он стал нетерпеливо вырываться из рук охранника.
- Запускай! – скомандовал Эдик.
Сидорыч и сам уже, сильно оттолкнувшись от груди охранника, прыгнул на стол, ринулся к клетке, обхватил её лапами, приник мордой к прутьям, впился взглядом в добычу. Профессор шарахнулся в дальний от кота угол клетки. Он хоть и никогда не видел кота, но инстинкт подсказал ему, что с этим зверем в ладушки не поиграешь.
- Ух ты! – восхитился охранник. – Охотник!
Сидорыч ринулся к другой стороне клетки. Профессор шарахнулся от кота. Так они кружили некоторое время: Сидорыч молча, Профессор с испуганным писком. Зрители покатывались со смеху.
Наконец, кот понял, что таким образом крысу ему не поймать. Профессор тоже освоился, перестал пищать и довольно спокойно убегал на безопасную сторону клетки. И наблюдать за позиционной войной стало малоинтересно.
Но Сидорыч сменил тактику. Просунув обе передние лапы сквозь прутья клетки, распустив длинные когти, он попытался выловить добычу, как выгребают из воды рассыпанную мелочь. Профессор сначала испуганно шарахнулся, но быстро понял, что, если распластаться вдоль дальней стенки, то лапы с когтями опять его не достанут. Нервно пожёвывая, крыс замер вне досягаемости кошачьих когтей. Распушив щёки и задрав хвост трубой, Сидорыч перепрыгнул через клетку, снова сунул лапы внутрь. Профессор тоже сменил диспозицию – и довольно спокойно, к разочарованию зрителей, ушёл за пределы опасной зоны. Глаза кота горели огнём, усы топорщились, щёки раздулись.
- Ну, боец! Ну, боец! – угорал охранник, глядя на разгорячённого охотой кота.
Сидорыч вдруг засунул одну лапу в клетку и шваркнул когтями по противоположной стороне клетки. Профессор с писком подпрыгнул и чудом избежал лапы чудовища.
- О! Вот это настоящая охота! – восхитился охранник.
События развивались с огромной быстротой. Движения кота стали резкими, как удары каратиста. Профессор метался в клетке с быстротой молнии – сунув одну лапу между прутьями по самое плечо, кот доставал крысюка повсюду. Похоже, развязка близилась.
Вдруг кот завопил так, будто ему дверью прищемили хвост или лапу. Согнувшись дугой, рванул лапу на себя, лапа застряла в тесной щели между прутьями. Кот завопил повторно, ещё громче, чем первый раз… Наконец, вырвался из прутьев, сиганул со стола, чуть не столкнув клетку на пол, и умчался через приоткрытую дверь в коридор, оставляя за собой на полу широкие кровяные следы.
- Нич-чего себе! – удивился охранник. – Вот это она его хватила! А всё говорят, что белые крысы добродушные!
- Все мы добродушные, пока нас в угол не загонят, - проговорил Эдик, вытирая тряпкой пол. – Чёрт, придётся идти по следам, кровь подтирать… Где твоя кошара может спрятаться?
- В подвале.
- Слушай, я здесь порядок наведу, а ты в коридоре вытирай. Если не уберём кровь – начальство достанет расспросами: что, почему, да откуда.
Охранник налил в ведро воды, взял тряпку, пошёл в коридор. Эдик подтёр кровь на столе, взялся руками за клетку. Профессор с угрожающим верещанием бросился на стенку клетки. Эдик едва успел убрать руки.
- Спятил, что ль? – недовольно проворчал он.
Попробовал взять клетку ещё раз, но Профессор снова кинулся навстречу его рукам.
Эдик задумался. Крысу из клетки надо убирать в любом случае, потому что пол клетки тоже испачкан кошачьей кровью. Иначе расспросов и разговоров завтра не избежать. Охранник, конечно, растреплет обо всём. Но одно дело, если слухи дойдут потом, когда это вспомнится безобидной забавой, а другое дело, если бешеного крыса коллеги завтра найдут не на своём месте. Он же их любимчик!
Эдик просунул длинную линейку между прутьев, с трудом перенёс клетку к фазенде Профессора. Почуяв запах родного дома, Профессор немного успокоился. Эдик быстро открыл дверь клетки и тут же придвинул её выходом ко входу в фазенду. Профессор сиганул в свою клетку и спрятался в гнезде. Эдик облегчённо вздохнул. Запер клетку, постучал ладонью по решётке. Профессор моментально высунул из гнезда голову, оскалил зубы, испачканные в крови. Никогда ещё ничьи глаза – такие маленькие к тому же – не выражали по отношению к Эдику столько холодной ненависти.
- Да пошёл ты! – выругался Эдик.
Какое нахальное, грубое сознание своей силы источали зеленоватые глаза этой крысы! Похоже, победителем сегодня оказался Профессор.
- Миру между нами не бывать! – погрозил крысе кулаком уязвлённый Эдик.
=14=
Каждый раз, когда Эдик подходил к клетке, Профессор шарахался от него в дальний угол.
- Боис-ся! – удовлетворённо ворчал Эдик.
Профессор не боялся. Он опасался очередной пакости от этого недоброго человека. А то, что Профессор стал избегать контактов с Эдиком, в то время, как к остальным сотрудникам проявлял безграничную доверчивость и доброту, стали замечать все.
- Даже Профессор… не любит… – услышал Эдик однажды шёпот Лены, липнувшейся за каким-то шкафом к Сергею.
Естественно, любовнички сплетничали о нём! Это было слишком. Его, без пяти минут кандидата наук, будут попрекать нелюбовью крысы! Это… это ни в какие ворота не лезет!
Рутинные анализы, общие для всех подопытных животных Эдик и Сергей делали по очереди. Сегодня был день Эдика. Он подошёл к клетке Профессора, надавил на пружинящую дверь, без чего запор не открылся бы, отодвинул защёлку, которая двигалась по сложной траектории, наподобие затвора старинной винтовки. Профессор, ухватив прутья решётки лапками, внимательно наблюдал за движениями пальцев Эдика.
- Что смотришь, зверюга? – ехидно спросил крыса Эдик. - Сбежать хочешь? Учишься, как дверь открывать? Не научишься, мозгов не хватит…
- В два счёта научится, просто он не хочет, - проговорил шедший мимо Сергей, слышавший ворчание Эдика. – У Профессора коэффициент интеллекта выше среднего… У тебя, кстати, какой?
Хихиканье Лены по поводу глупой шуточки Сергея взбесило Эдика. Они ещё будут сравнивать его интеллект с рефлексами безмозглой крысы!
При заборе крови Эдик так всадил иглу в основание хвоста Профессора, что тот истошно заверещал, а Лена из своего угла подчёркнуто громко проговорила:
- О, господи! Животное-то в чём виновато!
Крыс извивался, царапался и пытался укусить Эдика. Эдик сжал его двумя руками посильнее, быстрым шагом отнёс к клетке и швырнул в дверь. Крыс с визгом умчался в гнездо.
- Вечером он не дастся тебе, - вздохнул Сергей.
Эдик промолчал.
Каждый раз, когда Эдик проходил мимо клетки Профессора, тот с верещанием шарахался к задней стенке или убегал в гнездо.
Сергей с Леной тихо шушукались о чём-то. "Естественно – обо мне!" – злился Эдик.
В обеденный перерыв Сергей с Леной ушли куда-то.
"Из-за какой-то поганой крысы вы будете игнорировать меня! Ну уж нет! Или я, или крыса!" – злился на коллег Эдик.
И тут же сделал за всех выбор:
"Естественно – я!"
До конца обеденного перерыва Эдик успел сходить в соседний корпус к химикам:
- Соседский кот замучил! – после дежурных приветствий и вопросов "за жизнь" пожаловался он Борису, знакомому из химлаборатории, на которого наткнулся как бы случайно. – Дверь мою метит, на лестничной площадке гадит. Вонища – не продохнешь! Не подскажешь насчёт радикального средства от котов?
- Нашёл о чём думать! Ты на каком этаже живёшь? – беспечно спросил Борис.
- На четвёртом.
- Записывай самое простое средство: берёшь кота за шиворот и – оп ля-ля! – Борис изобразил, как он хватает что-то и швыряет вдаль, словно пращу, - из окна на лестничной площадке! Записал?
- У моей знакомой кот упал с восьмого этажа, и только лапы сломал. А с четвёртого… - Эдик безнадёжно махнул рукой.
- Пиши второй способ: крысиный яд. Ты же в крысиной лаборатории работаешь!
- Ну, во-первых, у нас в лаборатории нет яда, а во-вторых, хозяйка кота – ветеринар, в два счёта вычислит меня. Тем более, что мы по этому поводу не раз скандалили. Я в качестве подозреваемого о причинах всех кошачьих поносов у неё на первом месте. И она не поленится свозить покойника к себе в лечебницу на вскрытие и анализы.
- Ну тогда… Есть верный способ… - Борис почесал нос и испытующе взглянул на Эдика. – Спецразработка. Как раз химичим над ней, проверяем остаточные компоненты, следы, так сказать, биореакций. Никаких следов! Классное снадобье! Один только минус – в мышцу вводить надо. В пищеварительном тракте снадобье разлагается. Но мы работаем! Скоро и в порошках "средство от котов" придумает. Шприца, случайно, с собой нет?
Шприц "случайно" нашёлся.
- Срок хранения "снадобья" – три-четыре дня, пик действия наступает через пять-шесть часов. Ещё через пару часов "лекарство" инактивируется полностью и без остатка в крови, моче и прочих лабораторно исследуемых тканях.
"Вот и чудненько, - решил Эдик. – Послезавтра у меня дежурная суббота, перед уходом и сделаю укольчик!"
Вечером, когда Эдик попытался выловить Профессора, чтобы взять у него повторные анализы, крыс верещал и отбивался, как бешеный. Эдик обмотал руку полотенцем, прижал Профессора к стенке, затем свободной рукой перехватил зверька за шею и выволок из клетки. Сергея в лаборатории не было, пришлось звать на помощь Лену.
- Заболел он что ли? – обеспокоилась Лена, еле удерживая беснующегося Профессора. Она чувствовала себя предательницей и не могла смотреть, как безжалостно Эдик ковыряется иглой шприца в основании крысиного хвоста.
- Всё? – то и дело спрашивала она, отвернувшись и едва сдерживая слёзы.
- Да никак! – злился Эдик. – Сильно дёргается!..
У него возникла идея. Ждать до субботы… Третий день… "Лекарство", возможно, начнёт инактивироваться… Да и сопоставят, что сдох после его дежурства… А здесь – лаборантка подтвердит, что анализы брал под её контролем…
- Всё, что ли? – ныла Елена.
- Заканчиваю, немного осталось!
Наблюдая за Леной, Эдик отсоединил шприц от иглы, спрятал его под край салфетки, на которой лежал крыс. В кармане халата отсоединил от шприца с ядом иглу, присоединил шприц к игле, торчащей из хвоста, ввёл половину кошачьей дозы в хвост. Вытащил ядовитый шприц с иглой из хвоста, спрятал в карман, а к свободной игле присоединил шприц с кровью и выпустил через неё капельку крови. Всё проведено идеально!
Профессор внезапно перестал дёргаться, странно успокоился.
Эдик похолодел: не дай Бог сейчас кукнется!
- Вы, вон, даже взмокли, - заметила Лена испарину на лбу Эдика.
- Взмокнешь тут… - буркнул Эдик. – Отнеси уж его сама…
Эдик отошёл к раковине и, прежде чем вымыть руки, незаметно вылил остатки яда в канализацию и сполоснул шприц. Затем помыл руки с мылом, вытер. Проходя мимо коробки с использованными шприцами, положил туда свой. Вздохнул с облегчением.
- Как он там? – обеспокоено спросил Лену.
- Странный он какой-то… - задумчиво проговорила Лена. – Совершенно спокойно залез на второй этаж и лёг в гнездо.
- Ну и чудесно, - искренне обрадовался Эдик.
Вошёл Сергей.
- Серёжа, с Профессором что-то непонятное творится! – пожаловалась Лена, не отходя от клетки. – Как взбесился! Вдвоём еле взяли анализ! Может, заболел?
- Это, Леночка, он после утреннего контакта с Эдиком так разволновался! – беспечно посмеялся Сергей, но подошёл к клетке. Обняв Лену за талию и прижавшись к её бедру, посмотрел между делом на Профессора. – Видишь, лежит зверь совершенно спокойно. Стресс у него был.
"Серёжа, Леночка…" - раздражённо передразнил воркующих любовников Эдик.
- Видел бы ты… - вздохнула Лена, ласкаясь ухом о щеку Сергея.
"Как чесоточная трётся!" – злился Эдик.
- Прямо, больной был, - не соглашалась с беспечностью Сергея Лена.
- Ладно, схожу сейчас в лабораторию с его анализом, скажу, чтобы сделали срочно.
Эдик ухмыльнулся.
В лаборатории, естественно, никаких отклонений от нормы в крови Профессора не нашли.
=15=
По лаборатории двигались люди, стрекотал клавишами компьютер, за окном чирикали птицы. А в небольшой клетке с железными прутьями находилось существо, уходившее всё дальше от этой суеты – умирающий зверёк…
Профессор лежал с закрытыми глазами на первом этаже своего домика в том углу, где обычно никогда не спал. Да и вряд ли состояние, в котором он находился, кто-нибудь назвал бы сном.
А люди спокойно занимались повседневными делами.
Время от времени крыс открывал глаза, тяжело, с надрывом вздыхал и опять проваливался в бездну, из которой выныривал всё реже и всё тяжелее. Там, куда он проваливался было темно и страшно. Там жутко не хватало воздуха и давило так, что болели все косточки, и мир тошнотно кружился. Да и мир поначалу странно деформировался, а потом неузнаваемо трансформировался в неприятные световые круги и всплески, больно царапающие глаза и мозги. И цвета вспыхивали ему неведомые, какие-то красные, синие, жёлтые… А откуда он знает, что эти режущие глаза вспышки – красные, жёлтые и какие там ещё?.. Он же не видел, не знал такие цвета раньше! Видел, когда-то знал, только не в этой жизни… Эта жизнь, та жизнь… Нежизнь… И лишь иногда, всё реже и реже, во вспыхивающую удушающую черноту врывались привычные образы, взрывались болью в голове, и всплывала вдруг из ниоткуда решётка клетки, знакомые и незнакомые человеческие лица …
Крыс плошал на глазах. Он не вставал, лишь изредка судорожно шевелился. Дыхание стало затруднённым и хрипящим, как у астматика. В груди что-то клокотало. Страх ушёл. Боль ушла. Да и дышал он лишь по привычке. Хорошо, что не задумывался, а надо ли дышать. И если бы подумал о необходимости дыхания, наверное, перестал бы – незачем это! Силы утекали, как вода из дырявой поилки. Крыс уже не следил за разрушительными переменами в своём организме, это стало ему безразлично. Но его удивляла подлость человеческая! Подлость большого сильного человека по отношению к нему, маленькому пленнику, честно служившему своим тюремщикам. Подлость разрушала организм зверька сильнее, чем яд, введённый людьми в его организм.
Много раз крыс открывал глаза – и уже ничего не видел. Темно. Темно даже при открытых глазах. Сколько времени прошло? Какая разница. Время идёт мимо него. Время не трогает ни его мозг, ни его тело. Впрочем, чуть-чуть времени для него осталось. Оно застыло болью в теле, темнотой в глазах, нежеланием думать и жить. Она остановилась, эта крошка времени, зацепилась за его жизнь. И как только эта капелька решит продолжить свой путь вместе со временем окружающего мира, остатки его жизни вытекут из тела и… Почему снова в глазах свет? А может, прошла ночь и наступило утро? Нет, глаза не в силах смотреть… И опять темно…
Крыс ещё раз очнулся, попытался шевельнуть онемевшими лапками. Нет… Тело не отвечает на приказы мозга. Разве это приказы? Так, вялое, безжизненное пожелание… Вроде бы Лена кричала… Или ему опять пригрезилось? Всё ещё живой? Дверца заскрежетала. Большая прохладная рука аккуратно обхватила безвольное тело и вынесла наружу. Крыс открыл глаза и зажмурился от яркого света. Это лампа над манипуляционным столом. Решили взять кровь из хвоста? Какая она, у крыса, погибающего в эксперименте? Ну-ну, посмотрите, как эффективен ваш яд! Даже чужую смерть изучают…
Его уложили на мягкую подстилку и мягко, но крепко зафиксировали. Затем вытянули одну из задних лапок, и быстро воткнула в неё иглу. Ощущение ужасно неприятное – у него много раз брали кровь и он всегда при этом сопротивлялся. Но сейчас крыс не пищал и не вырвался. А зачем? Бесполезная трата сил. Силы и так кончатся очень скоро… Иглу вынули, лапку отпустили и помяли пальцами. Затем в рот что-то влили – вкуса он уже не чувствовал. Сознание в очередной раз покинуло его.
Профессор был холодный, но живой. Лена дала ему воды в столовой ложке. Крыс уцепился за край ложки слабыми дрожащими ручонками с грязными, сильно отросшими за несколько дней когтями, и, тяжело приподнявшись, долго пил.
Его блестящие выпуклые глазки оставались спокойными и ясными. Что-то изменилось в его мозгу. Смерти он по-прежнему не боялся, но за жизнь теперь хотел держаться до последнего вздоха. В безнадёжной ситуации он расстался бы с жизнью без страха… Но в любом случае жизнью надо дорожить. Откуда-то лабораторному животному было хорошо известно то, что к людям приходит лишь с годами - с опытом горьких потерь, с покаянием за безвинную кровь, с замоленным грехом, угнетающим слабые души...
Устав держаться за край ложки, крыс уронил себя и утонул в тёплой обволакивающей дрёме.
Профессор проснулся. Да, на этот раз он проснулся. Страшная слабость не позволяла ему пошевелить даже лапкой. Около клетки плакала Лена, рядом стояли Сергей, Гаврилыч и какой-то незнакомый человек. Из-за их спин выглядывал Эдик.
- На работу в пятницу пришли, а он лежит, еле живой… - утирала слёзы Лена.
- Если бы вы не утверждали с такой настойчивостью, что никаких токсинов в его крови не обнаружено, я бы сказал, что вашего гениального крыса отравили, - задумчиво проговорил чужак. – В своей ветеринарной практике я видел много котов, собак и крыс, отравленных "добрыми" соседями…
- Биохимики и клиницисты в крови у него даже следов каких-либо токсинов не нашли! - удивлялся Гаврилыч.
Профессора заволокла сладкая истома и он опять провалился в приятный сон.
Профессора разбудил скрип открывающейся дверцы. В клетку просунулась чья-то рука и Профессор ощутил у себя под носом незнакомый, но вкусный запах. Он был свеж, как запах короткого летнего дождя… А что такое летний дождь? Профессор ни разу не видел летнего дождя! Запах был возбуждающ, как аромат первой девушки… Но профессор не знал, кто такая первая девушка! Запах был бодрящ, как крепкозаваренный натуральный кофе свежего помола… Профессор понятия не имел о свежем кофе! Запах будил аппетит, как холодное пиво в конце жаркого дня… А уж что такое пиво – Профессор и слышать не мог, потому что, судя по разговорам в лаборатории, Елена любила джин-тоник, спортивный Сергей позволял себе коньяк только по крупным праздникам, Эдик, чтобы не портить мозги и плодотворнее заниматься научной работой во благо карьере, стоически отказывался от всего спиртного, а Гаврилыч, напившись в молодости досыта, к спиртному был абсолютно равнодушен лет уж как двадцать.
Профессору в нос ткнулось что-то прохладное. Он открыл глаза. Будь Профессор человеком, он увидел бы перед носом нечто ярко красное, покрытое блестящими капельками чистой воды. Но Профессор был крысой, а крысы всё видят в сером и зеленоватом цвете. И красный цвет для них – чёрный цвет. Поэтому Профессор увидел перед собой нечто абсолютно чёрное, покрытое множеством великолепных блестящих капелек. Пофыркивая, Профессор принюхался и нерешительно куснул подарок. Сладкий сок полился ему в рот. Он вспомнил! Жаркое лето… Зелёные грядки… Кусты, увешанные красными крупными ягодами… Профессор укусил ещё раз, и ещё раз… Прекрасный, зовущий жить вкус красной ягоды. Вкус молодости… Вкус лета… Вкус здоровья!
- Кушай, мой хороший, - услышал он ласковый голос Лены. – Кушай, поправляйся, и живи сто лет!
Лена погладила Профессора по мягкой шёрстке.
Да! Теперь всё будет хорошо! Он непременно выздоровеет! И жизнь – она вернётся, полыхнув всеми цветами, оживлённая тем сказочным вкусом, вкусом сказочной красной ягоды… Но откуда он знает о красной ягоде?!
Лена как ребёнка баюкала выздоравливающего Профессора, нежно прижимала его к своей груди:
- Баю-баюшки-баю… - напевала она себе под нос, прохаживаясь между столами.
- Какой у тебя ребёночек! – усмехнулся Эдик и подумал: "Дай Бог тебе на самом деле такого… С такими зубами и в такой шёрстке!" – А как ребёночка зовут?
- А зовут ребёночка Профе-ессор, - промурлыкала Лена, приласкалась к мордочке Профессора щекой и наклонилась, чтобы показать Эдику "ребёночка".
- Утю-тюсеньки… - пропел Эдик и, сделав пальцами "козу", пощекотал Профессора по шее.
Профессор изо всех своих слабых сил вонзил зубы в палец врага-отравителя.
Гаврилыч написал приказ, дебильнее которого Эдик не читал за всю свою жизнь: "В связи с психологической несовместимостью подопытной крысы по кличке Профессор и младшего научного сотрудника такого-то, последнему запрещается подходить к клетке с подопытным животным ближе двух метров… В случае нарушения… будет рассматриваться, как умышленное невыполнение правил работы с лабораторными животными… " и так далее в том же дурацком духе с угрозами разных наказаний.
Его, Эдика, заведующий поставил на одну планку с паршивым животным! Типа, он склочничает с какой-то крысой?!
По пути с работы Эдик купил баллончик со слезоточивым газом. А на следующий день, выходя из лаборатории последним, фыркнул в Профессора из баллончика. С расстояния в два метра.
Ещё через несколько дней, когда Гаврилыч первым, как обычно, вошёл в лабораторию, Профессора в клетке он не нашёл. Клетка была заперта на щеколду, которую и не каждая обезьяна смогла бы открыть. Вчера из лаборатории последними уходили Сергей и Лена.
Обыскали всю лабораторию, сдвинули с мест все шкафы – ни
Профессора, ни нор или других признаков его побега не обнаружили.
- Лена, - умоляюще складывал руки на груди и чуть ли не на колени становился перед девушкой Гаврилыч, - если ты из жалости забрала Профессора домой, верни, пожалуйста! Ты же знаешь, что по нему идёт финансирование нашей лаборатории! Не будет Профессора, Чувяков не даст нам денег! Мы выделим Профессору отдельную комнату и за ним будете ухаживать только ты и Сергей!
Лена плакала и божилась, что Профессора не брала.
=16=
Накануне он поссорился с женой и был в плохом настроении. Взял две бутылки красного вина, хотел как следует расслабиться. Бродил по парку, встретил гуляющую девушку. Разговорились. Предложил выпить, девушка обрадовалась предложению. Нашли укромный уголок в парке, раскупорили бутылки. Вино подействовало быстро. Девушка сама начала сексуальные ласки.
Любовью занимались долго. Ни имени, ни внешности девушки припомнить потом он не смог. Единственная деталь, оставшаяся в памяти - облегающие брюки. Ох, какие облегающие!
После дел приятных потянуло в сон. Около часа проспали под кустами в обнимку. А когда, проснувшись, он захотел проститься с подружкой, случилось непредвиденное. Вместо прощания девица неожиданно потребовала деньги:
- Давай четыреста рублей, - заявила она. И добавила, что "за так" ни с кем не трахается.
Он платить отказался. Да и не было при себе таких денег. Тогда девица пригрозила:
- Не отдашь бабки - в ментуру сдам.
На него эти слова подействовали мгновенно. Взбешенный, он ударил девицу ногой в живот, подтащил к березе. Жертва почти не сопротивлялась, была в полубессознательном состоянии. Связал ей руки за стволом дерева ремешком, оторванным от её же сумочки, отошел и дважды ударил между ног и в голову. Девушка потеряла сознание. Подобрал неподалёку обрезок ржавой трубы и несколько раз со всей силой ударил девушку по голове.
Позже ее тело, безжизненно обвисшее на дереве с заломленными назад руками, обнаружили случайные прохожие.
Его "клинило" всё чаще.
Проводив жену на работу в ночную смену, он отправлялся в "свободный поиск". В течение двух недель - четыре загубленных жизни. Жертвы были не просто изнасилованы и убиты, они были замучены с особой жестокостью.
Однажды он встретил двух гуляющих девушек. Начал знакомство традиционно:
- Закурить есть?
- Пожалуйста, - девушки-подружки угостили сигаретой, но, на свою беду, оказались слишком игривы. - Больше ничего не надо?
Ему было очень "надо", особенно с младшей из подружек.
Отправились гулять по парку. Та, что ему приглянулась, ушла немного вперед. Вторая шагала рядом. Он достал нож - зачем ненужный свидетель? Дважды ударил девушку в шею. Но, то ли нож соскользнул, то ли девушка успела среагировать... Истекая кровью, она захрипела и бросилась прочь. Он догнал её и добил. Теперь во власти насильника осталась как раз та, от которой он получит удовольствие во всех видах.
Он потащил жертву вглубь зарослей. Дважды девушка пыталась вырваться - за что немедленно получила удар в живот с оттяжкой. Вскоре сломленная жертва перестала сопротивляться.
Он велел ей раздеться. Девушка сняла одежду, легла на нее, не кричала, не плакала. Сделав свое "мужское" дело, он достал нож, дважды ударил. Девушка просила пощады, обещала не заявлять в милицию. Не поверил. Отчаявшаяся жертва попыталась вырваться. Но садист шансов не оставил.
Напоследок, убедившись, что девушка не подает признаков жизни, искромсал ей веки, выколол глаза, через влагалище вогнал в живот палку на глубину в полметра и пошёл "дышать свежим воздухом".
Неужели так сложно было тем девушкам угадать в нем маньяка, вышедшего на охоту? Распознать по азартному блеску глаз, вкрадчивому голосу и настороженно-упругим жестам, словно ждущим команды: “Фас!”?
С самого начала, дав резкий отпор, девушки отпугнули бы его. Маньяки не любят шума, боятся, лишних глаз. А демонстрация испуга и слабости, наоборот, подстегивает маньяков. Не было у девушек даже газового баллончика, да и приёмы самозащиты, в конце-концов, могли бы чем-то помочь. Описывали случай, когда женщина, согласившись удовлетворить насильника оральным сексом, почти откусила ему орган насилия. Но осталась в живых!
=17=
Эдику надоела "семейная" жизнь. Он выгнал "гражданскую жену" и вернулся "на родительские харчи".
Родители подкинули ему деньжат, и он купил себе старенькую иномарку.
=18=
В возрасте двух месяцев длина тела Профессора, не считая хвоста, превысила тридцать сантиметров – длину самого крупного обычного крысюка, а вес тела перевалил за семьсот граммов и приблизился к весу индийских родственников мамы. В два месяца Профессор по всем крысиным законам стал взрослой крысой. А в полтора месяца Профессор уже понимал речь людей. Он пытался разговаривать с друзьями по заключению, тем более, что ультразвуковая вокализация позволяла Профессору общаться с крысами, не привлекая внимание сотрудников лаборатории. Но крысы сообщали ему лишь сигналы опасности, если у них намеревались брать кровь из хвостов, или сигналы радости по случаю раздачи кормов.
Однажды его мозги обследовали в какой-то громадной трубе под названием электронная томография. Профессор очень легко запоминал сложные термины, и у него было чувство, что с названием этой трубы он уже где-то встречался. Гаврилыч, добрый старичок, удовлетворённо сказал, что Профессора по строению мозгов и количеству извилин можно назвать скорее человеком, чем крысой.
- Да, если такого обучить чему надо, и запустить на вражескую территорию, урона врагам он нанесёт больше, чем отряд диверсантов, - проворчал Эдик.
- А если от такого умного крыса расплодится потомство? – спросила Лена у Гаврилыча.
Гаврилыч понял девушку. Да, если от такого гениального крыса пойдут дети, то люди на Земле очень скоро станут не главными.
- Мы народ предусмотрительный, - успокоил Гаврилыч девушку. – Когда занимались манипуляциями с геномом будущего Профессора, чуточку модифицировали его половую хромосому. Профессор вырос совершенно здоровым, но и абсолютно бесплодным. Слушай анекдот про хорошую крысиную жизнь, - осторожно обнял девушку за талию Гаврилыч, пользуясь тем, что Сергея поблизости не было. - В общем, ползут по канализации крыса и крысенок. Вдруг над ними пролетает летучая мышь. Крысенок дергает маму за хвост и зачарованно так говорит: "Мама, смотри - ангел..."
- Ага, ангелы, - брезгливо проворчал Эдик. – И в качестве биологического оружия этим ангелам, по-моему, равных нет. Что стоит заразить сотню крыс и направить их через границу на территорию противника по течению реки, например, или на воздушном шаре, или другим каким образом … Для биотеррористов крысы вообще находка: подсадить несколько зараженных животных в летящий куда надо самолет не представит особого труда.
- Фу, какие вы гадости вечно говорите! – возмутилась Елена.
- Это не гадости, это жизнь в условиях жесточайшей конкуренции на грани выживания нас и истребления противника. Эти гадости – данные науки! – с пафосом произнёс Эдик и назидательно поднял палец кверху.
- Ну, я бы сказал, что это не совсем данные науки, - мягко возразил Гаврилыч. - Я бы сказал, что это научная информация, адаптированная популярными журналами для потребления народом…
- Да, народ неспособен к бестелесным умозрениям, поэтому научную информацию, необходимую для потребления народом, требуется упрощать, - Эдик моментально повернул ситуацию в свою сторону. - Народ может рассуждать только о том, что можно взять в руки, только об имеющем плоть, - презрительно сказал Эдик.
- Но мы с тобой тоже немножко народ, – скептически произнёс и с некоторым сожалением взглянул на Эдика Гаврилыч. Выросшему и воспитанному в советское время, когда он был частью великого народа, Гаврилычу изрядно надоели пренебрежительные к народу, научно-показушные высказывания Эдика, как раз-то и основанные на знаниях из популярных журналов и телепередач. – По мне, так большей жалости достоин не народ, слабый в науке, а дилетант, пролезший в науку.
- Вы имеете в виду меня? – обиделся Эдик.
Гаврилыч улыбнулся.
- У тебя всё ещё впереди. Ты пока студент…
- Аспирант! – обиженно поправил Гаврилыча Эдик.
- Аспирант – тот же студент, только выше разрядом. Учёным станешь ты, или дилетантом от науки – покажет время.
- И кто же такой, по-вашему, дилетант? – капризно спросил Эдик, ещё больше обидевшись на Гаврилыча за причисление себя не к аспирантам, не к молодым, пока "неостепенённым" учёным, а к студентам.
- Дилетант – это член околонаучного сообщества под названием дилетантизм, - уклончиво ответил и усмехнулся Гаврилыч.
- Ну, тогда, что такое дилетантизм? – раздражённо "лез в бутылку" Эдик.
- Дилетантизм – это любовь к науке при совершенном отсутствии понимания её…
- Что плохого, если человек любит науку? – вызывающе перебил Гаврилыча Эдик. – Сначала не понимает, изучит что надо - поймёт! Не все ж такие умные, которым сразу дано понять!
Слушавшие спор, конечно же, поняли, что намёк был в сторону Гаврилыча.
Гаврилыч поморщился. Он не любил резкости.
- Наверное, я неточно выразился. Дилетанты любят не науку, а туманное, неопределённое стремление к ней, в котором раздолье мечтать и льстить себе. Дилетант доволен, что любит, а то, что он не достигает ничего в процессе своей любви, его не волнует ни в малой степени. От такой платонической страсти к науке детей не бывает. Дилетанты – люди энциклопедических знаний. В том плане, что информацию они черпают из популярных энциклопедий. Дилетанты – люди предисловия, заглавного листа. Нахватавшись вершков, вызубрив названия статей, они любят порассуждать о высотах и глубинах большой науки. Дилетанты чувствуют потребность в философствовании, но любят философствовать между прочим, легко и приятно. Они считают, что овладеть наукой легко, что стоит захотеть знать – и всё узнаешь.
- Это вы так считаете. А у других по этому поводу есть другое мнение.
- Это не я так считаю. Так считают все учёные мира. Все учёные, которых объединяет не только их причастность и платоническая любовь к науке, но и работа во имя науки. Тяжёлая, изнурительная работа - добывание знаний. Так считают люди, единые умом. А единение умов движет прогресс человечества. Только в низших, мелких и чисто животных желаниях люди распадаются на так называемые "свободные личности". Да только не личности они, а потребители. Свободные от всего потребители. Жажда насладиться жизнью, упиться себялюбием заставляет их искать везде и во всём только себя - мудрых, красивых и неповторимых…
Гаврилыч задумался. Эдик тоже молчал, задавленный непривычной для него резкой откровенностью коллеги. Серьёзность рассуждений Гаврилыча шла в разрез с привычным образом "старого анекдотчика". Да и едва прикрытая неприязнь обычно сдержанного и избегающего конфликтов коллеги коробила.
- А настоящая личность растворяется в царстве идеи, - подвёл итог своим рассуждениям Гаврилыч.
Да, Эдик был плохим человеком, Профессор это ощущал. Однажды Эдик, пользуясь тем, что в уголке, где стояли клетки с животными, его было не видно, попытался обнять Лену. Девушка отбивалась, возмущённо шептала что-то, явно не хотела "общения" с Эдиком. Но мужчина был сильнее. Профессор, увидев, что Лена не хочет поднимать шум, но и в руках Эдика оставаться тоже не хочет, заверещал что есть силы. На них обратили внимание. Эдик зло посмотрел на Профессора, и отпустил девушку. Мелочь за мелочью, дурацкая конфронтация между крысой и человеком усиливалась. Но что может сделать сидящее в клетке животное, хоть и умное, против свободного человека?
В общем-то, Профессору жилось в лаборатории хорошо. Качественное питание, тренировка мозгов разными лабиринтами и головоломками, спортивная подготовка. Да и любили Профессора люди. Все, кроме одного. Профессор постоянно чувствовал, как от Эдика по лаборатории распространяются волны недовольства, зависти, затаённой злобы человека, который спит с мечтами о лидерстве, но которому лидером никогда не стать.
Когда Лена помогала Эдику делать укол с ядом, Профессор думал, что люди предали его. Очнувшись среди болезни, понял, что недруг у него всё же один. Мелкодушный, подлый, слабый. Но меры его подлостям не было. И после выздоровления Профессор решил уйти. Вечером, когда в лаборатории всё стихло, он подошёл к дверце клетки, сел на задние лапки, задумался, вспоминая, как Эдик открывал дверцу. Упёрся правым плечом в прутья, левой лапкой потянул на себя дверцу, правой лапкой передёрнул запор-затвор. Дверца и распахнулась! Вышел из клетки, запер дверь. Обследовал лабораторию, но возможности покинуть помещение не нашёл. Не обнаружил ни единой щёлочки у пола, окна были заперты, вентиляционные отверстия зарешечены…
Крысы народ упорный. Если в каменной стене надо сделать проход – любая крыса его сделает! Но Профессор сомневался, что успеет прогрызть бетон до нового рабочего дня, поэтому решил не рисковать. Закусив перед утром кормом из общей крысиной клетки – благо кормушка стояла у стенки, и корм легко было достать, просунув лапу сквозь прутья, Профессор поступил в соответствии с правилом: если хочешь надёжно запрятать вещь, положи её на самое видное место.
Когда в лаборатории начался переполох и поиски исчезнувшего крыса, беглец сидел в кадке под широким листом густой пальмы, стоявшей перед окном лаборатории почти на середине комнаты, грыз запасы концентратов, прихваченные из кормушки собратьев, и с интересом наблюдал за суетящимися людьми.
После того, как переполох немного утих, и все примирились с непонятным исчезновением крыса, после того, как Лена поклялась всеми клятвами, что не брала Профессора, и все решили, что к этому "чуду" приложил нечистую руку Эдик, крыс выбрал момент, пробрался к стоящей у двери мусорной корзине, выскользнул за неприкрытую дверь и, загнув хвост саблей, огромными скачками пустился вдоль по коридору.
=19=
Неожиданно след убийцы, еще более кровавый и страшный, появился в Одинцовском районе. И вновь жертвой стал подросток. Его обезглавленный труп нашли в восьмистах метрах от детского лагеря отдыха "Звездный". Голову со следами множества ссадин и длинной ножевой раной поперёк лица обнаружили в стороне, примерно в двухстах метрах от тела. Это значило, что убийца разгуливал по лесу, держа отрезанную голову в руке?!
Один из приятелей погибшего рассказал сыщикам такую историю. Беглый зек, назвавшийся Фишером, познакомился с ним и с погибшим мальчиком, когда они гуляли в роще около лагеря. Сначала бандит попросил помочь ему скрыться от погони. Но, решив, что мальчишки всё равно сдадут его милиции, вдруг набросился на них с ножом. Убийство произошло на глазах чудом спасшегося подростка. Фишер – огромный детина со шрамом на щеке и татуировкой на груди, - расправился с жертвой и, держа отрезанную голову за волосы, удалился вглубь леса.
Был срочно создан фотокомпозиционный портрет, изготовлено и размножено изображение важной приметы - татуировки. Фоторобот и изображение татуировки разослали во все отделения милиции…
Слухи о жестоком убийце по кличке Фишер поползли по области. О преступнике шушукались в электричках, на остановках, в магазинах. Родители боялись отправлять детей на отдых за город, да и сами опасались ездить на рыбалки и дачи.
Сыщики опросили множество детей лагеря "Звездный", воспитателей, вожатых, сотрудников-снабженцев, инструкторов по физвоспитанию, водителей рейсовых автобусов и продуктовых фургонов. Удалось воссоздать последний день жизни погибшего мальчика практически по минутам, узнать об особенностях его характера и поведения.
Никаких зацепок! Фишер как сквозь землю провалился.
Не знали сыщики, что яркие детали трагедии и жуткий облик неизвестного мужчины - не более чем плод воображения мечтавшего оказаться в центре внимания мальчишки. Буйная фантазия словоохотливого подростка-свидетеля направила поиски преступника по ложному следу.
=20=
В технологической лаборатории института электромагнитных установок ночная уборщица Нюрка забастовала: заявила, что видела вот такую огромную крысу! И развела руками в стороны на метр. Сказала, что ходят слухи о гигантском мутанте, сбежавшем из биологического института. Над мутантом посмеялись, насчёт побега крысы не удивились. В прошлом году все читали в газете о стае белых крыс, обнаруженной в лесопарковой зоне Москвы. Грызунов заметил дежурный наряд милиции. Как писала газета, животные были очень вялыми, вели себя неадекватно. Предположили, что крысы жили в какой-то лаборатории в качестве объектов для медицинских исследований, а потом их выбросили за ненадобностью на улицу. Милиция обзвонила НИИ туберкулеза, кожно-венерологический диспансер, другие медицинские учреждения, где могли проводиться исследования, но о массовом побеге лабораторных крыс никто не слышал, что животных выбросили, никто не сознался. Парк оцепили, на место выехали специалисты Госсанэпиднадзора. Два десятка белых крыс отловили, умертвили и отправили в лабораторию особо опасных инфекций. К счастью, никаких возбудителей опасных инфекций не обнаружили.
- Мне знакомая дворничиха рассказывала, - делилась с коллегами Нюрка интересными подробностями о жизни крыс, - что от взрослых людей крысы прячутся. А вот на стариков, детей и больных могут напасть. В подвале одного дома развелась тьма крыс. Зашла дворничиха как-то в отсек, где ёмкости для мусора стоят. А там старая крыса с облезлым хвостом роется в куче отбросов, ищет объедки. Швырнула она в крысу кирпичом… Эта подвинулась немного в сторону, оглянулась недовольно, а сверху на дворничиху другие прыгать начали. Пару штук лопатой прибила - больше не лезли! – уважая подвиг дворничихи, гордо проговорила Нюрка. И тут же скривилась в сочувствии: - Бабы говорили, в подвале бомж ночевал… Так крысы ему ухи обгрызли!
- Ага, - усмехнулся слесарь, - если жрать нечего, сожрёшь и ухо…
Перепуганной Нюрке пообещали мутанта изловить, выдали премию за опасные условия в виде двухсот граммов неразведённой жидкости для протирания и обезжиривания зеркальных поверхностей, чем выпивающую женщину и успокоили.
Скоро уборщица Нюрка рассказывала соседкам у подъезда, что на работе подружилась с огромным белым крысюком.
- Боялась поначалу я его, - честно созналась Нюрка. – А он таким хорошим оказался! Вылез однажды из-за шкафчика, сел у стены – ну, как уставший человек! Спиной привалился, лапки уронил вдоль живота, и смотрит на меня жалостливо. Я немного выпивши была тот раз, а поговорить не с кем. Вот, думаю, и собеседника Бог послал. "Умаялся?" – спрашиваю. А он ручкой так пошевельнул нехотя… Что делать, мол. "Кушать, небось, хочешь?" – спрашиваю. А он вздохнул так горестно. Протянула я ему кружок колбасы, а он и взял ручкой. Держит и откусывает. Ну, чисто ребёнок!
Вспомнив своего умершего в малом возрасте ребёнка, Нюрка заплакала. Спивающаяся женщина была сентиментальной и слезливой.
- Вот и сидим мы с ним вдвоём. Ночь, тишина вокруг. Я ему про жизнь свою горемычную рассказываю. Про ребёночка моего больного, про мужа-предателя. А он ест, слушает и вроде как головой кивает согласно: да, мол, всё ты про жизнь рассказываешь правильно. Никчёртушная она, жизнь наша. И вздыхает тяжело. Он вроде даже прослезился, как про ребёночка я ему рассказала.
Нюрка задумчиво умолкла, тылом руки размазала по лицу обильные слёзы. Вытащила из кармана помятую тряпицу, заменявшую ей носовой платок, громко высморкалась. Грустно улыбнулась, как после третьей рюмки в тихий праздник, и продолжила рассказ:
- Ключи я раз утеряла, целую связку. Меня б завхоз убил за потерю… Пожаловалась ему. Так он нашёл и принёс мне ключи!
Рассказам верили и не верили. Институт - все знали - дело тёмное, всякое там может быть, но и Нюрку все знали, выпивающая она и приврать горазда… А ключи в подпитии теряет часто – это точно!
- Он всё понимает! – уверяла Нюрка соседок. – Говорить только не может. И ростом чуть меньше моего ребёночка…
Нюрка с тихим подвыванием плакала, жалея умершего ребёночка, шмыгала носом, утиралась. Соседки тоже промокали влажные глаза, охали, сочувствовали.
- Приглашала я его к себе, - рассказывала Нюрка соседкам через неделю. - Идём, мол, ко мне жить. А он махнул так лапкой: нет уж, мол… Может, горе у него какое? – спрашивала саму себя Нюрка и тяжело вздыхала. – Точно, горе! Сидим мы один раз, как всегда, в раздевалке. Хлебушек я разложила на лавке, сыр, колбаску. Ужинаю. Он с другой стороны сидит, сырок в лапке держит, угощается…
Соседки ёжились от ужасов, какие рассказывала Нюрка. Что это за крыс такой страшный, величиной с ребёнка, который в лапе держит сыр и закусывает с Нюркой вместе?!
- Я ему про жисть свою забубённую рассказываю, он слушает, поддакивает. Всплакнула я немного, он тяжко так вздохнул, есть даже перестал. Вытащила я чекушку, налила себе сто грамм, да выпила с горя. Он сидит сам не свой, задумчивый весь. И так мне жалко его стало! Выпьешь, может, спрашиваю? Легче станет на душе! Он вроде как встрепенулся, глядит ожидающе. По глазам вижу – выпьет! Налила ему – он и выпил. Слёзки у него из глаз так и покатились…
Соседки всплёскивали руками, слушали, раззявив рты. Ай да Нюрка! С крысом водку пьёт!
- Здесь-то у меня никого нет, одна живу, а там, на работе, ночью, вроде как семья у нас с ним… Спит он со мной…
- Ин-ку-была!.. - страшно выпучив глаза, прошептала загробным голосом Алла Петровна, считавшаяся в подъезде очень знающей в делах мистики женщиной.
Алла Петровна всю жизнь проработала учительницей, лет десять уже была на пенсии. Но из школы её попросили только в прошлом году. Всем известно, что у учителей работа очень нервоистощающая – со временем учителя становятся раздражительными и прочее. А Алла Петровна от профессиональной раздражительности ударилась в мистику. Всей душой верила, что современная молодёжь продалась дьяволу. Ну и боролась с тем дьяволом по мере сил и возможностей. А возможностей изгонять из своих учеников дьявола у неё было много. Ученики, очищаемые от влияния нечистого, стонали и плакали натуральными слезами, изредка получая тройки, а в остальное учебное время – двойки. Общественное мнение, в конце концов, сделало своё дело, и неугомонного борца с сатаной попросили из школы.
- Чего? – недовольная странным словом, переспросила Нюрка.
- Инкубыла он – нечистый, который живёт с нормальными женщинами! – мелко закрестилась Алла Петровна и заоглядывалась попеременно через плечи, будто опасаясь, что за спиной у неё появится нечистый.
Перепуганные соседки тоже всполошено заоглядывались.
- А с ненормальными женщинами который спит, есть? – как-то нехорошо спросила Нюрка.
- Раз с нормальными есть, должны быть и с ненормальными, - уверенно заключила Алла Петровна.
- Тогда это про твоего мужа, - сердито усмехнулась Нюрка, но Алла Петровна не обиделась. – Дура ты! – впрямую оскорбила глупую соседку Нюрка. – Всё б тебе о мужиках! Мы ж с ним так… душевно. Отдыхаю я на лежанке, а он придёт, залезет ко мне, свернётся клубочком под боком… Тёпленький! А я его глажу по шёрстке. Мягонькая! Как волосики на головке у ребёнка…
Нюрка плакала в голос, соседки обнимали страдалицу, утешали. И так всем было хорошо на душе!
- Заколдовал он тебя, Нюрка! – божилась Алла Петровна.
- Тю, повёрнутая! – сквозь слёзы отмахивалась Нюрка от свихнувшейся на чародеях и колдовстве соседки.
- Заколдовал, точно я тебе говорю! – божилась Алла Петровна, воровато оглядываясь по сторонам. – Сейчас я всем докажу!
Она сбегала домой, принесла толстую замусоленную книжку в жёстком переплёте. Женщины сразу поняли, что книжка старинная, стоит больших денег, и книжку зауважали. Алла Петровна открыла нужную страницу.
- Слушай, что умные люди сто лет назад писали…
Заглянула на титульный лист, но не нашла года издания книги, и обмолвилась на всякий случай:
- Или больше. Вот здесь, - она вновь вернулась на нужную страницу и загундосила таинственным голосом, с подвываниями, как колдуны и колдуньи поют свои наговоры. - "Коварное и мрачное существо это владеет силами человеческого ума. Оно обладает тайнами подземелий, где прячется. В его власти изменять свой вид, являясь как человек, с руками и ногами, в одежде, имея лицо, глаза, подобные человеческим и даже не уступающие человеку, – как его полный, хотя и не настоящий образ. Крысы могут также причинять неизлечимую болезнь, пользуясь для того средствами, доступными только им. Им благоприятствуют мор, голод, война, наводнение и нашествие. Тогда они собираются под знаком таинственных превращений, действуя, как люди, и ты будешь говорить с ними, не зная, кто это. Они крадут и продают с пользой, удивительной для честного труженика, и обманывают блеском своих одежд и мягкостью речи. Они убивают и жгут, мошенничают и подстерегают; окружают роскошью, едят и пьют довольно и имеют все в изобилии. Золото и серебро есть их любимейшая добыча, а также драгоценные камни, которым отведены хранилища под землей".
Алла Петровна умолкла и, в ужасе от прочитанного ею же самой, прикрыла рот ладошкой. Соседки тоже сидели с выпученными от страха глазами и молчали.
- Ты от него хоть денег попроси, - посоветовала Алла Петровна Нюрке. Коли уж, мол, продала душу дьяволу, так хоть не продешеви… – Или, чтоб на клад золотой навёл!
- Сумасшедшая, ты и есть сумасшедшая, - отмахнулась Нюрка и продолжила рассказывать спокойно, в отличие от Аллы Петровны, будто о близком родственнике.
- И заметила я, девоньки, что пристрастился мой к зелью! – доверительно говорила она. – Я стопочку – и он се6е просит налить в крышечку от газировки. Я стопочку – и он крышечку. А как захмелеет, плачет всё. Нет, думаю, милок, сопьёшься ты – был у меня уже опыт с одним. Не пей, говорю! И сама пообещала бросить. Не поверите, эту неделю капли в рот не брала… Муторно!
Соседки не поверили.
Нюрка познакомила с крысюком своих институтских приятельниц. Зверь, конечно, не в метр величиной оказался - в две четверти туловище всего, да хвост такой же. Но справный. И мордочка добрая. Если не пугать, угощения и вправду берёт рукой. Приятное, одним словом, существо. Приметливая Нюрка сказала, что на её территории исчезли мыши. Раньше закуску… то есть, обед в раздевалке оставить нельзя было – украдут или погрызут, а теперь лежит нетронутая.
О чудесной крысе узнал завхоз. Схватился руками за голову, закричал, что теперь крыса расплодится и съест весь институт, что его, завхоза, за это выгонят с работы. Велел крысу изловить. Рассказывал страсти, вычитанные в толстых газетках, что на Земле крыс чуть ли не вдвое больше, чем людей, что в Ирландии крысы съели всех болотных лягушек, а на датском острове Дегат из-за крыс исчезли птицы. Врал про знакомого археолога, который божился, что грызуны виновны в гибели гигантских пресмыкающихся: крысы, якобы, высасывали яйца динозавров и прекратили таким образом продолжение динозав-рь-его рода. А в одном зоопарке, рассказывал, крысы загубили слона: ноги подгрызли – и капец слону!
Завхоз добыл где-то яду, разложил в раздевалке под шкафы, все продукты велел спрятать. Нюрка в свою смену тщательно собирала белый ядовитый порошок, посыпала вместо него мел, а крысу своему велела нигде ничего не есть. Уходя с работы, оставляла ему "тормозок" – то булочку, то кусок колбасы.
Завхозу какой-то злыдень подсказал, что яд надо мешать с едой, а чистый яд крыса жрать не станет. Завхоз разложил везде ядовитых приманок, Нюрка в своё дежурство всё просмотрела, какие нашла – убрала. Опять просила своего крыса не есть ничего. Завхоз узнал, сильно ругался. Уволю, грозил, по статье, никто не примет тебя такую!
Нюрка плакала, жаловалась крысу на завхоза, умоляла ничего не есть, а лучше перейти жить к ней. Крыс слушал, качал головой, вздыхал.
- Утащил! Утащил приманку! – восторженно хвастал завхоз, встречая сотрудников в коридоре на следующее утро.
Все надеялись, что это Нюрка убрала отравленную приманку. Оказалось, приманка исчезла из кабинета завхоза.
Всю ночь Нюрка ждала крыса, но крыс не пришёл. Утром Нюрка напилась вдрызг.
Завхоз спорил со своими слесарями, где можно найти тушку. Если такой сдохнет где не надо, вони будет на весь корпус.
В обед слесаря слышали странные звуки под фальшполами первого этажа. К вечеру звуки усилились. Животное мучалось и страдало, изводя всех жалостливым писком. Нюрка в раздевалке выла в голос, нехорошо ругала завхоза садистом. К концу рабочего дня писк и стоны животного стали слабеть. Нюрка, выпив для храбрости бутылку портвейна, пришла к завхозу, обзывала его долго и разно. Наругавшись до устали, сказала, что сама уходит и в этот разэтакий институт больше не вернётся.
Слесарь к концу работы сказал, что после отравления бывает сильная жажда. Сказал, что если что, ночью его дома не будет, свояк пригласил на день рождения. Все пожали плечами: при чём здесь жажда и день рождения? К чему бы это он?
Утром поняли, к чему, обнаружив, что два складских помещения в подвале затоплены – хоть МЧС вызывай, а на половине первого этажа – воды по щиколотку. Напорные шланги охлаждения одной из установок оказались перегрызены напрочь. Завхоз спорил со слесарями, в агонии зверь сотворил это или из мести?
Оказалось, из мести. Пока откачивали и вычёрпывали потоп, видели в разных местах вентиляционной системы белую крысиную морду. Морда любопытная, не заметно, что больная. Прикидывался, сволочной зверь, внимание отвлекал, разозлился завхоз, выслушав доклад слесарей.
Нюркины товарки пробовали подозвать зверя хорошими словами и вкусной подачкой – не шёл, обиделся, людям больше не верил. Ездили вызывать уборщицу Нюрку, дома не застали. Соседки сказали, Нюрка запила, куда исчезла – неизвестно.
Приехал вызванный завхозом профессиональный "чистильщик", дезинфектор-дератизатор. Очень самоуверенный дядька. Рассказывал местным докторам наук, что крыса – дюже умный зверь, а потому обмануть хвостатого и заставить есть яд - целая наука. Сказал, что крысы не едят незнакомую пищу. Даже если они питались гнилой картошкой, а им положили кусок сыра. Пробовать заставляют самого старого или самого слабого крысюка. Чтобы не жалко было, если сдохнет. Поэтому знающие специалисты – при этом дератизатор гордо стучал себе в грудь - раскладывают такую отраву, которая остается на шкурке животного. Крысы - зверьки чистоплотные. Вылизывая шерстку, они слизывают и яд. Предупредил, что отравившиеся грызуны иногда выходят к человеку, давят на совесть, просят помощи: мол, положили яд, значит, обязаны дать и противоядие. Уткнётся такой носом в закуток и прилюдно издыхает.
Рассказав всё о крысах, специалист долго ходил по всем этажам, раскладывал отраву.
На следующий день институт лишился двадцатичетырёхжильного измерительного кабеля и измерительно-питающего шлейфа. Завхоз воспринял действия крыса, как наглый террористический акт.
Весь день одевали в бpоню шланги подачи воды, воздyха, кислоpода. Яд есть он не станет – это без сомнения. Разработали несколько моделей хитроумных крысоловок, изготовили десятка три, расставили по этажам. Вносить пищепродукты на территорию института директор запретил под угрозой увольнения.
Утром слесаря доложили, что половина аппаратов сработала. Пpиманка съедена. Признаков поражения зверя нет.
Весь день завхоз полировал спyсковые механизмы ловyшек, устанавливал аппараты на неизвлекаемость.
Ночью сpаботали все ловушки. Жертв среди крыс не обнаружилось.
- Зверь над нами издевается, - стиснув зубы, сказал слесарям завхоз и, многообещающе прищурив глаза, послал одного настораживать ловушки. – Он думает, что мы днём ловушки не будем ставить… А мы возьмём, да поставим! А он, умник, сдуру и поймается!
Слесарь, которого завхоз послал настораживать ловушки, ухмыльнулся: мол, мы зверя не ловим, а откармливаем.
- Напрашиваешься?! – взвился завхоз. – Ты когда последний раз трезвый на работу приходил?!
К вечеру обнаружили еще два изгрызенных измерительных кабеля.
Заделали кабельные каналы между помещениями. Поставили pешётки на вентилляцию.
- Наша основная задача, - сказал завхоз, "главный стратег войны с белым крысом", - вытеснить зверя из опытно-экспеpиментальных помещений…
Зверь обнаглел. Днём вылез из незамеченной норы за сейфом, в присутствии хозяина перегрыз видеокабель компьютера и с победным верещанием сиганул за сейф.
В ходе погони отшвырнули от стены сейф, который в своё время устанавливали стрелой крана, внедрённой через окно, в нору вылили дюар азота. Оказалось, нора ведёт к месту прохождения труб. Разморозили водопроводные трубы. Слесарь долго и нервно смеялся, что не поймали, и злобно матерился, что разморозили.
- Это наглый вызов! – митинговал завхоз.
Кто-то принёс план подпольных пространств. Устроили совет в Филях - рекогносцировку местности, как выразился непонятными словами директор. Изучали удобные места для засад на противника, планировали стратегию борьбы с врагом. Пришли к выводу, что тактика партизанской войны приносит победы только врагу. Решили изготовить миниустановку шаровой молнии, всунуть кабеля в обнаруженную нору и шандарахнуть зверя киловольтами плазменного заряда. Запускали шары в нору до тех пор, пока установка не отключилась вместе с многочисленной аппаратурой всего института. Оказывается, шаровые молнии каким-то образом вышли на питающие кабеля… В общем, директор сказал, что таких кабелей и в таком количестве ему вовек не сыскать. Да и денег нет…
С кабелем на первое время помогли соседи. Пока электрики тянули времянку по коридору, обнаглевший до беспредела крыс выгрыз метр кабеля у распределительного щитка. Электрик увидел диверсанта, метнул отвёртку. Промазал. Но в глазах зверя видел огонь джихада…
Ночной сторож рассказал, что приходила пьяная Нюрка. Стояла во дворе перед главным входом, то ли молилась, то ли просила. Плакала – это точно.
Неделю завхоз ходил по коридорам на цыпочках, на слесарей не матерился, не верил, что всё работает, ничего не погрызено… Неужели увела?!
=21=
Был погожий августовский день, тихий и безветренный. В нескольких шагах от гаража мальчишки, наверняка хорошо знавшие его владельца, вели в сторону реки двух лошадей. Из окна стоящей рядом одноэтажной канцелярии конного завода толстая бухгалтерша сонно разглядывала снующих по двору людей.
Ночью его глаза были чёрными, как тень в полнолуние. Ночью его глаза по-волчьи мерцали бликами. И в полутёмном подвале, где он чувствовал себя всемогущим властелином, глаза страшно чернели. Днём глаза, если в них удавалось заглянуть, оказывались какими-то неприятно выцветшими.
Он застелил брезентом верстак, разложил топоры, шила, ножи с причудливо изогнутыми хромированными лезвиями, хирургические ножницы, большие и маленькие шприцы. Такие инструменты применяли ветеринары для своих манипуляций, и мясники, разделывая забитых на конюшне лошадей.
Деловито оглядел многочисленные веревки, ремни, цепи, развешенные на вешалках, крючьях и скобах. Глянул на стоявшие в углу испачканные кровью кувалду, молотки и ломики.
Рядом с верстаком стояло старое оцинкованное корыто. Глубокое, с высокими помятыми краями. Хозяйки раньше в таких стирали бельё и купали детишек. Дно корыта на четверть покрывала запекшаяся бурая масса.
Он долго не мог отвести взгляда от темной массы на дне корыта. Может, вспоминал, как пытался выжечь её паяльной лампой?
Он казался похожим на удава - ленивого и безучастного до той поры, пока в его власти не оказывалась жертва.
Маньяк раздел пацана догола, связал ему руки, наклонил и привязал в таком положении к скобе в стене.
- Дяденька, не надо… Что вы хотите делать? Дяденька, не надо… - сиплым от ужаса голосом тихонько подвывал малец.
Да хоть бы и орал – никто не услышит! Из этого бункера, за тремя люками и дверьми, ничто не выходит наружу. Ни звук, ни свет, ни попавший сюда… Здесь его мир!
Он гордился своим подвалом ужасов.
Жестоко, стараясь причинить как можно больше страданий, изнасиловал жертву. Малец протяжно стонал и плакал.
Утолив извращённую похоть, связал руки пацану за спиной, подтянул тросиком к потолку, чтобы ноги едва касались пола.
Руки мальчишки стали вывихиваться из суставов. Пацан вытягивал ноги, пытаясь стать на цыпочки, чтобы хоть немного уменьшить боль.
- Убью я тебя, малец, - флегматично сообщил он пацану, медленно выцарапывая кончиком ножа на груди жертвы матерное слово.
Пацан тихо стонал, поскуливал и умоляюще заглядывал в безразличное лицо истязателя. Но глаза садиста постоянно ускользали от встречи с глазами жертвы.
Он приспустил верёвку, дав возможность мальчику стать на пол. Развязал руки, сделал петлю, набросил на шею жертвы и перекинул конец верёвки через скобу под потолком гаража. Поставил ребёнка на табуретку и выбил ее из-под ног. С интересом понаблюдал, как дёргается жертва. Подождав, пока агония закончится, вынул из петли обмочившегося и обкакавшегося, но ещё живого мальчика. Удерживая голову за волосы, перерезал ножом горло, спустил кровь в то самое корыто...
=22=
Наглый крыс появился в доме инспектора ГАИ Михалыча на второй день после отъезда жены, дочки и кошки за город. Крыс вёл себя крайне бесцеремонно: ночью громко топал по квартире, гремел на кухне посудой, а однажды сожрал половину обрезка копчёной колбасы, оставленной Михалычем с ужина на завтрак. Остальное покусал, сволочь, чтобы хозяину не досталось.
Такими неправомочными действиями бандюга вынудил добродушного, в общем-то, Михалыча, похожего на известного актёра из рекламы пива "Толстяк", вынужденно перейти к репрессиям и объявить в доме операцию "Сирена – антитеррор-1".
Вначале антитеррор свёлся к тому, что Михалыч вынул пневматический пистолет, снял с предохранителя и с превентивными мерами положил на кухонном столе, буркнув свой знаменитый среди водителей округи слоган-бренд: "Отак-от!". Весь вечер Михалыч в тишине и спокойствии, натружено посапывая носом, пил пиво и лакомился шикарной воблой. Воблу в количестве одного ящика ему подарил незнакомый добрый водитель из чувства глубочайшей человеческой симпатии к скучавшему на пустынном шоссе инспектору ГАИ, и в надежде, что остальные ящики доедут до пункта назначения непочатыми. Чего и Михалыч водителю пожелал. Но, заскучав на пустынной трассе, Михалыч опробовал подарок, не утерпел и сообщил по рации своему сослуживцу, что к нему едет транспортное средство, гружёное безумной вкуснятиной. Все инспектора, дежурившие в тот день на шоссе, долго поминали добрым словом вкусную воблу и желали проехавшему мимо них водителю всего хорошего.
Вечер прошёл приятно и незаметно.
Подумав, что наглый крыс испугался оружия и позорно бежал, оставив все пищеприпасы хозяину, Михалыч отправился в спальню. Глубоко удовлетворённый успешно проведённой операцией, инспектор ГАИ Михалыч бережно уложил в чистую постель своё чуть пьяное тело, а рядом пристроил незамутнённую фактами раскрытых взяток и незаконных поборов совесть.
Утром Михалыч возмущённо констатировал, что вкусная вобла в ящике ночью была изрядно попорчена. А, открыв шкаф под мойкой, обнаружил там огромную белую усатую морду, которая с любопытством выглядывала на инспектора из-за мусорного ведра. Весь вид наглой морды выражал сомнение в способности инспектора ГАИ к решительным действиям.
- О как! – в полголоса зауважал противника инспектор.
Забытый с вечера на столе заряженный пистолет лежал на расстоянии вытянутой руки... Михалыч убил две банки и ранил мусорное ведро. После четвёртого выстрела наглый крыс разразился истошными воплями и исчез, оставив на месте, где сидел, тёмное пятно.
Отак-от.
При тщательном обследовании места происшествия обнаружилось, что это не кровь...
Повторно объявив операцию "Сирена – антитеррор-1" успешно законченной и решив, что перепуганный до недержания мочи наглый крыс на контролируемую представителем органов в лице инспектора ГАИ территорию больше не вернётся, Михалыч спокойно отправился блюсти правопорядок на вверенную ему автодорогу.
Но не тут-то было! Вернувшись с утомительного дежурства, Михалыч обнаружил недоеденную им и крысом воблу частично доеденной, а остальной частью окончательно попорченной. Вероятно, таким образом наглый крыс решил отплатить Михалычу за пережитый им при обстреле ужас.
Михалыч объявил операцию "Перехват" и купил крысобойку. Крысобойка представляла собой замечательную классическую, проверенную годами, конструкцию. Предполагалось, что при снимании грызуном кусочка пищи с проволочки освободится пружина, стальная рамка ударит вора и переломает ему кости и позвоночник.
Наивный Михалыч! Он не знал, что его соперник проходил специальную психологическую и физическую подготовку в одном научно-исследовательском институте, а практику по обезвреживанию самых хитроумных (и даже неизвлекаемых) противокрысиных ловушек – в другом научно-исследовательском институте…
Крыс безнаказанно воровал наживку, а в последний раз даже перетащил крысобойку в укромный угол, чтобы там, в спокойной обстановке обезвредить аппарат и полакомиться изысканным хозяйским угощением.
Проникнувшись ещё большим уважением к противнику за выдающиеся способности, достойные ОМОНа, Михалыч решил, что такой боец крысиного спецназа имеет право либо жить, либо погибнуть в честном бою, но уж никак не подохнуть со сломанным позвоночником или размозжённой ногой. Поэтому костоломный механизм был спрятан, и в военных действиях наступило некоторое затишье.
Это затишье крыс воспринял как готовность соперника к компромиссу и признанию его суверенитета и права на самоопределение в границах территории, согласно ордеру ранее принадлежавшей Михалычу. Наглец стал появляться на захваченной территории не только днём, в отсутствии Михалыча, но и по ночам, в присутствии хозяина. Вёл себя шумно и вызывающе, прогрыз в полу рядом с мусорным ведром дырку - то есть обустраивался с наглостью, характерной для самого бессовестного захватчика.
Как-то ночью, когда Михалыч в перерыве финального матча чемпионата по футболу зашел на кухню покурить, крыс ужинал, выкинув половину содержимого из мусорного ведра на пол, чтобы достать со дна что-то вкусное. При появлении Михалыча крыс прекратил есть, подумал немного, шмыгнул за холодильник и целую минуту сидел там тихонечко, демонстрируя свою лояльность к хозяину и то, что он знает свое место. Но уже на второй минуте начал подчёркнуто шумно возиться, напоминая, что кое-кто тут ужинал, и вообще... На третьей минуте крыс не выдержал и торопливо пробежал к мусорному ведру. Ужин - дело святое.
Михалыч, научившийся в самых безнадёжных ситуациях добывать на дороге жизни маленькие радости себе и своей семье, был не только хорошим тактиком, но и неплохим стратегом. Позволив крысу закончить его ужин и дав понять, что он соглашается на паритет в плане пользования кухней, Михалыч взял тайм-аут на обдумывание. Поразмышляв в течение двух сигарет, Михалыч пришёл к заключению, что в силу выдающих личных качеств крыс достоин жизни. Но, к сожалению, замечательный крыс реализует свои таланты, причиняя значительные неудобства ответственному квартиросъёмщику. А потому свободы наглеца придётся секвестрировать. Отак-от.
Дежурство в этот день было не особенно удачным. Но некоторые плоды всё-таки принесло. Точнее – три приятных плода.
В процессе дежурства Михалыч остановил на дороге фуру с лицом кавказской национальности за рулём. Забрал у лица права и накладные-раскладные для проверки.
- Что-то в накладных отут-от… Давай-ка посмотрим, что ты везёшь!
- Эй, дарагой! Зачем сматрет! – отмахнулось "лицо", открывая задние двери. – Ты лучше папробуй! Каньяк вэзу! А бумага… Она – бумага! Что хочешь на ней пиши, всё стерпит!
Михалыч с профессиональной ловкостью вытащил из крайнего ящика бутылку коньяка, и, как представитель заинтересованных органов, понюхал закупоренное горлышко.
- Нет, не эту пробуй, дыругую. Там, в кабине!
- А эти что… Некачественные?
- Абижаешь, дарагой! Качественные. Но – дыля магазина. А в кабине – дыля дырузэй!
Быстро сбегав в кабину, принёс бутылку с засургученным горлышком и без этикетки. Пока шофёр бегал за бутылкой, Михалыч успел засунуть в безразмерные карманы форменных штанов две бутылки из дальнего ящика. Отак-от.
- А чего это она без этикетки и сургучом вручную залита? – засомневался Михалыч.
- Ту, - водитель кивнул на ящики, - машина делает, для всех хороших лудей. С этикеткой. А эту мой папа делает. Руками. Дыля самых хороших дырузей!..
По пути домой Михалыч приобрёл крысоловку несложной конструкции. Но ведь всё гениальное просто! Крысоловка представляла собой камеру предварительного заключения, изготовленную из особопрочной нержавеющей металлической сетки, в глубине которой накрывался, так сказать, стол для любителей качественного бесплатного сыра.
По случаю пятницы, крайнего дня недели для шоферов – сегодня можно пить, в субботу похмеляться, в воскресенье просыхать к продувочному понедельнику! - наливая коньяк из бутылки с этикеткой в низкую рюмку, а без этикетки в высокую рюмку, Михалыч обследовал приобретённый крысоловный аппарат. После третьего дубля Михалыч пришёл к выводу, что вкус содержимого рюмок разнится примерно так же, как вкус пирожков, испечённых любимой бабушкой, отличается от вкуса пончиков ученицы с кухни общепита. На четвёртом дубле дегустатор спутался, в какую рюмку из какой бутылки наливал, и, чтобы не ошибиться, стал наливать в каждую рюмку из обоих бутылок попеременно. Заодно Михалыч насаживал на шампур для приманки крыс в приобретённой клетке то кусок колбасы, то кусок сыра, настораживал крысоловку и карандашом тыкал в сыр. Дверца со страшным грохотом захлопывалась. Но, чтобы захлопнуть её, приходилось трудиться над приманкой и давить на неё с такой силой, с какой человек давил бы на лом, стараясь поднять тяжёлый груз.
Разочарованный приспособлением, Михалыч слил в одну рюмку остатки коньяка из бутылки без этикетки, в другую – с этикеткой. Чтобы не перепутать, в какой рюмке что налито, поставил рюмки в тень соответствующих бутылок… и ушёл спать.
Утром Михалыч проснулся одетым и с тяжёлой мыслью в голове, что зря он вчера мешал коньяк из двух бутылок… Но мысль полегчала при воспоминании, что бутылок было три, а третью из штанов он, вроде, не доставал.
Полазив спросонья руками по обоим карманам и не обнаружив в их глубине ничего крупнее маленького пузырька из-под пенициллина и двух гигантских фасолин, Михалыч с расстройства почти окончательно проснулся.
Обуреваемый сомнениями, а был ли третий пузырь, а если был, то цел ли, пошёл на кухню. По пути следования вспомнил, что перед отходом ко сну наполнил две рюмашки и забыл, к счастью, их выпить. Значит, пошатнувшееся здоровье будет чем поправить!
Михалыч зашёл на кухню и остолбенел. Стопарик, стоявший вечером у бутылки с коньяком без этикетки, в смысле – у коньяка с бутылкой без этикетки, лежал на боку! Ни разлитого коньяка, ни следов высохшей лужицы вокруг стопарика не было! В панике взгляд Михалыча метнулся ко второму стопарику… Цел! Жадно сглотнув, дрожащей рукой Михалыч поднял рюмашку, ритуально выдохнул, собираясь подлечиться, привычно оглянулся, опасаясь приближения начальства… И тут взгляд его скользнул по клетке-КПЗ. Дверца по-прежнему была открыта, но шампур для приманки лишился своего украшения! Посреди клетки недвижимо развалился огромный, величиной с молодую кошку, серебристого цвета крыс! С зажатым в передней лапе недоеденным куском колбасы! Который он нагло снял с шампура!
Дохлый?
Через открытую дверцу Михалыч осторожно тронул крыса за пятку. Холодная или не холодная пятка – трудно сказать. По крайней мере, не холоднее комнатной температуры. Крыс раздражённо брыкнул ногой. И настолько этот брык был красноречив, что Михалыч аж взмок загривком! Надеясь на ошибку в своей стопроцентной уверенности, он развернул к себе клетку тем концом, где была голова крыса и принюхался. Тренированный нос Михалыча идентифицировал бы подозрительный запах и от мыши, употребившей два дня назад глоток безалкогольного пива! Тем более, в момент страдания похмельем.
Крыс был в стельку пьян! Отак-от!
- Ну ты парень даёшь… - обескуражено пробормотал Михалыч. – Значит, вчера ты остопарился, пошёл закусить в крысоловку, и там вырубился?
Михалыч прикинул пропорции стопарика относительно тела крыса и представил, какой величины была бы такая посуда для него. Выходило не меньше полуведра! Отак-от! Зная, как тяжко просыпаться, откушав полуведёрную дозу, и имея сострадание к коллеге по питию, Михалыч поставил рюмашку, которой он было собирался подлечиться сам, на стол перед открытой дверцей крысоловки, и пошёл досыпать.
Через пару часов, когда Михалыч досматривал очередной гаишный, осложнённый похмельными кошмарами сон, со страшным грохотом сработала дверца клетки и отсекла любителю бесплатной закуски единственный путь к свободе. Крыс возмущенно кричал что-то о подлости работников ГАИ, раскачивал крысоловку из стороны в сторону и гремел всеми крысоловочными запчастями.
Вероятно, неосторожно дёрнувшись в похмельном сне, крыс нажал на спусковой механизм и крысоловка захлопнулась.
Михалыч пришёл на кухню, сел у стола, укоризненно посмотрел на пьяно беснующегося крысюка. Укоризненный взгляд инспектора успокаивающего действия не возымел. Тогда Михалыч молча поставил пустую рюмашку перед нарушителем тишины и покоя жилого помещения. Крыс вдруг сник, сел как-то по человечески, опёршись спиной о решётку клетки – так обычно садятся незаконно арестованные люди – и, тяжело вздохнув, безвольно уронил передние лапы вниз по брюху.
- Отак-от оно… - посочувствовал Михалыч товарищу по коньячному несчастью. Товарищ ещё раз печально вздохнул. – На, похмелись, - предложил Михалыч и, приоткрыв дверцу, поставил стопарик в клетку перед заключённым. Крыс задней лапой осторожно отодвинул от себя стопарик и облизнулся сухим языком. – Ну, как хочешь, - не стал настаивать Михалыч. Извлечённый стопарик осушил сам, а крысу налил целительного холодного рассолу из банки с солёными помидорами. Утолив жажду, крыс повернулся в тесной клетке мордой к дверце, взялся лапами за прутья решётки, жалостливо посмотрел на Михалыча: отпусти, мол, брат!
Но Михалыч был неумолим. Нарушитель должен сидеть в тюрьме! Вместо свободы крыс получил утешительный приз в виде нескольких ягод клубники, оставшихся с прошлого посещения дачи, и кусочек сыра, что его на данный момент вполне устроило. Минут через десять крыс оклемался окончательно, у него проснулся аппетит, и он начал уплетать всё, предлагаемое Михалычем.
За хорошее поведение Михалыч решил поощрить заключённого улучшением условий отбывания, а заодно провести ему дезобработку: кто знает, по каким помойкам зверь лазил, и какие болезни в себе носит!
В зоомагазине Михалыч объяснил, что для крыса, не сказать, чтобы плебейского происхождения, но явно одичавшего на свободе и в некоторой степени обнаглевшего, нужна простецкая, но свободная клетка и средство для санобработки. Добрые девушки-консультанты выразили компетентное мнение, что одичавший крыс в клетке жить не будет, есть откажется, а санпроцедуры не переживет точно. Тогда Михалыч объяснил, что это существо с утра только и делает, что жрет, причем даже не в клетке, а в крысоловке - в КПЗ, так сказать. Девушки стушевались и продали Михалычу большой вольер, похожий на клетку для содержания стаи волнистых попугайчиков, и ампулу с лекарством, которое требовалось развести в воде, побрызгать на крыса, а потом высушить его феном. Про себя Михалыч решил, что фен - излишняя роскошь, что крыса после обработки достаточно погонять по клетке, пока сам не высохнет.
Во время процедур крыс громко и возмущенно орал, а когда его оставили в покое, вцепился в прутья своей тюрьмы и стал ожесточенно их трясти и грызть.
Пережив перемещение в большую клетку и санобработку, крыс стал жрать ещё больше. "Нервное!" – решил Михалыч.
Вечером вернулась с дачи жена и дочь с кошкой. Хорошо, что Михалыч был дома. Жена удивилась величине крыса. Михалыч сказал, что это очень редкий декоративный крыс, дарёный благодарным водителем.
Кошка с откровенной заинтересованностью на морде смело прыгнула к клетке. "Дура, не понимаешь, чем рискуешь!" – подумал Михалыч, но глупого зверя останавливать не стал. Кошка – вещь жены... Глупая тварь!
Приближение кошки крыс встретил воплем берсерка. Кошка шарахнулась от клетки и на кухню больше не заходила.
Ночью крыс перегрыз металлические прутья и бежал из заточения.
С одной стороны Михалычу было жалко, что крыс сбежал. А с другой стороны, такой крутой зверь не должен сидеть в клетке. Наверняка со временем он станет крысиным паханом, будет рвать шкуру на груди и кричать: "Да я!.. Да меня вязали трижды! Вся шкура в шрамах! Три срока в клетке!" и т.п.
Что ж, и среди инспекторов ГАИ бывают провидцы! Отак-от!
=23=
В районном посёлке молокозавод обеспечивал молокопродуктами свой посёлок и на рынок за пределы населённого пункта продукты не поставлял. Кефир разливали по старинке, в бутылки.
У стеклянной витрины продуктового магазина, закрытого на обеденный перерыв, толпился народ. Все показывали пальцами на седую крысу, хозяйски обследовавшую пространство магазина перед витриной. Впрочем, при ближайшем рассмотрении знающими людьми, крыса достоверно оказалась крысом, причём огромным. Осмотрев помещение, зверь забрался на край ящика с бутылками кефира, ловко откупорил зубами крышку из фольги. Опустил хвост в бутылку, и, вынув его, одним быстрым движением провёл ртом по хвосту, держа хвост передними лапками, как люди обычно держат шампур с нанизанным на него шашлыком. Потом вновь опустил хвост в бутылку и опять провёл по нему ртом. Эти действия он выполнял быстро, в одинаковой манере, и уровень кефира в бутылке уменьшался буквально на глазах. При этом пасюк совершенно не реагировал на людей, наблюдавших за ним через стекло, не обращал внимания на одобрительные крики, смех, свист и стук, которым люди пытались прогнать крыса.
Наевшись, крыс лениво посмотрел на людей за стеклом, вроде бы как сытно рыгнул, слез с ящика и неторопливо, вразвалочку, пошёл вглубь магазина.
Нет, все знали, что в магазине водятся крысы. Но такого наглеца! Такого наглеца видеть не приходилось. Ну, а что крыс странного цвета и в полтора раза больше всех ранее виденных крыс – этому не удивились. В городе вон сколько секретных институтов, и неизвестно ещё, чем они нас посыпают и что в речку сливают!
Уличные крысы едят всё, даже прогнившие доски от ящика, пропитанные соком испортившихся фруктов. Если крысы живут в канализации, не надо рассказывать, чем они там питаются. Но, вместе с тем, трудно найти в мире четвероногих больших ценителей хорошей кухни. Дикие крысы обожают копченый балык со складов магазина, сыр и сервелат. Декоративные крысы любят кашу с подливой, свежий хлеб, ржаные сухарики, суп (только не острый!), свежее или вареное мясо, кедровые орешки (лучше очищенные!), немного фруктов и овощей (без кожуры, пожалуйста!), нежирный кефир, творог, мороженое… Завмаги и завскладами стонут от умения крыс выбирать самые свежие и дорогие продукты.
Осаждая складские помещения, крысы отважны и находят проход в самые защищённые помещения. Они залезут вверх по бетонной стенке и пройдут на огромной высоте по электрошнуру с крыши одного многоэтажного дома на крышу другого. Крысы съдут по полированной поверхности, как с горки, а на полпути оттолкнутся лапками и спрыгнут в сторону. Могут спуститься по висящей одежде. Если между шкафом и стеной оказывается достаточная щель, то крыса сойдёт вниз пешком, упираясь спиной в одну поверхность и топая по другой. Наконец, в крайнем случае, она прыгнет, точно прикинув расстояние до самого высокого из доступных в помещении мест. Иногда самым высоким местом оказывается голова человека, что не смутит крысу. И тогда скажут, что "крыса бросилась на человека".
Сущим бичом склада в подвале магазина были крысы. Они пожирали лучшие продукты, не глядя на ценники и не собираясь платить по счетам. Отравленных приманок не брали, предпочитали продукты повкуснее, добытые с крюков и полок. По вечерам из подпола часто доносилось унылое "грым-грым-грым-грым" - это крысы точили ходы взамен заколоченных накануне.
К обеду после очередной бесполезной дератизации на склад завезли копченый балык. Дорогой продукт подвесили к стене с особым тщанием, чтобы хоть как-то уберечь его от крыс. Буквально через полчаса рабочий зачем-то спустился на склад и увидел толпу жирных крыс, жадно глядящих наверх, а на балыке сидел огромный седой крыс и грыз верёвку, которой балык был подвешен к крюку. Балык рухнул на пол, крысы с писком бросились на деликатес.
В такой ситуации терпение лопнет даже у ангела. На ногах рабочего были кирзовые сапоги, а в руке сама собой оказалась тяжелая железная кочерга. Рабочий закрыл крысиную дыру пяткой сапога, и вредители заметались, обнаружив себя в западне. Они попробовали с боем пробиться к норе, но прокусить толстую кирзу с ходу никому не удавалось. Склад огласился звоном металла и предсмертными воплями крыс. Потерпев поражение, крысиное войско отступило и рассеялось по темным углам и запасным норам.
Смелому рабочему объявили благодарность, выписали премию и новые сапоги взамен продырявленных.
На штатных должностях крысоловов при магазине состояли кошка и кот. Правда, кот Василий Никифорович давно всех разочаровал. В свободное от исполнения супружеских обязанностей время он чаще всего украшал собой прилавок – ленивый, упитанный и отрешенный, как кошачий Будда. Места, где была вероятность встретить крысу, Василий Никифорович обходил стороной.
Серая кошка трудилась за двоих. По вечерам сторожа открывали люк, ведущий на склад, и она уходила на промысел. Наутро у порога обычно лежала задушенная крыса, а то и две. Кошка с мурлыканьем встречала людей, терлась выгнутой спиной о валенки, сапоги и брюки. Крыс она не ела. Днем кошка тихо умывалась в углу, зализывая боевые раны, а к ночи опять уходила "на задание".
Нового сторожа забыли предупредить, что ночью люк закрывать нельзя. Среди ночи ему вздумалось обойти магазин, он увидел открытый люк и закрыл его. В ту ночь кошка исчезла. Она привыкла, что путь к отступлению за ее спиной всегда открыт, и выскакивала наружу, когда становилось слишком жарко…
В магазине появился неприятный запах. Устроили субботник: вымыли полы, перебрали все полки на складе, заглянули за прилавки и во все укромные уголки. Субботник не помог. Скоро и покупатели начали крутить носами. Кто-то заметил, что на прилавке нет ленивого Василия Никифоровича, и вообще в последнее время кота никто не видел.
От кошки даже останков не нашли. А насчёт кота… Бедный, бедный Василий Никифорович! Он был скромным, опрятным котом, и умер так, как это предписывает давняя кошачья традиция. Страшно погрызенный крысами и чувствуя приближение конца, он постарался уйти с людских глаз, схорониться как можно незаметнее. Где ему было знать, что вентиляционный ход – далеко не самое лучшее место для ритуальных целей.
Персонал магазина и их знакомые, вспоминая случаи бандитской крысиной деятельности, поняли, что оживление крысиной войны по времени совпало с появлением в магазине седого крыса! У магазинных крыс появился умный пахан! – решили все.
- Они алкашам носы откусывают! – сообщил кто-то. - Уснул себе в луже, а встал - ба!
Люди объявили войну крысам. Дома была проведена инвентаризация орудий лова. Из под шкафов, из кладовок и сараев были извлечены мышеловки, крысоловки, всевозможные ловушки и капканы всех времён и конструкций. У каждой норы, у каждого подозрительного прохода в подвале магазина выстроились ряды опасных для крысиной жизни приспособлений и механизмов. Маленькие, средние и большие, беззубые и зубастые капканы рядами разинули пасти вдоль стен подвалов и кладовок. Каждое движение неуклюжих рабочих, спустившихся в подвал, сопровождалось треском срабатывающих крысоловок, лязганьем капканов и матом рабочих. Крыс поймали много. Серых. А седого пасюка, как ни искали, не нашли. Видать, ушёл.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Анатолий Комиссаренко: КРЫСИНЫЙ МИР. Глава 1. Среди людей.. Повесть.
28.01.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|