Олег Петров: СОЕДИНЯЯ ОТРЕЗКИ.
Всем нам в этой жизни выделены определенные отрезки. С одними они никогда не пересекаются, с другими соединяются… В рассказе представлены четыре таких отрезка, четыре судьбы, включая с позиций реалиста, казалось бы, неодушевленное. Случайно соединившиеся ничем не примечательные точки с четырех отрезков, одна из которых в моменте пересечения становится последней, не влияя при этом на продолжение остальных линий… Такая, вот, геометрия жизни…
Я долго не публиковал данный рассказ, поскольку, ратуя за полноценные рецензии, просто не знал, что о нем написать. Что-то задело, а что - не высказать. Возможно, другой прочитавший это и оценивший, сможет более связно сформулировать свои ощущения. Ну а у меня, уж, как вышло
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Николай Заусаев
|
СОЕДИНЯЯ ОТРЕЗКИ
НИНА
Из шкафов посыпались кастрюли, синие, желтые, розовые. Побьется эмаль же! Дзынь! Ну, ловите кто-нибудь! Дзынь, дзынь! Кастрюли падают, превращаются в разноцветные шарики. Дзынь по стеклянному полу, дзынь, укатываются, растворяются. Остается стук. Стук по стеклу. Дзынь-дзынь-дзынь. Ой, ну какие кастрюли-шарики еще? В окно это опять стучат. Господи, ну только уснула. Не встану. Постучат-перестанут. Нашли служанку, бегать-открывать. А завтра вставать опять в полседьмого. Да им-то что, полуношникам? Первый этаж, как замок на дверь поставили, так и началось. Опять стучат. Вот ведь неугомонные какие. Перебудят всех. Аленка подскакивает от каждого шороха. Сережку-то из пушки не добудишься, еще и поддатый с работы пришел, поужинал и спать. Ой, а борщ-то я убрала в холодильник? Если это к соседям с третьего этажа, пойду ругаться уже завтра. Который раз к ним пьянь какая-то посреди ночи. Как из кровати-то вылезать не хочется. Пригрелась под одеялом, тепло. Да всё равно вставать, борщ смотреть. Пол-то холодный какой…
Нет, ну надо же! Совсем обнаглели. Два часа ночи, бомж какой-то рвется, пустите, мол, его. Страшный, грязный, бородатый. Пускать такого. Дверь-то боязно открывать. Кто знает, что у него на уме? Раньше они постоянно тут отирались. Наплюют, нагадят, в подъезд зайти противно. Этот, видно, по старой памяти приперся. Дак ведь наглый какой, в окно еще долбит. Может, еще в кровать тебя пустить, красавца, а самой на коврике в прихожке… Вот Сережка обалдеет, проснется утром с бомжом под одним одеялом. Вроде, ушел. Милицией припугнула, дак ушел. Смотрел так жалобно… И на улице мороз ведь. Замерзнет еще, не дай бог. Да ну, дура, распереживалась. Себя пожалей лучше, «замерзнет»… Найдет подъезд какой-нибудь открытый, переночует. Они живучие, эти бомжи, это мы, чуть что, носами хлюпаем. В аптеку бы не забыть завтра забежать, капли в нос Аленке купить, да анальгину. А бомжи, они живучие, их никакая зараза не берет… Помыть бы их всех, причесать, одеть в пиджаки, галстуки… А лучше в бабочки…брюки чтоб со стрелками… ой, какие нарядные получились… хоть сейчас на бал… милые люди вокруг, музыка, теплый свет хрустальных люстр, сверкающий паркет, и Нина кружится, кружится, кружится…
АНДРЕЙ
…конечно, не она… поднял среди ночи чужого человека… а попробуй, угадай, на каком этаже она живет… смешная попытка, да и не надеялся сильно, ноги сами привели… даже если бы она, и что? узнала бы? … вряд ли… столько лет прошло… и смысл…
…не пойду больше никуда, некуда и незачем… тут хотя бы ветра нет, и от двери, вроде, чуть теплее… дождаться утра, утром можно найти место, где согреться… собачий холод… везде…отовсюду…надо шевелить пальцами… ботинки, хоть и драные, но с газетами тепло держат…руки хуже, пальцы деревянные, не гнутся…шевелить, шевелить…плечам холодно, от плеч холод внутрь проникает… его уже трудно выгнать… закутаться, залезть с головой в пальто… дышать внутрь, прислониться к двери, сжаться в комочек, дождаться утра… несколько часов осталось…сколько несколько?… считать нельзя…считаешь овечек и засыпаешь…засыпаешь и замерзаешь…говорят, приятная смерть… тепло становится… хотя, кто может наверняка знать, как это бывает… но спать нельзя…шевелить пальцами…раз-раз…шевелятся…
…а почему нельзя? что изменится?… уснуть и закончить, огонь не даст жить… было уже не раз, проходили… ему надо выплескиваться, он и сейчас внутри, белый, холодный… не греет, он для других, не для меня…зачем тогда?
…холод, собачий холод…странно, почему «собачий»?…потому что не спрашивает нас никто…еще волчий…
…я только носитель огня…кто дал мне его? зачем? заберите его…пожалуйста… это он всё поломал-сжег, институт, работу, попытки учебы, работы…он сильнее, он диктует, требует выплескивать… всё равно, куда – на холст, на стены…холст – так давно было, уже и не помню когда… потом стены, подвалов, строек… ему без разницы куда, всегда одинаковым получается… говорили теплым… не знаю… холодно, сука! ну холодно же!…сколько еще до утра? три, четыре часа? пусть сто восемьдесят минут, десять тысяч восемьсот секунд, семьсот девяносто девять, семьсот девяносто восемь… семьсот девяносто восемь холодных белых вспышек… белая волчица… мягкие лапы, не слышно пришла… холодная белая сука… зовешь в свои глаза-коридоры? …пустые темные коридоры из ниоткуда в никуда… как ты пришла? тут же кругом флажки, острые красные флажки… или ты не можешь уйти? ты, как и я не можешь уйти? нет, ты всё можешь, флажки для меня… ну, давай уже, чего ждешь, обожги ледяными сосками, напои меня своим мертвым молоком белым как смерть как снег как огонь… огонь, даже в этой суке огонь… девяносто семь…не спать не спать девяносто шесть спать еще щенки белый-белый спать теплый выход белый флажки флажки теплый красный глаза-колодцы молоко холодный теплым стал…
ДОМ
Дом помнил этого человека. Он помнил всех своих жильцов.
Его долго строили. Начали в конце восьмидесятых. Собрали коробку. Потом перестройка, финансирование прекратили. Несколько лет коробка пустовала. Коробка – это уже почти дом. Дом мечтал о жильцах. Жильцы приносят с собой тепло. В одну из зим в доме поселились бомжи. И среди них этот человек. «Среди них» – не совсем верно. Он был сам по себе. Его считали сумасшедшим. Тихим, безобидным сумасшедшим. Он почти не говорил ни с кем, был как-то вне общей жизни. Он рисовал. Рисовал на стенах огонь. Заканчивал рисунок и мог лежать день, два, как будто отдал рисунку все силы. Иногда пропадал на несколько суток, добывал где-то краски, возвращался, и снова рисовал тот же огонь, на том же месте, как будто старый остыл… Дом чувствовал тепло этого огня. Бомжи, наверное, тоже. Потому и не гнали его, кормили, одевали.
А может, дом не разобрался, и тепло было от людей. Впрочем, не важно. Весной пришли строители. Поудивлялись недолго рисункам, поставили окна, двери, наклеили обои. Заехали жильцы, прошло много лет, но дом помнил ту зиму.
У домов хорошая память.
АНЬКА
Еще темно. Но уже утро. Потому что маленькая стрелка на семи. Мамы еще нет. Думала, проснусь, а она дома уже. Опять она долго. На улице мигает что-то. Машины стоят около подъезда. Милицейская и «скорая». Это на машинах огоньки мигают, синие и красные. Врачи в халатах. Кто-то укрытый белым лежит. Не видно кто. Тетя Нина с первого этажа с милиционером разговаривает. Еще какие-то люди. Что-то случилось у них. Спрошу потом у Аленки, тетя Нина ей, наверное, расскажет. Пойдём гулять, и спрошу. Когда мама придет уже? Она так долго… Возьму одеяло и буду на кухне ждать маму. Залезу под стол, завернусь в одеяло и буду ждать. Она всё равно придёт. Она всегда приходит. Придет и ругаться будет, что я под стол залезла. Я уже ей сто раз ей объясняла, что под столом стенка теплая, от неё тепло и хорошо. И можно долго ждать. Только мама почему-то не понимает и ругается, что я там сижу. Даже рукой стенку трогает, а один раз даже градусником мерила. Обычная, говорит, такая же холодная. Какая же она холодная, если теплая, даже горячая немножко. Рядом с ней не страшно. Я там засыпаю иногда. Там, когда уснешь, всегда снится сон, как мы на речку летом ходили с мамой. Там веселое солнышко, и мама веселая. И еще там есть какой-то дядя. Он добрый. Он художник. Он рисует маму. Мама смеётся. Наверное, это мой папа. Мама почему-то никогда не рассказывает мне про папу. Когда у меня родится дочка, у неё обязательно будет папа. И я никогда не буду её одну оставлять. А сейчас я лучше нарисую маме свой сон…
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Олег Петров: СОЕДИНЯЯ ОТРЕЗКИ. Рассказ.
25.06.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|