Ирина Берестень: Сила любви.
Хотела сказать сначала, что, на мой взгляд, рассказ слишком просто выстроен, слишком мелодраматичен, многословен…
«Чем чувствительнее положение, тем холоднее следует писать и тем чувствительнее выйдет», - в одном из своих писем написал А.П.Чехов.
В этом же рассказе, по-моему, чересчур много нарочито «душещипательных» определений.
И тишина (в одном абзаце) – и «гнетущая», и «страшная», и «тягостная»…
И героиня – и «ласковая», и «нежная», и «прекрасная»…
И название - «слишком», думала я. Слишком прямолинейное, слишком «на поверхности», слишком «морализаторское» что ли…
Но в процессе чтения претензии как-то потускнели, стерлись, подзабылись.
Не могу не признать, в самом конце - вдруг горячо повлажнели глаза. А значит… значит, рассказ все-таки цепляет за живое?
Значит, читателю он должен быть интересен. Во всяком случае тому, который не боится быть сентиментальным*)
Приятного вам чтения.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Ева Наду
|
Сила любви
СИЛА ЛЮБВИ
ИРИНА БЕРЕСТЕНЬ
Буран налетел неожиданно. В считанные секунды все вокруг потемнело, поднялась метель, рев ветра неистовой силы, похожий на стаю голодных волков, заглушил все вокруг. Тонны снега обрушились на небольшой аэродром, затерянный в бескрайних северных просторах. На командно-диспетчерский пункт (КДП) зашел командир:
- 335-ый ответил? Где он находится?
- Он попал в зону бурана, но пока держится, - ответил дежурный офицер.
- Как далеко от нас? – командир посмотрел на маленькую светящуюся точку на экране. До аэродрома было недалеко, но в такую погоду все может случиться. – Почему не предупредили о непогоде? – загремел он, глядя на метеоролога, которого все считали главным виновником происходящего.
- Не успели. Так неожиданно все произошло, - еле слышно произнес капитан, обливаясь липким потом.
- Неожиданно?! – лицо командира стало багровым. – Неожиданно можно только обмочиться! А метео и существует для того, чтобы исключать подобные сюрпризы погоды. Ладно, с тобой разберемся потом.
- Товарищ командир, – прервал его руководитель полетами, - посмотрите на экран.
Взгляды присутствующих обратились к экрану, - маленькая светящаяся точка, несущая в себе жизнь летчика, исчезла. В комнате воцарилась гнетущая тишина. Никому не хотелось верить в то, что вместе с погасшим огоньком исчез и парень с восточным разрезом глаз, которого так любили и уважали в полку.
- Связь! – вновь загремел командир, разорвав страшную тишину. – Вызывайте его, пока не ответит! Это опытнейший летчик в полку, он не может так глупо погибнуть.
Время тянулось мучительно долго, и только монотонный голос радиста, вызывающего 335-го, да вой метели за окном нарушали тягостную тишину.
* * *
Рустам открыл глаза. Вой ветра, несущийся снег, да темнота вокруг – вот все, что его окружало. В голове шумело и страшная, раздирающая боль пронзала все тело. Он попытался подняться, пошеве-лил ногами и, вскрикнув, вновь опустился на обледеневшую землю. Какое-то время приходил в себя, восстанавливая в памяти то, что с ним произошло.
Вспомнил, как самолет, попав в зону бурана, стало трясти и бросать из стороны в сторону; как он еще пытался бороться со стихией, уговаривая мощную, стремительную, всегда подчиняющуюся ему стальную птицу потерпеть еще немного и донести его до родного аэродрома. Но крен самолета увеличивался все больше и больше, и Рустам понял, что ничего уже не сможет исправить. Впервые самолет вышел из-под его подчинения. Летчик дернул ручку катапульты.
Автоматика сработала четко, и в ту же секунду ветер чудовищной силы подхватил раскрывшийся купол парашюта и, мотая его из стороны в сторону, далеко отнес от места падения самолета. От сильного удара о землю Рустам потерял сознание, но и здесь не на шутку разгулявшаяся стихия не оставила в покое свою жертву, протащив по ледяным кочкам еще немалое расстояние. Летчика спасло маленькое чахлое деревце, невесть откуда взявшееся в ледяной пустыне, за которое и зацепился парашют.
Сколько времени прошло со времени неудачного приземления Рустам не знал. Очнулся от собственного стона. Боль в ноге была невыносимой. Стиснув зубы, освободился от парашюта, скинув подвесную систему. С трудом приподнялся на локте и ощупал правую ногу, с ней все было в порядке, если не считать разорванного в нескольких местах мехового комбинезона. Но как только прикоснулся к левой – рука стала липкой от крови, просочившейся даже сквозь толстый добротный мех, который уже успел покрыться коркой льда.
«Вот и приехали», - с грустью подумал Рустам. В голове шумело, перед глазами - пелена. Он откинулся на спину и попытался оглядеться вокруг, но снег слепил глаза, набивался в рот и в нос, не давая дышать, а темень вокруг была такая, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно.
"Замерзну тут, заметет снегом, и никто не найдет. Неужели судьба уготовила мне такой страшный и бесславный конец?" - пронеслась в голове предательская мысль. Впервые Рустаму стало страшно так, как еще ни разу в жизни. «Папа, когда я проснусь, ты уже будешь дома? Я буду тебя ждать»,- вдруг отчетливо услышал он голос своего трехлетнего сынишки. «Он будет меня ждать, он верит, что папа вернется, а ты раскис, как девица! – разозлился летчик на самого себя. – Соберись! Наши не бросят меня здесь. Надо только переждать буран в каком-нибудь убежище».
- Я вернусь, Максимка, обязательно вернусь, - громко и отчетливо произнес Рустам.
Мысли о сыне придали ему сил и, перевернувшись на живот, он, скрипя зубами и матерясь во все горло, пополз вперед, не разбирая дороги, пока не скатился в ложбинку, на время укрывшую его от ра-нящего ледяного снега.
* * *
На КДП уже который час связист уставшим монотонным голосом продолжал вызывать пропавший борт за номером 335. Маленькое, насквозь прокуренное, помещение не могло вместить всех тех, кто в шорохе и треске рации надеялся услышать знакомые позывные. Они стояли в коридоре, за дверью и с надеждой заглядывали в глаза каждому выходящему, но те лишь качали головой: «Пока ничего». Вдруг шумы в заветном аппарате усилились, и треск заглушил такой долго-жданный и далекий голос:
- Я, 335-й, слышу вас хорошо.
Радостный гул множества голосов пронесся по коридору: «Он жив, жив!». Но радость тут же сменилась тревогой: сколько человек сможет протянуть при таком морозе и ветре?
- Он ранен, - дублировал Рустама радист, - левая нога сильно повреждена, кровотечение. 335-й, 335-й, где ты? Не отвечает, - растерянно посмотрел он на командира, который все время находился рядом.
- Дай мне, - отодвинул его командир.
Но в эфире снова тишина и минуты ожидания, одна тревожнее другой.
- Я – 335—й, - сквозь помехи вновь прорывается голос Рустама.
- Куда же ты пропал? – стараясь говорить, как можно бодрее, спросил командир, а сам с тревогой вслушивался в голос – только бы не поддался панике, только бы не потерял надежду, тогда неминуем конец.
- Решил немного вздремнуть, - не сразу ответил летчик.
Голова кружилась, перед глазами все плыло. Даже сквозь жуткий холод он чувствовал влажную теплоту в левом меховом сапоге.
- Держись, сынок, - отбросил он официальный тон. – Мы отправили в твой квадрат вездеходы, они уже ищут тебя. Только не засни, иначе замерзнешь. Держись, мальчик, держись, родной, - тихо, не по инструкции, добавил командир.
« Эх, вертолеты бы отправить на поиски! Проклятый буран!» - с горьким отчаянием подумал командир.
- Спасибо, понял. Приказ: «Держаться», постараюсь выполнить, командир! Отключаюсь, боюсь совсем посадить батареи.
- Что с метео? - обратился он к метеорологу, вновь став тем строгим начальником, которого многие побаивались.
- К утру обещают спад бурана, - виноватым голосом доложил офицер.
- К утру…- машинально повторил командир, продумывая план дальнейших действий.
Сейчас природа диктовала свои условия, и все были вынуждены им подчиняться.
* * *
Рустам прислонился головой к довольно большому сугробу, который намело за его спиной.
«Ищут, - с горькой усмешкой подумал он. – Да разве найдешь в этом кошмаре кого-нибудь? Даже если пройдут в двух шагах от меня, я не смогу их позвать. Это конец, - вдруг отчетливо понял он то, о чем еще совсем недавно даже подумать не мог. – Конец… И могилка мне уже готова, - окинул взглядом ложбинку, почти засыпанную снегом. – Прости меня, малыш, - снова вспомнил Рустам сынишку. – Не суждено тебе дождаться своего папку. А Лена? Как же моя Лена? Маленькая, хрупкая женщина, самая любимая на Земле, неужели больше никогда не увижу тебя? » - как больно защемило сердце, как невыносима мысль о смерти!
«Ты придешь рано утром? - вспомнилось ему прощание перед полетом. – Я буду ждать тебя. Мы тебя очень-очень любим». Неужели тот поцелуй был последним?
Деревенеющими руками он стал растирать свои обмороженные щеки. С трудом распрямил немеющую спину, пытаясь заставить почти остывшую кровь быстрее двигаться по жилам. Но все это мало помогало, слишком силен был мороз, да и силы таяли с каждой секундой. «Нужно включить рацию». И сразу же в ней услышал голос командира:
- Рустам, здесь твоя жена, Лена. Поговори с ней, - это было последней попыткой заставить его держаться за ускользающую с каждым мгновением жизнь.
«Лена, моя Елена прекрасная», - он попытался вспомнить лицо и улыбку жены, но не смог, мозг отказывался ему подчиняться.
- Рустам, ты слышишь меня, Рустам! – услышал он такой родной и такой далекий голос жены.
- Я слышу тебя, любимая, говори.
- Держись, родной, держись, пожалуйста. Скоро рассвет и синоптики обещают, что через несколько часов буран стихнет. Вертолеты уже наготове, ребята только и ждут любой возможности. Ты ведь дождешься их, правда? – сколько надежды в ее голосе!
- Прости, Аленушка, но до рассвета слишком долго ждать, - не стал он обманывать жену.
Да и как объяснить ей, что уже совсем не чувствует своего тела, вместо него застывшая, обледенелая деревяшка, он даже не может вспомнить дорогое лицо! Невыносимо ему думать об этом, но дотянуть до рассвета у него не хватит сил.
- Нет, рассвет уже близко. Ты продержался уже столько часов, - женщина всхлипнула в трубку и вдруг следом такой отчаянный крик! – Ты не можешь, ты не смеешь бросать меня и сына! Ведь ты же говоришь еще, дышишь, значит, живешь, не смей умирать, слышишь, не смей!
- Я люблю тебя и Максимку больше всего на свете, - голос был таким слабым, что Лена едва разобрала его слова. – Прости, я не хотел, прости.
На КДП стало удивительно тихо. Женщина с надеждой и мольбой смотрела на окружающих ее офицеров, но те лишь отводили глаза. Пока не утихнет непогода, они были бессильны что-либо сделать.
- Он прощается… прощается…- тихо повторяла Лена, глядя в воющую черноту за окном. Где-то там, в ледяной пустыне, раненный, обессиленный, замерзал ее муж и никто, никто не мог помочь ему в эти страшные минуты.
«Почему она молчит? Пусть говорит. Хочу слышать ее голос до самой последней минуты, - как много хочется сказать ей сейчас, но губы не слушаются, и страшно кружится голова. – Как много я не сказал тебе, Леночка, - с болью думал Рустам. – Как мало говорил, что люблю тебя с той самой минуты, как впервые увидел твои чудесные глаза цвета моря и…» Снова послышался голос жены, но почему он вдруг стал таким жестким и резким?
- Ты попросил у меня прощения, Рустам, видно, я должна сделать то же самое. Считай, что это моя исповедь возле одра умирающего мужа, - она вздохнула так глубоко, словно собиралась глубоко нырнуть под воду. – Вот уже целый год, как я люблю другого человека. Давно хотела сказать тебе об этом, но, зная твой крутой нрав, все не решалась. Но, обнимая тебя, говоря ласковые слова, я думала только о нем. Знаешь, мы даже планировали вместе отправиться на юг, в отпуск, а уж потом поставить тебя в известность. Но тут судьба сама предоставила нам шанс. Конечно, ни я, ни он не хотели, чтобы все за-кончилось именно так, но против судьбы мы бессильны. Конечно, больно тебе это слышать, но пусть тебя успокаивает то, что мы с Максимкой не останемся одни, у нас будет хорошая, надежная опора. Мой друг очень любит нашего с тобой сына и будет ему не менее хорошим отцом.
Рустам слушал молча, ошарашенный этим внезапным признанием. Может быть, это просто бред его воспаленного воображения? Его жена, всегда такая ласковая и любящая, изменяла ему с другим? Неужели в гарнизоне этого никто не знал? Или, как в плохом анекдоте, муж узнает последним? А Он, кто Он?! Рустам почувствовал, как кровь молоточками застучала в висках. От охватившей его ярости стало трудно дышать.
- Тогда скажи мне хоть имя человека, который сразу займет мое место, - только и смог вымолвить он.
- Ни к чему это, милый, поверь мне, - голос все такой же чужо и жесткий. – Он не даст нас в обиду, уж поверь мне. Прощай, Рустам, и знай, что я тебя любила.
Вокруг вдруг стало удивительно тихо. Буран закончился, но Рустам не заметил этого. Злость и ненависть к тем двоим, что так под-ло предали его, заставили его окончательно прийти в себя.
- Думаете, я уже умер? – прохрипел он. – Счастья вам? Сына? Нет, я должен сначала узнать, кто решил занять мое место. а уж потом можно и умереть.
И, стиснув зубы, стараясь не замечать безумной боли, Рустам пополз по бескрайней снежной пустыне, подгоняя себя тем, что должен расквитаться с подлецами. Он отдыхал и упорно полз дальше, и только долгожданный шум винтов вертолета вывел его из состояния сумасшедшей ярости.
Летчик с трудом приподнял голову, стараясь увидеть спасительную «вертушку», но силы окончательно покинули его, и он уткнулся лицом в ледяную крошку.
- Рустам!!
«Что это – галлюцинация? Голос жены здесь, рядом? Да как можно вспоминать ее после того, что она рассказала?»
Но это была Лена. Первой, выскочив из вертолета, бежала, утопая по колено в снегу, падала, поднималась и снова бежала к тому, кто был единственным на свете. Бросилась к нему, обнимала, плакала и смеялась, пытаясь согреть его своим дыханием.
- Ты жив, жив! – без конца повторяла она сквозь слезы.
- Прочь, - сделал Рустам слабую попытку оттолкнуть жену. – Не прикасайся ко мне, ты…
- Молчи, молчи, - гладила и целовала женщина его покрытое ледяной коркой лицо. – Как хорошо, что ты поверил в эту чудовищную ложь! А если бы ты видел лица наших ребят, когда я закончила свою «роль», я думала, что они меня сейчас растерзают, но Федор Михайлович все понял, и только повторял все время: «Ну, Ленка, теперь он точно выживет, чтобы убить вас двоих».
- А тот, другой, кто? – упрямо повторял Рустам. – Он тоже здесь?
- Глупый мой и самый лучший, - говорила Лена, стараясь не отстать от носилок, на которых мужа несли в вертолет. – Я ведь использовала твой вспыльчивый характер. Когда поняла, что слезы и слова любви не могут тебя встряхнуть, вдруг вспомнила, как мечут молнии твои азиатские глаза; как закипаешь ты, когда ревнуешь. Ненависть и ярость, замешанные на любви, были нашим единственным спасением.
Лена продолжала говорить, а Рустам чувствовал, как затухает его злость под напором ласковых, нежных слов и прикосновений жены. Сейчас ему было даже странно подумать о том, что мог усомниться в верности и бесконечной любви своей Елены прекрасной. Любви, сила которой вырвала его из цепких лап ледяного плена, сделав счастливейшим из мужчин.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Ирина Берестень: Сила любви. Рассказ.
20.09.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|