Никита Величкин: Ночной полёт.
Хреновая у нас, редакторов ТЗ, роль: нужно, так или иначе, оценки ставить, а не хочется. Не спорю, есть среди людей на земле существа, которых хлебом не корми - дай оценку поставить, но видит бог, не хотелось бы соответствовать этому определению, ой как не хотелось бы. Вся редколлегия ТЗ состоит сплошь из людей пишущих и внутренне знающих, как это - когда тебе какая-то тетка, непонятно кто, оценку ставит.
В приступе честности, сопровождающемся внутренней самотошнотой (см. первый абзац), поставлю три с минусом. Претензии: слово "обыватель", словосочетание о "потере крыльев", избитый сюжет, сухое и слишком уж традиционное повествование, не окрашенное никакими, даже отдаленными признаками креатива, персонаж попадает сразу же в "теплую" комнату (вы попадали когда-нибудь в нетрезвом виде, потеряв ключи, к незнакомому человеку домой? Вам комната теплой казалась?)... Отказывать в публикации не вижу смысла, ибо в принципе рассказ абсолютно некриминален и вполне имеет право на существование.
Простите меня. Такая уж у меня, как я уже писала, гнусная роль. Можете мне не верить.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Ната Потемкина
|
Ночной полёт
“Не понимаю, - говорил своим друзьям, сидя в кресле и заметно раскрасневшийся после застолья, Альберт, - как он до сих не вбил себе в башку, что пора образумиться.”
- Нечего и толковать. Самый обыкновенный бездельник и неудачник. – негромко добавлял Башмаков. А Таня лишь участливо вздыхала, стараясь не отставать от хода беседы.
Часы показывали час. Все гости давно разошлись по домам, оставались лишь трое: Таня, Башмаков, которого близкие друзья звали Башмаком, и, разумеется, сам Альберт. Все познакомились много лет назад, когда вместе учились в университете. С тех пор каждому казалось, что он знает остальных целую вечность.
- Не понимаю, - продолжал Альберт, - ведь у него даже звонка обыкновенного на двери нет. Прошлый раз кончились спички – пошёл к нему, да так все кулаки и отбил об его дверь дубовую.
Небольшая комната альбертовой квартиры была тускло освещена одним абажуром. Серые волны дыма витали по ней от потолка до самого пола. На стенах висела пара фотографий, большой выцветший календарь с песчаным пляжем, пальмами, морем и часы, стрелки которых пылились без движения ещё с прошлой весны.
- Несчастный, - выдавила не без сожаления Таня.
- Тоже, несчастный! Взрослый человек, сидит целыми днями дома, пишет свои стишки, а прикидывается, будто работает...
- Очки на нос надвинул, и смотрит, будто иностранец какой.
- А у самого дома – стул, кровать да стол.
Все призадумались. В углу прошмыгнула мышь. Башмак поёрзал на табурете и изумлённо прервал паузу:
- Не понимаю, - почти прошептал он.
Вновь наступило молчание. Альберт глянул на свой новый японский хронометр на запястье и потянулся за сигаретой.
- А как, говорите, его фамилия? – поинтересовалась Таня.
Альберт затянулся и выпустил очередное облако серого дыма.
- Аркадием, вроде, зовут...
На вид этот Аркадий был человеком небольшого роста. Везде и всегда ходил в одних и тех же серых брючках и рубашке, застёгнутой на верхнюю пуговицу. Он был одинок, хотя сам этого никогда не чувствовал. А дверной звонок он снял специально - чтобы не отвлекали.
По утрам, когда Аркадий возвращался домой из булочной, он иногда сталкивался со своим соседом, Альбертом. Аркадий вежливо пытался поздороваться и улыбнуться, но выходило это всегда жалко и невыразительно. Альберт проносился мимо со статной осанкой, в новом костюме. На работе все женщины отдела звали его просто – Алик.
Лицо Альберта, либо непроницаемое, либо довольное, но по утрам чаще всего усталое, иногда принимало вид особенно нервный. Волосы на голове становились вихром, под красными бессонными глазами нависали беспомощные мешки, и время за столом наедине с бумагами начинало тянуться угнетающе медленно. Обычно он держался до выходных - там, в компании друзей, проблема исчезала сама собою. Но однажды, в прошлом году, он неожиданно потерял самообладание, по дороге с работы остановился у ларька, и до дому добрался лишь в двенадцатом часу, еле держась на ногах. Потерял где-то ключи от дома.
Долго и безуспешно бился Альберт в свою собственную дверь. Наконец, отчаявшись, выплеснув злобу через кулаки, разбившиеся в кровь, он подошёл к двери соседа.
- Сосед! – постучал он. – Сосед... Ты... Открывай.
За дверью молчали.
-Сосед! – продолжал Альберт. – Впусти говорю...
Слова гулко разносились по пустой лестничной площадке, но в квартире никто не отвечал.
- Сосед... открывай... пусти... Аркадий! – звал он, уже садясь на кафельный пол под дверью.
Дверной замок зашевелился, дверь отворилась. Альберт ввалился в квартиру.
- Аркадий, ты! Впусти... – начал он лёжа оглядываться на невысокого человека.
Тот стоял в своих обычных брюках и рубашке, застёгнутой на верхнюю пуговицу.
- Аркадий, ну пусти!.. – молил заплетавшимся языком Альберт.
Помолчав, словно пробуждаясь и приходя в себя, Аркадий невыразительно улыбнулся и пригласил войти.
- Аркадий, понимаешь, ключи... – бормотал себе под нос Альберт.
Они прошли через тёмный коридор и очутились в довольно широкой тёплой комнате. Аркадий подошёл к большому письменному столу и, аккуратно собрав в стопку разбросанные бумаги, убрал их в выдвижной ящик.
- Располагайтесь, – сказал он, придвигая к столу ещё один стул. – Я мигом.
Он вышел из комнаты. Альберт сидел на стуле, потупив голову, и продолжал бормотать что-то несвязное. В свете настольной лампы помещение вокруг было мало похоже на жилое. В шкафах вдоль стен молчаливо стояли ряды книг, голый истоптанный паркет скрипел под шагами, а в углу стояла неширокая застеленная кровать на пружинах.
Вскоре Аркадий вернулся с двумя стаканами и буханкой хлеба в руках. Достав из ящика письменного стола старую газету и флягу, он присел.
- Ну, сосед, рассказывай, - сказал он отвинчивая крышку.
Альберт только промычал в ответ.
- Что, говоришь, с ключами? Или на работе чего?
Альберт поднял голову и, как мог, пристально посмотрел на Аркадия.
- Надоело! – выпалил он. – Не могу больше...
Аркадий не спеша опустошил содержимое стакана.
- Я тебя понимаю, - ответил он серьёзно, немного помолчав.
Лицо Аркадия сделалось усталым и задумчивым. Из его груди поминутно выходили хриплые вздохи, а очки сползали на нос.
- Остыл ты, сосед, - начал он осторожно, вновь открываю флягу. – Тебе бы согреться... Выпей вот, хлебу съешь. Человек ведь без тепла и хлеба не может. Вот вы все и замерзаете, - он хрипло усмехнулся, - обыватели...
Альберт сидел и молча, с трудом ухватываясь за смысл слов, слушал, опустив свой усталый взгляд на пол. Хлеб после нескольких глотков из фляги на мгновение показался ему необычным, тёплым.
- Крылья человек потерял. Пера в руке нету. Вот и ползаем здесь внизу, по земле – говорил Аркадий глядя в тёмное окно. – Но знаешь, существует выход. Выход из четырёх стен. Этот выход он как глоток свежего воздуха, как ночной полёт. Достаточно лишь захотеть и – воспарить, вырваться!
Альберт очнулся:
- Как вырваться? Куда?
- А этого никто не знает. Да и не говорит. Известно лишь, что тем, кто нашёл этот выход, ничего тут уже не страшно: ни деньги, ни бумаги, ни смерть.
- Как же так?
- А вот так, - похваляясь ответил Аркадий и расплылся в тёплой улыбке, - Вот на что чувствующий человек способен. А вы всё порастеряли... простаки...
- Постой, постой, - взволновался Альберт, - так как же? Как на Луну эту твою улететь?
- Какую Луну! В человеке всё! Всё! Надо лишь, чтоб сердце не пустовало... А остальное придёт.
- Придёт... – задумчиво повторил Альберт. – Придёт...
Он уходил от Аркадия уже под утро. В окне ещё тёмной комнаты едва начала заниматься заря.
-Придёт, - всё нашёптывал с неподвижным взглядом Альберт, - обязательно придёт. Улечу...
Как он попал в свою собственную квартиру, Альберт впоследствии вспомнить даже не пытался. Он проснулся в своей кровати в час дня, поднялся и посмотрел в зеркало: на голове стоял заспанный вихор, а под стеклянными глазами висели мешки. Во рту – противно.
Из предыдущего дня в его памяти не сохранилось тогда ровным счётом ничего.
Друзья вышли из дома уже глубоко ночью.
- Всё-таки странный человек, - вздыхала Таня оглядываясь на небо над головой.
- Все у тебя странные.
Воздух спящего города был холоден и сыр, три голоса терялись в его тишине, как в огромном каменном склепе.
- На последний автобус, конечно, давно опоздали, - с некоторой укоризной сказал Альберт, посмотрев на часы.
- Подождём. Времени у нас много, – негромко ответил Башмак, шагая по холодной мостовой.
В спящем доме за их спиной, горело лишь одно высокое окно. Обернувшись, в нём можно было различить сидящего человека. Это Аркадий за большим письменным столом смотрел в тёмное окно перед собою. За холодным стеклом еле различимо двигались три чёрных фигуры, исчезая с каждым шагом в царящей повсюду ночи.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Никита Величкин: Ночной полёт. Рассказ.
29.05.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|