Владимир Кремовских: “Новогодняя сказка”.
Добрый рассказ, рассказ о социальной проблеме я ы даже сказала. Не тронул почему-то он меня, но хочется верить, что тронет читателя. Мягкий слог, так сейчас уже не разговаривают... Может, к сожалению. Рассказ о самой чистой в мире любви - о любви к детям. Особенно к тем, кому очень не хватает этой нашей с вами любви..
Редактор литературного журнала «Точка Зрения»,
Кира Сокол
|
“Новогодняя сказка”
Пролог.
СССР. 1986 год.
…спал Михаил Андреевич в эту ночь плохо; сердце его болело, тревожно сжимаясь, или бешено стуча в недобром, предчувствии. Бессчетное количество раз, он вставал среди душной летней ночи, и жадно набрав из-под крана воды, пил ее, теплую, с ненавистью глядя на часы, не в силах дождаться, когда же кончиться эта бесконечная ночь. В двухкомнатной квартире, если не считать стука часов в прихожей, царила почти абсолютная тишина.
И ночь окончилась, таким же душным и влажным рассветом; чувствуя совершенно разбитым, Михаил Андреевич по привычке выработанной десятилетиями, встал вместе с гимном Советского Союза, совершил утренний туалет и, одевшись, стал ждать неизвестности, с тревогою расхаживая из угла в угол.
Ждать пришлось недолго, в десятом часу солнечного дня, раздался звонок в квартиру и одетый с иголочки старший лейтенант представился, шагнув через порог, где, по струнке вытянулся в полутемной прихожей.
Михаил Андреевич засуетился, предложил гостю пройти, выпить чаю, но в горле немолодого мужчины пересохло, он, растерявшись, только что-то бессвязно лепетал. А когда Михаил Андреевич трясущейся рукой взял из рук лейтенанта конверт, то разом почувствовал, как невидимый, неподъемный крест, пригибает его спину к земле, сделав некогда статную фигуру кадрового офицера, немощной и изможденной.
Вытерев вспотевшие ладони о рубашку, Михаил Андреевич надорвал плотный конверт, и с трудом, разбирая сухой, казенный почерк прочел, что его сын, гвардии сержант Уваров Алексей Михайлович, тысячу девятьсот шестьдесят шестого года рождения, геройски погиб при выполнении своего интернационального долга.
Сердце защемило, Михаил Андреевич присел на тумбочку для обуви, из ослабевшей руки перевернувшись, выпал плотный лист письма. Молоденький офицер, взяв под козырек, встал вытянувшись во весь рост, в прихожей.
И лишь настенные часы, которым, неведомы человеческие чувства, все так же размеренно стучали в гнетущей тишине, наполнившей квартиру…
Наши дни.
Детский дом на окраине города.
На ночь, свет в этой комнате уже давно не выключали. Крошечная лампа ночника, горевшая днем и ночью, освещала желтым, негреющим светом небогатое убранство санитарной палаты детского дома. На дворе стояла поздняя ночь. Тикали на стене часы. Шумела вода в трубах парового отопления. На кровати, замерев под капельницей, тяжело дышал ребенок.
Замусоленный, плюшевый медведь сидящий на тумбочке, подле кровати единственной бусиной глаза косился на мальчика.
Массивная дверь палаты тихо отворилась – впуская крадущегося на цыпочках сторожа детдома, и пропустив его, так же тихо сомкнулась с косяком.
Мальчик, очнувшись из сна, встрепенулся, вглядываясь в полутьму – Здравствуйте дедушка, я ждал вас – чуть слышно прошептал он.
– Тсс – приложив палец к губам, отозвался вошедший. – Тсс Алешко, вот услышит дежурная нянечка и прогонит меня – предупредил старик.
Сторож, поставил валенки у входа, сверху прикрыв их тулупом, и на цыпочках подошел к кровати, рыжие от табака пальцы нежно погладили бледные ручонки лежащего, опутанные трубками капельницы. Мальчик послушно затих.
– Еще не спишь Алешко, поздно ведь уже…– тихо сказал старик, присев на краешек кровати; от него пахнуло табаком и морозной свежестью, на дворе бесновалась декабрьская пурга.
– Не сплю дедушка, хвораю я – ответил мальчик.
– Ничего, ничего Алешко, скоро поправишься, баловаться будешь, помнишь, ухо я тебе надрал, камнями-то почто в котяток пулял – ласково пожурил его пожилой сторож и поправил вязаную шапочку, что была надета на голове лежащего.
– Помню, помню дедушка, не стану я их больше обижать – с неожиданно навернувшейся на глаза слезой, виновато прошептал мальчик.
– Ну ладно, полно, полно Алешко – спохватился деда Миша и снова погладил холодные ручонки лежащие поверх толстого, принесенного воспитательницей из своего дома, одеяла.
Где-то вдалеке, в небо поднялась цветная ракета и взорвалась сотнями разноцветных брызг, в городе и не думали ложиться спать – неумолимо приближался Новый Год.
– Ишь, балуют, и метель им не помеха – сказал сторож. – Да впрочем, можно раз в год, ведь две последние ночи уходящего года волшебные, все об этом знают – глядя на единственное обледеневшее окно, сказал старик.
– Правда, деда Миша? – с надеждой в голосе спросил мальчик.
– Конечно, правда, уж мне то поверь, я ведь давненько на этом свете живу, много чего повидал – подтвердил седобородый старик и озорно ухмыльнулся. Детвора всех групп без памяти любила его, озорного деда, неизменно на Новый год надевавшего овчинный тулуп и облезлый, красный картонный нос, из огромного мешка раздаривавшего сласти и подарки, а затем по традиции вместе с малышами устраивавшего хороводы вокруг елки. И, наверное, не было на всем свете веселее и добродушнее деда мороза, чем их деда Миша, самый настоящий дед мороз с самой настоящей, пышной, седой бородой.
Мальчик слабо улыбнулся, прикрыв глаза. На мгновение снова наступила тишина; обволакивая сонливостью и теплом, где-то в дальнем конце коридора хлопнула дверь.
– Ну ладно проведал я тебя, а теперь Алешко спать надо, завтра будем встречать Новый Год, а сегодня спать…– засобирался старик. Весело подмигнув, он встал и направился к выходу.
– Деда…– Деда Миша, побудь еще со мной – умоляюще окликнул его мальчик.
Старик, будто нарочно в эту минуту замешкавшийся по дороге, обернулся, и с замиранием сердца, пройдя вновь по скрипящим половицам, осторожно присел уже с другой стороны кровати, придвинув к ней шаткий табурет.
– Деда, а расскажи мне, что ни будь, я еще спасть не хочу – попросил его Алеша, глядя прямо в глаза пожилому человеку.
Старик, пригладил бороду, собираясь с мыслями, и придвинувшись к кровати еще ближе, накрыл своей горячей ладонью руку мальчика. – Ну, вот слушай Алешко… –
“Песнь Ая”
Первый рассказ.
В одной далекой-далекой стране, в большом и старинном городе, жил Ай. Кто он был такой, и кто его родители, Ай не знал. С того момента, как он начал помнить себя – люди всегда боялись и сторонились его, называя, то домовым, то чертенком, а женщины крестились, и, всплеснув руками, подымали визг, когда случайно видели его. Наверное, просто потому, что он не был похож на остальных детей, хотя и носил такую же одежду. Ведь ростом он вышел всего в пару, тройку локтей. Тело Ая покрывала густая, мягкая шерстка, носик походил на картофелину, а сзади торчал маленький хвостик. Да, да, взаправду, у Ая был даже хвостик. Кстати и своим странным именем, он был обязан тем испуганным женщинам, которые, завидев его, всегда вскрикивали – Ай! – с тех пор он и сам стал называть себя Ай, приучившись спать днем, и решаясь выходить на прогулку лишь ночью.
Свое жилище маленький Ай – разместил на чердаке одного высокого старинного дома. Там, рядом с толстыми каминными трубами, в пучках соломы, прижавшись к горячему камню, Ай проводил короткие зимние дни, и особенно холодные ночи. А когда становилось теплее, он снова выходил на прогулку. И любая ночь была для него хороша, даже непогожая, осенняя, когда барабанит по черепичным крышам дождик и свистит ветер в трубах домашних очагов. Тогда, усевшись у самого чердачного окошка, Ай наблюдал, как дождевые капли медленно сползают вниз стеклу, как загораются в городе фонари и, понурившись, спешат по домам редкие, запоздавшие прохожие. Но все же особенно любил Ай теплую, летнюю ночь, пронизанную дремотным ветерком и запахом луговых трав. Тогда, мягко ступая мохнатыми лапами по крышам домов, он бродил, вместе с полуночницами кошками, почти до самого утра. Вглядываясь в зашторенные окна домов, наблюдая за падающими звездочками, и шепотом, разговаривая с самим собой.
Суеверные люди, стараясь угодить духам жилищ, оставляли кувшины с молоком и миски хлебом на чердаках домов, и Ай с удовольствием делился найденной едой со своими верными спутницами кошками, со временем научившись от них мурлыкать, и ловко лазать по крышам и водосточным трубам, пугая голубей и ворон.
Шло время. Витал дым из труб. Ярко сияли на небе звезды. Клубились над землею облака, осенние листопады сменялись зимними метелями и морозами, затем наступала пора яркого солнца и веселых капелей. Вслед за нею, начинали благоухать ландыши и подснежники, и расцветала перед старинным домом душистая сирень.
Однажды, летом, в одну из теплых ночей, Ай, как обычно, гуляя по высоким крышам, сам того не заметив, добрался почти до самой окраины города, туда, где раньше никогда еще не был, и где начиналась высокая крепостная стена. Вдали от городской площади и церковного собора, дома стояли пониже и победнее. Свет ночных звезд почти не достигал дна узких улочек, а солнце редко заглядывало в крошечные оконца, некоторые из которых, находились почти у самых мостовых. Внимание гуляющего Ая привлекла печальная мелодия, что звучала из одного приоткрытого окна, на чердаке. Ай, прислушался, и, пробравшись по карнизу черепичной крыши, осторожно заглянул внутрь.
В тесной, чердачной комнатке, жил маленький мальчик со своей мамой, его мать работала с утра до ночи, а за ним приглядывала сварливая старуха, хозяйка дома, на которую работала мать. Мальчик был болен и никогда не вставал с постели, он не мог играть и бегать, как все другие дети по улице, и потому день-деньской мастерил поделки из дерева, дудочки и свистульки которые за гроши или просто так, раздавал друзьям.
Ай, прислушался к печальной мелодии, ему стало жаль мальчика, что лежал в постели, и был дома совсем один; ему наверняка было холодно и одиноко. Ай, решился залезть к нему. И мальчик не испугался, а лишь прикоснувшись к шерсти, поздоровался. Почти без слов, как и все дети, они подружились. Ай, помог мальчику подняться и усадил его на стул у окна, где до самого рассвета они вместе долго-долго смотрели в небеса на звезды. И мальчик рассказал Аю, сказочную тайну, что если он увидит падающую звезду и успеет в этот миг загадать желание, то оно обязательно должно исполниться…
Дверь палаты беззвучно приоткрылась, в образовавшемся проеме показалась озадаченная физиономия дежурной медсестры Надежды Маркеловны, полная женщина недовольно погрозила старику пальцем, ткнув себе на запястье, туда, где обычно носят часы.
– Ах, Алешко, время то позднее – засобирался старик. – Прости, заговорил тебя совсем. Да и котельную мне проверить пора. Завтра продолжим – наклонившись к самому уху мальчика, прошептал старик.
Сопровождаемый недовольны взглядом медсестры, словно провинившийся школьник, деда Миша проворно схватил свои вещи, и прошмыгнул за дверь. Надежда Маркеловна, сменила больному капельницу, сделала укол по расписанию и, пожелав спокойной ночи, удалилась в коридор, караулить неугомонного деда.
После ее ухода, Алешко не долго ворочался, зевнув, он закрыл глаза, и мало помалу, сонливость все же одолела мальчика.
Спустя полчаса, улучив минутку, точно шпион, в корпус снова прокрался старик. По-прежнему шумела вода в трубах, на дворе стояла глубокая ночь, угомонились даже фейерверки и хлопушки в городе. Видя сквозь приоткрытую дверь, как в полутьме вздымается грудь
спящего мальчика, старик мягко улыбнулся, и что-то едва слышно прошептал. Он вспомнил, как впервые увидел его. Как, минувшей весной, едва устроившись кочегаром, и по совместительству сторожем, однажды вышел покурить на солнышко, и сердце его тревожно екнуло, при виде нескольких прибывших детишек. Держась за руки, парами, воспитательница Эльвира Михайловна привела нескольких, новых сироток, среди которых, в долгополой болоньевой курточке, шел русоволосый мальчонка с большими голубыми глазами. Старик затянулся папиросой и попытался стряхнуть с себя странное чувство, что вызвало навернувшуюся слезу; но не смог.
Не в силах отвести взгляд от ребенка, он начал оседать прямо на землю, схватившись за защемившую грудь. Словно что-то, давным-давно зажившее, как старая рана, вдруг открылось и стиснуло дыхание новой болью. Засуетилась воспитательница, крикнув медсестру, а старик смотрел и смотрел на мальчугана, который, тоже почувствовав пристальный взор, отделился от ребятишек и безбоязненно подошел.
– Деда – ты чего? Ты чего плачешь? – внимательно глядя в глаза старика, спросил сирота. Старик, нащупав почву, присел прямо на крошечную, едва проросшую травку газона, щурясь от яркого летнего солнца.
– А ты откуда? – спросил деда Миша пересохшим голосом.
– Наш детдом закрыли, и мы с ребятами теперь будем здесь жить – ответил мальчик.
Старик, чувствуя, как непреодолимый ком подкатывает к горлу, спросил – А звать то тебя мальчонка как? –
– Алешка – улыбаясь во весь рот, ответил мальчик. Сердце защемило, слезинка сбежала по морщинам, запутавшись в седой бороде.
– Алешко, неужто бывает такое на свете? – пробормотал старик, не веря глазам.
– Точь-в-точь, вылитый, как мой сынишка Алешенька…–
Скрипнув половицей, из-за поворота появилась сонная медсестра в белом халате и сердито шикнула на старика; застигнутый врасплох деда Миша, вжал голову в плечи, с величайшей осторожностью прикрыв дверь, тихо-тихо, на цыпочках поспешил к себе в котельную.
Канун нового года.
Все беспокойное утро следующего дня, в детском доме, с красивым названием “Родничок”, было насыщено последними приготовлениями к предстоящему празднику, с пришествием Деда Мороза.
В сутолоке проблем, об Алешке, даже позабыли, а когда вспомнили, то оказалось, что мальчик уже давно лежит в бреду, и пришлось срочно вызывать ребенку карету скорой помощи. Приехавшие врачи долго колдовали над мальчиком, и удалились только к обеду, прячась от любопытных детских взглядов. С трудом, скрывая тревогу под маской улыбки, дежурная медсестра, Надежда Маркеловна, ни на минуту не отходила от Алешки. Еще в конце лета, воспитаннику детского дома Родничок, неожиданно стало плохо – играя, он упал во дворе, перед глазами плыли удивленные лица детей, Алеша поднялся и снова упал. И даже пролежав весь день на кровати, ему не стало лучше. Пришлось сделать анализы в детской поликлинике. Потом потянулись долгие месяцы лечения в другой больнице, другого, большого города, уколы и капельницы, странные процедуры, снова анализы, лечения, но лучше не становилось. Силы покидали тельце ребенка. И когда наступили холода и белый-белый, ослепительный снег рухнул вуалью, наземь очнулся мальчик уже в своем детском доме, ему, как большому начальнику выделили отдельную комнату, целую тумбочку и кровать. Приставили медсестру Надежду Маркеловну, и вообще, обращались родительски бережно и уважительно, трепетно угождая во всем – наверняка, он сразу почувствовал это, в одночасье, поменявшееся к нему отношение.
Так пролетели два холодных месяца. В домах уже нарядили елки, взрослые купили детям подарки, да и в главном зале детского дома торжественно нарядили зеленую, лесную красавицу. Все приготовились к приходу нового года, ведь до его наступления осталось всего несколько часов.
И меж тем, праздник уже начался, в солнечный полдень, со звоном бубенцов в открывшиеся ворота, въехали расписные сани, запряженные тройкой коней, то в гости к детворе приехал самый настоящий Дед Мороз, со снегурочкой и огромным, алым, расшитым разноцветной мишурой, мешком подарков. Ликованию ребятишек не было предела. Они водили хороводы вокруг елки, в актовом зале, катались во дворе на санях, с благодарностью принимая из рукавиц настоящего Деда Мороза сласти и подарки, забыв обо всем на свете, заливались смехом, самым звонким и радостным на всем белом свете.
В круговерти празднеств, быстро прогорал недолгий зимний день, ночь, волшебницей зажигала на небе звезды, спешили к семейным очагам воспитатели и нянечки. Дед Мороз, вдоволь нашалившись, попрощался с ребятами всех групп и уже в сумерках, на санях поехал дальше, к другим детям. Приближалось время сна, но ребятам не спалось. В городе беспрерывно грохотали хлопушки, расцвечивая полнеба, взрывались салюты и фейерверки, играла музыка. Люди ждали прихода Нового Года и торжественного боя Кремлевских Курантов, знаменующего новую жизнь, не спал и Алешка, он ворочался в кровати, беспокойно ворчала дремлющая на табурете медсестра, ставя ежечасно градусники и уколы. Устав от бессменных дежурств Надежда Маркеловна торопилась домой, к своей семье, Алешко понимал это, и, чувствуя себя виноватым, старался лежать тихо-тихо, делая вид, что уснул. Отчасти, ему это удалось, ближе к полуночи, когда почти все ребятишки уже спали, и тишина расползалась по обоим этажам детского дома, дежурная медсестра, на цыпочках вышла из палаты, спеша хоть ненадолго, побывать дома за праздничным столом.
И стоило только хлопнуть калитке черного хода, как дверь санитарной палаты, скрипнула и приоткрылась, в образовавшейся щели показалась лохматая голова деда Миши.
– Не спишь Алешко? – шепотом спросил старик.
– Деда, Деда – обрадовано гикнул мальчонка, встрепенувшись под одеялом.
– Ага – обрадовано прошипел деда Миша, и, закрыв за собою дверь, осторожно, как сапер по минному полю прошелся к кровати мальчика, на этот раз старик пришел уже без тулупа и валенок, в выцветшей синей рубашке армейского покроя и суконных шароварах.
– К тебе, никак сегодня, опять врачи приезжали? – поинтересовался он.
– И мне уже лучше деда – улыбаясь, ответил мальчик. – Мне, правда, лучше, уже на поправку пошел, так дядя врач сказал! – поделился Алешко.
– Это хорошо – улыбаясь сквозь бороду, подтвердил старик, он ловко подсел на кровать к лежащему мальчику и дотронулся теплой ладонью до его лба.
– И то, правда, скоро на ноги встанешь, глядишь, а вот загадаешь сегодня желание и тогда обязательно выздоровеешь, ведь сегодня волшебная ночь, самая волшебная в году, исполниться все, что ни пожелаешь! – приглаживая бороду, уверил мальчика сторож. На секунду, хитро прищурившись, он извлек из нагрудного кармана рубашки, изящную резную дудочку, слегка потемневшую от времени.
– Держи Алешко, это не простая безделушка, а самая настоящая, волшебная вещь – искренне проговорил деда Миша, глядя прямо в глаза мальчику.
– Правда, деда? – с горящими глазенками спросил Алешко.
– А как же – подтвердил старик.
– Да, кстати, ты уже придумал желание? – спросил деда Миша. Мальчик, вместо ответа кивнул и улыбнулся.
– Вот и хорошо – поправив одеяло, промолвил старик, и, отведя свой взор на замерзшую раму окна, продолжил рассказ…
“Песнь Ая”
Второй рассказ.
С первого знакомства, мальчик и Ай подружились. С тех пор, всегда, когда не было дома мамы, Ай приходил к своему лучшему другу. Он сидел и слушал, как мальчик играет на дудочке. Затем они вместе смотрели ночами на звезды, и мечтали. А когда наступал день, и солнце окрашивало огненным восходом шпили далекой ратуши, Ай спешил уйти, чтобы не попасться на глаза сварливой хозяйке дома.
Видя, как мальчик одинок, Ай принес ему и положил на грудь крошечного рыжего котенка. Пушистый, теплый комочек зевнул и мурлыкая заснул на одеяле, став еще одним верным другом. В благодарность, мальчик научил Ая играть на дудочке свою грустную мелодию и хотел показать еще несколько, но, неожиданно пришедшая старуха-хозяйка, увидела Ая, и, подняв крик – набросилась на него с метлой. Ай, едва спася, и долго не решался вновь придти к знакомому окну. А когда, превозмогая страх, решился, то увидел, что окно оказалось закрытым на ночь, чтобы осенний дождь и опавшая листва не застудили мальчика; слишком быстро прошли теплые дни лета. Наступила осень. Напрасно, темными ночами приходил Ай к запертым ставням окна, оно так и не открылось больше ни разу. И тогда в один из осенних звездопадов, вспомнив рассказанную ему волшебную тайну, Ай загадал свое заветное желание.
На следующее утро, к Аю пришел пушистый рыжий кот, и принес в зубах дудочку, ту самую, что была так дорога мальчику, и на которой он любил играть. Преодолев страх и прячась от людей, Ай пасмурным днем пришел к знакомому окну, увидев, что мальчик спит. И склонившись у его кровати, горько плачет мать. Именно тогда, Ай впервые узнал, слыша, плачь матери мальчика, что такое горе расставаний – это когда люди ненадолго расстаются и обращаются в белые облака, летящие совсем невысоко над крышами, и кажется, только протяни руку и достанешь до этих пушистых подушечек, на которых спит солнышко и звезды.
С тех пор, Ай никогда больше не показывался людям на глаза. Как и прежде он гуляет по ночам с кошками по крышам, и иногда, сквозь завывания ветра, можно услышать, как с крыш домов льется печальная мелодия. То на резной трубочке играет Ай, и глядя с надеждою в небеса, ждет исполнения своего желания, ждет, маленькое белое облачко, которое пролетая душой мальчика, улыбнется и приветливо помашет ему с небес…
Стояла оглушающая тишина. Уже час, как отгремели хлопки салютов и откупориваемых бутылок с шампанским, отзвенел хрусталь бокалов, и полным ходом наступал по необъятной стране, праздник Нового Года.
Мальчик спал, деда Миша наклонился, чтобы его поцеловать. Слабая улыбка застыла на лице мальчика прижимающего к груди изящную дудочку. Мальчик не дышал. Деда Миша нервно сморгнул, коснувшись дрожащей рукою пульса. Стараясь унять собственное, сбивающееся дыхание прислушался вновь. И тогда…
Тогда…
…давно потерявший всю свою семью, но, несмотря на это, всегда бойкий и живой, готовый в любую минуту подбодрить шуткой, Михаил Андреевич, вдруг встал на колени перед кроватью ребенка, и, уткнувшись колючей бородой в бледную ручонку, глухо зарыдал… – Алешенька сынок…–
Скрипнула дверь, впуская нянечку, услышавшую всхлипывания старика.
Надежа Маркеловна, вернувшаяся из дома, отлучившись всего на час, всплеснула руками и, застыв в проеме двери, прикрыла трясущимися руками рот – Никак отмаялся сердешный… – сквозь накатившую волну слез, вымолвила женщина.
– А я вот…– и она безмолвно опустила на детский стульчик подле двери, скромный пакетик собранного ею, новогоднего подарка.
Эпилог.
Детский дом, расположившийся на окраине провинциального города №, носил красивое название “Родничок” В нем, как и во многих сотнях, ему подобных учреждений находили свой приют сиротки, что волею судеб, лишились одной из самых дорогих вещей на этом свете: воспоминаний светлого детства. Бесспорно, персонал детского дома, как мог, окружал ребятишек заботой и лаской, но, все, равно едва научившись говорить, и хоть что-то понимать, или просто просыпаясь среди ночи, сиротки повторяли лишь одно слово – “Мама!”– “Мама!”–
– Мама, мама, мама возьми меня! – кричала толпа ребятишек, когда наведывались проверяющие комиссии, или все же случалось долгожданное чудо, и, за кем-то из детей приезжали родители. Разношерстная толпа сироток, жалась на веранде друг к другу, точно брошенные котята и тянула свои ручонки к приехавшим, с мольбою, глядя снизу вверх, в глаза к взрослым, дядям и тетям. Но счастливчик мог быть только один, и он уезжал, стихал гул автомобилей, закрывались ворота, снова шумел неподалеку лес, а дети, глядя в щели невысокого забора, пытались увидеть, что творится извне их мирка, день за днем, надеясь увидеть долгожданных родителей. Тех, единственных, кому, они, наверное, были так нужны на этом свете.
Нельзя не отметить высокий и почетный труд всех сотрудников детского дома, всех преподавателей и воспитателей, что смогли в наше непростое время окружить детей теплом и любовью, ведь даже брошенные дети – это все-таки дети. И они тоже любят телепередачи, в которых показывают мультфильмы, радуются, когда их водят на карусели или гастроли странствующих цирков, да что там, когда просто устраивают бесхитростный праздник. И, как и все дети, ребятишки с замиранием сердца ждут прихода самого любимого из всех праздников – Нового года. В эту чудесную пору, детвора всех групп без разбора, водит хороводы вокруг елки, получает подарки – все то немногое, что смогла выделить из бюджета республика, государство, или просто собрали еще оставшиеся сердобольные люди. И дети чистой, искренней улыбкой и смехом, радуются одежде с чьего-то плеча, чьим-то игрушкам и книжкам ставшим уже ненужными.
Вот только после шумного дня и веселого вечера им долго не спится, ребята, ворочаясь в кроватках, перешептываются, каждый представляет себе, как завтра – ясным, морозным утром наступившего Нового Года, вдруг исполнится загаданное им на ночь, заветное презаветное желание, и, назвав его по имени, воспитательница взволнованно скажет – За тобой приехали…–
Вот так, надеждою, среди прочей детворы жил в детском доме города №, мальчик по имени Алеша. История его, была схожа со многими тысячами иных историй – он стал сиротой при живых родителях. Мать, отказалась от него еще в роддоме, не подарив даже имени, впрочем, ее – какую бы она не была, он всегда ждал и представлял себе перед сном, как она улыбается, наклоняясь над кроваткой, рассказывает ему на ночь сказку, а когда дыхание становится ровным, и веки совсем слипаются, ласково целует на ночь. И мальчик засыпал…
P. S.
Мне пришлось покривить сердцем, ведь настоящий мальчик Алеша умер от лейкемии, не дожив до наступления нового года всего четыре дня.
На его могильном крестике еще не стерлись имя и фамилия, и скупая строчка цифр 1996 – 2004…
P. P. S.
И да простит меня Бог…
03.05.2006 – 02.09.2007.
Код для вставки анонса в Ваш блог
| Точка Зрения - Lito.Ru
Владимир Кремовских: “Новогодняя сказка”. Рассказ.
О детях и тех, кто их любит. О детях, которым не хватает тепла материнского сердца.
06.02.08 |
Fatal error: Uncaught Error: Call to undefined function ereg_replace() in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php:275
Stack trace:
#0 /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/read.php(112): Show_html('\r\n<table border...')
#1 {main}
thrown in /home/users/j/j712673/domains/lito1.ru/fucktions.php on line 275
|
|