Римма Малова (ГЛУБИНА): Про....
Конструирование мира из кубиков "про"... Это, оказывается, не так и сложно - он все так же пересекается с межмирьем портрета, утренним кофе, осколками чашки, пуговицей, курицей... В каждом фрагменте - кусочек мира, неожиданный своим наполнением - обычно мы мимо него про-скальзываем, теряя, теряя... Теряя кусочки своего мира - теряем себя...
,
|
Про...
Про...
простым карандашом просто рисую тебя,
просто пустое пространство заполняю тобой.
просторечьем зима простирается, как простыня,
принеся привычное «прости меня» к проходной.
простоволосая и босая предстает предо мной печаль,
просто-напросто ластиком стираю ее с листа.
приходи ко мне, просто к берегу моему причаль,
прирастая к порогу, прильнув к уголкам холста.
посмотри на просвет приукрашенное нутро –
пустота во мне, только призрачный твой портрет.
представляю его, прорисовываю, вспоминаю про…
про тебя, просто цвета такого в палитре нет.
Про разбитую чашку
Дзинь! Это вдруг сегодня невзначай,
На кухне тишину нарушив звонко,
Та чашка, из которой пили чай,
Разбилась на одиннадцать осколков.
Пунцовая клубничка на боку
Утратила изящество и цельность…
Фрагментами застыла на полу
Трагедия с названьем «Повседневность».
Не склеить воедино, не вернуть
Сметенное в безрадостную кучку.
И напоследок странно щемит грудь
Ненужное колечко бывшей ручки.
Та чашка, украшающая стол,
Согретая за завтраком ладошкой,
Отныне покидает этот дом
И блюдце, и серебряную ложку.
И к ужину ее не принесут,
И чай нальют в другую, прочей масти.
Как краток век фарфоровых посуд,
А, впрочем, говорят, что это «к счастью».
Про кофе
Ты – мой утренний кофе,
Жаркий, терпкий и сладкий.
Ощущаю себя на Голгофе,
Обнажаю каждую складку
Своего тела. Ничего вокруг,
Кроме кофейной гущи
И обжигающих рук,
Ты кажешься вездесущим.
Ты наполняешь до края
Белоснежный фарфор.
Ты – утро, ты – тайна,
Ты - прихоть валторн.
Дымка из белого молока
Разбавит твою чернь,
Как внезапные облака,
Как притворенная дверь.
Ты завязнешь на языке
Маня и пьяня ароматом,
Ты – со мной, ты - во мне
Я только тобою объята.
Ты – церемония утра
С нежным привкусом шоколадки,
В чашке из перламутра.
Выпиваю тебя без остатка.
Про пуговицу
Она ушла во вторник на рассвете,
Забрав свою одежду и утюг,
Но голубую пуговицу вдруг
Оставив на каштановом паркете.
Он прожил с ней без малого два года
В согласьи и, наверное, в любви,
Доколе не забрезжило вдали
То утро неизбежного развода.
И пуговица, точно в назиданье,
Дырявисто глазела на него…
«Ушла жена, оставив одного!» –
Отчетливо доходит до сознанья.
Она ушла без слов и объясненья,
Не написав записки над плитой,
Без пуговицы этой голубой,
Похожей на улику преступленья.
Пуста постель, в кастрюле суп черствеет
И холодильник тявкает в пылу…
А с пуговицей рядышком в углу
Привязана веревка к батарее...
Про курицу
Спелым бутоном лилии раскрывается
нежно-белое мясо. Изящное,
словно женщина, так манящее
и влекущее ароматом хрустящей
корочки, что нечаянно вырывается
из под ржавой сковороды...
Слишком сморщены и худы
крылья, не научившиеся, увы,
летать. Но оттого не теряющие обаяния
завершают сей натюрморт во время
животной страсти, за мгновенье
до стремительного расчлененья
крылышек, ног и тушки, внимание
обращая на ее строение,
разрезая почти с вдохновением
поперек и вдоль... Это укрощение
плоти, раздирание естества на куски,
когда практически невозможно
устоять перед мясистой ножкой
и сочной грудкой, осторожно
вгрызаясь в хрящики и мясные пласты,
разделяя медленно, кропотливо.
Как соблазнительно непостижимо,
вкусно и, пожалуй, аппетитно красиво.
Про стену
По той стене, что справа у окна,
Ползут привычно солнечные блики.
Воспоминанья лепит тишина
Просеивая в воздухе пылинки.
Когда-то занавешена ковром
С восточным незатейливым мотивом,
Она уют вносила в этот дом,
Витым узором рдея горделиво.
А рядом в колыбели клетевой,
Еще ребенком вглядываясь в стены,
Я пялилась в орнаменты с каймой
И в красно-шерстяные хризантемы.
Со временем переменился фас
На бирюзовый глянец карты мира,
Ковер настенный обратив в палас,
Который пол окутал кашемиром.
Стена тогда вмещала много стран -
От рыжей Гватемалы до Анголы,
И, вглядываясь в радужный лавсан,
Я грезила о них, придя из школы.
Вступая в переходные года,
Я, как стена, меняла идеалы…
Любимый рок певец, кинозвезда -
Плакаты, фотоснимки из журналов.
Сменялись на стене календари,
Открытки в торжества и в именины.
А после, среди этой мишуры,
Висел портрет любимого мужчины…
Однажды неожиданный ремонт
Сдирая, словно выжженную кожу,
Облупленных обоев терракот,
Украсил стену синевой построже.
Под новые обои цвета льна
Диван имелся новый, с гобеленом.
А посреди, для яркого пятна,
Повесили картину с цикламеном…
Но натюрморт невинный на стене.
Недавно перестал быть украшеньем...
Сейчас мне часто кажется, что в ней
Я вижу своей жизни отраженье…
На той стене, что справа у окна
Теперь висят иконы и лампады.
И солнца луч, проснувшийся с утра,
Целует в уголок оклад щербатый.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Римма Малова (ГЛУБИНА): Про.... Цикл стихотворений.
03.04.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|