Егор Верещагин: Ядерную аварию на “Красном Сормове” ликвидировали женщины.
Нижний Новгород город атомщиков. Он был закрыт и замурован вплоть до Перестройки. У нас и Саров и Арзамас-16. Но у нас же был и Борис Немцов, митингами и акциями в конце концов остановивший запуск уже посттроенной недалеко от черты города АЭС...
Особенно, впрочем, забавно публиковать эту статью-очерк, неделю спустя после того, Нижегородскими властями было принято решение о строительстве в 2016 году АЭС у нас же, в Урене...
Но это так, к слову. В остальном и в целом, не дай нам Бог русского разгильдяйства и сохрани Бог в русских мощь и бескомпромиссность героизма...
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Арсений Гончуков
|
Ядерную аварию на “Красном Сормове” ликвидировали женщины
Это не юбилейная дата — авария произошла 37 лет назад. Но все равно мы решили о ней написать, поскольку ликвидаторов и просто очевидцев с каждым годом становится все меньше. Все произошло в городе Горьком 18 января 1970 года — задолго до чернобыльской катастрофы. Благодаря героическому труду рабочих “Красного Сормова” авария не приобрела масштабного характера. Но память о ней жива до сих пор, в основном благодаря Александру Зайцеву, который был тогда на заводе старшим строителем. А сегодня наш собеседник возглавляет общество ликвидаторов “Январь-70”.
В год — по две атомные лодки
Завод “Красное Сормово” работал тогда в бешеном темпе. Руководство предприятия обязалось поставлять ВМФ по две атомные подлодки в год.
А с самого начала 1970-го развернулась настоящая гонка. Ведь это был особенный год, год ленинского юбилея. В одном из заводских цехов строились две подлодки проекта “Скат”. Этот проект подразумевал оснащение лодок ракетами подводного старта. За непрочной перегородкой готовили еще две субмарины проекта “Сом” и проекта “Семга”. Но речь пойдет о “Скате”…
18 января в тот год выпало на воскресенье, поэтому рабочих в цехе было немного — 156 человек. Остальным просто повезло. По словам Александра Зайцева, в иные горячие дни в цехе работало до тысячи человек.
Большинство работников обслуживали подлодку К-308 — ее уже готовили к спуску. И только 12 монтажников проверяли реактор на К-320, которая находилась рядом. Именно на этой подлодке и произошла авария.
Монтажники должны были только проверить прочность первого контура реактора. Для этого надо было залить его холодной водой.
Первый контур был закрыт технологическим кожухом, и в этом главная ошибка.
— Согласно инструкции кожух во время испытаний должен быть снят, — рассказывает Александр Зайцев. — А когда он снят, видно, какие заглушки установлены на контуре. По инструкции это должны быть красные резинометаллические заглушки, которые выдерживают напор в 240 килограммов. Но поскольку все делалось в бешеном темпе, они находились на другой подводной лодке. Их перетаскивали с одной субмарины на другую. На К-320 во время испытаний стояли только белые пластмассовые заглушки, которые защищают реактор от попадания внутрь пыли. Естественно, они не выдержали.
Кожух взлетел на 50-метровую высоту
Когда испытания начались, напор воды стал увеличиваться. Случилось непредвиденное: под этим напором сдвинулась компенсационная решетка — это уже просчеты в конструкторско-технологической документации. В результате реактор заработал на предельной мощности. В этот момент вода выбила пластмассовую заглушку вместе с кожухом. Кожух взмыл вверх и разбил стеклянные фрамуги, которые находились на 52-метровой высоте. А вместе с ним наружу вырвался столб радиоактивной пароводяной смеси.
Реактор работал на предельной мощности всего 15 секунд, но этого хватило, чтобы облучить цех дозами, которые в сотни раз превышали предельно допустимые.
— В первую очередь в аварии виноваты монтажники, — считает Александр Зайцев. — Но они расплатились за это сполна. Ни один из 12 монтажников не выжил. Семеро из них умерли в течение недели.
Радиация в тысячи раз выше нормы…
Монтажники мгновенно получили высокие дозы радиации, не совместимые с жизнью. Какие именно, неизвестно. О том, каков уровень радиации в цехе и какую дозу получали люди, дозиметристы помалкивали. А поскольку самим дозиметристам “досталось” больше всех, спросить сегодня не у кого…
Однако известно, что в момент катастрофы уровень выброса составил 75 тысяч кюри.
Понять, что кроется за этой цифрой, нам помог председатель Нижегородского отделения Союза чернобыльцев Эрих Кокин:
— Зоной, где людям не разрешалось жить, у нас считалась территория с уровнем в 25 кюри и более. Если уровень загрязнения составлял 1 кюри, людей из такого места не вывозили, но условия проживания у них были льготными. Потому что естественный фон — это меньше одного кюри.
— Монтажники буквально выползали из цеха, — рассказывает Александр Александрович. — На их лица были страшно смотреть, они как будто бы были обварены кипятком. Кстати, в отчете так и написали, что несколько рабочих обварились кипятком при испытании сухогруза. На заводе их пытались отпоить молоком, но оно тут же выливалось назад.
На спецпоезде монтажников отправили в Москву в Тушинскую больницу, куда потом доставят чернобыльцев.
Там они умерли от острой лучевой болезни — все, кроме Владимира Горева и Владимира Сердюка. Кстати, во время аварии Горев поступил по инструкции: немедленно задраил ближайший отсек подлодки, чтобы туда не распространялась радиация.
— А Сердюк по телосложению был просто гигантом, — вспоминает Александр Зайцев. — Он увлекался чуть ли не всеми видами спорта. Из Москвы он вернулся просто стариком, с отказавшими ногами и ампутированной рукой, и прожил недолго.
ВМФ умыл руки
21 января состоялось расширенное совещание партийно-хозяйственного актива завода. На нем присутствовал и наш собеседник Александр Зайцев. Он вспоминает, что речь держал академик Анатолий Александров, курировавший строительство атомных подлодок, будущий президент АН СССР.
На собрании вкратце была обрисована критическая обстановка. У ВМФ на тот момент были люди, которые профессионально могли бы ликвидировать аварию, в частности экипаж подлодки. Он был уже сформирован и находился на тот момент в Горьком. Но руководство ВМФ запретило морякам подходить к месту аварии.
—- Тогда было так: пока лодка строится, за нее отвечает Министерство судостроения, — объясняет наш собеседник. — И только во время морских испытаний, когда на лодке поднимают флаг, она переходит на баланс ВМФ.
Поэтому единственная надежда была на простых работников завода. К ним, то есть к гражданским лицам, и обращался академик Александров с просьбой помочь в ликвидации аварии.
К-320 решили выскоблить вместе со всем цехом, заменить на ней реактор и достроить. Ведь подлодка была готова на 75 процентов, а каждая такая субмарина обходилась государству в 50 миллионов рублей.
“Нас оставалось только трое”
Первая группа добровольцев состояла из 18 человек.
В первый раз, 23 января, они должны были зайти в цех и показать тем самым отсутствие страха перед радиацией. Это были люди, которым доверяли, за которыми пойдут остальные. В число этих восемнадцати входил и Александр Зайцев.
Никто точно не знал, что происходит внутри К-320. Даже академик Александров не давал гарантии, что реактор не “бабахнет”…
— Когда вошли, поразила мертвая тишина, непривычная для цеха, — делится с “НР” воспоминаниями Александр Зайцев. — А еще мы почувствовали противный запах. Все прекрасно знали, что радиация запаха не имеет, но пахло какой-то мертвечиной. Все мы, кстати, были в масках из защитной ткани Петрянова. И те из нас, кто курил, не выдержали. Они сняли маски и закурили. Некурящих было трое, в том числе и я. Все, кто тогда закурил, в скором времени умерли. Ведь они надышались смертельной радиактивной пыли. В живых нас осталось только трое.
Стакан спирта — и вперед
А потом началась ликвидация. Люди работали круглосуточно, в три смены. Время “разового” пребывания работника в опасной зоне составляло примерно четыре часа. Перед выходом каждому наливали стакан спирта — эту защитную меру прописал академик Александров.
Помимо алкоголя, от радиации людей защищали упомянутые выше маски и обыкновенные заводские робы. Все это сдавалось после того, как человек выходил из злополучного цеха, и сжигалось.
На ликвидацию были брошены не только работники “Красного Сормова”, но и специалисты из ОКБМ, “Лазурита” и электромонтажного предприятия “Эра” — в общей сложности около тысячи человек.
Это, пожалуй, была единственная в мировой истории ядерная авария, в ликвидации которой были задействованы женщины — крановщицы, маляры, изолировщицы… Все они получили немалые дозы.
А сама ликвидация состояла в том, что цех драили швабрами. Потом эти места мерили дозиметристы. Если уровень превышал допустимое значение — снова драили…
Мусор сжигали и отправляли пепел на Семеновский могильник. А радиоактивную воду грузили на специальное судно “Герой Сидоров”. Говорят, что вода с этого судна сливалась прямо в Волгу…
Реактор К-320 сильно разбух. Чтобы снять угрозу цепной реакции, его засыпали карбитом бора. Потом с трудом вытащили и отправили на завод “Маяк”. Дальнейшая его судьба неизвестна. Кстати, “выскабливать” пришлось не только аварийную подлодку, но и соседнюю — К-308. Да и весь цех, и даже территорию завода…
Еще один штрих: пока шла ликвидация, за тонкой перегородкой преспокойно строились две подлодки проекта “Сом” и проекта “Семга”…
Или квартира, или “волчий билет”
Почему же работники завода, в том числе и женщины, соглашались на такую “уборку”?
Дело в том, что ликвидаторам были положены особые льготы. За столь опасный труд некоторым давали квартиру. Все получали существенную прибавку к зарплате. Например, нашему собеседнику за каждый выход на аварийные работы давали по 50 рублей — при том, что зарплата у него была 185 рублей плюс премии.
Кроме того, для ликвидаторов на “Красном Сормове” было организовано лечебно-профилактическое питание, кормили на убой.
Поэтому даже те, кто знал о последствиях радиации, соглашались. Но были и те, кто не знал…
— Был ведь еще и патриотический момент, — вспоминает наш собеседник. — Время тогда было такое. Многие не за квартиру работали, они просто не могли поступить иначе. А еще взаимное доверие играло большую роль. Ведь в той первой партии из 18 человек все были мои друзья. Например, Василий Третьяков — герой Отечественной войны, он один в свое время потушил пожар на дизельной лодке. Как я мог его бросить? Как бы я им всем в глаза смотрел, если бы отказался?
Примерно так же повел себя и директор “Красного Сормова” Михаил Юрьев, который вошел в аварийный цех еще 20 января. Когда его попытались остановить, он сказал:
— Если я не пойду, кто тогда вообще пойдет?
Работников, которые отказывались “убираться” в аварийном цехе, исключали из партии и увольняли с завода. Причем с “волчьим билетом”, то есть они не могли устроиться на другое предприятие. Несмотря на столь суровые меры, в 70-м году произошел массовый отток рабочих из “Красного Сормова”. Ведь люди, побывавшие в цехе, начинали серьезно болеть и умирали. Это невозможно было скрыть от заводчан.
— Те, кто увольнялся даже “с волчьими билетами”, находили работу, — говорит Александр Зайцев. — Специалисты с “Красного Сормова” ценились очень высоко.
Директор отстоял своих
Пока шла ликвидация, военные вели следствие, то есть искали виновных. В результате в СИЗО на проспекте Гагарина отправились четыре человека, которых не было в цехе в день аварии: начальник реакторного цеха, начальник отдела автоматики, начальник заводского бюро автоматики и инженер по технике безопасности. Директор “Красного Сормова” грудью встал за этих работников. Через три месяца их всех отпустили и вернули на завод. Дело замяли, официально заявив, что ошибка произошла на стадии конструкторской разработки.
Гриф секретности сняли через 25 лет
28 апреля 1970 года дозиметристы в очередной раз обошли цех и обнаружили, что участков, где допустимый уровень радиации был бы превышен, не осталось. Авария была ликвидирована. К-308 была сдана в срок. К-320 была сдана в следующем году и прослужила ВМФ даже чуть больше положенного срока, охраняя границы Родины.
За эти события завод “Красное Сормово” был награжден орденом Октябрьской Революции, а его директор Михаил Юрьев стал Героем Соцтруда.
Ликвидаторы долгое время вообще не могли претендовать на какие-либо льготы. Ведь официально завод “Красное Сормово” не производил подводных лодок — какая же тут авария?
Интересно, что западная общественность узнала обо всем незамедлительно. 19 января 1970 года по радио “Свобода” прошло сообщение о том, что в Горьком на “Красном Сормове” произошел самозапуск реактора. А в советской прессе первые публикации об этих событиях появились в 1995 году. Именно тогда был снят гриф секретности.
Найдутся ли в казне деньги на льготы?
Из тысячи ликвидаторов до наших дней дожили 350, 150 человек из доживших — инвалиды второй и первой групп.
Эти 350 человек получают поддержку на областном уровне, но на федеральном уровне до сих пор не могут получить положенных им льгот. Имеется в виду ежемесячная выплата в размере 1000 рублей, бесплатные путевки и лечение.
Именно этими льготами обеспечиваются чернобыльцы — по отдельному закону. По отдельному — военные, ликвидировавшие атомные аварии. А для гражданских ликвидаторов никакого документа не предусмотрено.
Между тем закон “О мерах социальной поддержки граждан из подразделений особого риска”, в котором была статья о гражданских ликвидаторах, был разработан еще в 90-х годах. В 1999 году Государственная дума второго созыва его приняла… Но Борис Ельцин наложил вето на этот закон. Президент посчитал, что в казне не хватит денег на льготы для людей, рисковавших жизнью во имя Родины.
Сегодня этот документ снова находится на рассмотрении в Госдуме. И есть надежда, что в текущем году закон о гражданах из подразделений особого риска снова будет принят депутатами.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Егор Верещагин: Ядерную аварию на “Красном Сормове” ликвидировали женщины. Очерки о судьбах людей.
Эту историю знает, пожалуй, каждый нижегородец. Знают ее и в России, конечно же. По героизму, жути и ужасe сослагательного наклонения она наравне и в ряду с "КА-19"...
03.05.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|