Анна Астахова: Лето 1998 г..
«Человек рожден для счастья, как птица для полета» сказал известный нижегородский автор Короленко. «Да, но кого это интересует?» - добавил другой, менее известный нижегородский автор. Собственно, это я и добавил, прямо здесь и сейчас, в данной конкретной рецензии на эссе Анны Астаховой.
Именно такие размышления оно у меня и вызвало. Лето 1998 года – это время перед дефолтом. Еще не умерла свобода слова, и живо НТВ, и Березовский еще творит свои козни в реале, а не в виртуальной действительности нынешних кремлевских мечтателей. И у Ельцина еще такое крепкое рукопожатие, и новый премьер Сергей Кириенко, только назначенный, целуется с президентом, привстав на цыпочки.
И еще не бомбят Югославию, и в Афганистане убивают только друг друга, а не американцев. А цены на нефть падают и, пресловутые западные кредиты – единственная возможность удержать страну от хаоса. Но люди живут, выживают и пытаются остаться людьми даже в тех непростых условиях. «Давайте говорить друг другу комплименты»
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Евгений Родин
|
Лето 1998 г.
Жаркий поезд, купе - два офицера-летчика в штатском и с сумкой водки. Опять она - родимая. И узнав, что я журналист, задаются вопросы "Почему?.. Зарплату не выдают, престиж армии потерян, пронырливые строят шикарные дачи, похмельный летчик не справляется с управлением... Почему?.." И молодой двадцатичетырехлетний добавляет, с горечью опрокидывая стакан: - "Армия учит пить и ничего не бояться".
Я молча пью и молча закусываю. Живые люди - они думают, они говорят, они спрашивают, они еще не выросли до подслеповатых отдавателей приказов, они еще курят в тесном тамбуре с москвичкой, даже не злясь на несоответствие стилей жизни. Вся их философия выросшего в глубинке, пусть даже сына председателя райкома, иная, чем у меня, родившейся в Москве, пусть даже в семье обыкновенного государственного служащего.
Я не имею сил признать, что этот мир требует и от меня выжить - сдавать опустошенную пивную посуду, экономить на каждой покупке, не спаивать друзей на день рождения - потому что, если я даже очень буду хотеть всего этого - я умру. Меня беспокоит голод и длительное отсутствие сигарет. Но родилась я в крае свободы...
В крайнем случае, меня посадят на длительное тюремное заключение за сопротивление органам власти. Политических у нас упразднили. Впрочем, не знаю...
Впрочем, я вновь пытаюсь найти черное и белое - там, где фиолетовые ночи и оранжевый закат, где все краски дня сливаются в разноцветные шарфы.
В пять утра оперный бас под окном:
- «Аня! Коля! Мамочка родная!»
- Вова, из-за чего ты поссорился с Володей?
- Денег не было, и я продал его шарфик, чтобы выпить с его же друзьями. А это был не просто шарфик - это была память о любви.
- Психология бездомных - это психология увечного человека, не хотящего добиваться своих прав. Вот, Иван Иваныч написал 95 жалоб в различные органы власти, прежде чем его поставили на очередь на получение жилья. Правда, жилья не дали по сей день.
- В Лондоне в метрополитене на стенах развешаны плакаты - "Подавая нищим, Вы делаете им еще хуже".
- Московский метрополитен архитектурный памятник, реклама его украшает, а такие плакаты будут уродовать. Что же касается попрошаек...
- Простите, но мне нечего сказать...
- Мы все понимаем сложность положения, но нельзя же так однобоко смотреть на Москву. В ней тоже голодают и оттого, что здесь размещается власть, Москва не может принимать всех обиженных ...
- Наши основные предложения войдут в официальный документ, который направят в думский комитет по правам человека - там его сократят, направят на комиссию - там вновь сократят, потом документ подчистят депутаты и в закон войдет лишь сотая часть. Давайте как можно больше конкретных предложений. На нас надеется восьмимиллионная армия бездомных.
- Подайте, Христа ради!..
В славном стотысячном саратовской губернии городке Балашове - двое нищих. Один инвалид, сидящий на ступеньках универмага, второй - уличный художник. Оба босые, грязные, неприкаянные. Мы идем с детьми по улице, я кидаю мелкую монету инвалиду. Он благодарно бормочет: - Здоровья Вам... и отворачивается. Зачем ему лицо подающего? Из мелких монеток родится кусок хлеба и глоток молока. Я надеюсь...
Возвращаемся с реки. - Угостите сигареткой. Давайте я Вас нарисую? Только кто Вы? - Фиолетовые отросшие ногти постукивают по асфальту.
- Кто я? Человек, - и минута торжественного молчания растекается в нагретом воздухе.
- Нет, кто ты - мальчик или девочка?
- Я - женщина, - и вновь изумление, только карандаш скользит по серой поверхности.
- Это моя мама. А почему у тебя ногти черные? - сын рассматривает нищего и спокойно задает вопрос, не взирая на причитания своей сестры: - "Ваня, отойди от него, я однажды стояла рядом, а потом у меня целый день живот болел".
- В Воронеже кислотой обварили. Я много по свету ходил. И не мешай, пожалуйста, я мальчика рисую, тьфу, девочку, - и уже обращаясь ко мне, - А ты можешь полюбить старого человека?
- Могу, я все могу, только не хватит меня на всех, - тихо отвечаю я, скорее самой себе. Он кивает и продолжает рисовать, всматриваясь мне в лицо.
- Видишь, он тоже человек, - говорит Ваня своей сестре, - Его не надо бояться.
Янка перебарывает недавнее отвращение: - А меня ты нарисуешь?
- Потом обязательно, - и он уходит, старясь спрятать то ли слезы, то ли ненависть.
Теперь у меня есть мой портрет, подписанный неизвестным художником, жителем Балашова 1998 года. За одиннадцать копеек.
И Ване и Яне по восемь лет. В школе у Яны есть уроки "Правила вежливости", красочная книжка с примерами из сказок и мультфильмов, у Вани такой школьной дисциплины нет. Балашов - Янин город, Ваня - москвич. Кто закладывает в нас основы отношения к людям? Или с этим рождаются (как бы остаточная память прошлого опыта)? Почему не всегда рядом с Яной Ваня, который по-детски же объяснит, ведь взрослых слушают не всегда, ровесникам же доверяют.
И все-таки дети подают нам, взрослым, примеры доброты. И Ваня и Яна плакали, когда дед убил израненного кошкой мышонка, который спасался в помойном ведре. Ваня даже съел тарелку жареной картошки с клубничным вареньем. Искупил грех, пусть и правомерного, но убийства. Именно дети просят покормить бездомного котенка или погладить щенка. И именно из-за них не поднимается рука выбросить зверька, пройти мимо просящего подаяния. Но часто за звенящими монетками мы забываем о главном - этим людям помимо хлеба и денег нужно наше внимание, обычный вопрос: Как дела? и готовность выслушать. Мы можем написать тома законов, на каждом углу расставить бесплатные завтраки, но если мы не будем прислушиваться к словам - грош нам всем цена. И трагедия нашим детям - в обществе озлобленности, непонимания, борьба за кусок хлеба становится смертельной.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Анна Астахова: Лето 1998 г.. Критические статьи.
Лето 1998 года – это время перед дефолтом. Еще не умерла свобода слова, и живо НТВ, и Березовский еще творит свои козни в реале, а не в виртуальной действительности нынешних кремлевских мечтателей.
21.11.07 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(115): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|