Татьяна Бутылова: ПИСЬМО ГОСУДАРЮ.
Стихи Татьяны Бутыловой почти никому неизвестны. Разве что, тем, кто заглядывает в интернет-журнал "Побег", где единожды вышла ее подборка. Просто такой она человек не пробивной, светленький, тихинький такой, неамбициозный. Во всякои случае, с виду. А стихи ее, я считаю, заслуживают большего внимания.
Отмечу отсутствие языковых штампов, весьма высокую культуру слова и пристрастие к игре с ним, насыщенность, а порой и перенасыщенность яркими образами, богатую фантазию. Стихи Татьяны - напряжённый поиск истины, но не счастья, сомнение в гармонии мира:
"Где же истина? Истинно я не вру:
Мой вопрос по плечу только ловкачу.
Он расскажет, как жить и когда умру,
Он расскажет. Но вряд ли я захочу..."
Ее доверительные интонации невольно заставляют читателя чувствовать себя соучастником духовных метаний автора, будто подглядываешь в чей-то небрежно оставленный дневник. И тут же все превернется, и вот она, вездесущая Танина ирония - под травоядно миролюбивым видом обнаружится хитрый оскал, и автор куснет зазевавшегося в доверительности читателя в мягкий бок.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Андрей Белозеров
|
ПИСЬМО ГОСУДАРЮ
ПИСЬМО ГОСУДАРЮ
Доложу тебе, положа руку на сердце, государь мой,
Управлять тебе нечем - такой бедлам.
Всех позванных на царствие поскидали мы,
А народа избранники вышли нам
Втрое, вдесятеро дороже былых варяжьих.
Страшно даже подсчитывать наш урон.
Страшно жить - это время не наше, вражье,
А за помощью не к кому на поклон.
И война не такая, как мы читали,
Если б звали к оружию - мы…всегда,
Как и раньше, когда под портретом "Сталин",
Мы стояли без робости, без стыда.
Государь мой, забылось все то, что всегда умели:
Строить миром, поля засевать страной.
На безрыбье - мечтатели и Емели
Проживают и в N-ске, и на Сенной.
Вероятность того, что мы вспрянем духом
Ни с того ни с сего и спасем страну,
Так ничтожно мала… По заморским слухам
Нас уже поделили не звав войну.
Так незримо война подошла с Востока.
И как будто с дарами клетчатая сума,
Но я чувствую, что началась охота,
Началась охота у нас в умах.
Нет, не скифы мы, не азиаты больше,
Если были когда-то, ушла душа.
Государь мой, быть бы поближе к Польше.
Может, там научились бы мы дышать.
Но мы здесь, где степная тоска и лесная дикость.
Где не ведают правды, но верят так,
Что не нужно ни церкви, ни Божьих ликов,
Чтобы мы ощущали, что Божий зрак
Нас преследует благостью и свободой.
Государь мой, я помню, что нам дано
Право выбора с первой Его субботы.
Но мы путаем истину и вино
Беспрестанно. Возможно, виновны греки -
На себя мы не примем такой вины.
А еще, государь, мы умеем реки
Превращать в багровое. Видеть сны.
Государь мой, со словом к тебе, со словом…
Кто ты? Что ты такое? Звезда? Лицо?
Да и есть ли? Ночами здесь кличут совы,
И душа тяжелеет в груди свинцом.
И все видится мне на холмах высоких,
Там где раньше гнездился престольный град -
То ли дикий пустырь по плечо в осоке,
То ли город, в котором пирует враг.
* * *
По ночам от меня ускользает речь,
Свой бессмысленный привкус хранит во рту,
В ножны полости рта заключает меч,
Я без сбоев глотаю слюнную ртуть.
Созерцаю без жажды облечь в слова
Тишину безголосую, что окрест.
Мне достаточно слышать: летит сова,
Мотылек трепыхается, дышит лес.
Я забыла названья, зачем Адам
Торопился дать имя всему, что взял
Даром вечным от Бога векам, годам?
Я смотрела на дерево - он назвал.
Я увидела небо, а он изрек.
Я к земле прикоснулась - он имя дал.
Я следила за устьем змеиных рек,
Он глаза устремлял в голубую даль.
Я учила названья, стараясь стать
Для Адама достойной, и я звала,
И почти научилась все в мире звать,
И почти заменили мой мир слова…
По ночам от меня ускользала речь.
Мир утрачивал имя и был - любовь,
И деревья без зова спешили речь
Свою древнюю песню без слов-слогов.
Мир сулил мне безгласость, и я брала,
И теряла слова, как набор пустот,
Как змеиную кожу, перо орла.
Только привкус речей сохранял мой рот.
Звезды маялись в небе, как тайна тайн.
Море плавило волны на выдох-вдох.
Одно слово, как мох, обросло гортань,
Так похоже на выдох то слово - Бог.
КОЛЫБЕЛЬНАЯ
Только злые спать не будут
Этой ночью, засыпай.
И не встретишь Чудо-Юдо,
И не встретится Бабай,
И волчок, зубами щелкнув,
Уберется под кровать,
Потому что все, умолкнув,
Глазки спрятав, будут спать.
Будем видеть сон чудесный,
Где волшебник нам дает
Много денег на стоместный,
Настоящий самолет.
В этом добром самолете
Мы поедем на Луну…
Спи, ложись-ка на животик,
Ближе к радостному сну…
Только злые спать не будут,
И поэтому они
Превратятся в Чудо-Юдо
И останутся одни…
***
В наш век уравнений мы заняты поиском схем.
С мехами гармони и смеха расстались давным-давно.
Мы скалили зубы, когда покидали Эдем.
Кривились усмешкой, когда умирал Христос.
Потеха – потехой, но время – могучий Бог.
Ямщик нашей брички вихляет и так, и сяк.
Мы делом прозвали блуждания в лес до дров.
Потехой – тугой смоляной косяк.
Ох, дров нарубили в загадочный слом души!
И долго ли коротко, кротко нам их таскать
На мёртвое поле, где камешки-голыши
Стянулись в дорогу, с которой по-рачьи вспять
Уходим, заглядывая назад на сруб
Вишнёвого сада и яблоневой тоски.
Досадно, что время – ямщик, наш друг,
А друга обидеть – во вражеские штыки
Предать всё равно что. Спеши, мой ямщик, и пой
Про северный край, про златую рожь.
Поставим капканы над собственной душой.
Уже ни хлыстом и ни пряником не проймёшь.
А схемы смешаются в формулу этого дня,
Мы ставим знак равенства к завтрашнему числу.
Эх, кто бы проведал, где мне достать коня,
Чтоб по боку бричка, и по ветру, за версту.
***
Ты, придумавший меня с хрупким пером в руках
И вручивший мне полномочия «натворить»,
«Продолжать традиции». Только как,
За какую спасительную взяться нить?
Чтобы выудить истину, веру ли водворить.
Чтобы по сердцу песенка, чтобы строка хлыстом,
Чтобы… ну тебе ли мне разъяснять?
Здесь от жизни – лишь ветер да стёкол звон,
Да листов пожелтелых пустая гладь.
Зацепить струну кончиком пера,
Чтобы вздрогнул нерв, встрепенулся дух,
Как умели прошлые мастера.
Только ты, увы, не вручил мне слух.
Истекаю, как кровью, сознанием на листе
И дроблю на косточки многоцветья чувств.
Я не знаю, в чём истина: в простоте
Или в том, что льётся из чистых уст.
Или там, где Бог? Где наоборот?
Я запуталась в буквах и постоянстве дней.
Мне всё чаще кажется, что «живёт» -
Значит «умер», но не признал своей
Смерти. Придумавший, наведи на след.
Не стремлюсь воспеть, дай допеться сил.
Только бы быстрей я нашла свой свет,
Чтобы ты его ласково… загасил.
***
Ловкость рук в обживаньи сиротских дыр.
Ловкость глаз, – не сморгнув, в глаза голому королю.
Никакого мошенства – сей мир, что тир,
Где мой правильный выстрел приравнивается к нолю.
Покропите карты живой водой,
Разложите веером, выпадет дальний путь,
А какой же ещё, до ворот в иной.
Жизнь диктует диктаторски «будь» и «будь».
Ловкость душ – счастье выправить из пустот.
Все неловкие души… они давно…
Правда наша неуловимых частот.
Мы замешаны в картах и жрём вино.
Где же истина? Истинно я не вру:
Мой вопрос по плечу только ловкачу.
Он расскажет, как жить и когда умру,
Он расскажет. Но вряд ли я захочу.
ЖЕНСКАЯ ДОЛЯ
1
Положи меня на ладонь,
Я совсем ручная.
Будем баять сказочки,
Будут слушать дивное:
Мы с тобой одно,
Сотканы из одной стаи.
Может быть, голуби,
Может быть, чаечки,
Но нутро лебединое.
Положи на ладонь
И сдуй пылинки.
Долго плакать
В тёмном углу опасно.
Плач мой горестный,
Застенный, длинный,
Был беззвучен, совсем невзрачен,
Но услышан.
И не пришлось мне посох
Поедом есть,
Башмаки топтати.
Мы с тобой одно,
Даже если воздух
Между нами сгущают
И уплотняют тати.
2.
Я по горло увязла в наставленных рифах бутылок
пустых и в своей пустоте прозрачных.
Вырви меня, вытряхни, пригладь затылок,
я всё понимаю, но последняя пачка –
пуста. Мне уже не истекать дымом и речью,
не выговаривать внятно о мутных души покровах,
я снимаю одежду, высвобождаю плечи
от весёлой обёртки. Только кольцо невесомо
остаётся на пальце. Спокойнее с ним, и свободно
вдыхать суету земную и сырость комнат,
если я помню тебя, значит, ты тоже помнишь,
когда мне бывать принцессой, когда же Пьеро бездомным,
когда же тобой дышать, протягивая ладонь,
за дозой прикосновения – лишней необходимостью.
Если мы рядом, значит, мы снова тонем.
Надо забыть гостей, после которых хочется вновь мести.
3. Воспитание жестокости.
В детстве тебе очень хотелось собачку –
Не подвернулось случая, не удалось. Появилась я.
Пошли дрессировки: подарочки – за удачу,
Истерики и упрёки – за попытку вранья.
А я сызмальства обременена фантазией.
Люблю я выдумывать прошедший день,
А ты утверждаешь, что это же безобразие,
Что нет ничего для нравственности и нашей семьи вредней.
Я стала писать дневник, наполняя его «мирами»,
Ты стал говорить, что уход от жизни
и писательство – это грех.
Что самое время заняться бы пирогами,
Соленьем, вареньем – у них ощутим успех.
Решила гулять по улицам вдали от нравоучений,
У нас ведь любовь великая, и я не могу уйти.
И я уходила остыть, размашисто хлопнув дверью,
А ты смотрел телевизор с двенадцати до пяти.
Грустила, что брёвен в своих глазах не вижу,
Что я разрушительница нашей с тобой любви…
Однажды я поняла, что я тебя ненавижу,
А ты смотрел телевизор с пятнадцати до восьми.
4.
Не родился ещё на свете такой мужчина,
Без которого «жизнь не имеет смысла»,
Без которого я не найду причины
Угостить себя шоколадкой, шампанским, виски…
Есть лишь те, ради которых
Станцевать на столе стриптиз я готова
Или стать поваром разряда этак второго,
Но другого, не встретила я другого.
5.
В личной жизни счастья нет и не надо.
Мужики – козлы, и ты станешь гадом,
Милый мальчик, темнокудрый, упрямый,
И тебе нужна не я, образ мамы.
Ты же сам ещё ребенок, загадка.
Что в тебе прозреет – горечь, сладкость,
Дикость, трезвость или паскудство,
Мессианство или иудство.
И тебя ещё прихватит за горло
Голод, холод, выцветший голос.
Если хочешь со мной, поиграем
Среди плеска крыл, вороньего грая
За тобой пойду, только края
Не ищи, и он обитаем.
КОМНАТА
Всего одно пристанище дано.
Вот комната – набор предметов, чушь.
Взгляд натыкается на пыльное окно,
В нём царствуют и статика, и глушь.
Взгляд движется периметром стены:
Кровать. Пробел. Кроватный столик. Сбой.
Мне кажется, пространства рождены
Стихией злой.
Окно, напротив желтизна дверей –
Оспаривают право на исход.
Подкова – над, на счастье, от людей;
И тряпка – под.
Осмотр движется на правый борт:
Твой шаткий стол и шаткий стул в придачу.
Настольной лампы ржавый профиль горд –
Справляется с поставленной задачей:
Льёт тусклый свет. Чтоб не сойти с ума,
Взгляд движется периметром окна.
* * *
Так незаметно месяц подменили в календаре,
Что мы с тобой
еще неделю, две прожили в сентябре,
А после мы заметили, что воздух по вечерам
стал хрупким, как стекло,
И нам пришлось теплее одеваться,
чтоб не звенел от наших голых рук
и голосов не спрятанных в шарфы.
Октябрь пришел примерно с середины.
Октябрь пришел, а лучше бы весна.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Татьяна Бутылова: ПИСЬМО ГОСУДАРЮ. Цикл стихотворений.
13.04.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|