Аркадий Кузнецов: Лесные братья и сёстры: Фестиваль Партизанской Песни "Межа Брале" - 2002.
Первый Фестиваль «Межа Брале» был проведён в лесу под Костромой (пос. Лунёво) в начале августа 1996 года при участии музыкальных коллективов «Зачемъ?» (С. - Петребург), «Происшествие» (Москва) и некоторого количества московских студенток-медичек (всего собралось 18 человек). Идея Фестиваля принадлежит Анджею Вишневскому (Полковнику) и мне, ибо тусовку надо было как-то обозвать. Помню, что выступление у костра записывалось на диктофон одного из питерцев, и когда кто-то бросил в костёр еловую ветку (от которой, разумеется, начался громкий треск), Лиза Кричевец, флейтистка «Происшествия», сказала в сторону диктофона: «Ну и усилитель! Сплошной же фон идёт!».
На следующий год вместо отдельного фестиваля наша команда отправилась на турслёт МПГУ (Анджей Вишневский утверждает, что это и был второй фестиваль, но это не совсем так). Наша команда (психологического факультета) заняла там первое место в конкурсе песни, обогнав даже филологов и приблатнённый геофак — впервые за историю турслётов МПГУ.
Второй Фестиваль «Межа Брале» был проведён в Ромашково 30 апреля 2002 года – уже как тусовка «Точки Зрения», а также как возможность, для справления дней рождений, приходящихся на родственный временной отрезок (в данном случае это были дни рождения Андрея (Эндрю) Симакова и нашей единомышленницы Юлии Гончаровой). Собрались ещё примерно десяток человек — преимущественно, некие девушки, подруги Димы Лихачёва. Сам Лихачёв приехал уже только вечером — и от обиды, что ни в чём толком не успел поучаствовать, единственным остался на ночь.
Данная статья Аркадия Кузнецова повествует о Третьем Фестивале — одном из самых весёлых и творческих.
Редактор отдела критики и публицистики,
Алексей Караковский
|
Лесные братья и сёстры: Фестиваль Партизанской Песни "Межа Брале" - 2002
Сразу хочу предупредить, что этот репортаж, по сути, является плодом коллективного творчества непосредственных участников фестиваля.
Встреча была назначена у билетных касс платформы "Беговая" 28 апреля 2002 года в 13.00.
В пятнадцать минут второго мы - Алексей Караковский, Дарья Баранникова-Караковская и я, Аркадий Кузнецов, - уже были на месте. Алексей, выходя из метро, высказал предположение, что на платформе нас встречает толпа поэтов во главе с Андреем Новиковым. Новикова, равно как и толпы, там не оказалось, однако в присутствии Екатерины Лошаковой, Марины Чирковой и Полины Арнаутовой мы убедились.
Убедившись, мы узнали, что Полина и Марина чуть не уехали раньше времени да к тому же с другим партизанским отрядом.
Далее следует фрагмент письма Екатерины Лошаковой, которую я попросил помочь мне в деле выяснения истины.
"Я приехала на "Беговую" минут за десять до назначенного времени встречи, примерно в это же время у соседнего ларька образовались две незнакомые мне девушки, явно кого-то ожидающие. Примерно в 13:00 из перехода вывалилась шумная компания (человек восемь), народ затарился в палатке пивом и направился к кассам. (Дальше по рассказу девчонок) Они решили, что это и есть те, кто им нужны, подошли, спросили: "Вы в Ромашково?" - "В Ромашково" - "Мы с вами" - "Да поехали". Собрались было ехать, да спросили, а кто, мол, тут Караковский, а поскольку такового не оказалось, выяснилось, что компания не та. Девчонки снова вышли к палаткам, что-то там такое обсуждали. Я услышала и поняла, что народ тоже ждет как всегда опаздывающего Караковского, и дальше ожидание группы товарищей мы продолжили вместе".
Однако, ещё не все члены нашего отряда прибыли на место сбора: отсутствовала Евлалия Чаянова. Алексей Караковский успокоил всех, сообщив, что опоздание Евлалии объясняется субъективностью её времени. До электрички оставался ещё час. Наконец, и Евлалия объявилась.
Начались истории. Вот, что поведали Полина Арнаутова и Марина Чиркова.
Полина Арнаутова: "Холодильник-офицер поступил на службу моим родителям примерно в одно время с появлением на свет меня, ненаглядной, совершил, как и полагается, вместе с семьей несколько переездов (почти гарнизонных) по провинциальным городам, а затем осел в одном из тех, что не на всех картах отмечен. Тут бы ему и старость спокойно встретить, ан нет - был командирован вместе со мною в Москву, дабы дитя-студентка с голоду не померло. Так старикан оказался в студенческой общаге небезызвестного юридического вуза. Покидая оный после благополучного окончания, и меняя одну общагу на другую, наша студентка больше всего боялась расстаться с кормильцем. Посему в ход были пущены все средства. Жертвой пал водитель ректора вуза, который на государственном мерседесе, на заднем сидении притаранил обшарпанного героя студенческого быта в общагу на Домодедовской. В той общаге лифт почему-то ходил только до 8 этажа, так что на 9 ветеран был поднят на руках товарищей. По пути наверх была оторвана и вновь подобрана дверца. Холодильник продолжал работать. Несмотря на перепады напряжения в сети, минусовую температуру в комнате, отсутствие хозяйской заботы и прочие ужасти, служил исправно. Совершив со мной еще два переезда, старый друг окончил свой жизненный путь этой зимой. Погиб, как офицер: был выволочен на улицу в рабочем (!!) состоянии и растащен местными алкашами - на запчасти, а пацанвой - на куски с целью защиты юношеских поп при катании с ледяной горки. Я и сама разок съехала на обшивке, дабы почтить память".
Марина Чиркова: "Наша кафедра была на 6 этаже, лифт почти никогда не работал, но однажды в день завоза реактивов, посуды, всяких ящиков и газовых баллонов его очень удачно запустили. Прихожу и вижу - народ радостно возит все это, легкие коробки уже все перевезли, подхожу, еду, радуясь, что не надо топать пешком, и, естественно, на этой радостной волне решаю сделать доброе дело - отослать лифт назад вниз, чтоб не ждали лишнего - пока закроется, пока вызовут, пока... Ну, понятно, баллоны же возить народ жаждет, как раз передохнули. И... лифт застревает! И мой микрочиф с моим макрочифом вдвоем прут по лестнице баллоны ростом с меня, а веса не знаю... Щуплый аспирант Гена тащит Дьюар (14 кг)... А я радуюсь в душе, что никто из них не знает, что лифт угробила именно я... Да, нельзя доверять тонкую работу таким безумицам, им лучше чего попроще - так подумала я, когда, уже работая после окончания в другом институте, с горя-зарплаты устроилась по совместительству дворником в соседний институт. Мне дали пару лопат, из дома я принесла лыжную куртку... Начальник раз, увидев этот шанцевый инструмент в лаборатории, спросил - а что это? Пришлось ответить: а это я дворник Института горючих ископаемых... Изумление было красноречиво. Так прошло десять счастливых дней осени, утром я подметала листики, днем ставила синтезы политриметилсилилпропина, вечером собирала фантики по кустам... А потом выпал снег. Тут прежде всего важно, что наш двор проезжий и что под асфальтом проходит отопление. И что пару дней я не могла прийти. А на третий день картина была грандиозная. Валы и колеи подтаявшего снизу и размешанного грузовиками мокрого снега не внушали никакой надежды, что оно как-нибудь само укатается. Я решительно воткнула лопату и прогребла несколько шагов. После чего лопата почему-то остановилась. Попытки продвинуть ее вперед к успеху не привели. "А, наверно она стала тяжелая от снега!" Я налегла изо всех сил, но вместо лопаты почему-то поехали мои ноги. Назад. И я оказалась стоящей на четвереньках. В снежной каше. А поднявшись на ноги и отряхнув лопату, я всем существом ощутила солнечно-ясную и небесно-всеобъемлющую мысль: "Все, я больше не дворник Института горючих ископаемых!!" Это был миг абсолютной свободы, когда с лопатой на плече я выпрямила спину и легко зашагала прочь".
Дарья в это время прогуливалась рядом с местными голубями; те имели вид недоумевающий и растерянный. Кроме того, ею было израсходовано полплёнки на какой-то неподвластный моему разуму кадр. Не удовлетворившись этим, она выстроила народ в шеренгу и стала фотографировать тени.
Так мы убивали время в ожидании электрички.
Положенный час миновал.
В электричке пришёл черед песен. Слушая "Полковника" Михаила Щербакова в исполнении Главного Редактора, я подумал, что так вряд ли так хорошо бывает подолгу. И точно - спустя три станции в глазах Караковского мелькнул восторг. Он сказал:
- Ну, сейчас начнётся.
Все почувствовали на лицах ветерок неизбежного. Я посмотрел направо и увидел, что в нашу сторону несётся толпа очень продвинутой молодёжи и - о боги! - с ними огромный магнитофон. Шансов у нас не было. Гитара исчезла в чехле. В стены вагона ударило: "Я сошла с ума, я сошла с ума!.."
Но мы выдержали. Мы выдержали и вышли в Ромашково. На самом краю ромашкового неба ворочалась огромная туча; она посмотрела на нас исподлобья и презрительно отвернулась.
И был магазин, и было пиво. Вот что, уже потом, рассказал мне Алексей Караковский (сам я в это время был на улице и ничего не знал о героизме, проявленном нашими): "Пива бралось так много, что нас чуть не избили в очереди, но Полина прикрыла отступление (если б она ещё не отпустила пару едких замечаний, всё было бы вообще прекрасно)".
Далее наша дорога, а точнее тропа, пролегала через лес. Всё было великолепно, пока нам не встретился первый ручей, через который было перекинуто унылое брёвнышко (вообще-то их было два, но второе наполовину ушло в самую что ни на есть глубь). Все с грехом пополам перебрались на другой берег, все, кроме Евлалии Чаяновой. Её явно отвлекал рюкзак с шестью литрами пива. Чтобы подбодрить её, Алексей Караковский рассказал историю о том, как в прошлом году безвременно канула в этот ручей бутылка пива, меланхолично брошенная туда Эндрю Симаковым. Вдохновлённая Евлалия перебежала на землю.
Наконец, мы пришли на место. Что самое главное в любом партизанстве? Конечно, костёр. Кроме того, все непременно хотели вызвать десант на свои головы. В деле собирания хвороста и прочих горючих и не очень материалов необычайно отличилась Полина Арнаутова: она одна притащила этого добра столько же, сколько все остальные вместе взятые.
Костёр был до небес. На таких жгли старообрядцев, что мне было особенно отрадно - родовая память, ничего не попишешь. Овощи, искромсанные и готовые к своей участи, уже лежали на клеёнке, как вдруг все, не сговариваясь, подумали о шашлыках. Нас с Главным Редактором отправили на поиски чего-нибудь эдакого, на что можно пристроить шампуры. Мы нашли гильзу от снаряда (или неразорвавшийся снаряд - мы проверять не стали) и, обрадованные, вернулись ни с чем. В итоге шампуры пристроились на бревнах, их стала охранять Полина Арнаутова. Она же была назначена дежурной по апрелю, то бишь по шашлыкам.
В дело пошли овощи, и только тогда отсутствие соли было обнаружено. Сей факт несколько охладил пыл участников фестиваля, но боевой дух вновь был поднят лицезрением двух старушек, что-то упорно собирающих на полянке. Они собирали крапиву, в которой, оказывается, много железа. "И зачем им железо?" - вопрошал Главный Редактор. Ответа не было. Но было высказано предположение, что местные жители, если они патриоты, должны помогать партизанам, в том числе солью, поэтому желание подойти к проезжающему на велосипеде дедку подавилось с трудом.
Когда стали разливать пиво, выяснилось, что не хватает одной кружки. Кто-то обронил фразу, что придётся использовать большую миску, и это предложение вызвало бурю энтузиазма. Однако миску оставили для шашлыков, так как Дарья сказала, что будет пить только вино и только из горлышка. Градация кружек была следующая: несколько маленьких и большая "генеральская", врученная Чирковой, которая долго этому радовалась. "Маршальской" стала миска для шашлыка. Самым знаменитым стал третий тост: "За Родину!". "За Родину, которую мы едим", - добавила Евлалия, показывая на овощи.
Ещё мы готовили картошины. Чтобы их все найти в золе, мудрая Полина предложила их заранее пересчитать, что и попробовала сделать вместе с Караковским и Чирковой. Результаты: 21 у Алексея, 22 у Полины, 23 у Марины. Пересчитали ещё раз - всё наоборот. Наконец, решили вычислить среднее арифметическое. Впрочем, из костра всё равно извлекли не столько, сколько насчитали…
Туче надоело ворочаться на краю ромашкового неба, и она приступила к делу. Погода стала очень загадочной (по выражению Екатерины Лошаковой) от слова "гадить" (по выражению Главного Редактора): пятнадцать минут дождь, пятнадцать солнце. К вечеру мы здорово промокли и замёрзли, и самым популярным местом стал костёр, причём на лицах всех партизан было написано острое желание встать прямо в огонь. Караковский, закатив глаза, охранял от воды ещё не готовые шашлыки, держа над ними Маринин зонт. Можно только гадать, насколько он (зонт) прокоптился... Но пиво в кружках стало необычайно лесным, после чего было решено, что партизанское пиво подаётся с дождевой водой.
Песни на Фестивале исполнялись, как ни странно. Стандартный партизанский набор: "Она несла сумарь" (С. Селюнин), "Воспитанница" (А. О'Шеннон), "Коммунальная молитва" (А. Караковский), "Лесные братья" (гр. "Юго-Запад") и, конечно, "Полковник" М. Щербакова.
Наконец, пришло время уходить. Костёр был залит фальшивой минеральной водой "Ессентуки", и мы тронулись в путь. Мне не давала покоя загадочность слов Дарьи - она сказала: "Последняя электричка, кажется, в 53 минуты десятого. Впрочем, я точно не уверена, потому что на дни в расписании не смотрела". Было где-то 21.20. Я так энергично пошёл вперёд, да ещё и не по той дороге, что завёл всех в болото. Алексей сказал: "Давай, Арик, мы на тебя надеемся", - и я двинулся дальше. Всё было прекрасно, пока мы не упёрлись в чистую воду, перепрыгнуть которую не представлялось возможным. "Ну, и куда ты завёл нас?" - спросил Караковский. Для полноты картины не хватало только разгневанного Ильи Шадуры за спиной. Я тоскливо огляделся и увидел спасительное бревно справа. Так мы вышли на столь необходимую нам твердь. И самое интересное, что только я вышел с сухими ногами.
Оставшуюся часть пути пришлось проделать бегом, потому что мы уже основательно опаздывали. На станцию мы прибежали в 21.54 и даже успели до прихода электрички порадоваться, что живём в России - иначе пришлось бы идти домой по шпалам (хорошо ещё, что до Московской Кольцевой Автомобильной Дороги было где-то полчаса пути – пешком). Кроме того, меня, наконец-то, познакомили с Полиной Арнаутовой и сделали ответственным за репортаж.
Вот собственно и всё.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Аркадий Кузнецов: Лесные братья и сёстры: Фестиваль Партизанской Песни "Межа Брале" - 2002. Репортаж.
02.06.03 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|