Александр Валаускас: Левокрылка.
Автор с вниманием, долей иронии и нежности повествует о птице, о своих наблюдениях. Достигает ли этот рассказ большой художественной высоты? Не знаю... Но потенциал у автора есть, на мой взгляд, и достаточно интересный.
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Наталия Май
|
Левокрылка
Заядлые горожане наверняка когда-либо примечали тот факт, что городские птицы – в первую очередь это касается, конечно же, голубей – во многом увечны в той или иной части тела. Либо хвост повыщипан, либо глаз бельмом закрыт, либо пальцев на лапке недостаёт… Так или иначе, хотят они этого или нет, а ветеранам уличных сражений никуда не скрыть своих боевых шрамов.
Мой же рассказ пойдёт не о голубе, а о ласточке, которая в одиночку свила себе гнездо под жёлобом точнёхонько над моим кухонным окном. Я зову её Левокрылкой из-за её неправильного с малолетства кривого левого крыла, и из-за этого своего телесного повреждения, когда она просто планирует по воздуху, её заметно уводит в соответствующую сторону. Но моя соседка не из слабого десятка. Бойкий её характер позволил ей настолько наловчиться в аэронавигации, что теперь она даже с увечным своим негнущимся рифлёным крылом управляется лучше того, которое должно было у неё быть согласно природному замыслу.
Все мы замечали, что когда птица – любая – приземляется, ей вначале необходимо полностью погасить свою скорость, работая крыльями в обратном направлении, а непосредственно перед самим местом посадки почти зависнуть в воздухе, и только тогда уже, высунув далеко вперёд хваткие лапки, коснуться ими жёсткой поверхности. Однако всё это оказалось недоступно Левокрылке.
На ровную поверхность ей приходится приземляться боком и даже почти хвостом вперёд, а затем ещё долго прыгать, прескакивать и гасить инерцию тела «ручным тормозом». А если она вдруг вздумала сесть где-нибудь на дереве, то и вовсе не тормозит: так прямо на лету уцепится мёртвой хваткой за ветку и долго потом раскачивается вместе с ней, ловя равновесие широко расставленными лучами хвоста, словно концами фрака пианиста. А иногда, если скорость слишком уж велика, даже сделает кувырок вокруг ветки, да и не один, и тогда она мне почему-то напоминает попугаев из тех, что любят развлекаться таким нехитрым способом в клетке на жёрдочке.
И в свою конуру она влетает таким же манером – не останавляваясь. Обычной птице вообще было бы трудно попасть внутрь гнезда – так уж оно архитектурно спроектировано – вначале подлететь снизу под жёлоб, а затем, уже под жёлобом, сверху втиснуться в узенькую щелку входа. Но Левокрылке это всё нипочём. Она со всего ходу, заведя назад крылья и сомкнув хвосты, влетает в него, точно пуля в десятку. Я, если честно, наблюдаю такие кульбиты с изрядной долей опасения, переходящего иногда в страх, потому что мне всегда кажется, что Левокрылка сейчас не впишется и угодит мне точно в форточку. Но даже понимая мозгами, что осечек ещё ни разу не было, всё же то, с какой скоростью она попадает в своё жилище, заставляет меня инстинктивно заслоняться от неё руками.
Во многом Левокрылка напоминает мне человека. Возможно, именно поэтому я её так подробно тут описываю. Большая часть её жизни протекла на моих глазах. К сожалению, я не застал того рокового случая, что сделал возможным называть Левокрылку этим именем (хотя и узнал потом, что это первоклашки над ней поиздевались), но зато я полностью наблюдал зарождение её левокрылого характера, становление её личности.
Ещё совсем молоденькой, с переломанным крылом, ужасно мучаясь от боли, она была жалостливой до слёз. Но я не мог ей ничем помочь, я её даже не смог бы её поймать – у меня нет крыльев.
Закон животных суров – кто успел тот и съел. А Левокрылка по тем временам, пожалуй, даже была скромна. Когда я пытался бросать ей зёрнышки и хлебные крошки, они даже не успевали до неё долетать – проворные воробьи оказывались тут как тут.
В нашем прибалтийском крае редко встретишь ласточку. Всё в основном вороны, голуби да воробьи с чайками. Но случаются и эти тоже. И вот однажды к моей героине наведался кавалер! Прынц заморский. Роскошный франт в сияющем фраке. Не знаю уж, чем он польстился, но только стал он обхаживать Левокрылку, и, видимо, тем самым спас от голодной смерти. Но именно его я считаю повинным в существовании нынешнего характера Левокрылки.
Дрались они страшно. Чуть не до смертоубийства. По каждому малейшему пустяку пускались в перепалку. А не успели до конца сойти ещё снега, как и расстались вовсе. И осталась Левокрылка одна, теперь уже, я так полагаю, навсегда.
Свила она себе непонятно каким способом гнездо, и вот уже второй год непонятно каким образом вынашивает птенцов. Надо заметить, что и в этом деле Левокрылке не везло: все птенцы выпадали из гнезда и, пролетев семь этажей, насмерть расшибались. Бывало, стоишь возле плиты, помешиваешь бурлящие макароны и тупо глядишь в окошко, и тут вдруг бумц! – что-то беленькое ударилось сверху о карниз и, не задержавшись, тут же скрылось из виду. Попервоначалу я пытался что-то сделать с мёртвыми птенцами, но всё без толку – мёртвых не воротишь. Так что потом даже и ходить перестал.
И вот однажды глядел я как всегда в окно. Дело было летом, солнце светило ярко, и потому тень от края крыши, переходящей в стену, лежала на асфальте внизу очень чёткая. Понятное дело – что-то меня в этом привлекло. Что-то в этой тени было не так: как раз в том районе тени, где должно было размещаться моё кухонное окно, срез крыши был не ровный, а с каким-то непонятным шевелящимся бугорком. Я открыл окно и посмотрел вверх: что же там у меня такое? Это был соседский кот.
Этот кот – тот ещё гангстер, практически настоящий матёрый волк. Я давно уже понял, что этот разбойник основательно положил глаз на мою Левокрылку, а теперь выглядел насколько уверенно, будто обладал на неё полными правами по закону. Он уже сидел на самом краю жёрдочки и тянул к гнезду свою неестественно изогнутую загребущую лапу. Вокруг него вилась в панике Левокрылка и всеми силами пыталась помешать котище, впрочем, тщетно.
Я понял, что без моего вмешательства дело может обрести катастрофический оборот. Я метнулся в кладовку за шваброй, а когда вернулся, кот ужё дожёвывал первого птенца. Это добавило мне решимости – и я принялся тыкать в него острым концом швабры. Однако это дало малый результат: мерзавец лениво, но при этом очень удачно отбивался от швабры как от досадного недоразумения, но не более того. Всё его внимание было устремлено к гнезду, где, я так понимаю остался последний птенец.
Тогда я совсем разозлился, перевернул швабру плоским концом и со всей силы шваркнул прямо по полосатому хищнику…, и в этот момент время словно остановилось. Как в замедленном кино я увидел, что мой удар оказался настолько неловким и неудачным, что даже ударом-то его назвать нельзя, даже не смотря на то, что врезавшись в жёлоб, швабра отрикошетила и выскользнула у меня из рук. Сам того не желая, я лишь подтолкнул кота вперёд – и тот не только успешно дотянулся до гнезда, но и даже больше. Видимо, после моего вмешательства кот потерял равновесие и сорвался с жёлоба, а протянутой лапой зацепился за ласточкино гнездо, чтобы это равновесие вновь себе возвратить.
Но на его, да и вообще всех присутствующих в этой ситуации, несчастье, ласточки вьют гнёзда слишком ненадёжно и некрепко, рассчитывая, что до них в любом случае никто не сможет добраться. А уж на вес здорового старого котищи оно никак не рассчитано, поэтому гнездо оторвалось от жёлоба и стало вместе с котом падать вниз.
Но кот не был бы бывалым морским волком, если бы сразу сдался. О, нет. Отнюдь. В то время как его сорвавшаяся задняя часть утянула его вниз, передней, отделавшись от бесполезного теперь гнезда, он совершил гигантский перелёт вокруг своей оси, как раз в ту сторону, где порхала Левокрылка. Когтями правой лапы от вонзился в шею ласточки, словно пытаясь за неё инстинктивно ухватиться, но где уж там увеченной ласточке удержать кота, когда даже прикреплённое гнездо не смогло это сделать?
Так они вчетвером и стали падать: сорванное гнездо с птенцом внутри; чуть дальше от меня – извивающийся, словно змея, кот; Левокрылка, трепыхающаяся в мельтешащих лапах кота; а дальше всех – отскочившая моя швабра.
Долетев до моего подоконника и ударившись о него, гнездо разбилось на многочисленные осколки, высвободив наружу беспомощного птенца, который от столкновения с карнизом изменил траекторию своего полёта и направился точнёхонько к коту, но тому до него уже не было дела.
Ещё целую вечность все они летели к земле, к своей погибели, пока я это наблюдал. А потом просто рассыпались по бетонному пятачку и так и замерли…
Потом я ещё несколько раз встречал того кота, волочащим задние лапы вдоль забора – видимо при падении повредил себе хребет. А через пару недель я нашёл его раздувшийся труп на пустыре возле тропинки. Никто не захотел его оттуда убрать. И каждый раз, проходя мимо и натыкаясь на него взглядом, я задаюсь одними и теми же вопросом: правильно ли я сделал, что принял участие в происшествии, должны ли мы…, имеем ли мы право вмешиваться в дела природы? Ведь по сути, если бы не я, то как минимум две души остались бы живы. Две души не были бы убиты.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Александр Валаускас: Левокрылка. Рассказ.
Рассказ о ласточке Левокрылке - о ее жизни и смерти.
05.07.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|