Вячеслав Пшеничнов: Антоновка. Рассказ названием напоминает о произведении Бунина, но не имеет с ним ничего общего. Нарочито яркий, кинематографичный стиль с неожиданными и нелепытми ракурсами: "камера" то заглядывает в рот персонажу, то летит вниз вместе с яблочным зёрнышком. Несколько похоже на Дмитрия Липскерова. Неплохо. На любителя. Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,  Мария Чепурина

Вячеслав Пшеничнов

Антоновка

Приподняв прокопченную губу, курильщик обнажил желтые зубы, со смачным слякотным звуком вонзившиеся в чуть перезрелую ароматную плоть полежавшего яблока. Распахнув челюсти еще раз, да так, что стали видны плохие пломбы, он выпустил колечко, еще одно. Дожевывая полезную антоновку, богатую железом и витаминами, он смял вторую выкуренную за вечер пачку каких-то лайтс. Из его головы никак не выходила английская пословица школьных времен – ‘An apple a day sends a doctor away’. Огрызок очутился в обществе старых окурков и мгновенно стал коричневым. Курильщик ждал результаты анализов крови и очень волновался, поэтому постоянно выстукивал что-то вроде марша на подлокотнике инвалидного кресла. Марш не задавался и получалась какая-то безудержная барабанная дробь. В коридоре мелькнул белый плечистый халат. Курильщик нажал на кнопку в кресле, подъехал к двери лаборатории и осторожно толкнул ее колесом. Через приоткрывшуюся щелочку было видно ничего. Это хорошо, что ничего, подумал курильщик.  И плюнув, поехал домой курить кальян.
Белый плечистый халат нес анализы крови и думал о яблоке. О чуть перезрелом, может, даже полежалом. Из всех сортов яблок ему нравилось думать именно об антоновке, потому что этот сорт богат железом. Халат не был богат и думать о богатом железом яблоке ему было особенно необидно. Он с самого утра ничего не ел и как представитель медицины мыслил о еде полезной и укрепляющей иммунитет. Судя по анализам, населяющие этот район организмы людей совсем не богаты железом, грустно размышлял плечистый. В этот вечер в местный пункт приема металлолома было сдано рекордное за месяц количество железа и других металлов. Но халат не знал об этом.
Владелец пункта приема металлолома, закончивший шесть классов и восьмилетний срок строго режима, недавно узнал из какой-то телевикторины о богатой железом антоновке. Ему хотелось развить эту информацию до конкретных выводов и цифр, но он не знал, с чего начать и к кому обратиться. Твои подопечные только на сдачу анализов и годны, невесело подытожил кто-то в его голове. Он подошел к окну и внимательно посмотрел на яблоневый сад. Сад был чист от каких либо посторонних мыслей и полон железа. Там был перевалочный склад металлолома. Поэтому сад всеми силами старался вытеснить ржавые железяки за границы своего жизненного пространства, - селил в кронах громких сварливых ворон, множил в сырой тени комаров, выставлял все новые и новые батальоны упорного молодняка и методично засыпал листвой и старыми ветками железки по осени. Борьба была неравной и сад пока проигрывал.
Старый согбенный пиджак, один из лучших учеников Мичурина, закончив буравить слезящимся глазом микроскоп, откинулся на спинку стула и потрясенно прошептал, - «Этого не может быть!». Всплеснув иссохшими руками, старик смахнул семечко яблока со стеклышка под микроскопом и укоризненным взглядом проводил его полет в окно. Пролетая этажи, семечко не соглашалось. Как это не может быть, - я же есть. И еще оно молило, только не на асфальт, только не на асфальт. Его услышали.
Утром,  у необычного дерева, непонятно как выросшего за ночь, собрались трое здоровых мужчин и один  в инвалидной коляске. Курильщик,  не дождавшись результатов анализов, приехал справиться пораньше. Плечистый халат всегда приходил на работу первым. Владельца пункта приема металлолома не пустила домой очередная стерва и он, напившись вдрызг, вернулся спать в офис, который  снимал в этом бывшем НИИ. Старый согбенный пиджак всю ночь проползал на коленках в поисках утерянного семечка и, не найдя его, беззвучно рыдал на такой же старой кушетке до утра. Дерево действительно было необычным. При дуновении ветра его листья и ветки гремели и бренчали так, словно они были металлическими. Впрочем, из четверых только двое были по настоящему потрясены, - ученый и бывший зек. Халат и курильщик были в недоумении. Старый  ученый вновь принялся шептать свое «этого не может быть». Бывший зек и настоящий владелец пункта приема металлолома хмурился и интенсивно подозревал кого-то в чем-то. Ему все сильнее казалось, что металлолома за ночь стало значительно меньше. Лишь дерево оставалось безучастным к происходящему событию, да, в общем, свое появление и не считало никаким событием. Оно просто продолжало расти. По метру  в три часа. Яблоневый сад, шокированный наглым вторжением пришельца, возмущенно шептал о правилах приличия и нормах этикета. К дереву начали подходить все новые и новые люди, а старые четверо так и не могли оторваться от матового чугуна ствола, ажурного литья листьев и арматуры веток. Все стояли и гудели каждый своими версиями и множили слухи и нелепицы. А дерево все росло и росло. А мне, если честно, было весьма забавно наблюдать за ними с верхушки. Толпа обывателей всегда зевает одинаково, но всегда ужасно забавно. Когда мне надоело, я проснулся. Здравствуй, обыватель!