Элла Дерзай: Мужчина без походки.
Удивительно, что мысли героини этого рассказа (о Пушкинском музее) совпали с моими, как говорится, почти день в день. Недавно я совершенно случайно обнаружил, что золото Трои находится не где-нибудь в Афинах или во Флоренции, а всего лишь в трёх остановках на метро от моего дома – в Музее изобразительных искусств. Ну да, имени Пушкина. И я, разглядывая сокровища, обнаруженные Шлиманом, вдруг подумал: а причём здесь Пушкин? Какого чёрта назвали такой музей, где собраны все сокровища мира, именем русского поэта? С некоторых пор я вообще сомневаюсь, а хорошо ли знают «за бугром» эту фамилию – Пушкин. Там всё больше о Достоевском талдычат, о Толстом…
Но я отвлёкся. Собирался ведь написать о рассказе Эллы Дерзай.
Самое главное: от этой прозы не скучно. «Все жанры хороши, кроме скучного». (Тоже Пушкин, кажется?) Меня всегда удивляла способность некоторых авторов сочинять сюжеты «на ровном месте», сюжеты, которые, очевидно, никак не связаны с их, авторов, жизнью, и не повторяющие её зеркально. Не каждому прозаику это дано. А здесь… Красный диплом МГИМО, поп-идол в любовниках, туманное польское прошлое, три родовых замка в Литве – и всё у одой героини? Выдумки. В жизни-то – вряд ли… Но это же беллетристика, «belle-lettres», «изящная словесность» - как же без выдумки-то?
Стало быть, придумано многое, если не всё (ну, разве что кроме каких-то многочисленных мелочей, щедро усеянных там и сям – например, бритьё поизносившейся одежды, чтобы не было катышков, или разжёвывание копчёной колбасы для породистого кота). А тогда удивляет ещё вот что: почему же веришь в существование этой Ёнечки? Почему видишь её так, словно только что расстался с ней на углу Новокузнецкой и Садового кольца?
А сначала ведь не очень-то и нравилось. «Ну вот, опять описание шмоток почти на страницу, опять какая-то «широкополая шляпа», брюссельские кружева и обязательная «Шанель», – думал я. – Вечный конфликт со стареющей мамой, утрированная мизантропия главной героини (а потому что филантропия – это скучно), непременный сарказм по любому поводу, будь то дети, старики или звери… Женская проза… а я тут с какого боку?» Но дальше всё пошло жёстче и энергичнее. Увлечение Ёнечки лёгкими наркотиками и тяжёлым сексом, и как итог - видения, приводящие в ужас (хорошо, что автор не стала описывать эти видения). Смерть отца в день получения дочерью диплома… Нет, всё это наверняка придумано… Но читается-то легко, хорошо.
Кто-то, наверно, возмутится: зачем же он пересказывает весь сюжет?
А вот и нет, далеко не весь. Это только начало! (Нравится мне сюжетная проза.) Рассказывать о том, что было дальше, не буду, конечно. Скажу только, что рассказ много потерял бы, если бы так и канул в трясину сегодняшней бытовухи. Но финальные страницы резко меняют тон и оставляют читателя с вопросами, на которые в рассказе не найти ответа.
«Всякая критика, увы, это скучный финал того, что начиналось как ликование…», – написал однажды Кортасар, и с ним невозможно не согласиться. Поэтому умолкаю, надеясь, что взгляды читателей с этих строчек резво побегут дальше, к рассказу Эллы Дерзай.
«…она завела кота модной породы корниш-рекс и назвала этого невоспитанного мерзавца Бортезом в честь какого-то лысого футболиста». Замечательно.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|