Андрей Моисеев: Мои любимые поэты: Ольга Шенфельд (Ari).
Напоминаю: по этим ссылкам
http://www.lito.ru/text/57243
http://www.lito.ru/text/57322
можно прочитать предыдущие публикации Андрея Моисеева под общим названием "Мои любимые поэты". И еще раз поразиться, насколько все же богата дарованиями наша земля, и возблагодарить за это... Кого-то.
Поэт, которого Андрей Моисеев представляет сегодня, как видно из вводного слова, не связан с Россией узами проживания и постоянной прописки. Ольга Шенфельд - гражданка США и представитель библейского народа. Но разве стихи, приведенные в этом тексте, имеют национальность? Разве не будут они понятны любому, кто способен воспринимать язык Поэзии? Разве не найдут они отклик в любом неравнодушном сердце? Меня поэзия Ольги тронула до глубины души, как подлинная красота без красивости.
Единственное, чего бы я могла пожелать этому автору - по мощи владения словом и тонкости чувствования звука немногие, пожалуй, во всем мире сравнятся с ней! - так это хорошего переводчика на другие языки. Потому что переводить их, на мой взгляд, необходимо, необходимо делать достоянием десятков тысяч. Но так, чтобы семантическое переложение не теряло поэтического очарования оригинала.
Большое спасибо Андрею Моисееву за его искреннюю любовь к таким хорошим авторам!
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Елена Сафронова
|
Мои любимые поэты: Ольга Шенфельд (Ari)
Автора с ником Ari я «нашел» на «Стихи.ру» весной 2003 года. Началось всё с рецензии под стихом Анны Гершаник «Дойна». Стих был посвящен уничтоженной Второй мировой войной культуре евреев, живших в Европе и говоривших на языке идиш. Под этим выдающимся стихотворением разгорелась дискуссия. В рецензии за подписью Ari были слова «Да здравствует иврит. Нынешний еврей - с автоматом через плечо, это лучше, чем голым в газовую камеру». Сказано было резко, бескомпромиссно и верно по сути. Я отправился на страничку Ari, ожидая встречи с человеком жестким, независимым, с железной волей и несгибаемыми убеждениями. Сказать, что я ошибся – было бы неправдой. Но сказать, что всё так и оказалось на самом деле, было бы неправдой вдвойне.
На страничке Ari я нашел стихи, на первый взгляд, не похожие друг на друга – удивительной красоты пейзажи, интереснейшие исторические баллады, глубокие философские вещи. «Мудрец», - подумалось при первом знакомстве со стихами. Мудрецу было 30 лет, и звали его Ольга. Это была Ольга Шенфельд.
Луна
То желтая, то голубая
Луна плывет, скользит по краю,
Как крылья ласточки легка,
Как сталь старинная спокойна.
Смиряя мир, срывая войны,
Течет забвения река.
Любовь, поэзия, обманы –
На кровоточащие раны
Бальзам целительного сна.
Тончайший серп растает в черни,
Привычным чудом в час вечерний
Родится полная луна.
А полдень груб и многотруден.
Мы будем жить, не плачьте, люди,
Не вечен даже вечный бой.
Текут тревожные закаты,
Сменяясь лунною сонатой
Над неприкаянной Землей.
Тревога и покой – вот два состояния, между которыми постоянно балансирует творчество Ольги Шенфельд. Как истинный лирик, она не может не замечать красоты окружающего мира и не воспевать эту красоту. Но мир состоит не только из красот, и Ольга слишком четко это осознаёт, чтобы бездумно и безоглядно радоваться жизни.
Фатализм
-Деды и прадеды в море ушли без следа.
Общей могилой соленая стала вода.
- Как ты, мой друг, не боишься качаться в волнах?
Предки мои на постелях, в фамильных стенах,
В лоне семьи, как приличье велит умирать ...
- Как же Вы, сэр, не боитесь ложиться в кровать?
Гиблое время идет по горячим следам.
Черные тени оскаленным служат вождям.
Рыщет безумие, жаждет меча и огня.
Кровью и пеплом отравлены «новости дня».
Мы научились цепляться за солнечный миг.
В темных подвалах сознания загнанный крик.
Горечь. Бессилье. Отчаянье. Ненависть. Страх.
Отгородиться. На маленьких жить островах.
-Эй, убирайтесь. На кой мне чужая игра?
Мне наплевать, что с экрана вещали вчера.
Я привыкаю не слышать, не думать, не знать...
Рано иль поздно придется ложиться в кровать.
Казалось бы, не тот возраст, чтобы задумываться о подобных вещах, и это стихотворение вполне можно было бы приписать «лиргероине», не отождествляя ее с автором. Но хотя Ольга, как оказалось, прекрасный стилист, все ее стихи, безусловно, написаны, от первого лица. Даже пейзажи, даже «преданья старины глубокой» несут отчетливый отпечаток авторской личности – яркой, многогранной и цельной одновременно.
Баллада
- Пока горел огонь в камине,
Пока лилось вино в бокалы,
Пока бродячий стихотворец
Терзал потертый инструмент
Я жил в летящей паутине
Вокруг точеного овала
И в Вашем нежном грустном взоре,
И в аромате Ваших лент
Так далека, горда, невинна...
Не жалкий звон наемных песен,
Мне пели волосы и плечи,
Вела горячая ладонь.
Но догорит огонь камина –
И мир расчетлив, сух и пресен,
И за окном промозглый ветер
Свистит жестокое «Не тронь».
- Пока горел огонь в камине
Я приносила, подавала
Пока заезжий стихотворец
Гостей лениво развлекал.
Погаснет свет, зола остынет,
Я соберу счета устало
И в Вашем нежном грустном взоре
Найду начало всех начал.
Я подойду к нему последней:
«О Ваша светлость, Ваша милость,
Зачем улыбка так печальна?»
И смутно глядя сквозь меня,
Он усмехнется: «Что за бредни,
Ведь ничего не изменилось»
В его глазах чужая тайна
И отблеск лунного огня.
- Я примирилась с горькой долей,
Мне не бывать прекрасной дамой.
- Я примирился с горькой долей,
Горит в ночи моя звезда.
- Ищите счастья – ветра в поле,
Играйте маленькие драмы,
Во всем покорны мудрой воле
Наемных песен, господа.
The Pioneers
На великой равнине косые дожди.
Бледнолицее племя, пощады не жди -
Надвигается зимняя вьюга.
Забавляется ветер последней листвой,
Замерзают слова над рекой ледяной...
Мы навеки теряем друг друга.
Ты уйдешь за холмы, уплывешь за туман.
Ты сверяешься с картой неведомых стран,
Точишь нож, проверяешь патроны.
Ты алмазы найдешь у далеких озер.
Так уверен и весел твой ласковый взор
Под невидимой миру короной.
Будет город в горах твое имя носить,
Твой истерзанный скальп будет зноем палить
На камнях беспощадного Юга.
Я поплачу и стану чужою женой.
Замерзают слова над рекой ледяной.
___________
Мы навеки теряем друг друга.
Как видим, автор напрочь лишен розовых очков - в стихах Ольги Шенфельд, какими бы трагичными или радостными они ни были, не встретишь неуемных восторгов, пафоса, заламывания рук. И хотя сама она объясняет этот факт недостатком темперамента, я вижу иную причину. Черты, безусловно присущие творчеству Ольги – благородство и чувство собственного достоинства. Она и вне поэзии такая – не пишет рецензий «из вежливости», а на адресованные ей восторги отвечает, как правило, коротким «thanks». Но при этом Ольга – верный и надежный друг, если вам, конечно, удалось заслужить ее дружбу.
Несмотря на внешнюю сдержанность, о чем бы ни писала Ольга Шенфельд – о парижской прачке, об истории еврейского народа или об Алисе в Зазеркалье – всё это пропущено через ее сердце, пережито ею в прошлых жизнях и облечено в формы высокой поэзии. И здесь, кажется, для Ольги не существует понятия «непосильно» - ей подвластны сложнейшие темы и тончайшие переживания. Вчитайтесь, вдумайтесь в ее стихотворение «Ауфвидерзейн, Лили Марлен»:
«Лили Марлен,
Перед ликом Мадонны одни в галерее... случайная встреча,
Лили Марлен,
Помнишь медные клены, резные аллеи, пылающий вечер?
Лили Марлен,
Золотая печаль нежных спутанных кос над перроном разлуки,
Лили Марлен,
В каждом сне я целую следы твоих слез, глажу тонкие руки,
Лили Марлен...»
- Почему так трудно убить? Ведь это война.
Почему? Ведь он заслужил – до капли, сполна.
Убаюкай его, отрыдай над гробом, Марлен.
Почему мне так нелегко разрушить cвой плен?
Был не пьян и не зол – просто взял, как суп на обед,
Под пластинку «Марлен» до утра нес пакостный бред
Про лазурные очи нездешних чистых мадонн,
Про девчонок войны ценой пятак за вагон –
Мои бедные сестры, пыль разоренной страны,
К златокудрой Лили уходят письма и сны,
Он насильник и изверг, она в него влюблена.
Я должна решиться. Должна. Ведь это война...
«Лили Марлен,
Я в крови и грязи по колено... по горло. Но ты не услышишь,
Лили Марлен,
Мое сердце изгрызли, как черствую корку, безумные мыши,
Лили Марлен,
Я забуду, очищусь, губами прильнув к белоснежным коленам,
Лили Марлен,
Ты одна мне звезда, ты сияешь в ночи высока и нетленна,
Лили Марлен...»
- Он заснул наконец. Пистолет лежит на полу.
Даже пули не нужно, возьму побольше иглу
Или старый утюг... Еще кусок полотна...
Не могу! Опять не могу. Хоть трижды война.
Мои слабые сестры, печаль вчерашнего дня,
Вы пытались, хоть раз, убить его до меня?
Неужели я не смогу, как вы не смогли?
Неужели Зигфрид еще вернется к Лили?!
«Лили Марлен,
Эти липкие губы случайных рабынь ты простишь мне, мадонна,
Лили Марлен,
Золотая печаль и небесная синь, черный камень перрона,
Лили Марлен,
Это плесень войны. На еде и одежде. На мыслях и душах,
Лили Марлен,
Я живу лишь тобой. Никому не дано наше счастье разрушить,
Лили Марлен ...................................................................»
Уничтожен бомбежкой дом. Погибла родня.
Жизнь летит кувырком... крошку хлеба... искру огня...
Отшептали шелка про века прекрасных елен...
Вот опять под яркий фонарь выходит Марлен.
Золотые кудри Лили еще хороши –
Ей солдатики дарят тушенку и крепдешин.
Первый раз отдалась за суп. Потом за ночлег.
Над останками зигфрида тихий стелется снег,
Как обломок пластинки блестит чужая луна
«Все в порядке, крошка, не плачь, ведь это война».
Ольга Шенфельд живет в США, в Чикаго. Она посвятила не одно стихотворение этому городу, который любит и считает своим. И все же сердцем она на другом краю планеты, там, где мир призрачен и непрочен, где в любой момент может взвыть сирена, прогреметь взрыв, просвистеть пуля или камень. Незримые, но исключительно прочные нити связывают ее с еврейским народом, который больше не желает быть «жертвенной овцой» и готов защищаться с оружием в руках.
Израиль
Последний зелот упал на сломанный меч.
Последний пророк глотает пепел и соль.
Ах сколько ждет впереди прощаний и встреч,
Открыта настежь для нас земная юдоль.
Ах сколько жаждет в ночи мечей и костров
Оплат за чьи-то долги в чужую казну,
Ах сколько будет о нас написано слов,
Чтоб к желтым спискам еще прибавить вину.
Нам столько козней вменят, вовек не раскрыть,
Простых вещей не дано - подняться с колен.
Нас ждет кровавый навет и жалкая прыть -
Из гетто в гетто спешить, из пленников в плен.
Козлы отпущенья, толпа покорных овец
Из лавки скользкой мясной к другим мясникам.
Одно утешенье для всех усталых сердец,
Помнящих палку, плеть и обугленный Храм.
Слышали пыльный Крещатик и мутный Нил,
Черный Майданек и каждый чумной вокзал:
-Меня убьют, но я никого не убил,
-Меня растопчут, но я других не топтал.
-Я буду раздавлен, но совесть моя чиста.
И гордо ложились в оплеванные гробы.
Но разломился мир, разомкнулись уста,
Стали зелотами пленники и рабы.
Нам дали свободу, а значит, меч и ружье.
Вернули страну, за которую снова в бой.
И корчится в муках совести племя мое,
За каждую гибель двойною платит ценой.
Не слышно пенья фанфар, бряцанья кимвал.
В газетах траурный креп и списки смертей.
Как мучает тех, кто веками не убивал,
Убийство, даже в защиту жизни детей.
Добро с кулаками, огонь прицельный за свет -
Безвыходный лабиринт, насмешка кольца...
Разгневанный мир опять собирает совет,
Миру привычней жертвенная овца
Стихи Ольги Шенфельд можно найти на Стихире под именами Ari и Olga (под вторым ником собраны более ранние произведения), а также на «Рифме.ру». К сожалению, за последний год количество новых стихов существенно сократилось. Хочется верить, что это затишье перед новыми взлетами, и что нам, читателям, предстоит еще не раз вместе с Ольгой восхищаться красотой этого мира и плакать над его бедами.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Андрей Моисеев: Мои любимые поэты: Ольга Шенфельд (Ari). Обзоры публикаций.
12.01.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|