Виктория Лапшина: Боснийское эссе.
Героиня рассказа, которая «была в семи странах и тридцати городах», застряла в аэропорту Сараево. «Здесь вечно серо, здесь по-русски обычно, здесь не знаешь, куда пойти, если не знаешь, куда пойти». В других странах с героиней обязательно что-то происходило. Похоже, что в Сараево с ней не происходило ничего. Незнакомая гостиница, одиночество, скука, разговор с самой собой, воспоминания, минареты, крик муллы из ближайшей мечети, «который будто плачет о нас…» Настроение сродни турецким страницам булгаковского «Бега».
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Алексей Петров
|
Боснийское эссе
Все началось с того, что Алиса подхватила желтуху где-то, то ли в одном из сочных недозрелых фруктов, то ли на жаркой родине милого сердцу черного народца. Больше месяца разлуки с родимым офисом превратили Алису в особу популярную, а, как следствие этого, востребованную до чрезвычайности. Ну а посему, что уж тут удивительного в том, что второй день её попыток поработать на благо корпоративного бюджета закончился тем, что в её кармане покоились: билет на самолет, улетающий завтра в шесть утра в зону боевых действий Сараево, а также некоторое количество казённых денежек. Не то, чтобы Алиса была против взять кого-то с собой в командировку, но полетела она, как полагается, в гордом одиночестве в страну со странным средневековым названием Босния и Герцеговина.
Очень правильный был в советском прокате мультик про Алису в зазеркалье. Как ни пыталась она встретиться с Герцогиней, а чем быстрее бежала, тем дальше от неё была. Застрять можно где угодно, например, в святая святых классической музыки Вене. Клянусь, ничего не сделать, только прилететь туда, поймать нелетную погоду, задержать двумя пальцами самолет на целые сутки и усесться посреди Европы в пустом аэропорту. Гостиница. На улице темно, напротив самолеты взлетают и садятся, и только ей никак не выбраться из кроличьей норы. «Бежала Алиса в чудную страну…» Спи, малыш. Пусть тебе снится заколоченный со всех сторон, заснеженный, на дне тумана аэропорт Сараево.
__________
Сараево лежит на дне тарелки гречки с молоком. А по краям – холмы со снегом, а на них деревья и мелкие крупинки – гречневые домики, и так - крути голову, пока не лопнет пружинка. Говорят, что где-то есть мины, а где-то тепло.
Со снегом на всё падает туман и темень, в лёгких – разрушенные после войны дома качают кислород через пустые разбитые окна.
Здесь вечно серо, здесь по-русски обычно, здесь не знаешь, куда пойти, если не знаешь, куда пойти.
Напротив из мечети голосит мулла, будто плачет о нас. Алиса одна в огромной Квартире с белыми больничными стенами и множеством выключателей и розеток. Если во все воткнуть какие-нибудь приборы, можно создать иллюзию быта, дома в нетерпеливом ожидании прихода шумной веселой семьи. Всё на месте: кожаное кресло для папы, пуфик перед туалетным столиком – для мамы, письменный стол решает алгебру, ковер в передней впитывает мокроту с подушек собачьих лап, в столовой громкие кофейные споры…
Что-то не получается. Алиса живет за дверью с табличкой Šeremet. Шереметы уехали и оставили свой запах и кучу папирусов и амулетов на стенах. Каждый следующий сантиметр Квартиры более неприспособлен для жизни, чем предыдущий. Хозяева оставили всё как было, просто вытянули за собой знакомый домашний дымок, который раньше наполнял жилище Шереметов и разносил сладкий ветерок кокосовой стружки по комнатам. Алиса потянулась и решила остаться и подождать. В Квартире было ещё много интересного, и у Алисы было время, а у Болванщика не было.
___________
В следующий вечер Алиса почувствовала, как темнота в углу стала ещё темнее. От стены отделяется время, и в Квартире возникает Мирра Гуревич. Она двигается неслышно и медленно. Ей знаком каждый дверной проём, а их в Квартире больше, чем стен, как в Стоунхендже. Если не знать, то можно до бесконечности ходить по кругу. Из шкафа в кабинете Аднана Шеремета Мирра извлекла коробку шахмат, несколько книг по теории вероятности, макробиотике и истории голландской армии, и ещё лампу в виде глобуса.
Квартира живет сама по себе и целиком состоит из звуков. Каждую секунду из стен доносится клацанье и вздрагивание, перекатывается вода, а поздно вечером висящие на стене шпага и сабля соприкасаются, давая понять гостье, они видят её. «Бежала Алиса в чудную страну…»
Мирра Гуревич зажигает электрический глобус, и он становится в темноте единственным центром. Мирра обхватила глобус руками, через тонкие пальцы просвечивает оранжевым спичечным факелом крошечная Босния и Герцеговина. Мирра уходит, уносит с собой яркий разноцветный мир, и Квартира погружается в темноту и сон.
____________
Алиса оделась тепло и громко хлопнула входной дверью. Если идти вдоль реки, уворачиваясь от стареньких «гольфов» на мостиках, то как раз попадёшь в Старый Город. Нижние три метра Сараево вполне похожи на нижние три метра любого среднего европейского городка. А выше начинается востоко-сфера – крышки мечетей и минареты, заточенные как карандаши.
Уйти их центра всегда означает только одно – лезть в гору. Домишки беднеют, становится холоднее и беспокойней. Окраина стынет, ветер выдувает с улиц людей, ему нужна Алиса.
- Снова ты?
- Узнал?
- Ждал.
- Я думала, ты ищешь места, где потеплее.
- Я ищу места, где ты.
- Что-то я не помню тебя, когда я, пардон, животом мучалась в изоляторе.
- Я готовился к твоему приезду.
- А-а. Так это ты намёл хлебосольные хлеба в сараевском аэропорту.
- Я хотел, чтобы ты помнила, кто ты.
- Тебе это удалось. Послушай, я была в семи странах и тридцати городах, и с каждом из них со мной что-нибудь происходило. И это «что-нибудь» отнюдь не было счастливым стечением обстоятельств. В Англии мы не знали, куда засунуть своих же соотечественников, в Италии по цвету моего синяка строили метеорологические прогнозы, в Польше меня поразила чесотка, в Турции я вообще Новый Год справляла и, между прочим, купила там кожаные штаны, которые до сих пор ношу, а в Африке… ну, ты сам знаешь.
- Ну-ну, Мира. Не стоит меня перехваливать. Ты, кстати, уже наловчилась чистить картошку огромным тупым ножом?
- А что мне прикажете жрать после желтухи, поджаренный бифштекс с луком? И, конечно, ты не мог мне организовать приборчик поострее!
- Насколько я знаю, ты всё же наведывалась в ближайшие ресторанчики, чтобы попробовать сладкий тирамису.
- Да, и весьма упоительно! У меня тут возник вопрос. Странный город, одни дома, тротуары и улицы. Ни скверика, ни парка никакого. Интересно вот, где собаки писают?
- А вопросов о «культурном наследии и многовековой истории города Сараево» у тебя не возникает?
- Нет. Мне интересно, где писают собаки. Можно, конечно, предположить, что они каждое утро и вечер вместе с хозяевами лезут в горы в поисках открытого грунта. Ладно, что же делать дальше?
- Закрой глаза.
- Что?
- Закрой глаза, покрути глобус и ткни пальцем.
- Да.
Алиса сделала половину фуэте (ей показалось, что просто развернуться и пойти в другую сторону – не то, надо обязательно сделать половину фуэте) и стала спускаться.
- Мирра, ты ничего не забыла?
- Обещаю.
_________
По ночам так, как в Боснии, снег не падает нигде. Как дождь. Только медленней, вертикально, не сносимый ни единым ветерком. Не кружит, не метёт, а просто падает. Ровно по линиям, тонким, прямым трубкам, не отклоняясь ни на секунду от намеченного маршрута.
А утром вдруг снег стал падать крест-накрест. Ближний слой вправо, следующий – влево, затем опять вправо… из чего Алиса сделала вывод, что у неё и дальше всё будет наперекосяк. Странно. Смешно. Так, как ей всегда нравилось…
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Виктория Лапшина: Боснийское эссе. О путешествиях.
Героиня рассказа застряла в аэропорту города Сараево. И с ней вроде бы ничего не происходит… Но даже одиночество и скука оставляют потом воспоминания и рождают фантазии.
30.01.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|