Сергей Анисимов: ДЕНЬ, КОГДА Я НЕ УСПЕЛ.
Это быль или я ошибаюсь?
Подробности слишком уж яркие, чёткие.
Рассказ, в чём-то обычный, не особо выдающийся, внезапно зацепил меня сюжетом: герой отправляется в Москву, на конференцию, которая ему неинтересна, лишь ради того, чтобы увидеть женщину, с которой он общался по сети. Как мне знакома эта ситуация! Случай, которого ждёшь месяцами и который оборачивается свиданием в пять минут, поскольку расписание поездов - сильнее дружбы.
А ещё мне понравились словосочестание "Правозащитник из Южносахалинска".
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Мария Чепурина
|
ДЕНЬ, КОГДА Я НЕ УСПЕЛ
Нет ничего хуже на свете, чем зимняя Москва. Это бедствие и наказание. Так думал я, вытаптывая грязную жижу возле станции метро «Маяковская». Плечо оттягивала сумка, в руке вял букет роз. Розы – алые – смотрелись как цветная деталь в черно-белом фильме. На меня оглядывались. Я стал подумывать о том, не пора ли их кому-нибудь преподнести. Шел третий час моего ожидания. Очевидная глупость, затянувшийся фрагмент грустной комедии, где главному герою не везет до самого финала. Я вспоминал приметы. «На мне будет короткая шубка, такая, знаешь, под леопарда, с пятнышками», – пробивался высокий голос сквозь помехи межгорода, и я рисовал ту, которую никогда не видел, – «И шапочка, шапочка, такой ни у кого нет, я тебе точно говорю, джинсы кожаные, черные, ты меня узнаешь, ты меня обязательно узнаешь. А я тебя как узнаю?». Я описал себя, но ей было проще – имелось фото.
Три часа истекли. Сто восемьдесят минут глагола «ждать».
Может быть, букет подарить кому-нибудь, подумал я. Шедшие мимо люди были суетливы, вглядываться в лица быстро надоело. Я выбросил цветы в урну, урна стала тут же напоминать шикарную вазу, и вышел из перехода на улицу. Слякоть не кончалась, к тому же пошел снег, он таял, не долетая до земли. Я встал возле какого-то дома под козырек. Перспективы дня утратили ясность. А я даже – смешно сказать – договорился насчет гостиничного номера. Если что, размышлял, можно будет сдать обратный билет на самолет. Потом бы выкрутился как-нибудь. В общем, утром этого дня в мире не было мужчины более уверенного в себе, чем я.
Стою теперь в центре циничной и мокрой столицы. Не знаю что делать.
Но в больших городах время убивается быстрее и разнообразнее, чем в провинции. Вернулся в гостиницу. Вечерами, точнее заполночь каждого дня, мы с моим соседом – правозащитником из Южно-Сахалинска – ужинали в номере. Правозащитник рассказывал мне о своих встречах в штабе «Яблока», с представителями какой-то загадочной Хельсинкской группы, наполнял свою тумбочку брошюрами, книгами, проспектами… Одна из них называлась: «Яблоко и земельный вопрос».
Я слушал рассказы о Сахалине, но слышал поезд, в котором ехала она. Отпросившись на работе, удрав на сутки, оставив дочь, забыв о делах, ехала, черт возьми, ко мне. Мне было хорошо думать об этом, я почти не верил. Я думал, мне повезло. Ведь я и сам прилетел в столицу ради нее. Просто хотел увидеть женщину, с которой переписывался около года. Мне нравились её письма – искренние и остроумные.
Итак, в январе двухтысячного года я сделался правозащитником. В интернете я наткнулся на сайт, предлагавший участие в некоем проекте. Необходимо было в адрес сайта отправлять сообщения о ходе предвыборных кампаний (в тот год мы выбирали Думу). И я старательно штудировал прессу, засматривался на столбы с наглядной агитацией, слушал дебаты. Отправлял корреспонденции, ни столько из любви к истине, сколько из-за фразы, прочитанной в пресс-релизе: «По итогам участия в проекте состоится конференция…». Другого пути в Москву у меня не было. Билет на самолет в один конец стоит три моих зарплаты, и я был готов ехать на поезде, да хоть на лыжах в тайге по сугробам. Все равно бы я до нее добрался.
У меня всегда так – если я решил, лучше не мешать…
Решаю вот только долго…
Я рвался в Москву. Заполнял базу данных сайта своими посланиями, писал Оле длинные письма, получая в ответ такие же, и чувствовал – все должно получиться. Бывают такие моменты, когда знаешь – все получится, только не знаешь, почему…
Тем временем выборы завершились. Мы все – невеликий штат городских журналистов – здорово потрепали друг другу нервы. Было бы из-за чего? Нашими руками, глотками, амбициями, кандидаты добились своих целей. Нас купили, а потом выбросили. Ну и ладно.
Я, фактически отработав в штабе одного из кандидатов, проголосовал против всех. Мой приятель, циничный омоновец, по этому случаю высказался так:
– Жаль, что в бюллетенях нет пункта «за всех». Я бы там крестик поставил.
Посмеиваясь, мы врубали «Element of crime» и выпивали с ним, спасаясь то ли от холода, то ли от суеты, то ли от абсурда, а, скорее всего – просто так.
И когда стало совсем нехорошо – свершилось. «Вы приглашены на конференцию, посвященную итогам… дорога в оба конца, проживание – за счет принимающей стороны… от вас требуются следующие документы…». Я перечитал письмо несколько раз, не верил. Я что-то слышал – мечты иногда сбываются. На оформление оставалось два дня. Успел.
И поздно вечером, уже глядя в московскую мглу, где высился вдали силуэт телебашни, а справа, как напоминание о том, откуда я приехал, светилась неоном надпись – «Гостиница «Байкал», я испытал что-то очень похожее на счастье. Смешно, но так оно и было. Потом я сел к телефону и набрал ее номер. У меня дрожали пальцы, когда я накручивал диск:
– Оля, знаешь, я прилетел…
И лишь после этого я позвонил домой.
Через день состоялась конференция. На ней много говорилось о необходимости объединения, о неравнодушии, оценивали ситуацию. Я слушал, что-то рассказывал о делах в моём городе. А в голове безостановочно кружилось: «Она знает – я здесь».
И я снова позвонил. И она сказала:
– Я завтра выезжаю.
Финалом конференции стал торжественный ужин в ресторане. Слушая тосты, я вдруг подумал, что когда собираются вместе полсотни романтиков – это очень не зря… Стало немного стыдно, что для меня конференция – просто возможность приехать…
Затем мы отправились гулять по ночной Москве. Арбат был многолюден и праздничен. Подсвеченный царь Петр казался стоящим на пластилиновом пьедестале. На одном из домов я различил табличку – «Посольство Мадагаскара». Чувство нереальности происходящего не покидало. В конце концов, каждый имеет право на свои три дня сказки.
И уже, около часу ночи, когда я вернулся в гостиницу, снова раздался звонок:
– Сережка, как мы с тобой завтра увидимся?
И вот три часа я провел, с огромным букетом алых роз, в переходе «Маяковской». Думается, не каждый влюбленный столь терпелив.
Она не пришла. Не было её.
Я отправился в «Библио-глобус». Бродя среди длинных книжных рядов, я пытался ответить на вечный вопрос «почему?»
Стал подниматься на второй этаж. Дорогу мне загородила женщина с длинными рыжими волосами, в роскошном синем бархатном платье. Совершенно не соображая, я коснулся талии, пытаясь чуть отодвинуть в сторону. Женщина оглянулась, в ее чертах мелькнуло что-то едва знакомое, и сказала:
– Ой, извините, пожалуйста, проходите.
В магазине объявили:
– В семнадцать часов состоится презентация книги воспоминаний Олега Непомнящего, бывшего директора Аллы Пугачевой, Филиппа Киркорова и других звезд нашей эстрады.
К столику с микрофоном подошел маленький лысый человек жуликоватого типа. Откуда-то возникли два телеоператора. Мгновенно собрался народ. У многих в руках были книги этого самого Непомнящего. Женщина, которую я нечаянно тронул за талию, взяла микрофон и произнесла:
– Здравствуйте! Этот вот человек написал о нас книгу… Что там, мне даже подумать страшно…
А еще говорят о недоступности звезд. Вот, только что она стояла, дорогу загораживала.
Легче от этого мне не стало.
Я вернулся в гостиницу. Послезавтра домой. Сказка закончилась. Я старался не думать о том, что произошло, точнее о том, чего не произошло. Вдруг она незаметно меня увидела и не стала подходить. Иногда самые глупые предположения – самые верные…
Вернулся Николай Николаевич, сахалинец.
– Как всегда?
– Конечно, – ответил я, и мы открыли бутылки.
Мы снова рассказывали друг другу о наших краях. Причем, я больше молчал. Да и что я мог ему рассказать?
А потом снова позвонили:
– Сережка, как же так? – это была Оля.
– Я ждал тебя три часа, – сказал я… – Куда ты пропала?
Было плохо слышно, она звонила из автомата, но выяснилось, что в том месте, где мы договорились встретиться, два выхода. Ольга ждала меня у другого. Правда, не так долго как я…
– Надо обязательно завтра увидеться.
– Да-да-да. Я завтра уезжаю. Поезд в четыре.
Мы снова договорились, но уже о другом месте. О том, которое оба хорошо знали. И уж где наверняка не смогли бы потеряться… Глупец, я совершил ошибку. Надо было не договариваться на завтра, а ехать, мчаться на окраину, где она остановилась у друзей…
Полдень. Место встречи. Я не стал покупать цветов. В сумке лежал мой подарок. Я его вез из дома. В двадцать минут первого ее не было. Я сел на скамейку. Рядом устроилась девушка. Она вдруг сказала:
– Представляете, сорок минут уже жду, а этой дуры нет.
Я улыбнулся:
– Я тоже.
Девушка внимательно посмотрела на меня и сказала:
– Вот спасибо, утешили, на фиг.
В час дня я понял – Ольги не будет. И я снова что-то пил и думал, что делать. Придумал. Отправился в Третьяковскую галерею. Почему именно туда – не знаю. Где и проходил невесть сколько времени, разглядывая картины, которые ранее видел только в учебниках. Три богатыря стояли на страже. Бурлаки второй век тянули баржу. Жизнь продолжалась, но я не хотел. Присел на лавочку. Меня окружали виды Италии 18 века. Италия была полна желтым солнцем, отражавшимся в окнах, парусниками в уютных гаванях, женщинами со страстью в глазах…
В сумке пикнули часы. Я не ношу часов на руке, бросаю в сумку, смотрю по мере надобности. Три часа.
И я вспомнил, – она уезжает в четыре. Я все равно ее увижу.
За полчаса я добрался до вокзала. В Ярославль помимо поезда уходил еще и автобус. Я на всякий случай спросил у водителя:
– Вы когда едете?
– Сейчас докурю, – ответил водитель, – садись, мест полно.
Может, действительно поехать?..
Направился к вокзалу. В зал ожидания пускали только по билетам – нелепая мера предосторожности. Но как-то мне удалось уговорить пропустить меня. Одна из работниц проявила милосердие и даже подробно рассказала расположение залов ожидания. Я обошел их все, вглядываясь в каждое лицо.
Потом я вышел на перрон. В поезд еще не пускали, и людей на перроне не было. Я встал так, чтобы мимо меня пройти было невозможно. Теперь бы мы точно не разминулись…
Падал снег, мерзли руки, уши, мог заболеть, ну и ладно.
И тут я увидел ее. Все-таки я успел. Она стояла возле парапета. В короткой шубке «под леопарда». В шапочке, которой нет ни у кого на свете. В черных кожаных джинсах. Стояла, и было видно, что она плачет. По-детски, закрыв лицо ладошками.
Я подошел и спросил (на всякий случай):
– Я могу вам помочь?
Она убрала ладошки и выдохнула:
– Все-таки ты нашелся…
Она говорила сквозь слезы, они текли ручьями, смывая тушь, я вытирал их, едва касаясь лица:
– Дозвониться не смогли, чтоб предупредить, автомат сломался… у меня утром температура была… тридцать девять… меня друзья не пустили…
Мы обнялись, а она все говорила и говорила:
– Я не всегда такая плакса, я не такая. Ты не думай…
– Мы увиделись...
– Ну почему вот так вот все… – продолжала она, и никак не успокаивалась…
– Смотри, что я хочу тебе подарить…
Она взяла пакет, и тут стали пускать в поезд. Мы стояли минут десять, не больше. Мы прошли к ее вагону, Оля понемногу приходила в себя. Я держал ее за руки и никак не хотел отпускать. Проводница сказала:
– Мы отправляемся.
Мы снова обнялись, у нее были соленые (от слез?) губы. Оля вбежала в вагон, бросила сумку, повесила шубку. Заметила – я не подписал подарок. Она попыталась выйти, но ее не выпустили. Мы смотрели друг на друга, как в кино, еще несколько мгновений, и поезд тронулся…
– Повезло девушке, – сказал мне кто-то, – провожают…
«В чем?», хотелось мне спросить, но не спросил. Потопал обратно. А на ступеньке оступился и рухнул. Порвал брюки на правой коленке и разбил в кровь кисть. Дырку на брюках прикрыл пакетом. Спустился в туалет, промыл руку, завязал носовым платком. Кто бы видел. Пошел к метро. В медпункте попросил:
– Помогите, – и показал руку.
Мне ответили:
– Мы таких услуг не оказываем.
Добрался до гостиницы. Зашел в бар к Марте (мы все успели с ней подружиться):
– Где тут поблизости медпункт или больница?
Марта смотрела на мою руку:
– Больница далеко. Травмпункт закрыт. А давайте я вам перевяжу?
– Давайте.
И вся небольшая очередь в баре терпеливо ждала, пока Марта обрабатывала мне рану йодом, закрепляла пластырь, забинтовывала.
– Не больно? – участливо спрашивала она.
– Уже нет, – отвечал я… – спасибо.
Назавтра я поехал в аэропорт. Перед посадкой позвонил в Ярославль.
– Оля, я хотел тебя услышать. Улетаю вот прямо сейчас…
– Желаю тебе хорошо добраться…
Я хотел спросить, увидимся ли мы еще. Только зачем спрашивать, когда главное – очень захотеть. Я поднял сумку и отправился на посадку.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Сергей Анисимов: ДЕНЬ, КОГДА Я НЕ УСПЕЛ. Рассказ.
02.01.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|