Кира Сокол: Умер королевский Шут.
Воображению атора остается только позавидовать.Действие рассказа происходит неизвестно где и неизвестно когда, впрочем герои хорошо нам знакомы по сказкам и не только: шут, король и ... ну конечно, народ. О том, что произошло с нашими "знакомыми" в этом неизвестном пространстве и времени, я рассказывать не буду, просто прочитайте, текст, на мой взляд, достаточно интересен.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Анна Болкисева
|
Умер королевский Шут
Сегодня ночью умер королевский шут.
***
Шут был стар и сед. Растрепанные бакенбарды угрюмо топорщились в разные стороны, блеклые глаза взирали рассеянно и холодно. Шут устал. Шут готовился к смерти.
***
- Вы не поверите но…
- Знаю, знаю…
- Откуда?
- Да все знают!
- Что знают? Что случилось?...
- Сегодня ночью умер королевский шут!
***
Шут отрешенно толкнул тонкими морщинистыми пальцами золотой пресс-папье и откинулся на высокую спинку кресла.
Что-то скрипнуло. Седые брови скрыли притаившийся в глазах, неожиданно возродившийся, восторженный загадочный блеск. Время будто прервалось на миг, окутанное путами грусти и одиночества, тоски по так нелепо прошедшей жизни, разбившейся радости, боли и ненависти… В его глазах потемнело, образы, тени, очертания предметов маленькой, затхлой комнатушки смазались, узкое, замызганное окошко едва успевало залить мутным, бледным светом тяжело рождающегося утра хоть метр комнаты, хоть тот несчастный кусочек пола, на котором возвышалось кресло с высокой спинкой, обитой бордовым бархатом.
Шут не спал.
Он вспоминал то время, которое пролетело так быстро, так незаметно, так нестерпимо, безжалостно хлопнуло дверью, уходя, даже не простилось. А он любил его, это время…
А знал ли хоть кто-нибудь о том, кого любил Шут?
А разве это кого-то интересовало?
Наверное, да. Кухарку Анджи.
Шут невесело хмыкнул, подперев висок сухощавым, дрожащим пальцем. В конце-концов, он сделал много. Он веселил людей. Поддерживал короля. Резал правду матку в глаза, и его никто ни разу не наказал… Почему? Наверное, потому что никто на самом деле его не слушал. Страна развалилась, а шут остался. На троне.
***
- Так умер он?
- А вы думали, я вру?
- Я думал…
- Умер, умер… Вон, весь город на ушах…
- Но… Быть того не может!
- Точно говорю!
***
Шут прислушался, медленно повернул голову к окну и замер. Затем вцепился в облезлые, стертые поручни и встал на ноги, тяжко проскрипев вслух что-то неразборчивое. Они уже похоронили его. Толпа необыкновенно быстро узнает такие вещи. Толпа… Толпа сплетников, злопыхателей, криводумцев и мнимых философов, предсказателей, слепых пророков и моральных инвалидов, скучающих и ленивых, а оттого только еще более озлобленных и завистливых… Они питаются чужой болью. Они питаются чувствами, эти люди…
Шут глубоко вздохнул, оглядывая слабыми глазами морщинистые руки.
Мантия короля лежала в этих руках. Мантия…
«Король умер»…
Шут вскинул отяжелевшую вдруг голову. Умер? Эта мысль почему-то привела его в смятение. А раньше он даже над этим не задумался. И этот одинокий трон в затхлом чулане. И эта необъяснимая пустота внутри, это ноющее чувство глобального одиночества…
…Один из балов. Мягкое облако разноцветных тканей, воланов, причесок. Музыка, кремовый торт, велюр и серебристый смех, застрявший в меху и золоте, кружевах и блестящем, наваксованном паркете, отражаемый миллионом зеркал, мелодией льющегося из дивных искусственных фонтанов вина, слившегося с жалобной неуместной песней очнувшейся скрипки… Это невозможно забыть.
А король, оказывается, уже умер.
***
- Говорят, на старости у него того…
- Что?
- Ноо… Крыша поехала.
- Оттого и помер?... Ай-яй-яй…
- Что ж такого? Все умирают…
- Я… Да, конечно… Но… Шут?
***
Странно. Странно но ему умирать совсем не хотелось.
Шут рассеянно огляделся по сторонам, дрожащими ладонями неловко приглаживая потертый сюртук. Где-то тут… Он близоруко прищурился, вглядываясь в пыльную темноту. Где-то тут должно было быть старое зеркало. Ага, вот… Он крутанулся на месте и с прытью, совсем не свойственной своему возрасту, подскочил к зеркалу, натянул на ладонь грязный шелковый манжет некогда белой рубашки и старательно протер на мутной поверхности аккуратное окошко.
Оттуда, с матовой, желтовато-туманной поверхности зеркала, смотрел на него седой бородатый старик с отрешенно торчащими в разные стороны бакенбардами. Густые белые брови, будто кусты на обвалившемся берегу, нависли над слабо сиявшими под ними голубыми, поблекшими от старости и истрепанных, растраченных чувств глазами. Пепельно-серые, растрепанные и смятые, некогда залихватски загнутые кончиками кверху усы теперь безжизненно обвисли и слиплись. Глубокие складки, будто прорисовавшие тень иссохших щек грубым, незаточенным углем, уходили куда-то к уголкам спрятанных за вялой старческой растительностью, бледных, поджатых губ.
С каждой секундой самосозерцания лицо старика становилось все темнее и жалостнее. Подбородок его нервно задергался. Как же… Как же так… Он с тихим кряхтеньем разогнулся и отвернулся от зеркала. Что же произошло… Сколько ж лет… Быть того не может. Он еще столько всего должен успеть.
Неуверенно переступая с ноги на ногу, он медленно вращался по комнате, силясь разглядеть в нависших над ним темных стенах, сизой, липкой паутине, старинных картинах, развешанных под потолком, что-то очень важное. Что-то от чего все изменилось бы, время повернулось бы вспять, и трон, старый, потертый, сгнивший от сырости и времени трон вдруг покроется позолотой, засияет, возродит то, что возродить уже не в силах даже господь бог…
Тот далекий воздушный бал…
***
- Этого не может быть.
- Вы как китайский болванчик повторяете одно и то же…
- Да нет, я просто..
- Вы не верите?
- Конечно верю! Но я не..
- Успокойте свою совесть…
- Ой, ну отстаньте и впрямь! Умер, умер…
***
Шут подошел к трону и оперся рукой о поручень. Дерево отчаянно скрипнуло, незаметно выгнувшись под нависшей над ним тяжестью. В сердце что-то больно кольнуло. И все таки смерть близка, с грустью подумал старик, усаживаясь в кресло.
Перед глазами, будто каравеллы с огромными белыми парусами, плыли образы и сцены из прожитой им, бурной, рассеянной изумрудной пылью по ветру, жизни.
Что-то неумолимо тянуло его вниз, в тьму, в пропасть, которую он представлял себе несколько иначе, чем просто дырой. Он грустно уставился в пол. Какие чувства испытывал он в жизни? Углубился в раздумья.
Тьма.
Пыль.
Серость. А где же… Чувства?
Шут рывком поднялся с кресла, невидящими глазами глядя прямо перед собой. За окном гудела толпа. Но он не слышал. Все будто замерло в миг. Он понял, что одинок. Банально одинок. И… Не испытывает никаких чувств. Но… Как же так?... Как же… Он же Шут! Он смеется… И плачет… И радуется… И гневается… И кричит, ругаясь… Хохочет и скалится… И грустит… И ностальгирует… Театрально и бурно! Он вскинул в такт мыслям руки к потолку, широко улыбнулся – мысленно перенес себя в зал, полный богатой публики, сияния и драгоценностей, шелков и зеркал… Губы его сомкнулись, уголки опустились, а глаза, только что сверкнувшие живым огоньком, несмело потухли.
Он не слышал ничего, кроме ледяного звона зиявшей в душе пустоты…
Шут понял, что всю жизнь он лишь играл.
Валом, нещадной волной свалилось на него что-то тяжелое и бездушное. Грудь разрывали импульсы боли, отчаяния, к глазам подкатил страх и непонятная, глухая, дерзкая обида… Обида на себя, на свою жизнь… На свою искусственную жизнь…
Старик без сил упал на потертую обшивку трона. Рука слепо гладила мягкие подлокотники. Глаза поблекли и закрылись.
Шут пытался вспомнить короля. Его облик, его голос, стан. И не смог.
Горло раздер глухой, отрывистый хрип. Шут смеялся. Просто смеялся. До слуха его дошли крики с площади о том, что ночью умер королевский шут. Он смеялся все громче и громче. Отчасти – оттого, что люди похоронили его так рано, отчасти – оттого, что так и не смог вспомнить облик своего вседержателя, отчасти – оттого, что это была первая искренняя эмоция в его сознательной жизни… Он был счастлив.
Счастлив в первый и последний раз.
И Шут захотел умереть.
На губах его застыла неподдельная, истинно королевская улыбка, едва скрываемаяая седыми, смятыми прядями обвисших усов, на которых слабыми, бледными бликами играло едва проснувшееся осеннее утро.
***
Площадь, и без того шумная, разразилась всеобщим криком. Гонца затоптали зеваки. Люди спешили разнести по каждым уголкам большого города весть, принесенную королевским гонцом. Это была весть, затмившая собою все мысли, все злободневные проблемы горожан.
***
- Вы слышали? Ужасное несчастье!!!
- Да ну? Опять?!... Что случилось-то?!...
- Как?! Вы еще не знаете?!
- Да не томите же… Что?...
- Что же произошло..?!
- Сегодня утром скончался наш Король!!!...
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Кира Сокол: Умер королевский Шут. Рассказ.
05.08.04 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|