Арсений Гончуков: ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ.
Автор назвал свою статью «Пропавший без вести», добавив, что статья для него «является программной».
Я бы назвала ее несколько иначе, по-ахматовски – «Поэма без героя», а по сути « В поисках героя сетературы нашего времени».
Литературный критик и коллега-журналист (что чувствуется по публицистической подаче материала), задает вопрос:
«Сколько мы потеряли гениев? В чистом, испещренном буквами как мелкой травкой, поле сетературы. Поле. Именно поле и никаких гор».
Вопрос интересный. Действительно, сетевая литература, как бы к ней не относиться, сейчас вытесняет литературу «бумажную», причем в перспективе, это вытеснение станет только агрессивнее. Эта тенденция уже вне обсуждений, хотя бы даже исходя из того, что я прочитала в интервью с Александром Кабаковым. Он активно не приемлет сетературу именно увидев, а точнее почувствовав весь ее конкурентоспособный потенциал.
Но далее я категорически не могу согласиться с Арсением.
«Поле. Именно поле и никаких гор».
Я бы ответила так: «лицом к лицу лица не увидать». На мой взгляд имена есть. И очень яркие. Вот только сейчас мы не всех видим, их «забивают» агрессивные графоманы, забивают информационными приемами, тиражируя низкокачественные тексты на многочисленных самиздатовских сайтах. Кстати, именно они часто заполняют верхние строчки рейтингов этих сайтов.
Но если отойти немого в сторону, в «поле статистически срединных чисел», примерно на треть, то мы как раз и найдем лучших из лучших. Они не будут висеть в конце таблиц, но и не всплывут на поверхность подобно определенной знаменитой субстанции.
Но читаем автора далее. Арсений продолжением указанного в начале статьи вопроса считает решение проблемы «современной литературы, которая развивается бурно, но абсолютно бессистемно».
На мой взгляд, бессистемность надо доказывать, это утверждение голословно.
Структурировать развитие современной литературы можно, более того, это могло бы стать хорошей темой, скажем так, для кандидатской диссертации. Я не берусь сейчас, в данном кратком анализе решать эту проблему. Но направления можно было бы набросать.
Как минимум, это постмодернизм. Достаточно навязший в зубах. Это современная классика, признаюсь, мое любимое направление. Не ушла и романтика, что я вижу по творчеству молодых. И мне кажется, что устав от нигилизма, устав от литературного стеба, от «постмодернизма», и возможно, «пост-постмодернизма», в среде моих самых молодых учеников есть потребность именно в возрождении романтизма.
Но пойдем далее.
Автор ставит очень интересный вопрос:
«Почему Пушкина, Блока, Цветаеву и еще пару десятков поэтов знали при жизни и после жизни, и кого из подобных теперь знаете вы?»
Я не думаю, что число талантливых поэтов уменьшилось ( в отличие от автора статьи я не боюсь употреблять это слово, но считаю, что поэтов примерно на порядок меньше чем тех, кто называет себя этим словом). Думаю, что этот показатель не зависит от десятилетия и примерно одинаков в каждом из них.
Не люблю однозначных решений, потому что в них редко гостит истина. Путь науки – это дорога, вымощенная версиями. Поэтому именно версию я рискну предложить в ответ на этот вопрос.
Гениев уровня Пушкина, Блока или Цветаевой в столетия рождается не так много. Единицы. Талантливых авторов – десятки. Прилично пишущих стихи людей – сотни. Все остальное не стоит исследования. Однако, проблески таланта, неплохие строки и находки могут иметь место у самых разных авторов, которых по моей классификации к поэтам я не отношу. Кроме того, развитие информационных технологий выплеснуло в окололитературную среду огромное, не сопоставимое с тем, что мы видим сто-двести лет назад, количество авторов, имеющих возможность публичной самопубликации.
Таких технологий не было не только во времена Александра Сергеевича, но даже каких-то сорок лет назад. Сколько авторов – современников Пушкина осталось безвестными? Сколько из них были если не гениальны, то достаточно талантливы? Представим, что во времена Пушкина существовал бы Интернет. Как бы изменилась картина? Смог бы сам Александр Сергеевич «пробиться» и стать известным на том же сайте стихи.ру? Ответ парадоксален: такие эксперименты проводились и дали отрицательный результат.
Автор пишет:
«Так кто же у нас теперь самый что ни на есть «зе бест?» - спрашиваю я друзей в аське».
Не думаю, что ограниченный круг друзей автора или друзей какого-либо другого человека может дать объективную картину того, кто у нас «зи бест». Согласно научным нормам ( я имею в виду социологию и статистику), здесь нужна гораздо большая выборка опрашиваемых. Значит, все выводы, которые далее будет делать автор статьи, надо считать чисто субъективными, относящимися к группе опрошенных (друзей автора). И не более того. Что, впрочем, тоже небезынтересно.
"Итак, почему же так случилось, что в современной литературе мы имеем только хор из многих голосов. Кстати, именно как воплощение соборной (кстати, очень русской (Ф.М.Достоевский)) концепции поэзии позиционировал себя ресурс «Вавилон», хором является любой липпортал, «Т.З.» в этом смысле хор, который подстраивает певцов. Но у нас нет флагманов", - пишет автор.
А вот здесь позволю себе не согласиться! Не знание закона, как известно, не снимает ответственности в случае его нарушения.
Есть имя, которое я могула бы назвать национальным достоянием России, имя, которое войдет в анналы наравне с великими именами русских поэтов. Я говорю о погибшем поэте Денисе Коротаеве. Думаю, что если говорить о лучших поэтах России конца двадцатого века, то это имя – первое. О Денисе уже много говорят, он лауреат десятков самых известных и престижных всероссийских литературных конкурсов, о нем пишут такие маститые и солидные издания как «Литературка» и многие другие. Но большое признание его как нашего нового Пушкина или Бальмонта, что точнее, еще впереди, думаю, оно состоится в ближайшие пять лет.
Мне еще хочется поспорить с автором статьи, который пишет, с моей точки зрения,
мягко говоря, спорные вещи: «Мне лично кажется, что русская поэзия прочно остановилась на Иосифе Бродском, со всеми его плюсами и минусами, но он уехал из России, и непонятно почему даже не вернулся посмотреть на Россию перед смертью».
Как же, «На Васильевский остров я вернусь умирать…»
Да не нужна ему была Россия перед смертью!
Поэзия России не могла остановиться на имени Иосифа Бродского только потому, что автор данной статьи считает Бродского таковым. Отнюдь. В значительной степени имя Бродскому, поэту второго ряда, сделано искусственно, сделано именно по причине его диссидентства. Это надо четко понимать. Если ранние стихи Бродского мне симпатичны, как и нравится драйв «Осеннего крика ястреба», то в целом эмигрантский период творчество Бродского депрессивен. С моей точки зрения, стихи этого периода в значительной степени уступают его ранним стихам, более того – они уже точно не могут быть единственным наиболее выразительным средством культуры нашего времени, ни ее феноменом как таковым. Это феномен параллельной – эмигрантской русскоязычной культуры. Я его издержками, путанным и сложным образным рядом, экспериментальная для своего времени поэзия, ломающая нормы русского языка. Так что , моду на Бродского в кругу неврастеников я считаю вредной для русской культуры, и просто опасной. Не думаю, что нам следуе6т ориентироваться на сотни слабых копий Бродского, однако вижу, что такая тенденция к сожалению есть в сетературе. Блеклые косноязычные копии. Это грустно.
Не следует забывать, что и кто делает Россию – страной великой русской литературы. Уж во всяком случае - ни Бродский, и ни Мандельштам, с их косноязычными, непроизносимыми и не свойственными чистому роднику русской словесности странными оборотами, депрессивными и труднопроизносимыми стихами. И тот, и другой поэты не станут ни широко популярны в народе, не станут воистину народными кумирами, нашими гениями.
Я бы посоветовала автору статьи просто выйти на улицу и спросить обыкновенных наших соотечественников, кого из поэтов они знают. Думаю, ответ ожидаем. А Мандельштаме слышали едва ли несколько процентов филологов, да и то в столицах. А вот Есенина, как настоящего русского поэта и поэта самого яркого в нашем столетии, знают и любят все.
Знают Цветаеву и Ахматову, Блока и Маяковского, которого незаслуженно сейчас обижают нелюбовью критики только из-за его политических стихов. А ведь Маяковский – мощный поэт-публицист, с которым можно сравнит разве что Высоцкого.
И это имя я поставила бы следующим в цепочке наших гениев.
Как преемника Маяковского в своей публицистической мощи и силе.
Один из самых ярких поэтов России двадцатого века, на котором, используя оборотик автора статьи ( он мне чужд, однако поиграем на чужом поле) «прочно остановилась русская поэзия» безусловно является Николай Рубцов.
Вот с этого имени я бы вообще начала список современных «зи бест».
Причислять к списку больших поэтов России Башлачев (Дягилева), наверное, можно только накурившитсь марихуаннны, это столь же чудовищно, как и причисление Бродского к последним столпам русской культуры, и я, пожалуй, оставлю второй из этих ляпов без комментариев. Я понимаю, что можно считать стихами и тексты группы «Руки вверх», но не литературному же критику!
В целом же я хотела бы сказать о статье следующее: она не претендует на профессиональное исследование, и это меня немного успокаивает. Будет считать ее частным мнением любопытного человека. И как частное мнение, с моей точки зрения, довольно ошибочное, статья все же имеет право на публикацию хотя бы по той причине, что вопрос, поставленный в ней - интересен.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Виолетта Баша
|
ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ
Для меня это глубоко личная статья. Но в первую очередь – программная. Для моего восприятия современной литературы и, главное, – современной поэзии как огромного потока имен, дарований, строк. Однако мне иногда кажется, что заданные здесь вопросы мучают каждого пишущего стихи человека (а давайте беречь слово – Поэт, и говорить только в исключительных случаях). В самом названии моей статьи, я замечу, есть элемент самоиронии: с фразы «Бог умер» когда-то начался разлом мирового сознания, но все-таки Бога не забыли. Поэтому фраза, следующая из заголовка: «Гений умер» тоже вполне условна. Но гений не Бог, а все-таки человек. А человек, как известно, чтобы быть, - должен родиться.
Сколько мы потеряли гениев? В чистом, испещренном буквами как мелкой травкой, поле сетературы. Поле. Именно поле и никаких гор. Так сколько? Хороший и вполне дурацкий вопрос. Однако на самом деле, он ставит глобальную и глубоко риторическую проблему современной литературы, которая развивается бурно, но абсолютно бессистемно. Хаос хорош (я лично вообще не люблю рифму как таковую, хотя признаю), но в самое опасное в хаосе то, что в застоявшемся отсутствии системы теряются опорные точки идеалов, но этого пока у нас не происходит, будем молодыми во взглядах. Можно пройти даже некоторый тест. Ответьте сами на вопросы. Почему Пушкина, Блока, Цветаеву и еще пару десятков поэтов знали при жизни и после жизни, и кого из подобных теперь знаете вы? Ведь время не меняется в своих устремлениях, ведь мы живем и живем полноценно, хотя я всегда говорил, что «нам не хватает войны». Эксперимент, впрочем, может оказаться излишним. Каждый из Вас назовет свои имена, которые всем прочим даже близко неизвестны. Так кто же, простите за саму тупость для настоящих деятелей литературного процесса, диггеров мысли и истуканов поэзии, вопроса? Так кто же у нас теперь самый что ни на есть «зе бест?» - спрашиваю я друзей в аське, чем становлю их всех – в очередь, и… в тупик. Не потому, что я такой умный, а потому что меня «прет»: мне интересно.
Итак, почему же так случилось, что в современной литературе мы имеем только хор из многих голосов. Кстати, именно как воплощение соборной (кстати, очень русской (Ф.М.Достоевский)) концепции поэзии позиционировал себя ресурс «Вавилон», хором является любой липпортал, «Т.З.» в этом смысле хор, который подстраивает певцов. Но у нас нет флагманов. Мне лично кажется, что русская поэзия прочно остановилась на Иосифе Бродском, со всеми его плюсами и минусами, но он уехал из России, и непонятно почему даже не вернулся посмотреть на Россию перед смертью. Перед смертью на Россию перед жизнью. Я бы его, кстати, привез. Обязательно. Впрочем, к Дмитрию Сергеевичу Лихачеву мы тоже не съездили. Когда были студентами филфака, собирались, но не успели. Даже не думали о том, что может не пустить на порог дома, просто хотели о культуре поговорить.
А историческая нитка развития поэзии 20 века примерно такая: Блок-Мандельштам-Маяковский-Цветаева-Ахматова-Башлачев(Дягилева) и – Бродский (кстати, я долгое время даже не представлял себе, насколько Бродский – это Цветаева! Вчитайтесь). Допускаю свою ошибку в том месте, где скобки, но это с поправкой на не личное, а скорее на «сырое» звено, я имею в виду Янку. Может, это только я с 15 и до своих 27 лет слушаю одни и те же ее 10 песен.
Итак, кто еще? Где имена. Нет, не просто имена, их много, а сильные имена, памятники при жизни, которых не «сколупнешь». Однажды в ЖЖ проводился опрос: кто останется из поэтов? Господа «непоэты», простите нас за такую глупость опять же, но такие опросы появляются. Просто интересно. Итак, там оказалось имя Дмитрия Воденникова, «во первых» строках. Я кстати, с этим согласился. Но там было еще много имен, которых я просто не знаю. Я к сожалению, не самый эрудированный в сети, но главного по этажу я бы знал. Например, там не было Генриха Сапгира. Но я его не прибавил. Понятно, почему его не было. Наследие Сапгира крайне противоречиво и экспериментально, и он не может считаться, в отличие от того же Бродского, цельным культурным явлением, образованным как огромный и опять же горообразный и гениеподобный кристалл.
Почему сейчас таких нет или мы просто не видим их? Про Сапгира три человека скажут: нравится, а еще двое очень умных человека скажут: не величина он вообще. Я кстати, Блока до больной печени ненавижу, просто воротит, но знаю, что он – величина.
Или это близорукость современников? Или это то, что Ницше называл: «прыгнуть выше собственной головы», а Салтыков-Щедрин, что «уши выше лба не растут»? Не растут, потому что мы находимся внутри своего времени, и нам от него не вырваться, в этой башне не можем, так как нам просто невозможно увидеть истинную величину, пусть она будет рядом, в туалете издавать звуки (тем более не увидим). Ее оценят только наши предки. Но Пушкин был таким. Или как говорит Сергей Алхутов вода стала менее мокрой? Нет, я согласен, что невозможно терпеть то, что она такая же мокрая, как и всегда. Но давайте будем мужчинами, господа, (и Сергей это тоже как кажется дал понять): давайте признаем неизменность воды и подумаем, что же в этой воде есть. Или невозможно увидеть, хоть и есть? И действительно, простите, как признать то обстоятельство, что у меня через стену живет Шекспир, которого откроют только через 300 лет, а этажом ниже Камю, которого через пятьдесят лет после смерти открыли, а при жизни думали, что он дома только герани по вечерам поливает? А он огромных жуков в комнатах растил… Но нет, не все же творческие судьбы такие! Не все живут той жизнью, которая стала мечтой настоящего графомана.
Или все-таки нет их, гениев, а есть только хор? А может хор – это гений? Но у хора нет лица, как и у тоталитарной эпохи. А у нас давно – другая. Может быть, это тоже будет исследованием на тему, например: «Полифония и разноголосица поэтического сознания как следствие единства идеологии тоталитарного государства. Поэт как жертва постсоветского общества консервации идеалов». Но… погодите… а как же, скажет бедный Александр Исаевич «колосьба идей» после перестройки?! Ы, Вам, Александр Исаевич! Простите за слово «Вам». Однако так ли много среди тех, кто пишет сейчас, жертв тоталитарного госдарства, или это уже – вертикаль власти так заработала?!
Нет, простите меня за глупость, просто интересно. А если и хор, то насколько он самоценен и ценен ли он вообще? Или это, нет, не вода менее мокрая, а примета времени, до которой наше сознание просто не может дорасти, то есть иной век, иные скорости (стихи даже я писал на телефоне смс-ками), век коммуникаций и товаров, когда и стихи стали продуктом. И может быть, мы просто «не догоняем», что на самом деле все уже изменилось. И в будущем, в котором нет нашего осознания, – совсем другие стихи, Стихи Коммуникационного Века. Однако история по правде-то не любит новизны: она одна и та же всегда. И недавно, когда одному из культурных деятелей Путин вручал какую-то награду (не помню кому и какому), тот достал копию записки пресловутого Пушкина, который жаловался, что его «не печатают». Именно поэтому мы должны, я почему-то верю в это, должны видеть ЭТОГО человека. Вынь да положь! Да хоть какого-нибудь живого классика типа Солженицына, как я его называю «единожды Солженицын». Ну так где он? Куку, пупсик? Ау, великий!? Ответь, светоч. Объявляю конкурс: ящик водки "Нижний Новгород" тому, кто скажет мне это имя. Но вы бы сказали, да нет его, Главного. Глупо, конечно, так вопрошать, но мне, извините, просто интересно.
Воденников? Может быть. Но не больше ли там «раскрутки» «продукта»? Тут вот еще вечный вопрос: неужели выигрывает только не тот, кто делает, а тот, кого делают?! Воденников молодец, бесспорно, но его так упорно, неприступно, и так коммерчески делают, что диву даешься! И глядя на поэта, завидуешь (бог меня прости), но не тому (бог его прости), что он из себя представляет и как пишет, а тому, что есть деньги и, видимо, мозги у тех, кто его раскручивает. Может, все-таки он? Тогда с удовольствием выпью ящик водки сам.
Конечно, мой вопрос, вся риторика этой статьи похожи на: «Почем нынче фунт дерьма на Руси?». Но мне не дает покоя одно: я не могу Тарковского или Вознесенского, или еще хуже Беллу Ахмадулину, назвать яркими поэтическими именами конца двадцатого. Особенно Ахмадулину эту старушку, кторая даже за госпермией так жеманно ходит, хуже только (хотя и лучше, красивая и изящная) кривляка Литвинова. Но перечисленные мною поэты как хорошие фильмы, да, фильмы эпохи, но не больше... А мне почему-то надо больше. И всем нам. Бродский умер уже давно. Неплохое название для этой статьи, но очень плохое для тех, кто дает пищу для подобных статей. Потому что не дает.
Здесь же и подвопрос: а какая среда сейчас делает имена, «выпускает», коли они – продукт, их? Ну, не премия же Дебют. Я например слишком много работал, чтобы детей кормить, чтобы в этой премии поучаствовать. Все хотел телефон этой премии записать с телеэкрана, да не успел, дурачок. Но теперь читаю победителей и понимаю, что конечно, это все такой лепет... Или сказать приличнее - говно.
Или мы все просто литпроцесс, матка или бульон для происхождения некоего кусочка мяса, то есть культурологический процесс – наоборот? Хотя, во-первых, обидно быть историческим бульоном, а во-вторых, ну не бывает же так, чтобы эстафета прерывалась! Мощи святые по всем странам мира возят, как, например, руку Иоанна Предтечи, мне это, впрочем, всегда внушало ужас. А где же поэтовы мощи, нет, мощей много, но будущие мощи, мощи, которые возьмут своей рукой эстафету? Вот, еще одно название для этой далеко-недалекой статьи: «Доколе?». Ну когда же я сяду, прочитаю стихи, и скажу: все, лучше не напишешь, вот он, Граф Дракула вампиров поэтического вдохновения, и спокойно уеду жить в деревню и буду механизатором, детям и жене на ночь читая бессмертные вирши? Когда?...
Да и кажется, вакуума уже очень много в России скопилось, так много, что уже может кто-нибудь в него как мышь в пылесос воткнуться и забить наконец-то ниши, многие-многие рты. Но все не приходит. Как вдохновение или оргазм во время затянувшегося пьяного и всего лишь секса. Вот и ждешь, как звонка юбимой женщины, а на улице опять осень, как и вчера, а там еще весна будет и ломящая нос зима. Да они же, вы посмотрите, – какие русские! Ведь нельзя по таким красотам гениям не ходить!
Я конечно понимаю, недавно, впрочем, понял, что мир не содержит в себе «шишек», то есть главных, то есть нельзя читать только Пушкина, Толстого и Достоевского всю жизнь. Литература – прошлая, современная, пошлая – это огромное полотно, где постоянно происходят свои открытия, и я помню, как мой друг-филолог показывал мне коллекционные и дорогущие книжки поэтов, творивших вместе с Маяковскими, но о которых никто давно не знает. И филолог-обожатель поэзии в этих полусамиздатовских книгах тоже много открывает, целую эпоху, историческую и личную – автора тех строк. То есть нет у нас вахтеров, есть полифония исторического и в том числе – культурного контекста, вместе с Боборыкиным, который, насколько я помню, написал гораздо больше, чем Лев Толстой. Но ведь вопрос мой другой – почему же я вижу в основном Боборыкиных, то есть тень, а дерева не вижу? Да и беда в том, что тени без дерева не бывает, вот она, главная мука! Ведь когда появится поэт первого плана, тогда появится и второй и третий - планы, а сейчас, правда, суп какой-то с гущей, когда по всей ароматной поверхности капустка, помидорка и моркошка чуть выглядывают... А если и глуп мой вопрос, то почему? Я не вижу, хотя сморю, глаза выглядел, уже поезд проводил, а другой не приходит. Нет, потому что быть не может? Нет, потому что увидеть невозможно? Или нет, потому что нет? А? Или уже потеряли? В общем, одни вопросы и думаю, что конечно по одному разрешить их можно, но все сразу – будет очень трудно, легко будет – только одному. Если он, конечно, возможен опять таки и – может быть реальным.
Или кушать с этого шведского стола современной поэзии? Ладно, пойду ужинать, жаль только, что водки нет. Без нее как-то грустно. Современному поэту.
П.С. Каждый год в России без вести пропадает 200 тысяч человек. Это средний российский городок или две армии Соединенного Королевства. Находят из этих «потеряшек» единицы. Куда пропадает остальное большинство?
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Арсений Гончуков: ПРОПАВШИЙ БЕЗ ВЕСТИ. Критические статьи.
20.12.06 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|